Он хорошо знал, что такое квест. Позволить себе играть в такую игру могли немногие. Вопрос цены! Стоила такая игрушка дорого. Но если из западни выберешься – на выходе тебя будет ждать приличный бонус – в разы больше, чем за вход. Было лишь одно обстоятельство, о котором знали все – дело это было рискованным. Если проиграешь, если выхода не найдешь, тебя будет ждать долгое мучительное, голодное одиночество в замкнутом пространстве. Или (в зависимости от правил) все случится быстро – через какое-то время стены загорятся, начнется пожар. Или сквозь невидимые щели начнет поступать угарный газ. Значит, ты скоро задохнешься. А бывает куда круче. Если у хозяев такого прикола найдутся коины на марганец, предметы вокруг тебя начнут взрываться. Снова пожар и неминуемая смерть. Квест! Совсем немногие хотели играть в такие игры! Разве что от отчаяния – если повезет, если выберешься – тебя будет ждать долгое сытое существование и дорогие игрушки. Вот только придется рискнуть…
Но он на это не подписывался! Вот какой ценой придется заплатить за испорченный чип!? И не каждый из этих парней и девчонок его получит, кто-то останется здесь навсегда! А если это будет он?!
И вспомнил, как недавно один парень из стариков сделал по всему городу сеть таких забегаловок. Вход стоил не так дорого, а на выходе сулили рекордную сумму. Ребята на эту тему повелись – толпами бросились в игру. Погибли все. Игроков было не меньше сотни. Случилось все за одну неделю. Никто так и не смог выйти из головоломки. Потом этого старика кто-то неслабо подпоил и узнал, что выхода из квеста не было. Простой развод. Старик в конце недели хладнокровно подсчитал коины. С каждого понемногу – сумма набежала приличная. Интересно, скольких еще в своей комнате он собирался отправить на тот свет?
Церемониться с ним не стали – забили ногами. Не до смерти – так, слегка, оставили калекой, пусть помучается. И что самое страшное – забанили его все! В городе не любили тех, кто по пустякам лишал игроков жизни. И поделом…
Все мгновенно пронеслось в сознании, и теперь Стайер соображал, чего в этой комнате от него хотят? Сделать это нужно как можно быстрее! Он должен найти выход! Должен остаться живым! И это не охотником работать – тут ноги не помогут, головой думать надо. Даже шлем ничего не сможет подсказать…
И он снова уставился в одну из рам, сверля ее глазами. Отметил, что какой-то неведомый человек с помощью этого изображения хотел ему что-то сказать. Что? Словно, в этот миг он с ним разговаривал, рассказывал свою историю. О чем? Казалось, уже слышал ее… Но не понимал. Проклятье! Видимо, чувство опасности мешало. Отвлекало! Тогда, что он предъявит за чип? Стоп! Нужно сосредоточиться. А время идет! Неужели это конец?!
Удивляла одна штука, непостижимая, которая не укладывалась в мозгах. Кто все это сделал? Человек неспособен на такое. Невозможно взять в руки грязь или глину (неважно что), и заставить жить ее в раме на стене! Откуда все это?…
Он долго стоял, неотрывно взирая на изображение. Сейчас решалась его судьба, но в голову ничего не приходило. В то же время что-то неведомое поднималось, рождалось в груди. Это были новые, незнакомые ранее ощущения. Такого он не испытывал никогда. Где не работала голова – на короткие мгновения являлись чувства, но ощущение страха их отгоняли прочь…
– Нравится? – вдруг услышал он и от неожиданности вздрогнул. Но быстро взял себя в руки, увидев незнакомую девицу. Она стояла рядом, улыбалась. Глаза, – подумал он, на мгновение забыв обо всем. – Раньше он не знал, что бывают красивыми глаза. Обычно их закрывает шлем, а у этой… Они светились чистотой и невинностью. Девица стояла и улыбалась. Ему улыбалась. Одними глазами.
– Красиво? – снова спросила она, не дождавшись ответа.
– Глаза у тебя красивые! – вырвалось у него.
Девушка покраснела, снова улыбнулась и ответила:
– Спасибо. Понравилась картина?
– Картина? – удивился он, но виду не подал. – Ничего так, прикольная. Рама классная!
Девушка засмеялась.
– Смешной ты. А я раньше тебя не видела. Ты откуда?
– С Двадцать Пятой. А ты?
– Со Второй, – ответила она. Подумав мгновение, добавила:
– Ладно, не буду мешать, увидимся, – и растворилась в глубине зала, потом выпорхнула в соседний, исчезнув с глаз совсем.
– Как это здорово смотреть человеку в глаза! – вдруг подумал он. И еще подумал: – Как он не понял это сразу? «Картины»! Конечно! Так они и должны называться. Только, почему он не видел их раньше?…
Ощущение опасности исчезло. Оно растворилось в этом зале, в воспоминании о странной девице, которая только что стояла рядом. Она улыбалась, не было тревоги в ее взгляде. Если она может в таком месте вести себя так – чем он хуже? Эти молодые девицы в последнее время все больше его удивляли! Он уже забыл о том, куда весь день стремился, о голоде, терзавшем желудок, и только стены, увешенные полотнами, продолжали его волновать. Беспрепятственно перешел в другой зал, где снова были развешены странные «картины», повсюду ходили люди, неторопливо их рассматривающие. Никто не бежал, не толкался, спасая свою шкуру. И вдруг мелькнула мысль – изображения на стенах не были мертвыми, они живые, на них все было настоящим. Но как такое возможно? В глазах людей, нарисованных непонятным веществом, была жизнь. Он помнил – есть другие глаза. Не раз видел их, когда кому-то не везло, когда с тех навсегда снимали шлем, прежде чем мелкие увозили бедняг по нужному адресу. Потухшие они были, никакие. А эти… И что больше всего удивляло – смотрели они на него. Некоторые преследовали взглядом – куда не отойдешь. Казалось, изображения в рамках живут неведомой ему жизнью. От них исходила энергия. Все они о чем-то хотели сказать. О чем? Каждая о своем. У каждой была своя мысль. Такая очевидная, убедительна. Картины рассказывали, шептали, некоторые даже кричали. Казалось, он слышит голоса людей, нарисованных на стене, мелодию красок, заточенных в желтые, рельефные, вырезанные чей-то умелой рукой, рамки.
Сколько времени он провел здесь, сколько залов обошел – не помнил. Последнее, что его остановило, надолго приковав внимание, была… Нет, не картина, не аватарка. Обнаженная женщина. Белая! Сделана она была из неведомого материала, поверхность которого, отражаясь, блестела в свете ламп. Это если взять живую девицу… Нет, женщину… Нет, совсем еще юную девушку. Раздеть ее, а потом облить… Ох! У него не хватало воображения. Техника была настолько непонятной, недоступной разуму. Как ее распечатали, на каком принтере? Если бы на нее пролился белый дождь, скажем, с запахом молока, а потом он застыл, высох, укрыв ее целиком, могло бы получиться такое. Женщина казалась живой. Каждый жест, изгиб ее тела, напряжение мышц говорили о скрытом желании. И вдруг Стайер почувствовал, что стоя перед ней, потерял время. Он вывалился из него, и все вокруг по чьему-то неведомому замыслу тоже. В тот же миг казалось, что время вместе с умытой волшебным дождем, незнакомкой, вот-вот оживет! Белая женщина сделает шаг, другой, потом уверенно пойдет, может быть даже помчится полная желаний и сил. Куда? Зачем? От кого бежать-то?… Какая разница? Но кто мог это сделать? Кому это под силу?! Не может человек такое сотворить?
Он долго стоял рядом с прекрасной статуей, обходил ее со всех сторон, ничего не понимая.
– Может ее разбить? – вдруг мелькнуло в сознании. – Грохнуть эту белую девицу о землю, тогда все станет понятно и просто. Если что-то не понимаешь, возьми в руки побольше камень… Снова эти глаза! Девушка со Второй улицы! Она рядом. Черт, как она красива! Ее тоже разбить? Девушка что-то ему говорит, а он уставился на нее, как идиот, вытаращив глаза, и молчит. Переводит взгляд на белую женщину и снова на нее. Наконец до него доходят ее слова:
– Пойдем! Ты так отстанешь, мы уезжаем!… Ты слышишь меня?
– Сейчас, – очнулся Стайер, напоследок бросив взгляд на белое видение.
– Идем же! – девушка хватает его за руку, и они бегут через множество комнат, потом по ступеням вниз, наконец, выскакивают на улицу. Рядом стоит большой автобус. (В таком он никогда не ездил.) Девушка тащит его за собой. Салон полон. Им достаются места в последнем ряду. Через мгновение автобус трогается с места.
– Нужно еще куда-то ехать? – невнятно спрашивает он. Девушка сидит рядом, с интересом глядя в окно.
– Ты хотел бы остаться здесь? – смеется она.
– Ладно, – отвечает он, вспоминая о деле, которое так и не закончил. Понял, что здесь их лишь собирали, чтобы довезти до тех. помощи, которая находится где-то в другом месте. В каком? Без разницы. Главное, что там был не квест. Они спокойно вышли из старого здания, и никто не погиб. Тогда, что это было? Не все ли равно? – сонно подумал он. А прекрасная белая женщина явилась перед глазами вновь. Было хорошо, странно, необычно. Поймал себя на мысли, что совсем не хочет играть. Он испытывал состояние умиротворения, покоя. Счастливого покоя. Словно попал под дождь, но прятаться не стал, стащил с себя одежду, подставив тело под сильные струи, которые смывали лишнее, ненужное. Было приятно и хорошо, словно учился летать… Сон… Странный сон… Куда летать-то? От кого? Зачем?…
Очнувшись, почувствовал на щеке тепло, понял, что спит на чьем-то плече. Поднял голову – девушка сидела рядом. Снова эти красивые глаза, улыбка. В салоне горит свет, за окнами вечер. Нет, ночь. Автобус больше не едет. Люди без шлемов, шумно гомоня, выбираются на улицу.
– Приехали? – спрашивает он.
– Не узнаешь? Мы дома, – отвечает она.
– Дома, так дома, – бормочет он, стряхивая сон.
3
Он стоял на незнакомой улице, оглядываясь по сторонам.
– Где твой дом? – наконец спросил Стайер.
– За углом, – махнула девушка рукой.
– Дальше не поедем? – недоумевал он.
– Не сегодня, дальше будет завтра. На следующей неделе можно будет поехать. Еще успеешь.
– Значит не сегодня? – и потрогал карман, в котором покоился шлем. – Это Вторая? Ты говорила, что живешь на Второй.
– Конечно, Вторая, – непонимающе ответила девушка. – Тебе куда?
– Никуда, – ответил он, приходя в себя, собираясь с мыслями. Снова оглянулся, осматривая незнакомое место. В темноте ничего не узнавал. Вторая находилась в самом центре города. Отсюда возвращаться домой больше часа, – и он перевел взгляд на девушку. Была она такой худенькой, нежной. Странной она была какой-то, необычной. С такими он раньше не общался. Знал, что на Второй живут богатенькие. У них в домах была вода, электричество. Улицы были чистыми. На Второй люди могли позволить себе многое. И оценивающе взглянул на нее – почему бы и нет?
– Прикольно тут у вас. Ты тоже ничего!
Обычно этой фразы было достаточно.
– Спасибо, – скромно ответила девушка. Больше она не улыбалась, внимательно с интересом его разглядывала, и он снова отметил, что у нее удивительные глаза.
– Ладно, хочешь, пойдем, покувыркаемся, – снисходительно предложил Стайер.
– Не поняла?… Ах! Извини! Могу показать хороший спортивный клуб. Ты гимнаст?
– Не, не гимнаст, – засмеялся он. – Я Стайер.
– Тогда я тебя не поняла.
Она внимательно на него смотрела.
– Смешная ты, я говорю, пойдем пот…
Лицо девушки вспыхнуло ярким румянцем. Где-то она слышала это слово. Может быть, в книге двадцатилетней давности…
– Ты имеешь в виду… занятие сексом? – с трудом выдохнула она.
– Называй так, – усмехнулся он. – Куда идти-то? Приглашай! – и подумал, что девушка странненькая – ведет себя, как ребенок, хотя на вид его ровесница или немногим младше.
– А ничего, что сейчас могут быть дома родители? – вдруг задорно произнесла она.
– Кто такие родители? – не понял он.
– Какая разница – кто они? А ничего, что мы знакомы всего пару часов, и я даже не знаю, как тебя зовут?
– Для этого обязательно нужно знать имя?
Теперь она с интересом на него смотрела. Потом тихо произнесла:
– А ничего, что для этого нужно хоть немного любить того, с кем собираешься…
– Ты что бургер? – засмеялся он. – Или аркада какая прикольная? Как можно любить девчонку? Любят еду, приколы, игрушки. Ну так что?
Она долго смотрела на него, не отрываясь, наконец, вымолвила:
– Странный ты какой-то. Дикий. Откуда такой взялся?
– Как хочешь, – просто ответил он, совсем не обидевшись. – Думал, у тебя перекантоваться, лень топать домой. А тебя Родитель ждет, понимаю. Прикольное имя.
– Родители, – поправила она его с каким-то восторгом. Он так и не понял, почему.
– Тезки что ли? Сколько их у тебя?
– Двое… Еще дедушка.
– Ты чего спишь с троими? Круто, я так не пробовал, – и оценивающе взглянул на ее стройную фигурку. Потом оглянулся, разглядывая вечерний город, который ярко переливался разноцветными огнями. По дороге ехали маленькие, похожие на новые, машинки. Таких он еще не видел. По тротуарам сновали нарядные люди. Некоторые держали на привязи собачонок. И зачем они их привязали? На кой они вообще им нужны?
– Это что за район? Улица какая? – в недоумении спросил он. За последний год прекрасно изучил город, знал самые отдаленные его уголки, но здесь раньше почему-то не бывал. Вторая – это же самый центр! Он должен знать ее, как свои пять пальцев!
– Улица имени Бернарда Шоу, – ответила она.
– Чего ты несешь? Какое Шоу? – и с возмущением на нее уставился. Девица явно издевалась. Веселые огоньки сверкали в ее глазах. После этой реплики она не выдержала и звонко рассмеялась.
– Улица какая? Номер какой? Слышь, глупая, улицы называются по номерам! – он уже кричал, а она хохотала не в силах остановиться. И тут он замер, с ужасом глядя по сторонам – ни на одном из этих странных, разодетых в новые, чистенькие одежды людей не было шлемов. Вели они себя странно – разговаривали, смеялись, некоторые держались за руки. Даже под руку, как обычно тащат под локоть накурившегося или пьяного приятеля. Но эти были трезвы. Заметил еще одну странную…, нет, страшную деталь! Неподалеку неторопливо прогуливалась парочка удивительных людей. Они были с совершенно белыми волосами. Седые! Такое он видел лишь однажды, когда на пожаре один его приятель сумел выскочить из пылающей квартиры. Раньше парень был абсолютно черным, с крепкой, кудрявой, черной, как смоль, шевелюрой. Но за несколько минут, проведенных в огне, поседел. Он помнил его глаза – были они безумными. Бедняга очень скоро окончательно спятил, потерял шлем, потом, говорят, стал беглецом, покинул город, так и не вернулся, пропал. А эти… шли и улыбались. Только движения их были медленными, словно накурились. Когда они приблизились, Стайер заметил, что лица их покрыты глубокими морщинами. Как нужно жить, чтобы до такого себя довести? Вон еще странные седые люди… И еще… Все без шлемов!
– Бердан Шоу, – пробормотал он, – слышь, ты куда меня привезла?
Девушка перестала смеяться, смотрела на него с неподдельным интересом, загадочно улыбаясь.
– Ты сам поехал. Сам сел в наш автобус, – наконец, вымолвила она.
– Я выехал что ли из города? Это другое место?
– Боюсь, что да.
– Вот это я попал! – и Стайер отошел к скамейке, стоявшей неподалеку, в бессилии на нее опустившись. Девушка села рядом.
– Пойдем, – наконец вымолвила она.
– Куда?
– Пойдем, – настойчиво повторила девушка.
– Теперь я для них Чужой! – в отчаянии пробормотал Стайер.
– Для кого?
Он промолчал.
– Для друзей в твоем городе?
– Да! – зло ответил он. – Для всех!
– Разве такое возможно? – удивилась он. – Ты всего-то отъехал на сотню километров.
– Чужой!
– Думаешь, тебя за такой короткий срок забудут? Это невозможно!
Он взглянул на нее. Глаза ее были невинными, детскими.
Еще улыбается! – подумал он.
– Мне нужно назад. Мне срочно нужно назад! – воскликнул он.
– Поздно уже. Завтра что-нибудь придумаем. Пойдем!
– К Дедушке?
Она улыбнулась.
– Нет, не к дедушке, я покажу тебе отель.
– Что это?
– Дом, где останавливаются наши гости.
– У меня не ловит сеть, на аккаунте зависли коины, мне нечем платить.