– Продолжайте, продолжайте, – я приветливо кивнула и даже улыбнулась. – Не буду просить повторить речь еще раз, думаю, она была восхитительна. Я потом уточню у других студентов.
На лицо мужчины даже тень не легла, но я как-то сразу поняла, что он злится: в прозрачных глазах словно бы собирался гнев, и чувствовалось, что стоящий передо мной оратор к таким выпадам не привык и привыкать не собирается. Судя по тому, что окружающие меня студенты синхронно сделали шаг в сторону, возможную кару почувствовала не я одна. Стоило бы посмотреть, так ли хорошо умеют себя держать в руках другие люди, собравшиеся на помосте, но отвести взгляд от лица своего возможного убийцы я побоялась.
В холле царила тишина, студенты, по-моему, даже не дышали, ожидая, чем же все закончится. Из-за такой реакции я даже немного пожалела, что так круто начала, может, меня и за меньшее бы выгнали.
– Это кто? – прошипел блондин. Все, кто стоял на помосте, как один, сделали шаг вперед, будто меня не было видно.
– Лилиана Тиррос, – так как все молчали, я решила, что невежливым будет не представиться.
Мужчина скривился:
– Брон!
Я с интересом взглянула на главного методиста, который выглядел таким несчастным, что его хотелось пожалеть.
– Боевик, воздушное отделение, первый курс.
– Ах, боеви-и-ик, – мужчина улыбнулся так сладко, что у меня свело зубы. – А боевику форму выдали?
– А как же, – с готовностью закивала я. – Все как положено – для студентов все включено.
– И где же она в таком случае?
– Болтается в шкафу.
– А почему не на вас, Лилиана Тиррос?
Я недовольно завозилась, не понимая, почему со мной еще разговаривают, вместо того чтобы отправить собираться домой.
– Именно потому, что болтается, совсем не мой стиль.
– А опоздали почему?
Я пожала плечами и широко улыбнулась, демонстрируя всем своим видом, что причины нет.
– А позади вас кто?
Проклятье, совсем забыла про Лиссу, которая тщетно пыталась спрятаться за моим совсем не большим телом.
– Простите, как к вам можно обращаться? – я поздновато, но решила все-таки выстроить какое-то подобие нормального общения.
– Если бы вы пришли раньше, боевик, вы бы это узнали, – отрезал мужчина и слегка повернул голову к преподавателям. Не то чтобы отдавал приказ, но всем было понятно, что просьба своего адресата найдет. – Привязать к девушке форму на полгода, чтобы не было соблазна переодеться. За то, что опоздала, – месяц на полигоне. За то, что не умеет себя вести, – два месяца на полигоне. Для подруги – неделя работы на кухне.
Студенты испуганно ахнули. Наверное, наказание и впрямь было суровым, но расстроилась я из-за того, что самого главного-то как раз и не прозвучало. Да еще и Лиссу подставила…
– Пожалуйста, Лисса из-за меня опоздала, ее не наказывайте, – хмуро попросила я.
Студенты с интересом повернули головы на блондина.
– Еще один месяц отработки на полигоне за то, что подставила подругу, наказание же для нее неизменно. Закончили с этим.
Платформа круто развернулась, и мужчина продолжил свою речь, которую я столь бессовестно прервала своим появлением. Каждый из студентов счел своим долгом вытянуть голову и взглянуть на меня с высоты своего положения. Я слышала, как все вокруг тихо шушукаются, стараясь не навлечь на себя гнев строгого преподавателя.
– Прости, Лисса, – мне действительно было стыдно, что я подставила соседку. – Я, правда, не со зла.
Девушка фыркнула и поморщилась, едва сдерживая слезы:
– Пока я не готова об этом говорить. Но давай ты больше не будешь втягивать меня в свои разборки с академией?
– Да, теперь уже не буду.
Лисса отвернулась, не желая со мной разговаривать, а я стояла, задрав подбородок вверх, и делала вид, что совсем не стыжусь произошедшего. В конце концов, а чего я ожидала от своей выходки? Ну, если честно, ожидала отчисления, потому и нарывалась. Противный преподаватель решил меня повоспитывать? Ну что ж, пусть попробует.
После блондина с пустыми глазами вперед вышел мужчина с таким большим животом, что он, казалось, шевелился при каждом движении помоста. Я совсем не удивилась, когда он представился проректором водного отделения. У меня вообще складывалось впечатление, что мужчина весь состоит из воды, даже имя его напоминало капли – Капел Куппель.
Следом вышла женщина с длинными черными волосами и настолько жгучими глазами, что я даже не удивилась тому, что она является проректором огненного отделения. Женщина просто притягивала к себе взгляды, я заметила, что все присутствующие мужчины вмиг подтянулись и даже как будто сделались выше ростом. Мантия ее была темно-бордового цвета, идеально подходила по фигуре – такая одежда отторжения не вызывала, и в шкаф ее никто не повесил бы. Я скрипнула зубами, когда подумала о том, что можно было обратиться к дизайнеру, который смог бы подогнать этот серый ужас по моей фигуре и сделать мантию произведением искусства. Но вот возможности такой уже нет, лишив денег, отец полностью уравнял меня со всеми в правах. Предприимчивую женщину, к слову, звали Агелина Райан. Она произнесла несколько жизнеутверждающих слов и выразила надежду, что уж в этом году студенты ее отделения смогут держать свои чувства в узде и не спалят половину академии. Слова своего руководителя огневики встретили смешками, а я решила, что надо будет узнать об этой удивительной истории поподробнее.
В конце приветственной речи прозвучал гимн академии, и нам наконец объявили, что мы можем расходиться на занятия. Я так и не узнала, как выглядят проректоры земного и воздушного отделений, и от души понадеялась, что злобный блондин хотя бы не является ректором. Иначе такого будет очень тяжело развести на отчисление. Скорее он меня на инфаркт разведет.
– Ты идешь? – Лисса тронула меня за локоть.
Я виновато взглянула на нее, но соседка не отвернулась, надеюсь, обижаться перестала.
– Куда идти-то?
Мимо сновали студенты: некоторые сбивались стайками, другие спешили куда-то в одиночку. Лисса показала мне на дальний коридор, у которого собирались четыре разрозненные группы.
– Там собирают первокурсников, идем.
Я с неудовольствием обнаружила, что первокурсников-воздуховиков собирает мой знакомый – заносчивый Аагард Ларсон. При виде меня его брови взлетели на переносицу.
– А я-то думаю, кто это такой борзый, – хмыкнул парень. – Жаль, стоял далеко, не было возможности лицезреть. Но стоило догадаться.
Я поежилась, словно от холода, и поморщилась. Остальные первокурсники с интересом меня рассматривали.
– Безумно рада, что повеселила.
Чтобы избавиться от назойливых взглядов, я повернулась, ища глазами Лиссу. Бесполезно – водники на меня чуть ли не показывали пальцем. Отделаться от лишнего внимания пока возможности не было.
– О чем ты говоришь, – хмыкнул Аагард. – Только что была разминка, настоящее веселье будет потом.
– Не понимаю, – я нахмурилась. – Когда я буду валяться на полигоне?
Аагард загадочно улыбнулся и отвернулся от меня к остальным первокурсникам:
– Все собрались? Опоздавшим придется блуждать по коридорам академии до следующей перемены. Все за мной, малыши.
Малыши! Мне показалось или староста хитро взглянул на меня, будто бы предлагал возразить? Не дождется.
– Идем-идем, папочка, – съязвила я.
Мы и правда, как детки в гимназии за своим учителем, пошли следом за ним. Аагард двигался легко и скоро, кивал некоторым студентам, спешащим навстречу, изредка здоровался с кем-то за руку. Он был здесь своим, в этой студенческой тусовке – эдаким корольком, с которым каждый считал за честь поздороваться. Поняв это, я презрительно фыркнула.
На входе в аудиторию нас ждал разъяренный завхоз. И по злому взгляду я как-то сразу поняла, что ждет он именно меня. Заметалась, думая, куда же сбежать, но заметила, как язвительно смотрит Аагард, и взяла себя в руки. Завхоза миновали все студенты, но мне он заступил дорогу.
– Я говорил, что форму носить обязательно! – Я почувствовала, как на меня попали капельки слюны – так орал этот степенный с виду мужчина. Надеюсь, слюна неядовитая.
– Здравствуйте! – я широко улыбнулась. – Говорили, подтверждаю.
Завхоз демонстративно оглядел меня с ног до головы:
– Но ты не в форме!
– Рада, что вы тоже заметили, – платье восхитительное, согласитесь. Между прочим, в единственном экземпляре, Огюст Оккон расстарался.
– Как мило, – завхоз вдруг схватил меня за шиворот. Я возмущенно закричала, пытаясь вырваться, но он без малейшего усилия вдруг приподнял меня и понес, как нашкодившего котенка.
– Что вы себе позволяете! – я заверещала, закрутилась, но завхоз не обращал на это никакого внимания. Просто нес и нес, даже руку не согнул, а ерзаньем я только заставляла свое платье подниматься выше. – Пустите, сама пойду.
Редкие студенты в коридоре смотрели на меня, как на диковинную зверушку, но спешили мимо. Загромыхал, напоминая о начале занятия звонок, и тут же, как по волшебству, все студенты исчезли. Судя по всему, на занятия здесь опаздывать страшились. Завхоз меж тем занес меня в какую-то комнатушку и только тогда поставил на ноги. Комната была очень похожа на чулан, посреди которого кто-то забыл добротный, черного дерева стол. По-видимому, я попала в святая святых – кабинет завхоза. Длинный, похожий на гигантский коридор, заканчивающийся где-то далеко отсюда. Куда ни брось взгляд – везде ящики, полки, мешки. Хозяин помещения, забыв про меня, бросился куда-то влево и принялся что-то искать.
У стен в несколько рядов стояли шкафы, комоды и ларон, чем-то набитые так, что двери некоторых держались только с помощью веревок. Кучи вещей лежали и на полу – в проходах. Светильники, статуэтки, зеркала, часы… Я шагнула вперед и обрадованно схватила маленькую фигурку танцовщицы из белого фарфора.
– Откуда это у вас? – еле выдохнула я. – Это же… это же статуэтка времен империи Саткай. Да таких не осталось уже совсем, все исчезли после восстания огневиков. Лава все поглотила!
Завхоз растерянно взглянул на фигурку в моих руках. Похоже, он и забыл, что она здесь была.
– Убраться уже надо.
Я взглянула на сверток, который оказался в руках у завхоза, и отступила назад.
– Не-е-ет, нет, пожалуйста, не надо выдавать мне второй экземпляр этого одеяния. Я от первого еще не отошла.
– Велено на тебя нацепить, – отрезал мужчина. – Будешь носить не снимаючи.
– Как это? – обалдела я. – Совсем не снимать? А спать как? А купаться?
Завхоз почесал голову. Похоже, такая мысль его не посещала.
– Ну хорошо, в десять часов вечера можно будет снять.
– А если я раньше решу спать лечь?
– Отбой в десять, – отрезал завхоз. – Да и с твоим количеством отработок спать будет некогда. – Он развернул и встряхнул мантию.
– Мерзость, – поморщилась я. – А вы точно новую нашли?
– Нет, – довольно осклабился завхоз. – Самую старую выбрал. Со времен основания лежит здесь.
– Жаль, что мода в вашей академии со времен основания не изменилась. – Я отодвинулась к стене, не понимая, как будет происходить привязывание. Неужели и правда веревкой обмотают и будут ходить по пятам, чтобы я не сняла? Ну уж нет! Такого оскорбления и насилия надо мной даже отец не потерпит. Я же не животное, чтобы мне, как намордник, мантию пристегивали. Да и не хватит сил у этого мужчины на меня ее натянуть! Не дамся – изорву, изомну, но не дамся!
Но все оказалось намного проще. Завхоз дунул, и мантия, словно живая, поплыла ко мне, загребая длинными рукавами. Я с ужасом за ней наблюдала и потихоньку продвигалась к двери. Это был какой-то театр абсурда, никогда не думала, что буду убегать от одежды, да еще и от такого антиквариата. Но совсем скоро мантия меня настигла, обняла, отчего я запищала, и вдруг оказалась на мне.
– Все, – довольно возвестил завхоз. – Мантия, которую я тебе вчера дал, ко мне сама вернется. А эту снять теперь сможешь только в десять часов вечера.
– Да ладно, – я прислушалась к ощущениям. – Вроде бы одежда как одежда.
– Попробуй сними, – предложил завхоз. Я пожала плечами и попыталась было стянуть мантию через голову, но не вышло. Вроде свободная, а когда я попробовала раздеться, стала будто бы второй кожей.
– Что за!.. – я зло уставилась на завхоза. – Вы издеваетесь, что ли?!
– Проректор сказал привязать, я привязал! – завхоз распахнул двери и показал мне на выход. – И статуэтку отдай.
Я с видимым сожалением сунула статуэтку танцовщицы в грубую руку завхоза.
– Что, правда, такая ценная? – Глаза мужчины загорелись, он обнюхал ее и даже на зуб попытался попробовать. Я поморщилась и с трудом удержалась от желания выхватить драгоценность из таких непочтительных рук.
– Вы себе даже представить не можете насколько.
Завхоз демонстративным жестом спрятал фигурку в карман и довольно осклабился:
– Иди в аудиторию, студентка. И так уже половину вводной лекции прогуляла.
– В каком это смысле? – опешила я. – Так вы же сами меня в аудиторию не пустили! Я жаловаться буду!
– Ничего не знаю, – завхоз подтолкнул меня к выходу. Причем подтолкнул так настойчиво, что в коридор я чуть не вывалилась. После этого противный мужчина прикрыл дверь, оставив только маленькую щелочку, и процедил: – Иди, пожалуйся проректору, так он тебя еще дополнительным месяцем отработок наградит. Жалующийся боевик, надо же. Совсем молодежь обмельчала.
Завхоз захлопнул дверь, а я досадливо пнула ее и поплелась искать свою аудиторию. Я, конечно, понимала, что мужичонка обиделся, но не думала, что настолько. Подставил, надо же. А я-то хороша! Надо было отбиваться, кричать, брыкаться, что угодно, лишь бы на меня обратили внимание. А теперь и не доказать преподавателю, что не специально опоздала. Хотя… А точно ли надо что-то доказывать? Пусть назначают свои отработки – выполнять я их не собираюсь. Чем больше непослушания, тем быстрее отчислят из этого богами забытого места. Я довольно фыркнула и пошла гораздо бодрее. Мантия, конечно, дико бесила, но очень скоро меня здесь не будет, и дурацкое одеяние я с наслаждением смогу сжечь. Я оглушительно чихнула, нарушив тишину коридора, и вытерла нос длинным рукавом. Неужели я еще и заболела? Да нет, не должна. Скорее нос забит пылью, мантия-то ровесница моего прапрадедушки, не иначе.
Хоть я и желала покинуть академию как можно скорее, открывать дверь в аудиторию было довольно… волнующе. Я сделала глубокий вдох и, коротко постучав, распахнула ее резким движением. Аудитория была круглой. Широкие ярусы с партами поднимались вверх, оставляя в центре небольшое место для преподавателя, которое сейчас пустовало. Никакой доски, как в гимназии, здесь не было. По-видимому, преподаватели чертить для нас ничего не собираются, будут показывать, так сказать, в натуре. Я обрадованно поспешила занять место, надеясь, что преподаватель тоже где-то задержался, но, сделав два шага, тут же отшатнулась, потому что передо мной выросла фигура утреннего блондина.
– Зараза, – едва слышно выдохнула я. Он меня тоже, судя по всему, видеть был не рад, потому что бледные глаза вмиг потемнели, но выражение лица опять не изменилось. Замороженный он, что ли?
– Лилиана Тиррос, не так ли? – процедил преподаватель. – Приятно видеть, что вы переоделись.
– Кому как, – пискнула я.
Мужчина едва заметно поморщился. Все студенты сидели тихо, притаившись, как мыши.
– Могу я узнать, почему вы опоздали? Опять.
Я только набрала воздуха в грудь, чтобы начать говорить, и тут вспомнила слова завхоза.
– Прошу прощения, – протянула я, с сомнением глядя на блондина. – А вы проректор?
Мужчина на секунду прикрыл глаза, будто бы пытаясь успокоиться, а я вдруг почувствовала, что в кабинете стало холоднее.
– Проректор, – тихо ответил он, а я увидела, как на моей мантии появилось слабое подобие инея. – Радагат Виррас.