К тому же историк Ж. В. Абашева, сообщая о том, что «множество доброволиц были зачислены в Запорожский полк Украинского батальона», допускает путаницу в военной иерархии. При этом в своей статье она ссылается на архивные фонды РГВИА. На наш взгляд, эта информация нуждается в дополнительной проверке и уточнении. Полк не может входить в состав батальона, как указано в приведённой цитате. В военных структурах всё обстоит как раз наоборот – батальон является подчиненным штатным подразделением полка. Если же батальон является отдельным, как должно бы было быть в случае с женским батальоном, то он является самостоятельной боевой единицей и не входит в состав какого-либо полка. К тому же воинскую часть с таким наименованием найти не удалось. В годы Первой мировой войны существовал Запорожский 1-й казачий полк, в котором московских женщин-доброволиц не могло быть по определению. Полк полностью комплектовался из казаков «станиц Ейского отдела Кубанской области».
После ухода лучших и наиболее активных доброволиц на фронт вместе с прапорщиком М. Л. Бочкарёвой дисциплина в батальоне резко упала. В целях восстановления порядка в батальоне были образованы ротные комитеты, члены которых следили за поведением женщин-солдат, а также занимались хозяйственной деятельностью. Появились во 2МЖБС дисциплинарные суды, основная задача которых заключалась в разрешении ссор и споров между доброволицами батальона. Однако остановить распад батальона не удалось. Фактически он перестал существовать как женское добровольческое военное формирование задолго до его официального роспуска в ноябре 1917 года.
В соответствии с рекомендациями о военно-трудовой повинности женщин на одном из совещаний у начальника военного училища было решено из оставшихся доброволиц сформировать санитарные женские отряды. Однако этим планам не удалось сбыться.
Какой же след в истории женского военного движения оставил 2МЖБС? Доброволицы, уехавшие вместе с Бочкарёвой, продолжили службу в прифронтовой полосе Западного фронта. В статье на сайте «Офицеры РИА», почему-то названной «2-й Московский женский ударный батальон», в то время когда официальное название этого женского формирования было «2-й Московский женский батальон смерти», ошибочно, на наш взгляд, указано, что 420 ударниц из батальона приняли участие в боях на боевом участке 10-й армии Западного фронта. Документальных подтверждений этому факту нет, как и воспоминаний очевидцев или участников из числа московских доброволиц о пребывании на фронте. А те женщины-солдаты, которые попали в расположение действующей армии в качестве пополнения команды смерти Марии Бочкарёвой или добровольно отправились на другие участки фронтов, фактически выбыли из состава 2МЖБС с момента их отправки из Москвы. И в тылу Западного фронта они находились уже как женщины-солдаты бочкарёвской команды смерти. На других фронтах они оказались бы в составе других воинских частей. В любом случае, на наш взгляд, необходимо уточнение ситуации сентября – октября 1917 года в Московском женском батальоне смерти и сведений об отъездах доброволиц на фронты Первой мировой войны по архивным документам, хранящимся в фондах РГВИА.
В жизни 2МЖБС происходили и другие события. Отметим, что в августе доброволицы женского батальона участвовали в качестве почётного караула в торжественной встрече генерала Корнилова, приезжавшего на совещание в Москву.
Женщин-солдат батальона благословил на Красной площади вновь избранный митрополит Тихон. Главной же особенностью 2МЖБС стало то, что из его состава были отобраны на обучение в военном училище 25 лучших и наиболее достойных доброволиц. После завершения учебы и производства в чин прапорщика эти женщины-офицеры должны были заменить мужчин-офицеров в женских добровольческих формированиях.
В связи с бурными революционными событиями 1917 года и всеобщим развалом русской армии формирование женских батальонов замедлилось, а затем и вовсе прекратилось. По утверждённым военным ведомством порядку и правилам было сформировано всего два женских батальона – 1ПЖБ и 2МЖБС. Другие женские военные команды, батальоны, отряды и роты, стихийно создававшиеся в губернских центрах и провинциальных городах, в состав армии не входили и официального наименования не имели. Это в полной мере относится и к Первой женской военной команде смерти Марии Бочкарёвой, которую в то время в пропагандистских целях часто называли «женским батальоном смерти» её имени. Однако в РГВИА, где хранятся архивы всех воинских частей и формирований русской армии, имеются архивные фонды только 1ПЖБ и 2МЖБС.
2.5. Девица в чине прапорщика
Летом 1917 года, как вспоминала М. А. Рычкова, «пришел запрос записать желающих и окончивших средние учебные заведения доброволиц в военное Александровское училище. Де Боде была в числе их». Так впервые в отечественной военной истории в Москве на базе Александровского военного училища была набрана женская учебная группа. Наиболее подготовленные доброволицы стали юнкерами прославленного военного училища.
Это училище, начиная с 1863 года, осуществляло подготовку пехотных офицеров. Его выпускники ценились в войсках за высокий уровень военной выучки. Они участвовали во всех войнах России, которые велись от основания училища и до октября 1917 года. Гордились александровцы и тем, что в истории училища три российских императора, включая Николая II, являлись его шефами и монаршими благодетелями.
Военную науку здесь постигали в основном молодые дворяне со средним образованием. Срок обучения составлял два года. Выпускники распределялись в пехотные части РИА.
Начавшаяся Первая мировая война внесла свои коррективы в процесс подготовки офицеров армейской пехоты. Набор в училище в военное время был увеличен в 4 раза – с 400 до 1600 юнкеров. А в 1917 году их численность была доведена до 2000 человек. Столь резкий рост количества юнкеров произошел за счёт того, что здесь стали обучать по сокращённой до четырёх месяцев учебной программе подготовки прапорщиков, считавшихся офицерами военного времени. В училище разрешили принимать молодежь других сословий при наличии у них среднего образования.
Прапорщики восполняли боевые потери младшего офицерского состава ротного и взводного звена в строевых частях пехоты. Учебные программы военного времени были существенно сокращены за счёт исключения из них таких предметов, как военная история, география, Закон Божий, русский и иностранные языки.
Московский женский союз «Помощь Родине» в интересах формирования женского батальона смерти был прикреплён к Александровскому военному училищу. В этой связи в виде эксперимента летом 1917 года краткосрочный курс обучения по программе ускоренной подготовки офицеров военного времени проходила группа юнкеров из числа женщин-доброволиц 2МЖБС. Это был единственный официально разрешённый набор юнкеров-женщин среди всех военно-учебных заведений России.
Доброволицы, которые проходили военную подготовку на чин прапорщика в Александровском военном училище, имели определённые привилегии, включая особенности формы одежды. Женщины-юнкера, до производства их в офицеры, носили погоны красного сукна с металлической буквой «М», по краям окантованные тесьмой чёрного цвета. Им также разрешалось обшивать погоны трёхцветным добровольческим шнуром.
Приводимые в литературе и в СМИ данные о выпускницах-прапорщиках разнятся. Их число указывается в пределах от 18 до 25 человек. Однако, на наш взгляд, на основании воспоминаний непосредственных участников тех событий следует считать, что офицерский выпуск женщин составил 25 человек. Руководительница московского женского союза М. А. Рычкова в своих воспоминаниях написала, что на учебу в Александровское военное училище было направлено 25 женщин-доброволиц. Все они были в начале октября выпущены из училища в чине прапорщика армейской пехоты.
В честь женщин-офицеров, успешно окончивших курс обучения в военном училище, 4 октября 1917 года был устроен торжественный вечер в московском Юридическом собрании. Там собрались, как сообщалось в газете «Утро России», офицеры и генералы штаба округа во главе с командующим войсками округа полковником К. И. Рябцевым, преподаватели военного училища, представители городского общественного управления, а также дипломатические работники английского и итальянского консульств. В своём выступлении полковник Рябцев отметил, что всегда был сторонником равноправия женщин, хотя и считает, что женщинам не место в военном строю. Те обстоятельства, в которых женщина «надевает военный мундир и берет на себя те обязанности, которые могут быть возложены только на мужчину», он отнёс к ненормальным явлениям текущего времени. Приветственные слова в адрес выпускниц прозвучали от начальника училища и представителей итальянского консульства. С ответным словом благодарности выступали и прапорщики-выпускницы. В завершение торжеств гостям было предложено шампанское и чай. Всего на выпускном мероприятии, как вспоминала позже одна из его организаторов М. А. Рычкова, присутствовало примерно 400 приглашённых.
Однако уже на другой день ощущение торжественности момента было подпорчено. Дело в том, что накануне среди приглашённых был достаточно известный писатель и драматург М. П. Арцыбашев. Помимо писательского творчества, он одновременно писал публицистические статьи на злободневные темы для разных периодических изданий тех лет. Публицист, оставаясь на своей прежней идейной платформе, не воспринял перемен и революционных новаций. Более того, в июне 1917 года в газете «Свобода» он опубликовал смелую статью в защиту офицеров от нападок в обществе. Поэтому, когда на следующий день в одной из газет появилась его злая статья о ненужности жертв со стороны женщин-офицеров, многие удивились. Надо отметить, что в оценке военного настроя женщин и их готовности отдать жизнь за демократические преобразования и процветание России писатель ошибался. Он написал, что «женщины-офицеры напоминали подушки, перетянутые ремнями. Они пискливыми голосами произносили свои речи и кричали „ура!“ в то время как грубые мужики-солдаты посмеивались…» Но спустя всего несколько недель эти девушки в офицерских мундирах, сохраняя верность присяге, вступили в бой против отрядов солдат и красногвардейцев на московских улицах.
Октябрьские бои в Москве
Октябрьский переворот в Петрограде эхом откликнулся в Москве. Как известно, московское восстание вначале замышлялось как бескровное. Противостоящие стороны надеялись миром договориться друг с другом. Но логика вооружённого противостояния и вести из столицы подталкивали к боевым действиям. И они начались под руководством спешно созданного московского Военно-революционного комитета (далее – ВРК) во главе с большевиком В. П. Ногиным. Сын приказчика с четырехклассным образованием оказался хорошим организатором. Приняв участие в петроградском восстании, утром 26 октября он был уже в Москве. Однако здесь городская дума уже создала Комитет общественной безопасности (далее – КОБ), который городским головой правым эсером В. В. Рудневым был объявлен единственной законной властью в Москве. Его вооружённую опору составили офицеры гарнизона, юнкера военных училищ и школ прапорщиков, добровольцы из числа студентов, гимназистов и сохранившие верность присяге солдаты воинских частей. При этом ядром вооружённого сопротивления стало Александровское военное училище.
Вчерашние выпускницы, женщины-прапорщики приняли непосредственное участие в уличных боях, продолжавшихся непрерывно в течение шести суток. Первое серьёзное столкновение произошло 27 октября вечером в центре Москвы недалеко от Манежа между патрулём юнкеров и солдатами-«двинцами». В результате перестрелки погибли 46 солдат и 11 юнкеров. После этого инцидента бои приняли ожесточённый характер практически по всему городу.
Одним из участников тех боёв был прапорщик 56-го запасного пехотного полка А. Трембовельский. Позже он вспоминал о геройском поведении сестёр Веры и Марии Мерсье, которые только что получили чин прапорщика пехоты. Ловко управляясь с пулемётом, они вдвоем сдерживали превосходящие силы восставших. Женщин-офицеров готовили к боевым действиям на фронтах против германцев и их союзников, однако свой первый боевой опыт они приобрели в вооружённых стычках с восставшими солдатами и красногвардейцами. И первой потерей в их строю стала гибель одной из выпускниц в уличном бою от пули восставших солдат своей же армии.
«Де Боде руководила отрядом юнкеров у Никитских ворот, – писала в своих воспоминаниях М. А. Рычкова, – и сожгла двухэтажное здание „меблированные комнаты“, в которых засел штаб большевиков. Она была ранена, но до конца оставалась на своем посту».
Жаркие бои за Кремль
Одной из главных задач была охрана Кремля, на территории которого были расположены склады оружия и боеприпасов. Службу здесь несли солдаты 1-го батальона 56-го запасного пехотного полка, считавшиеся в те дни вполне благонадёжными. Однако в связи с активной агитацией большевиков в полку возникло опасение, что арсеналы Кремля могут захватить восставшие.
Один из офицеров 56-го запасного полка предложил провести юнкеров по потайному ходу в Кремль из Александровского сада. Солдаты батальона были разоружены и отправлены в казармы. Охрану Кремлёвского арсенала взяли на себя офицеры и юнкера Александровского военного училища. При этом следует отметить, что с началом боев на московских улицах и на подступах к Кремлю командующий войсками Московского военного округа полковник К. И. Рябцев самоустранился от руководства вооружённым противостоянием восставшим и впал в тяжёлую депрессию. Ситуацию в Москве он и подчинённые ему органы военного управления и командиры воинских частей не контролировали. Всё это приводило к ожесточённым боевым стычкам и ненужному кровопролитию. В условиях вооруженных беспорядков и отсутствия точных сведений рождались слухи, порождавшие панику среди гражданского населения. Например, активно обсуждался боевой эпизод, связанный с событиями в Московском Кремле. Позже победившие большевики заявили о том, что «юнкера зверски расстреляли в Кремле около 500 безоружных солдат 56-го запасного полка и команды арсенала». Оценки произошедшего на территории Кремля разнятся. Каждая из сторон предоставляла противоречивые доклады о боевой ситуации. Так, в своём рапорте начальник московского артиллерийского склада генерал Кайгородов официально доложил о том, что юнкера открыли ответный огонь после раздавшихся по ним откуда-то нескольких выстрелов. Кто и откуда произвёл провокационные выстрелы по юнкерам, так и не установили. По разным оценкам, в боях на территории Кремля было убито от 50 до 300 солдат. Историк И. С. Ратьковский считает, что было убито и ранено шестеро юнкеров и около двух сотен солдат. По другим сведениям, в Кремле произошла перестрелка, в ходе которой было убито четверо юнкеров и ранено около десяти. Среди солдат 56-го полка и команды арсенала было 14 убитых и двое умерли от ран. Перестрелку, как отмечается в источнике, спровоцировали выстрелы красногвардейцев, засевших с пулемётами на колокольнях, Кремлёвской стене и в окнах арсенала.