Детство отца Дэниела пришлось на конец 1970-х. Он рос смышленым ребенком. Его родители неожиданно развелись, когда ему было двенадцать. Он и его брат жили в основном с матерью, оказавшейся после развода в стесненном финансовом положении. Мальчик усердно учился в школе, смог получить стипендию в престижном вузе, хотя и не в колледже Лиги плюща, и стал зарабатывать серьезные деньги, трудясь в сфере финансов. Женившись, он поклялся, что его семья никогда не будет страдать от лишений и нестабильности, которые испытывали они с братом и матерью. Фактически он прожил свою жизнь «на волне» и всегда имел высокие амбиции. Это сослужило ему хорошую службу. Он любил свою работу, чувствовал себя надежным кормильцем семьи и очень гордился тем, что его старший сын, казалось, шел по его стопам. Он был достаточно деликатен, чтобы не давить на Дэниела открыто, и подталкивал его к тому, чтобы рассмотреть множество разных вузов. Его спонтанный взрыв эмоций стал отражением его глубоко укоренившейся веры в то, что сын, как и он сам, скорее всего, будет добиваться успеха в условиях высокой конкуренции, особенно при поступлении в, пожалуй, самое престижное учебное заведение страны. Как всякий родитель, отец хотел, чтобы его ребенок был успешным и имел те преимущества, каких сам он оказался лишен. Его понимание успеха, основанное на преданности компании, соответствии требованиям общества, усердии, трудолюбии, конкурентоспособности и отличной учебе, весьма популярно. И его собственный успех стал подтверждением этой парадигмы.
Дэниел, напротив, вырос в обстановке любви и финансового благополучия. Его родителям удалось создать такую среду, где эмоциональное, физическое и академическое развитие ребенка могло протекать беспрепятственно. Умный, целеустремленный и трудолюбивый, он смог воспользоваться ресурсами, предоставленными семьей, школой и остальным окружением, которые высоко ценили достижения в учебе. Тот факт, что он казался непринужденным и гораздо менее напряженным, чем многие из его друзей, для окружающих его взрослых служил подтверждением того, что Дэниел будет как рыба в воде даже в колледже с самой высокой конкуренцией. Как и многие отличники, он особенно хорошо умел держаться на людях, даже когда его одолевали нормальные и предсказуемые подростковые тревоги. Дэниел был сдержанным по натуре и часто почти никак не проявлял внешне свои внутренние конфликты и переживания. Из наших с ним сеансов я знала, что его довольно долгое время беспокоила проблема честности в учебе. Акцент Дэниела на том, что он хочет попасть в колледж, где студенты «приятные», говорит о том, что в данный момент его больше волнуют социальные и этические аспекты, чем вопросы учебы, заботившие отца.
Дэниел большую часть своей юной жизни провел в школах с высококонкурентной средой. Он знал, что для получения хороших оценок нужно много работать, и ему было приятно, что его семья так радуется его успехам в учебе. В начальных и средних классах у него не было оснований сомневаться в таком взгляде на успех, поскольку он легко развивался в сложных школьных условиях.
Ситуация изменилась, когда он перешел в старшие классы. Дэниел по-прежнему очень хорошо учился, но стал замечать, как школьная среда оказывает давление на некоторых из его друзей. За полтора года до окончания школы его близкого друга увезли на реабилитацию из-за злоупотребления алкоголем, а девочку, с которой он дружил с начальной школы, госпитализировали из-за расстройства пищевого поведения. В начале последнего учебного года многие из его друзей начали принимать аддералл, стимулирующий препарат, обычно используемый при синдроме дефицита внимания и гиперактивности, чтобы не спать по ночам и успевать выполнять чрезмерные объемы домашних заданий. Списывание в его школе было обычным делом, и Дэниел всегда чувствовал дискомфорт, когда одноклассники списывали у него домашнее задание или даже контрольные работы. Он казался себе «злым человеком» и «плохим другом», если не давал списать, но не меньшие переживания испытывал, когда позволял это сделать. Он никогда не обсуждал подобные эпизоды ни с родителями, ни с учителями из-за боязни прослыть стукачом.
Это было только началом череды внутренних конфликтов из-за учебы, кульминация которых пришлась на третий класс старшей школы. Дэниел тоже начал списывать домашние задания у друзей, «чтобы не отставать». Годами это держалось в тайне, но однажды он был ошеломлен, узнав, что о его списывании анонимно сообщили на горячую линию школы. Дэниел думал, что за нечестность с него три шкуры спустят, и был шокирован, когда единственным наказанием стал краткий разговор с психологом и робкая просьба больше так не делать. Дэниел вел дневник и показал мне следующую запись об этой встрече.
«Сегодня я понял, что все, включая работников школы, понимают, что ученики вышли на битву. Битва за оценки, баллы на выпускных экзаменах и поступление в крутой вуз. Знаете, есть поговорка: „В любви и на войне все средства хороши“. Что ж, это война, и правила, в которых я был воспитан, больше неактуальны. Те ребята, кого я знаю много лет, стали невнимательными и жестокими друг к другу. Я чувствую, что отстраняюсь от всего этого. Я люблю учиться, поэтому мои оценки по-прежнему высокие, но мне уже неинтересно быть членом такого сообщества, где они ценятся выше честности и дружбы. Теперь я знаю, что колледж, куда я поеду учиться, должен быть совсем другим – вероятно, не престижным заведением с высокой конкуренцией, о каком мечтают для меня все вокруг. Я боюсь, что обижу своих родителей, которые столько работали, чтобы многое дать мне. Но если бы они действительно понимали, что происходит, думаю, они не стали бы возражать. Я просто не знаю, как объяснить это, – ведь они могут подумать, что я ленюсь или проявляю неблагодарность. Иногда мне хочется вообще махнуть рукой на всю эту историю с поступлением».
Дэниел очень грамотно вырабатывал собственную версию формулы успеха. Ему повезло вырасти в обеспеченной семье, и его меньше волновала нехватка материальных благ; он больше сосредоточился на сотрудничестве и личностном росте, чем его отец. Конечно, Дэниел усвоил многие ценности своей семьи: настойчивость, трудолюбие и преданность делу, – но он намеревался добавить к ним командную работу, любознательность, умеренность и честность. Этот ребенок искренне верил, что заслуженная четверка лучше нечестно заработанной пятерки. Дэниел напомнил мне, что не так давно подростки в моем кабинете часто и эмоционально говорили о вопросах морали. Что же произошло?
Дэниел оказался прав: его отцу трудно понять, почему сын подумывает о поступлении в менее престижный колледж, когда у него есть все шансы попасть в очень крутой. Отец, как и многие успешные мужчины, испытал огромное облегчение, узнав, что сын намеревается обеспечить себе финансовое благополучие. Для него это означало, что он проделал хорошую работу, подготовив сына к будущей ответственности за собственную семью. Если отец поймет, что Дэниела больше привлекает «мягкая» ценность быть «приятным в общении», а не «жесткая» (или, как сказал бы он сам, «практичная») – быть альфа-самцом, у него возникнет вопрос, достаточно ли хорошую работу он проделал.
В этом отношении и папе, и маме предстояло понять, что они очень хорошо воспитали сына, благодаря чему он не слишком восприимчив к мнению других и обладает внутренней мотивацией. Поскольку внутренняя мотивация тесно связана со всеми положительными аспектами (в частности, с успехами в учебе и с низким уровнем эмоционального стресса), у Дэниела действительно хорошие предпосылки для успеха независимо от того, какой колледж он в итоге выберет. Всего через пару сеансов отец увидел, что достойный восхищения взгляд Дэниела на то, что такое успех, усилия, упорство и правильные ценности, в значительной мере соответствовал его собственному. Есть интересные исследования, свидетельствующие, что отцы, активно участвующие в воспитании, оказывают существенное влияние на социальное и нравственное поведение ребенка[12]. Узнав об этом, папа был горд, и ему стало легче осознать, что, хотя они с сыном оба порядочные, амбициозные и трудолюбивые люди, Дэниел более реалистично понимает, в какой среде лучше всего сумеет сформулировать и реализовать свои цели. Отец получил похвалы за роль в воспитании и был признателен, что его вклад высоко оценили.
История Дэниела показывает, как трудно приходится даже самым компетентным и хорошо приспособленным детям независимо от того, разделяют ли они нашу нынешнюю парадигму успеха любой ценой или отказываются от нее. Дэниел чувствовал, что, находясь в системе, вынужден идти на компромисс с самим собой как в эмоциональном, так и в этическом плане. И когда он решил выйти из нее, столкнулся с неодобрением со стороны и своих родителей, и школы. В итоге он выбрал уважаемый небольшой колледж, в котором царила атмосфера взаимной поддержки преподавателей и студентов и чей студенческий коллектив известен высокой степенью сотрудничества – качества, которые Дэниел высоко ценил. Он отказался от нескольких «престижных» заведений, в том числе от одного колледжа из Лиги плюща. Дэниел по-прежнему хорошо учится, но, что не менее важно, чувствует себя в своем колледже как дома. Он учится и общается (необязательно именно в таком порядке) со студентами, которые тоже высоко ценят творческую совместную работу. Дэниел сделал отличный выбор. К сожалению, слишком многим учащимся сегодня не хватает сочетания внутренних ресурсов и внешней поддержки, необходимых для принятия правильного, здравого решения о том, куда поступать и даже что изучать.
Здесь нужно пояснить: эта книга не о преуменьшении значения успехов в учебе, высоких отметок и престижных колледжей. Напротив, она о том, как оптимизировать условия, чтобы гораздо больше детей могли стать по-настоящему успешными, не испытывая сильного стресса, настолько типичного сегодня. В настоящее время в США идут оживленные дебаты о том, как родителям и школам наилучшим образом способствовать успеху ребенка. Поскольку средствам массовой информации нравятся простые и спорные формулировки (особенно когда тема сложна и полна разных тонкостей), нам часто представляют, казалось бы, диаметрально противоположные взгляды на то, как способствовать успеху наших детей. С одной стороны, жесткие матери настаивают на строгости. Они с самого раннего возраста давят на своих детей, требуя максимальных результатов и не обращая внимания на их социальные и психологические потребности. Несмотря на это, их дети вырастают хорошо адаптированными, демонстрируют высокие показатели, выступают в Карнеги-холле[13], и по сравнению с ними обычные дети выглядят бездельниками. Это порождает в родителях страх, что их дети будут работать дворниками, в то время как другие получат лучшие и наиболее высокооплачиваемые должности. С другой стороны, существует разряд добросердечных ученых и специалистов по развитию детей, которые слишком сосредоточены на психологическом комфорте. Они настолько обеспокоены эмоциональным развитием детей, что готовы потакать их капризам, лишая какой бы то ни было финансовой стабильности в будущем. Такие дети могут стать хорошо приспособленными, самостоятельными и добрыми, но после колледжа они будут жить в подвале или спать на диване в гостиной родителей. Это подпитывает недоверие общественности к ученым, живущим в башнях из слоновой кости и отстраненным от реальной борьбы за воспитание детей.
Такого рода разделение не только несправедливо, но и неточно. За этими двумя точками зрения есть определенные различия в методах воспитания, но сходства гораздо больше. Все родители хотят, чтобы их дети были счастливы, любили и были любимы, компетентны в одних вещах и являлись специалистами в других, нашли радость и смысл в жизни, стали хорошими людьми и приносили пользу обществу. Нет никаких разногласий по поводу того, что все студенты должны усваивать знания, а усилия и практика являются ключом к обучению. Или что дети, особенно маленькие, очень нуждаются во внимании и наставлениях родителей. Судя по всему, настоящие разногласия возникают вокруг того, чьи потребности находятся в центре внимания, и тут у обеих сторон есть чему поучиться. Если пустить развитие ребенка на самотек преждевременно, это породит множество проблем, – равно как и подавление в ребенке стремления к самостоятельности. Ни один родитель не хочет воспитывать ребенка с эмоциональными нарушениями. И конечно же, самое главное: каждый ребенок – неповторимая индивидуальность. Самый быстрый способ разрушить любую теорию воспитания детей – обзавестись ребенком.
Важно ли держать планку для ребенка высоко? Несомненно. Мы знаем, что родители, возлагающие на своих детей большие надежды, соответствующие их способностям, добиваются того, что дети, как правило, учатся лучше тех, чьи родители не имеют особых требований. Дети с разной степенью успеха стараются соответствовать планке, заданной нами. Но мы должны следить, чтобы эта планка была правильной. Приоритет следует отдавать стараниям, а не результатам. У детей разные способности, и они меняются с течением времени и в зависимости от предмета. Если вы держите высокую планку в смысле старания, то правильный выбор учебного заведения не станет проблемой. Для одного это может быть Принстон, для другого – местный колледж. В обоих вариантах есть шанс на успех, но ни один из них не гарантирует его.
В системе, где хорошо адаптированный ребенок вроде Дэниела превращается в аутсайдера и нарушается равновесие в его нормальной во всех отношениях семье, есть нечто безумное. Как писал Гаррисон Кейлор, все дети в Лейк Вобегон[14] выше среднего. Но это вчерашние новости. Сегодня многие полагают, что если бы нашим детям давали хотя бы полшанса, то все они были бы выдающимися. Это верно по сути; однако в узком и поверхностном смысле, как понимают и измеряют успех большинство школ и стандартизированные тесты, это не так. Наши лучшие ученики слишком часто вынуждены идти на компромисс с собой в учебе, в физическом и психологическом плане, а еще гораздо большее число учащихся недооценены, потому что не учитываются их способности, навыки и интересы, и поэтому для развития их сильных сторон прилагается мало усилий. Родители, не принимая реальность, переоценивают способности своих детей и настаивают на том, что рядовые ученики – это дети с задержкой в развитии, хорошие ученики – на самом деле отличные, а отличники – гении. Цена этого неуемного стремления достигать нереально высоких результатов – целое поколение детей, больше всего напоминающих людей с психической травмой. Они чрезмерно озабочены уже прошедшими событиями, бесконечно зациклены на том, что, возможно, дали неправильный ответ или упустили какую-то возможность. Они испытывают тревогу, впадают в депрессию и часто занимаются самолечением при помощи наркотиков или алкоголя. Им трудно заснуть, и они бродят в затуманенном усталостью сознании. Некоторые дети просто бросают карты на стол и отказываются в этом участвовать.
Одна моя одаренная пациентка после того, как ей пришел отказ из колледжа с очень высоким конкурсом, несколько дней лежит пластом. Она не встает с постели, и, когда я навещаю ее, единственное, что она в силах выдавить сквозь слезы: «Все было напрасно. Я неудачница». А другой мой пациент, выросший на улице типичный троечник с потрясающими навыками межличностного общения и практическим стилем обучения, отказывается подавать документы в колледж из страха, что будет отвергнут, так как он чувствовал себя таким «каждый день, когда ходил в школу». Он самоустраняется всякий раз, когда кому-то из друзей приходит письмо с приглашением или отказом, называя весь процесс дурацким. Надеюсь, вооружившись известной степенью уверенности в себе, он пересмотрит свое отношение к поступлению и в следующем году подаст документы в заведение, где знают, как обучать тех, кто лучше учится на практике, и оценят его талант к общению и практические навыки. Подобным детям год передышки и заодно возможность почувствовать себя компетентным на какой-нибудь работе часто помогают стать увереннее в себе.