План Варианны также требовал сноса Башни, поскольку та перекрывала зону обстрела пушек северо-восточных бастионов. Однако различные политические силы воспротивились – и Башня стояла поныне. В план внесли и другие изменения, из-за которых Звездная Крепость перестала являться образцовым артиллерийским фортом, задуманным Варианной.
Все эти недостатки, равно как и незавершенность, во многом происходили из-за того, что крепость поделили (по причинам опять-таки политическим) между мушкетерами королевы, гвардией короля, поборниками кардинала и городской стражей Лютейса.
Каждое подразделение получило себе по бастиону и равелину и долю ответственности (с этим у них получалось не очень) за Циферблат – миниатюрный городок, выстроенный внутри укреплений. Как будто для того, чтобы еще больше все усложнить, громадные железные и бронзовые пушки и орудия помельче, всякие кулеврины, сакеры и фальконы, разбросанные по бастионам, передали под эгиду отряда Верных королевских артиллеристов.
Хотя крепости было предначертано стать неприступным оплотом внутри города, в народе образ Звездной Крепости как-то не увязывался с делами войны. Древняя Башня, окруженная новейшими укреплениями, по-прежнему доминировала и в силуэте города, и в мыслях его жителей. Названия «Звездная Крепость» и «Башня» уже канули в забвение, и стоило помянуть одно либо другое – первым, что приходило на ум, оказывалась «тюрьма».
– Ответственный пост, который я хотела поручить одному из твоих коллег по Желтой Передней… – задумчиво продолжала Дюплесси, – находится в Башне.
Анри тщетно пытался не показать, насколько у него захватило дух. Как он был счастлив получить задание от кардинала! Происходившее казалось первым шажком на пути к финансовой состоятельности, в целом к приемлемому будущему – ни того ни другого он не знал никогда. Более того, открывалась возможность когда-нибудь перейти на иную службу… возможно, даже стать офицером-артиллеристом. Но вот что касается тюрьмы под названием Башня… одна мысль о том, чтобы в ней работать, внушала ужас.
– Требуется новый писец для записи того, что мои дознаватели выясняют у заключенных, – сказала кардинал. – Пост Второго помощника допросного писца очень важен.
Анри сглотнул. Он знал: большая часть допросов осуществлялась при помощи ангельской магии… Но порой, однако, это не срабатывало. А кроме того, попадались узники-отверженцы, к которым ангельская магия была вообще неприменима. Это значило, что Второму помощнику допросного писца придется присутствовать при пытках. Записывая все, что пытаемый прокричит или простонет, перемежая свои показания безуспешными просьбами о пощаде… а после – мольбами о смерти.
Как бы то ни было, ему предлагали должность, имевшую название. А значит, гораздо более весомый оклад… первую ступеньку к чему-то намного большему…
– К должности прилагается квартира, – добавил Робард, пристально наблюдавший за юношей. Он не добавил «в Звездной Крепости», хотя Анри понимал: так оно, скорее всего, и будет.
Теперь они смотрели на него оба. Кардинал – бесстрастно, с лицом до того неподвижным, что Анри ничего не мог на нем прочесть. Робард глядел с легким презрением. Кажется, он считал, что разговор слишком затягивается. Зачем кардинал что-то объясняет юнцу, когда в ее власти попросту приказать?
– Я лишь хочу послужить вашему высокопреосвященству… – проговорил Анри. Голос дрогнул, но все же он выдавил остальное: – Всем, чем только могу.
Кардинал смотрела на него сверху вниз. Анри пытался следить за ее лицом, не встречаясь глазами, но не получалось. По спине пробежал озноб, и он опустил голову ниже.
– Нет, – сказала наконец кардинал, и голову Анри вновь пронзила ледяная игла. Это ангел снова коснулся его разума, сообщив Дюплесси все, что удалось обнаружить. – Нет. Ты не подходишь. Думаю, нам нужен кто-то…
Она оставила фразу незавершенной, и Робард спросил:
– Кто-то постарше, ваше высокопреосвященство?
– Более изработавшийся, – сказала Дюплесси. Ее голос звучал холодно и отстраненно. – Нет, я не могу использовать тебя, Дюпаллидэн.
И небрежно шевельнула рукой, отпуская его. Для Анри этот жест отозвался жуткой непоправимостью.
– Вы отстраняете меня от службы вам, ваше высокопреосвященство? – в отчаянии проблеял юноша. Вскинув голову, он устремил ей в лицо умоляющий взгляд. Ему стало физически плохо, к горлу поднялась желчь – пришлось сглотнуть и стиснуть зубы покрепче. Если она его выгонит, это конец. Нищета. Или смерть на дорожной обочине при попытке вернуться к семье…
– Нет, что ты, – сказала кардинал. Она улыбалась. Хотя движение ее губ и не сопровождалось ни малейшей теплотой в глазах, Анри испытал превеликое облегчение. – Я не выбрасываю клинок из-за того, что он оказался недостаточно закален. Я велю его перековать…
Она чуть нахмурилась, глядя на Робарда.
– Переастор докладывает, что Дюпаллидэн очень хорош с цифрами, – сказала она. – Приставь его к Дютремблэй. Вторым помощником; может быть, землемером. Там проку от него будет побольше, чем в Желтой Передней.
– Как прикажете, ваше высокопреосвященство, – ответил Робард.
Он замахал рукой на Анри, и тот попятился к выходу из комнаты.
– Найди тех других писцов, – подходя к костяному столу, уже поднимая бумаги и наполовину думая о другом, сказала кардинал. – Посмотрю на всех разом и выберу наиболее подходящего.
Робард наклонил голову и последовал за Анри к двери, приостановившись только затем, чтобы ухватить юношу за локоть и развернуть его, чтобы он шел нормально, а не крался задом наперед.
Покинув кабинет кардинала, Робард подозвал одного из младших писцов. Девушка подбежала, на ходу раскрывая дощечку для письма, что висела на шее, готовя перо и откупоривая чернильницу.
– Ее высокопреосвященство пожелали отправить этого малого вторым помощником к Дютремблэй, – сказал Робард. – Составь ему предписание.
Анри эти слова едва расслышал. Он еще смотрел на двери только что покинутого чертога. Один из стражников-поборников ему подмигнул, но он не заметил. Он еще переваривал неожиданную аудиенцию… и столь внезапное повышение.
Другое дело, что он понятия не имел, в чем заключается это самое повышение… и куда, собственно, его посылают. Он повернулся к Робарду и стал ждать возможности обратиться к нему.
– В Желтую Переднюю он не вернется, – деловито продолжал тот. – Да, и передай Дидину, чтобы собрал тамошних писцов, кроме вот этого, и предъявил мне. Немедленно!
Девушка низко поклонилась, и вместе с ней Анри. Когда он выпрямился, Робард уже обнаружился в середине зала. Только золотые шпоры сверкали в лучах света, струившегося из высоких окон.
– Вторым помощником к Дютремблэй, – торопливо водя пером, проговорила писец. – Приступить сегодня же… с окладом в шестнадцать ливров за календарный месяц плюс…
– Шестнадцать ливров! – вырвалось у Анри. Сумма вчетверо превосходила его нынешнее жалованье.
– Плюс пособие на жилье в размере восемнадцати ливров в квартал, выплатить авансом, – продолжала писец. – Впрочем, столько тебе вряд ли понадобится, ведь жилье у тебя будет…
– Жилье? – спросил Анри.
– В Звездной Крепости, – сказала писец.
– В…
– В Звездной Крепости. Тебе повезло, это не в казармах поборников, поскольку Дютремблэй предпочитает, чтобы ее подчиненные…
Она помедлила. Анри смотрел круглыми глазами. Он слышал, что она говорила, но разум отказывался усваивать не очень-то приятные новости, обрушившиеся сразу после финансового благовеста. Относительного, конечно, но на его-то безрыбье…
– Звездная Крепость, – повторила писец. – Дютремблэй…
Анри что-то проквакал. Неужели он превратно понял разговор с кардиналом? И его все-таки определили в тюремную башню помогать допросным писцам?..
По счастью, служительница привыкла к тому, что люди выходят от кардинала потрясенными, неспособными связно выражать свои мысли. Она верно поняла, что имел в виду юноша.
– Дютремблэй – архитектор королевы! Она присматривает за возведением нового дворца на Циферблате. У тебя будет комната в уже отстроенной части.
Анри снова издал невнятный звук.
– Циферблат! Самый центр Звездной Крепости. Парень, ты откуда вообще?
– Дамерсон, – пробормотал Анри. В голове царила звенящая пустота, комната кругом легонько покачивалась. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы качание прекратилось.
– Это где?
– В Адьене.
– А это где?
– В Баскони, – сознался Анри.
Писец фыркнула. Дописав бумагу и присыпав песком, чтобы подсушить чернила, выдала Анри два документа.
– Вот, держи, – сказала она. – Это твое удостоверение, а это – платежное поручение. Жалованье и подъемные за первый месяц получишь у казначея, когда тебе будет удобно. Я бы советовала поспешить: сейчас почти четыре, завтра – День святого Тархерна, все будет закрыто…
Вечером Анри Дюпаллидэн шагал домой, как принято говорить, усталый, но довольный. Ему вот-вот предстояло освободить крохотную квартирку на самом верху дома госпожи Тревье, торговки пряностями, которая, будучи чем-то обязанной герцогине Дамерсон, не драла три шкуры за жилье с дальнего родича благодетельницы.
В целом день удался, рассуждал про себя Анри. Да, случилось несколько моментов, когда у него сердце в пятки уходило. И вообще его чуть не приставили записывать вопли бедолаг в пыточном застенке. Ну да дело все равно кончилось Звездной Крепостью, но ведь не тюрьмой же. Надо думать, ему не запретят входить-выходить?..
А с чего я это взял, вдруг подумал Анри. Вдруг мне велят все время там торчать? Или будут выпускать редко и ненадолго?
Полностью уйдя в раздумья, он не смотрел по сторонам, когда внезапно чужая рука ухватила кошелек, столь приятно оттягивавший его пояс. Отреагировать Анри не успел. Шнурок оказался перерезан, кошелька как не бывало. Крутанувшись, Анри схватил пустой воздух и уже собрался заорать: «Держи вора!..», ибо заметил ребенка в сером тряпье отверженца: нырнув под брюхо лошади, тот кинулся удирать в узкий переулок. Скроется – нипочем не найдешь!
Однако крик Анри так и не прозвучал, лишь зубы лязгнули, когда рот захлопнулся от изумления. Как ни проворен был воришка, женщина-прохожая оказалась быстрей. Она перехватила беглеца, оказавшегося, кстати, беглянкой. Вывернула преступную руку и отобрала кошелек, и все это одним мгновенным движением. Малолетняя воровка схватилась было за нож, но и вторая рука оказалась вывернута.
– Все в порядке, господин! – крикнула женщина, высоко поднимая спасенный кошелек и напутствуя тощую девчонку пинком, а также неким словом вполголоса. Каким именно, Анри не расслышал, но девка побледнела и рванула прочь, даже не подхватив с мостовой маленького острого ножичка для срезания кошельков.
Анри озирался в недоумении. Прохожие кругом отводили глаза и спешили прочь по своим делам, подтверждая его подозрения: здесь происходило нечто весьма странное. Анри недавно жил в городе, но дураком не был. Ворья здесь хватало, уличные кражи оставались самым обычным делом, и прохожие предпочитали не вмешиваться. За исключением случаев, когда не ощущали для себя ни малейшей опасности либо оказывались друзьями или любящими родственниками пострадавшего. Так вот, неожиданная заступница Анри – судя по серому плащу и такому же головному платку, сама из отверженцев, – видимо, имела отношение к преступной верхушке… либо очень далека от здравого смысла.
– Ловите, господин! – воскликнула она и бросила кошелек.
Анри рефлекторно поймал его, а женщина скрылась в том самом переулке, куда шмыгнула воровка.
– Никогда не видел подобного, – пробормотал кто-то рядом с Анри. Но, повернувшись, он не определил говорившего. Людской прибой улицы Глазировщиков вернулся к обычному ритму, обтекая Анри, словно опасную скалу.
Юноша покрепче сжал кошелек в руке и влился в течение. Теперь он пристально вглядывался в людей, высматривал щербины в мостовой под ногами… как ему и следовало бы вести себя, прежде чем его попытались обворовать.
Вот только рассудок никак не мог отойти от удивления. С какой стати взрослой отверженке понадобилось перехватить беспризорницу из числа своих же, покусившуюся на его деньги?
Наконец он догадался, и сразу стало легко. Его камзол, потасканный, замурзанный и в целом премерзкого цвета, изобличал в нем человека, находящегося на службе у кардинала. На особом счету. Похоже, длинная рука ее высокопреосвященства и впрямь защищала. Даже от уличного ворья.
6
Агнес попыталась смягчить хватку на рукояти рапиры. Наклонила кисть, расслабила пальцы. Она привыкла к перчаткам из тонкой лайки, а здесь им выдали здоровенные краги из буйволовой кожи, из-за которых рука становилась громоздкой и двигалась медленно. И сама рапира была длиннее и тяжелее ее собственной. Да еще и затупленная, тогда как ее ухоженная шпага резала волосок на лету…
Однако экзамен следовало сдавать с тем оружием и перчатками, которые ей достались. И притом правой рукой, хотя Агнес в целом предпочитала левую. Запрещалась и магическая помощь. Поэтому единственная икона в распоряжении Агнес, образок Яшенаэля, была заткнута под шляпную ленту и сейчас лежала в углу комнаты вместе с плащом и, соответственно, со шляпой. Хотя все, что Яшенаэль умел, – это разогнать тьму. Да и то лишь в новолуние или когда луна находилась в первой четверти либо в последней. Что взять с маленького херувима, обладателя очень ограниченной власти!
– Нападай! – воскликнула наставница по фехтованию, и ее клинок со звоном и скрежетом чиркнул по мостовой внутреннего дворика. Агнес знала: это лишь попытка выманить ее на необдуманную атаку. Зря, что ли, два года назад, в их последнее посещение Лютейса, мама водила ее посмотреть один из показательных боев наставницы Францони. И, судя по всему, первая шпага мушкетеров королевы ничуть не утратила тогдашней убийственной скорости.
– Перчатка слишком велика, – захныкала Агнес, старательно подпуская в голос жалобных ноток.
Кончик ее рапиры смотрел в землю, дескать, и оружие слишком тяжелое, не поднять. Тем не менее, договаривая последнее слово, девушка взвилась пружиной, делая выпад, нацеленный прямо в сердце Францони. На долю секунды даже показалось, что атака удалась… но рапира тотчас была отбита с яростной силой, и вот уже Агнес пятилась, отчаянно отбиваясь, отклоняясь туда и сюда… Очень скоро ее рапира зазвенела, прыгая по камням, а сама фехтовальщица схватилась за ушибленную руку.
Если бы она позволила так же быстро обезоружить себя в настоящем бою, сейчас уже испускала бы дух, заливая кровью мостовую.
– Восемнадцать секунд, – сказал великан, смахивавший на рыжего медведя. Он обладал медно-смуглой кожей, а в черных волосах и бороде бродили красноватые отблески, точно переливы жара в остывающих углях. На нем красовался такой же черный, с серебряной отделкой налатник, что и на Францони, – форма мушкетеров королевы. Только размеры его налатника позволяли уверенно предположить, что из него вполне получилась бы палатка для Агнес.
– Ты слишком быстро считал, – сказала Францони. – Впрочем, твои достижения весьма похвальны, Сестуро. Я даже не заметила, как ты губами шевелил.
– Я в уме считал, – невозмутимо отозвался мужчина. – И вообще, я много упражнялся… Если угодно, запишем двадцать секунд.
Агнес затаила дыхание. Первый экзамен состоял в том, чтобы продержаться не менее трети минуты в поединке против Францони, мастера фехтования.