Начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии о планах летней кампании 1942 года говорил, что «выход на Волгу сразу на широком участке не планировался, предполагалось выйти к реке в одном из мест, чтобы в дальнейшем захватить стратегически важный центр – Сталинград. В дальнейшем предполагалось в случае успеха и изоляции Москвы с юга предпринять поворот крупными силами к северу. Я затрудняюсь сказать какие-либо сроки для проведения этой операции».
Стремление противника во что бы то ни стало овладеть югом объяснялось главным образом «нефтяными» соображениями. Нефть была самым больным местом в экономике фашистского рейха. На совещании высшего командного состава Восточного фронта, проведенном 1 июня 1942 года в Полтаве, Гитлер заявил об этом весьма недвусмысленно: «Моя основная мысль – занять область Кавказа, возможно основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен покончить с этой войной». Как увидим дальше, немецко-фашистское командование с присущим ему упорством стремилось осуществить этот план.
Таким образом, становится совершенно ясным, что основным объектом вожделений Гитлера и его подручных летом 1942 года был юг нашей страны с его огромными богатствами: сельскохозяйственными районами благодатной Кубани, углем Донбасса, промышленностью Украины, Азово-Черноморья, а главное, нефтью Майкопа, Грозного, а затем и Баку.
Однако устремления Гитлера на юг диктовались не только чисто экономическими потребностями рейха, здесь были налицо весьма определенные политические цели. Встав перед необходимостью вести длительную войну, руководители фашистской Германии не могли не заботиться о расширении круга своих сателлитов за счет стран Ближнего Востока. Здесь они встречали поддержку своим намерениям прежде всего со стороны реакционного турецкого правительства, которое к весне 1942 года сосредоточило в непосредственной близости от южных границ нашей Родины около двух с половиной десятков своих дивизий. Втягивание Турции в войну, естественно, явилось бы первым шагом на пути к овладению Ближним и Средним Востоком.
В ходе летней кампании, однако, главную роль приобрел Сталинград, а не Кавказ. Причины этого станут ясны из последующего изложения.
Необходимо еще раз подчеркнуть, что решающим моментом в планах Гитлера на лето 1942 года было то, что после поражений, понесенных им зимой, немецко-фашистская военная машина не могла уже действовать одновременно на всем тысячекилометровом советско-германском фронте и была вынуждена фактически ограничиться действиями лишь на южном участке этого фронта[15].
Посмотрим, каковы были планы советской стороны на этот период. Прежде всего они обусловливались стремлением удержать захваченную зимой 1941/42 года стратегическую инициативу.
Исходя из общей военной и политической обстановки, сложившейся к весне 1942 года, Ставка Верховного Главнокомандования решила провести весной и летом 1942 года ряд наступательных операций на северо-западном, западном и юго-западном направлениях и в Крыму с задачами: снять блокаду Ленинграда, разгромить демянскую, ржевско-вяземскую, харьковскую и крымскую группировки противника и создать тем самым благоприятные предпосылки для полного освобождения советской земли от немецко-фашистских захватчиков. Причем серьезные усилия советских войск сосредоточивались на юго-западном направлении. В соответствии с этим наибольшее усиление из резервов Ставки получили войска юго-западного направления (более половины стрелковых дивизий, до 45 % стрелковых бригад и 80 % танковых бригад, направленных Ставкой в действующие фронты).
Одновременно, поскольку считалось, что угроза столице не миновала, весьма значительные резервы были сосредоточены на московском направлении севернее линии Борисоглебск, Саратов. Резервные армии, находившиеся в распоряжении Ставки, дислоцировались в районах Тулы, Люблино, Тамбова, Борисоглебска, Мичуринска, Саратова, Горького, Иванова, Орла.
Основные наступательные действия в летней кампании планировались на харьковском направлении. Предусматривалось окружить и уничтожить крупную группировку войск противника, находившуюся на этом направлении, и вернуть крупнейший промышленный центр Украины – Харьков. Далее, после перегруппировки, предполагалось продолжать наступление в направлении Днепропетровска и Синельниково; имелось в виду лишить противника главных переправ на Днепре.
Проведение харьковской наступательной операции планировалось осуществить в основном силами двух фронтов: Юго-Западного и Южного.
Юго-Западный фронт начал наступление 12 мая 1942 года. Первоначально события развивались по плану. В течение пяти дней войска фронта прошли с боями до 40–50 километров. Но неожиданный удар сильной танковой группировки генерала Клейста утром 17 мая поставил наше наступление под угрозу срыва.
Немецкие танки, нацеленные на южный фас так называемого Барвенковского выступа, прорвались в глубь обороны Южного фронта. Противник захватил Барвенково. Таким образом, враг вышел в тыл ударной группировки наступающего Юго-Западного фронта. Почти одновременно противник нанес удар из района Балаклея силами двух танковых и одной пехотной дивизий.
Особенно тяжелое положение сложилось, когда противник 21–22 мая нанес удар: а) силами двух танковых дивизий из района Андреевка на Червонный Донец навстречу группе Клейста, б) силами до четырех дивизий из района Протопоповка, Загородная в северном направлении на Чепель и в) из Чугуевского выступа также навстречу Клейсту. Прорвав нашу оборону, танки противника отрезали наши войска от переправ на реке Северный Донец. 23–26 мая была сделана отчаянная попытка прорвать кольцо окружения, но успеха она не имела. До конца месяца из окружения вышли лишь разрозненные отряды наших войск. Наступательной операцией в районе Харькова (ее условное наименование «Фредерикус») противник добился ликвидации нашего плацдарма в районе Барвенково, Лозовая и захвата выгодного рубежа для развития наступления на левобережье Северного Донца.
Основная причина поражения наших войск под Харьковом кроется, несомненно, в ошибочности общего стратегического плана на лето 1942 года. Неудачно было выбрано направление главного удара, причем ни на одном из участков советско-германского фронта это наступление не было поддержано, что дало возможность противнику безбоязненно маневрировать своими силами и средствами. Планирование нашего наступления на данном участке не учитывало намерений противника, избравшего его также для своих наступательных действий.
Вместе с тем имелись ошибки и более частного характера, связанные с просчетами разведки и командования Юго-Западного и Южного фронтов. Так, разведка Юго-Западного фронта примерно на 30 % преуменьшила силы врага, несвоевременно установила подход его резервов. Нашему командованию не удалось добиться внезапности в нанесении удара; в то же время контрнаступление противника явилось для нас ошеломляюще неожиданным.
Однако при всех этих обстоятельствах возможно было избежать катастрофы под Харьковом в том масштабе, в каком она разыгралась в конце мая. Для этого после первого же удара врага 17 мая следовало немедленно прекратить наступательные действия, что не было разрешено, несмотря на настоятельные просьбы[16].
Как же начала осуществлять свои планы немецко-фашистская сторона? Гитлеровская ставка занялась прежде всего обеспечением наиболее уязвимых мест своей обороны, какими были Крым и район Харькова (о котором я только что сказал).
Что касается действий в Крыму, то там мы понесли значительные потери в мае. 8 мая противник перешел в наступление на Керченском полуострове. Основной удар, нанесенный силами трех пехотных дивизий при поддержке морского десанта, привел к прорыву фронта. Была оставлена Феодосия. Наши войска начали беспорядочный отход к Керченскому проливу. 19 мая организованное сопротивление наших войск в этом районе прекратилось. Основной причиной серьезного поражения на этом участке было неудачное (линейное) построение нашей обороны (от которого нельзя было отказаться в силу настойчивых требований Ставки Верховного Главнокомандования) и отсутствие резервов. Захват Керченского полуострова позволил противнику перебросить главные силы 11-й армии (командующий Манштейн) в район Севастополя, что в значительной степени обусловило падение этого важнейшего стратегического пункта, несмотря на выдающийся героизм его защитников (Севастополь был оставлен 3 июля).
Параллельно развернулась наступательная операция противника в районе Харькова. О реализации этого плана говорилось выше.
Закончив довольно успешно подготовку к главной операции, гитлеровская ставка приступила к выполнению своего основного плана. Но здесь-то фашистских стратегов и ждало жестокое разочарование.
Сравнительно подробное изложение этих событий сделано генерал-майором бывшей немецко-фашистской армии Гансом Дёрром в его книге «Поход на Сталинград», изданной в Западной Германии в 1955 году. Для осуществления плана летней кампании 1942 года предусматривалось проведение четырех операций:
«1. Прорыв на Воронеж (2-я армия и 4-я танковая армия).
2. Разгром противника перед фронтом 6-й армии, западнее Дона.
Для выполнения этой задачи: а) 6-я армия осуществляла прорыв из района восточнее Харькова на восток; б) одновременно 4-я танковая армия, наносившая удар на Воронеж, поворачивала вдоль Дона на юг с задачей во взаимодействии с 6-й армией уничтожить противника западнее Дона.
3. Наступление на Сталинград:
силами группы армий «Б» (6-я армия и 4-я танковая армия) вниз по течению Дона на юго-восток;
силами группы армий «А» (17-я армия и 1-я танковая армия) из района восточнее Таганрог, Артемовск через нижнее течение Донца и затем на северо-восток вверх по течению Дона.
Обе группы армий должны были соединиться в районе Сталинграда и путем захвата или обстрела лишить этот город его значения как центра военной промышленности и узла коммуникаций.
4. Завоевание Кавказа»[17].
Мнение Дёрра о том, что операция по овладению Сталинградом была наиболее важной из ближайших задач летней кампании, соответствует действительности.
В конце июня, т. е. в начале летней кампании 1942 года, расположение группы армий «Юг», разделенной впоследствии на группы армий «А» и «Б», представлялось в следующем виде: 11-я армия – в Крыму; 14-й танковый корпус – несколько севернее Таганрога; 17-я армия вместе с итальянским экспедиционным корпусом – в районе Сталино (восточнее); 1-я танковая, 6-я и 4-я танковая армии – в районе Изюм, Харьков, Курск. 2-я венгерская и 2-я немецкая армии были расположены под Курском: первая – юго-восточнее, вторая – севернее города; эти армии вместе с 4-й танковой составляли армейскую группу генерал-полковника фон Вейхса. В резерве оставалось восемь дивизий, из них две немецкие.
Началом комплекса летних операций 1942 года послужило начавшееся 28 июня наступление 2-й, 4-й танковой и 2-й венгерской армий (группа Вейхса) из района восточнее Курска на Воронеж. Целью этого удара было обеспечить северный фланг всей наступающей группировки немецко-фашистских войск и создать предпосылки для поражения наших войск западнее Дона. Главный удар приходился южнее железной дороги Курск – Воронеж в восточном направлении; осуществлявшая его 4-я танковая армия имела задачей выйти к Дону. В связи с упорным сопротивлением наших войск эта задача была выполнена к назначенному сроку (до 6 июля) лишь в основном: врагу не удалось овладеть всем городом, в частности университетским городком, не была форсирована река Воронеж и, главное, железнодорожная линия Москва – Ростов не была перерезана; все это – при наличии явного преимущества в силах и средствах на стороне гитлеровцев.
Генерал Дёрр, описывая эти события, стремится отнести неудачи группы Вейхса на счет непоследовательности Гитлера, который якобы проявил колебания в вопросе о захвате Воронежа. Это, конечно, стремление обелить своего шефа фон Вейхса, которому Дёрр и посвятил свой труд. В действительности дело здесь в том, что враг допустил просчет в оценке наших сил в районе Воронежа и их способности к сопротивлению.
Вслед за этой операцией началась реализация второго акта общего плана действий: попытка ликвидировать советские войска в районе западнее Дона. Врагу и на этот раз не удалось достигнуть полностью поставленной цели: наши войска успели организованно уйти за Дон[18]. 9 июля немецкие части вышли к Кантемировке. Перед этим была произведена перегруппировка: группа армий «Юг» разделилась на группы армий «А» и «Б», о чем уже упоминалось выше. Войска противника изготовились к наступлению на Сталинград. Главная роль в этой операции отводилась первоначально группе армий «А» в составе 17-й, 1-й танковой, а позднее (с 14 июля) и 4-й танковой армий. Одновременно группа армий «Б» в составе 6-й, 2-й венгерской и 8-й итальянской армий получила задачу продолжать движение на восток и создать оборону по рубежу реки Дон.
Так в основном развивались события на фронтах в предавгустовские дни 1942 года, когда я лежал в госпитале после ранения под Понизовьем в районе действий 4-й ударной армии.
Немецкие военные писатели, в частности Дёрр, этим моментом обусловливают провал всего так называемого похода на Сталинград; самый просчет приписывается целиком Гитлеру. Несомненно, дальнейшее продвижение на Сталинград 4-й танковой армии поставило бы наши войска, получившие задачу оборонять дальние подступы к городу, в тяжелое положение. Однако это, конечно, ни в коем случае не означает, что Сталинград был бы взят с ходу. Дело в том, что уже 8 июля 62-я армия заняла оборону на рубеже Клетская, Суровикино; кроме того, навстречу наступавшему врагу также выдвигалась 64-я армия. Что касается просчета, то его следует отнести на счет фашистской разведки, которая фальшивыми данными ввела, видимо, в заблуждение и германский генеральный штаб, и самого фюрера.
Глава II
Первые шаги в Сталинграде
Не ураган ворвался в степи,Не хлынул с неба гром и град, —То, словно спущенные с цепи,Фашисты рвутся в Сталинград.
Ранним утром 4 августа, еще до восхода солнца, серебристый «Дуглас» вырулил, поднимая тучи пыли, к старту, яростно взревел моторами и, пробежав по бетонной дорожке центрального аэродрома, взмыл в ясную голубизну московского неба. Его курс лежал на юго-восток, к городу, который дорог теперь всем честным людям на земле, – к Сталинграду.
Пассажиров было человек десять, в большинстве командиры, назначенные в штаб вновь создаваемого фронта, здесь были также военфельдшер Нина Гриб[19], прикомандированная ко мне доктором Капланом, и мой адъютант Дубровин.
Меня целиком поглотили планы предстоящей борьбы с сильным, наглым и жестоким врагом, известным мне по опыту боев на западе и северо-западе: под Смоленском и Ярцевом, а затем под Брянском, Пено, Андреаполем, Торопцом, Велижем. Но если подумают, что я строил всеобъемлющие «стратегические» расчеты на продолжительные сроки, это будет ошибкой. Нет, я рассчитывал каждый свой шаг на ближайшие несколько дней, быть может, неделю; занимали мысли, как сформировать штаб, как разместить его, как надежнее взять управление войсками в свои руки, как быстрее изучить оперативную обстановку, как расставить своих непосредственных подчиненных. Мысли одна за другой фиксировали план по дням и даже часам: поездки в войска, на оборонительные обводы, встречи с руководителями партийных и советских органов города и области, меры по налаживанию службы тыла. В моих размышлениях было много «прозаических деталей», о которых мало говорят, но которые отнимают уйму времени при их осуществлении.