Поселения, которые растянулись за крепостными вратами, обносились защитными стенами несколько раз. Население увеличивалось, и жители селились дальше за стенами, где дома обносили частоколом. Главное – близ града, где люди могли укрыться в случае войны. На пути к Нордвинду пересекалось несколько дорог, что было удобно для купцов, которые торопились показать свой диковинный товар на Торговой площади. Именно здесь было место встреч и театрализованных представлений. К тому же в базарные дни больше места занимали крестьянскими возами со всевозможными фермерскими товарами. Купцы активно торговались о снижении платы на оптовую закупку. Крестьяне упрямились, но продавали товар и спешили на прилегающую площадь, где закупали сено и корм для скота. Многие жители града имели свои огороды, поля и пастбища. Держали они в основном мелкий скот: овец, коз, свиней, которые спокойно расхаживали по градским улицам и сами находили себе пропитание: мусор и остатки пищи выбрасывались на улицу. Гниющие отходы привлекали рои насекомых. Сточных мест для сбрасывания нечистот в населенном пункте не было, и всё выплескивалось на узкие проулки и улочки. Люди не подозревали, что может быть как-то иначе.
Зато особое внимание в Нордвинде уделялось ратуше – символу независимости и гордости града. В этой башне проходили заседания Совета, и принимали коронованных особ. Рядом с ней располагался собор, колокол которого отбивал время и оповещал о бедствиях. Собор – величественное здание из белого гладкого камня с позолоченным куполом и маленькими окошками вмещал тысячу людей разом. Вокруг него росли карликовые клёны и дикие яблони. Под окнами расстилалось ковром крохотное поле из ромашек, за которым ухаживали монахи. На колокольне мелькала тень звонаря, который в любую свободную минуту принимался молиться и отбивать поклоны, поглядывая на небеса. За собором виднелись две маленькие церкви с остроконечными крышами и монастырь с коваными решётками на окнах. Церковники особо почитались у христиан, ведь они вернули им возможность посещать старые кладбища и отвели место под новое. Народ больше не боялся мёртвых тел, на которые мог наткнуться в любом закоулке. Если уж мостовые не имели освещения, то о тёмных углах и речи не шло. Эти самые закоулки пересекались арками с улочками, поросшими вьюнком, отбрасывающим ещё большую тень. Дома, не имеющие нумерации, нависали друг над другом. Верхние этажи, где жили мастеровые, выдавались над нижними – мастерскими и торговыми лавками. Окон было мало. Все они в основном выходили во двор и часто закрывались ставнями. Вот только крыши домов, расположенных на противоположной улице, где имелось несколько пристроек, галерей и крохотных балкончиков, соприкасались друг с другом, не пропуская солнечный свет.
Восемь борделей и одиннадцать трактиров на весь град – весьма недурно! Работёнка имелась не только для женщин, но и крепких мужчин. На лесопилке и бойне всегда требовались работники. Хочешь кушать – работай, не желаешь трудиться – сиди на паперти у монастыря или собора.
«Всякие тайны кроются за внешним лоском и благополучием королевского града!» – размышлял странник, крайне удобно подслушивая стражников, которые обсуждали оборону ворот с северной стороны града: где полуразрушенная башня охранялась не так основательно. Он подбодрил себя и ухмыльнулся. – Там я и проскользну. Надеюсь, что за два дня на том месте ничего не изменилось. Седого на постой определил, только меч при мне. Не хотел бы я с ним расставаться. Мой надежный защитник – Длинноликий».
Пока парень стоял по колено в опавшей листве у обочины дороги, за ним наблюдали из кустов, припорошенных снегом. Небесно-голубого цвета внимательные глаза подметили внутреннюю борьбу путника. Человек в сером плаще с широким капюшоном надеялся быть незамеченным и выжидал время. Странник же делал вид, что сосредоточен на местности. Как только он, осторожно пробираясь вдоль оголённых деревьев тракта, направился к северным вратам, преследователь двинулся за ним. Добравшись до места, молодой человек насторожился. Врата охранялись двумя рыцарями в кольчуге и накинутых поверх плащах, застёгнутых на левом плече брошью в виде морды амарока. В руках стражники сжимали алебарды, устремлённые острыми концами вверх. Они обсуждали новости об исчезновении рыцарей королевской армии.
Путник присел на корточки за каменным выступом обвалившейся башни. Он не имел представления, чем раньше она служила, но вот преследователь знал об этом хорошо. Не была та история ни для кого секретом. Служила в далёкие времена эта башня местом, где Диметрих, будучи у власти, запирался во время пьянки. Проделывал он там много чудовищных вещей. Часто государь устраивал оргии с изнасилованием маленьких девочек-крестьянок, и не гнушался мальчиками. После того: пытал их и убивал. Однажды, когда он скинул в окно верхнего этажа старую монахиню, было ему видение: ходила за ним тень в красном одеянии и плакала, воздевая вверх руки. Бежал он тогда с криком, свалился с лестницы и разбил голову о каменный выступ, за которым в этот момент прятался путник. Как только изувер пришёл в себя, сразу приказал башню спалить.
Его наследник – Максимиан I не пожелал восстанавливать эту часть замка. Он пригласил священника, который читал на месте руин молитву семь дней, и ему вторили три монахини. Когда заперли врата на крепкий засов, даже при правлении Максимиана II, только стража ступала в те места, для несения ежедневного караула.
Именно их теперь необходимо обойти страннику. Он заметил, что преследователь отстал. Может, и не было его вовсе, просто от усталости начал подозревать каждого встречного.
– Не верю, что они повелись на чей-то ясный взгляд, – неожиданно громко произнёс стражник.
– Так, может, не взглядом их брали, – предположил собеседник и рассмеялся.
Ветер донёс обрывки фраз, но суть сказанного терялась.
Странник вздрогнул. С этой стороны было холоднее. Сквозняк резвился, бросая пыль руин в лицо воинам, зловеще свистел и трепал полы плащей. Он срывал последние листья с кустарников, и гонял их вместе с мелкими камушками по коридорам полуразрушенной башни. Поздняя осень – капризная леди. Несколько дней назад подморозило и выпал снег. Вот только морозы резко отступили, уступая место оттепели. Но обошлось без дождя.
Ноги у странника затекли. Сидя на корточках, он попятился и наступил на ящерку. Та издала чудной свист и понеслась по камням.
Стражники переглянулись и притихли. По молчаливому согласию воины разделились. Они чинно вышагивали, поглядывая в небо, нежели себе под ноги. Бродяга чуть ли не слился с каменной стеной. Осторожно ступая, он продвигался, едва дыша. Один страж зашёл за щербатую стену – его шаги чётко слышались сквозь завывание ветра. С противоположной стороны захрустел гравием второй. Он остановился, где только что сидел парень.
Укрывшись плащом, бродяга проскользнул под носом у стражи и удалялся от северных врат Нордвинда. Он держался за рукоять меча, скрытого плащом, и уверенно вышагивал по тихой улочке Рыбацкой, где витал душок потрошёной рыбы. Улицы в Нордвинде не были мощёными. Летом народ задыхался от едкой пыли, духоты и зловония. Всюду царила грязь. Невозможно пройти и не выпачкаться. Во время дождей улицы больше походили на болото, где люди утопали по колено, и застревали телеги.
Первый снег, выпавший накануне, едва растаял, а под ногами хлюпала слякоть вперемешку с нечистотами, рыбными головами и чешуёй. Народ разбежался по делам, и странник беспрепятственно мог пройти в центр града. Но прежде чем это сделать, он присмотрелся и послушал. Перешагивая очередную кучу мусора, он тяжело вздохнул. Воздух был тот ещё. Подняв голову в очередной раз, бродяга на что-то наступил. Раздался визг. Отскочив в сторону, он заметил здоровую рыжую крысу, которая тащила в зубах рыбий хвост.
– Надо же, рыжухе помешал, – шепнул путник, поскользнулся и упал в лужу. – Вот жаба! – в сердцах воскликнул он.
Мало того вымочил ноги и полы плаща, так ещё загваздался в нечистотах. Подскочив на ноги, снова чуть не попал в переплёт. Доля секунды, и на место, где он сидел, выплеснули помои из окна верхнего этажа.
– Жаба! – прошипел странник. Теперь он спешил, не обращая внимания, куда ступает. Главные цели: найти таверну и добыть чистую одежду.
Искомое попалось на глаза за углом дома. Вещи висели на тонком шнуре прямо за окном второго этажа, и принадлежали, судя по виду, рослому мужчине. Обзавестись чистой одеждой не составило труда. Стоило всего-то подпрыгнуть, ухватиться за кронштейн вывески, подтянуться рукой и дёрнуть за шнур. Тот соскользнул с крюка. Спрятав вещи под плащ, странник ринулся дальше. Вскоре на его пути попалась таверна с изображением кракена на вывеске.
Глава 5
Утро вторника у короля Максимиана II началось как обычно: проснулся он в собственной спальне, расположенной на третьем этаже большой башни. Окна уже пропускали солнечный свет, который робко выглядывал из-за большого седого облака. Его величество широко зевнул и потянулся, поглядывая на слуг, которые деловито суетились у его постели, укрытой балдахином. Полотняные занавеси над кроватью создавали иллюзию уединения от челяди. Слуги спали в одной с ним комнате: на соломенном матрасе у двери, и вставали с рассветом.
– Василис, воду приготовил? – поинтересовался король с хрипотцой в голосе, опираясь на локоть.
– Конечно, Ваше величество! – откликнулся старик, поправляя свалившееся одеяло. Он с ненавистью взглянул на молодого монарха, развалившегося на матраце.
Кувшин свежей воды стоял рядом с кроватью, чтобы монарх мог умыть лицо в чаше. Обычно сразу после пробуждения он спешил во встроенную комнату в стене башни. В нужнике король не задерживался из-за холода. Восседая на неудобном стульчике, он успевал спеть только куплет полюбившейся песни.
– Ваше величество, желаете облачиться в платье? – задал вопрос молодой паж, стоявший у камина. Внешне он не проявлял каких-либо чувств.
– Нет, не сейчас.
В то утро королевское величество изъявил желание немного понежиться в постели. Слуга тихо удалился из комнаты, а Василис терпеливо дожидался распоряжений, разглаживая ладонью небольшую складку на сюрко. Верхняя туника была мягкой на ощупь и довольно тёплой. Старик машинально одёрнул подол своей короткой рубахи из грубой полотняной ткани мышиного цвета и тихо вздохнул.
Король неторопливо обвёл опочивальню взглядом, а слуга последовал его примеру. Каменные стены не были обработаны, и добавляли холод помещению. От сквозняков, гуляющих во всём замке, спасали гобелены. Дополнительно тепло получали, застилая свежей соломой деревянный пол. Воздух сразу наполнялся пресным ароматом лета, который сливался с запахом воска от свечей.
Берёзовые поленья в королевских покоях только попали в объятия пламени, и сразу принялись потрескивать, рассыпая сноп искр из камина.
– Какой аромат, а, Василис? – обратился государь к прислуге. – Лугом пахнет, хмелем, солнцем…
– Ваша правда, государь! – согласился Василис и кротко поклонился. Он отложил платье, подошёл к постели и взбил подушки на лебяжьем пуху, после чего вернулся на прежнее место и ухватил платье за плечики.
Король любил спать нагишом, и зябкое утро заставило его с наслаждением забраться под одеяло. Пружины из полосок кожи провисли от его возни, а матрац набитый гусиными перьями и обтянутый льняной мягкой тканью, принял его худощавое молодое тело, покрытое мурашками. Его величество вдруг вспомнил, что пора ремонтировать большой чертог. Там спали остальные слуги, и их нужно переселить в донжон хотя бы на время. Заботы не дали нежиться в постели правителю Северного королевства, тем более в тот момент, когда хворь отступила, и он был весел и полон сил. Ещё немного поблуждал государь взглядом по комнате, где не было ничего примечательного, кроме узкого длинного стола, за которым сам писал длинные письма и указы, и невысокого стульчика с мягкой подушкой на деревянном сидении.
Только в красивых сказках у королей были золотые набалдашники на столбиках кровати, покрытые алмазами ночные горшки и толстые пушистые ковры под ногами. Реальность предстала немного иная – холодные стены, студёный пол и постоянно хлопающие от ветра ставни на окнах. Более чем унылая картина писалась в ту пору о быте царственных особ.
Максимиан II вздохнул и сбросил одеяло. Наступив на колкое сено, он нахмурился.
– Опять приволок силос, креветка, – беззлобно заворчал государь. – Задницей голой бы его посадить, может ума тогда прибавится.
Старый слуга, стоявший сгорбившись рядом, оценил настроение его величества и с облегчением вздохнул. Он подал ему льняную сорочку скрюченными артритом пальцами и отступил в сторону. Тунику король натянул сам – она тут же скрыла его замёрзшие ноги. Одежда в пол считалась символом статуса. Государь часто щеголял в тяжёлой шерстяной тунике, но в тот день решил нарядиться в шёлковое платье. Можно себе позволить эту роскошь пока не наступили холода. Максимиан II – щёголь, в отличие от своего почившего пятнадцать лет назад отца Максимиана I. Тот любил практичную однотонную одежду. Зато наследник следил за манерой. Цвета верхнего и нижнего платья всегда дополняли друг друга и имели узкие длинные рукава, а вторая туника шилась для него с короткими широкими рукавами.
Облачившись в повседневные одежды, государь принял из морщинистых рук мантию, отделанную дорогим мехом шиншиллы. Он повернулся к окну, махнув слуге, что не нуждается в нём. Мужчина лет семидесяти, с шапкой длинных седых волос, стянутых на затылке шнурком, почесал подбородок, скрытый бородой, помешал угли в камине, и после удалился.
Паж тихо вошёл с поленьями, сложил их у двери, забрал чашу для умывания и тоже вышел.
Король задумчиво смотрел в окно. Вид из него был потрясающий. За высокими стенами крепости, с восточной стороны королевства, бежала речка Молния. Кристально чистая вода отражалась на солнце яркими бликами, а ночью пересекалась посеребренной лунной дорожкой. Через неё перекинули узкий деревянный мост ещё при правлении Диметриха. Дед разрешал крестьянам ловить рыбу за определённую плату. Максимиан II позволял рыбачить за половину улова. Пока ещё не было желающих порыбачить. Природа, как стыдливая невеста, робко раскрывалась навстречу новому дню. В стороне от моста возвышалась ветряная мельница в окружении нескольких складов. За рекой чернел лес, плавно переходящий в сосновый бор, где часто устраивали охоту на кабанов, для развлечения знати. Сначала егерь со сворой собак загонял добычу, а затем король и его спутники убивали её из лука или копьём. Эта добыча подавалась к королевскому столу во время обеда. А пока до обеда далеко, Максимиан II продолжал смотреть вдаль и думать о своей жизни. Он нацепил мантию, которую до этого держал в руках и вздохнул. Совсем скоро он женится. Государю едва исполнилось восемнадцать, и он не желал связывать себя узами брака. По большей части его останавливали от такого шага необъяснимые приступы агрессии. Его величество в те моменты мог забить насмерть слугу поленом, зарезать во время трапезы пса, который доверчиво сидел рядом и послушно ждал косточку, либо истязать любовницу. Однажды Максимиан II затолкал поварёнка в открытый очаг, когда пришёл на королевскую кухню. А тот случай, когда он столкнул невесту со стены малой башни, куда они ходили смотреть новорождённых котят. Девица упала на мостовую, а он смотрел сверху и улыбался. В тот момент он видел в погибшей суженой всего лишь птицу, которую выпустил на волю. Чтобы скрыть происшествие, безутешному отцу поведали о несчастном случае – девушка разбилась, прогуливаясь в одиночестве по краю башни. Граф Рабонс поверил, потому что дочь его любила прогуляться без сопровождения; а иначе не миновать войны. После этого королю было дурно три месяца, которые он провёл в своих покоях. Кровь шла носом, и монарх до того обессилел, что не поднимался с постели. Однако организм справился, и король продолжил свои выходки. Он боялся в своей жизни только одного – смотреть в сторону новой невесты. Случись с ней что, и его не оставят в живых. Её отец – шейх. И этот самый шейх приходится вторым братом императору восточного государства Нескешск.