Элиза потупила взгляд.
– Невозможно знать наверняка, – ответила она, немного погодя. – В людских сердцах и при самых добрых намерениях может рождаться нечто злое. Но… если такое и произошло с кем-то, кто мне знаком, я об этом не знаю. – Она подняла глаза. – Так что нет. Я не могу назвать никаких имен. Оболгал меня тот проповедник, что наговорил этих, – она поморщилась, – мерзостей про меня. Но я и его имени не знаю.
Зачастую узники спешили назвать имена людей, которые могли бы желать им зла, в надежде угадать доносчика и тем самым сделать свидетельства против себя недостаточными для ареста.
Вивьен кивнул. Как ни странно, то, что он успел разузнать об этой девушке за время, пока ее держали в камере, совпадало с ее словами. Горожане либо вовсе не знали ее, либо не говорили о ней ни одного дурного слова. Никто, кроме проповедника, назвавшего ее ведьмой.
Несколько мгновений Вивьен изучающе смотрел на нее, а затем, будто завершив внутри себя какую-то борьбу, кивнул.
– Идем со мной, – сказал он.
Элиза отшатнулась, прикрыв разрыв на платье.
– Куда? – решилась спросить она.
– Не бойся, – ободряюще улыбнулся Вивьен. – Если ты и впрямь не якшаешься с бесами Преисподней, с тобой ничего дурного не случится. Идем.
Элиза нерешительно вышла из камеры, обняв себя за плечи, и последовала за инквизитором. От его заверений легче ей не стало: она не доверяла ему, хотя он к тому и располагал. В каждом его слове она ждала услышать приговор, а теперь была уверена, что сопровождает он ее на допрос. Тем не менее, Вивьен повел ее не в представлявшееся ей мрачное подземелье, а вывел из тюрьмы на улицу и повлек за собой.
Элиза шла, глядя себе под ноги, не замечая ни дороги, ни прохожих. Убежать она тоже не пыталась, потому что была уверена, что попытка будет обречена на провал: после ночи, проведенной в холодной камере и без крохи во рту, ноги плохо слушались ее, а пережитый страх все еще сковывал тело.
Наконец инквизитор остановился, и Элиза решилась поднять взгляд. Перед ней возвысился Нотр-Дам-де-Руан, и девушка восхищенно уставилась на недостроенную каменную громаду, обомлев. Так близко она к собору еще не подходила.
«Неужели допрос будет проходить прямо здесь?» – ужаснулась она про себя. Это казалось невозможным. Гораздо проще было вообразить допрос в тюрьме, чем здесь. И все же…
– Если твоя связь с сатаной и впрямь существует, вряд ли ты сможешь подняться по ступеням и войти хотя бы в притвор, – прервал ее размышления Вивьен. На губах его играла улыбка, как будто происходящее его забавляло. – Сделай это, и мы проверим, насколько правдивыми были слова проповедника.
Элиза замерла, растерянно глядя на собор. Оглядевшись, будто ища подсказку, она осторожно поднялась по ступеням. Инквизитор следовал за ней. Посмотрев на него, Элиза неуверенно потянулась к двери.
– Мне же… сюда? – спросила она.
Вивьен приподнял бровь, улыбка его угасла. В глазах появилась настороженность.
– Я ведь велел тебе войти в притвор. Ты разве не можешь?
Элиза поджала губы.
– Я… просто не знаю, где это, – призналась она, ожидая, что инквизитор тотчас же набросится на нее и схватит.
Вивьен удивленно склонил голову.
– Ты бываешь на святой мессе, Элиза?
Ответом ему было молчание.
– Веруешь ли ты в Бога-Отца всемогущего, Творца Неба и земли?
– Разумеется, верю! – воскликнула Элиза, тут же потупившись. – Просто… просто, может, я не умею… правильно это говорить…
Вивьен смерил ее суровым взглядом. Элиза побледнела и сжалась, приготовившись к худшему.
– За это… меня сожгут? Как ведьму? – прошептала она и добавила с отчаянным вызовом в голосе: – Не знать нужных слов – это колдовство?
Вивьен несколько мгновений молчал, думая, как ответить на ее вопрос. Затем качнул головой.
– Нет, это не колдовство, – сказал он. – Хочешь сказать, тебя не крестили? Ты не ходила к святой мессе? Не исповедовалась? Не соблюдала посты? Не…
Элиза зажмурилась, и это заставило Вивьена остановиться. Было очевидно, что ничего из этого девушка не делала. Возможно, не потому что не хотела – попросту не знала, как и что нужно делать. Там, где она выросла, ее этому не научили. И, похоже, сейчас, перед лицом возможного допроса она искренне об этом сожалела. По крайней мере, Вивьену хотелось так думать.
– Но я верю, что Бог создал все живое! Нас, природу, животных… все это! – Она обвела рукой пространство вокруг.
– И ты поклоняешься природе и животным? – чуть нахмурился Вивьен. – Носишь им жертвы? Молишься им, как богам?
Элиза потупилась.
– Бог один, – задумчиво сказала она. – В это я верю. Я… просто люблю этот мир. Стараюсь жить в гармонии с природой. Разумно брать то, что она может дать. Не расходовать попусту. Я собираю травы и не охочусь без надобности. Я делаю отвары, которые могут отгонять хворь… это так ужасно? За это я заслуживаю казни?
Вивьен поморщился и приподнял руку в останавливающем жесте. Элиза покорно умолкла.
«Ясно», – подумал он. – «Похоже, она язычница. Не отрицающая истинной веры, но язычница. Редкая птица в наших краях».
Ему стоило продолжить с нею беседу, расспросить в подробностях о том, кто ее воспитал, кто всему научил, но отчего-то ему безумно не хотелось этого делать. Не хотелось узнавать всю правду, несмотря на долг и личное любопытство. Это нежелание было тревожным и опасным – уже для него. В своей жизни он испытывал нечто подобное лишь единожды, и ничем хорошим это не обернулось.
– Это не ужасно, – тихо и надтреснуто произнес Вивьен, тут же отругав себя за слова, которые произносил от сердца. – И никто не говорит о казни. Все гораздо сложнее, Элиза. – Отчего-то ему не захотелось вновь использовать обращение «дитя». – Скажи, ты знаешь, что такое ересь?
Лицо девушки переменилось. Вивьен ожидал увидеть в ее глазах испуг или растерянность, но увидел нечто совершенно иное.
– Знаю, – произнесла она низким, почти замогильным голосом, погрузившись в какие-то воспоминания, явно неприятные. Вивьен никак не ожидал услышать в одном ее слове такую злобу и ненависть. Да, это была именно ненависть. Он не мог лишь понять, на кого она направлена, пока Элиза не сказала об этом сама: – Я ее ненавижу.
«Что-то здесь не так», – подсказал Вивьену его внутренний голос.
Еретики могли увещевать, что не имеют отношения к ереси. Даже могли говорить, что ненавидят других еретиков, и начать выдавать их одного за другим, но Элиза отличалась от всех, кого он когда-либо допрашивал. Ненависть, которую она хранила в душе, была ее личной ношей, и, похоже, делиться ею с инквизитором она не собиралась, хотя, возможно, это могло бы сослужить ей неплохую службу. Элиза, похоже, не знала об этом, и все слова произносила искренне, от самого сердца.
Поразмыслив, Вивьен указал на дверь собора кивком головы и сказал:
– Войди.
Элиза послушалась и спокойно вошла в собор. Вивьен последовал за ней.
– Это и есть притвор. Так называется помещение, предваряющее вход в собор, – объяснил он.
Справа от двери висела каменная чаша с освященной водой, и Вивьен указал на нее Элизе.
– Обмакни пальцы в воду и осени себя крестным знаменем, – велел он. Заметив растерянность, он первым подошел к чаше и продемонстрировал, как это делается. – Повтори за мной. Во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Элиза подчинилась, в точности повторив движение, за которым следила очень внимательно. Слова она тоже повторила в точности, не запнувшись, а затем замерла, глядя на Вивьена с видом ученика, ожидавшего похвалы за точно проделанную работу. Было трудно не улыбнуться, глядя на нее, и Вивьен не стал отказывать себе в этом порыве, чем приободрил и Элизу. Она чуть расслабилась.
– Теперь я крещенная? – спросила она.
Вивьен тихо усмехнулся.
– Нет, – покачал головой он. – Крещение – это таинство, и оно проводится иначе. А ты хотела бы принять крещение?
Элиза неловко передернула плечами.
– Я не знаю, – ответила она, чем искренне поразила инквизитора. – А зачем это нужно?
Вивьен приподнял брови, но кивнул, показывая, что к подобным вопросам вполне подготовлен, хотя реакция Элизы и изумила его.
– В таинствах Церкви Господь доносит до человека благодать, которую мы не можем стяжать никак иначе. Это Божий дар. И таинство крещения раскрывает в человеке способность принимать Божьи дары. Наш Спаситель Иисус Христос говорил: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие: Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух». – Вивьен проникновенно посмотрел на Элизу, медленно кивавшую в такт его словам. – Ты понимаешь, о чем я говорю тебе?
Она не ответила, но задала встречный вопрос:
– И крещение может принять любой?
– Крещение необходимо для спасения души, – кивнул Вивьен. – А Господь любит всех своих чад, поэтому да, Элиза. Ты могла бы принять крещение.
Девушка пожевала губу. Вивьен вздохнул, решив не требовать от нее ответа в эту минуту. Он кивнул на дверь перед ней и мягко сказал:
– Идем со мной. Я покажу тебе кое-что.
Оказавшись в зале собора, Элиза ахнула, обведя его взглядом. Она попыталась пройти дальше, но Вивьен осторожно придержал ее за локоть. От его прикосновения Элиза вздрогнула и напряженно замерла. Вивьен улыбнулся ей, чтобы приободрить.
– Нужно поклониться алтарю, – назидательно произнес он. – Вот так.
И он терпеливо показал, что нужно делать.
В соборе нынче было безлюдно, и Элиза, не боясь косых взглядов, двинулась вперед по нефу, с любопытством рассматривая убранство зала.
– Здесь так красиво… – прошептала она, тут же покраснев. Голос ее эхом отразился от каменных стен, и в нем снова прозвучала смелость и та сердечная искренность, с которой она говорила. Вивьен вздохнул, вспомнив о том, зачем изначально привел ее сюда.
– Как я погляжу, неудобства ты здесь не испытываешь. А должна бы, если брать в расчет слова проповедника, – заметил он.
Элиза повернулась к нему.
– Ничего подобного не было! – воскликнула она.
– Я знаю, – мягко произнес Вивьен, кивнув.
– Откуда? – спросила Элиза, заставив его вновь улыбнуться. – Все поверили этому человеку, но не вы. Почему?
Вивьен качнул головой.
– Как минимум, потому, что полной луны, о которой говорил проповедник в своем красочном описании, третьего дня не было на небосводе, – с ухмылкой ответил он. – Этот человек солгал.
Элиза изучающе посмотрела на него.
– Вы судите по справедливости, – сказала она, и это не было вопросом.
– Ты удивлена?
– Я ожидала иного.
«Смелая», – оценивающе произнес про себя Вивьен. Мало кто дерзнул бы сказать такое инквизитору. Наивность и граничащая с сумасбродством храбрость этой девушки отчего-то даже забавляла его. Странное желание защитить Элизу вместо того, чтобы расспросить о ее тайнах, потревожило его, но Вивьен отогнал тревогу как можно дальше. Он опустил взгляд на намотанные на свою руку четки, а затем посмотрел на чуть надорванное платье Элизы, под которым явно не было нательного креста. Не отдавая себе отчета в том, что делал, Вивьен снял четки с руки, затем подошел к Элизе. На этот раз она не вздрогнула при его приближении и не посмотрела на него с подозрением. Взяв ее руку в свою, Вивьен начал медленно наматывать четки на ее тонкое запястье. Она завороженно наблюдала за его действиями, не осмеливаясь двинуться с места. Лишь когда он отошел, она решилась заговорить:
– Я думала, в крещении участвует еще вода. Кто не родится от воды… или вы не так сказали?
Вивьен невольно расплылся в улыбке и покачал головой.
– Это не было крещением, – миролюбиво произнес он. – Но твое рвение его принять не может не радовать.
Элиза неловко потупилась и переступила с ноги на ногу. Вивьен кивнул.
– Где ты живешь? – спросил он.
– У меня домик в лесу… недалеко от города, – последовал ответ.
– Насколько я понимаю, людям известно, где это? Они приходят к тебе за травами и отварами, не так ли? – Отрицать Элиза не собиралась и коротко кивнула. Вивьен отозвался тем же. – Что ж, полагаю, я наведаюсь туда и понаблюдаю за твоей работой. Если в ней действительно есть связь с нечистыми силами, мы будем разговаривать уже по-другому. – Глаза его угрожающе блеснули, но взгляд тут же снова сделался спокойным. – Но пока я не вижу ничего дурного ни в твоих действиях, ни в твоих помыслах. Поэтому ты можешь быть свободна.
Элиза оторопело взглянула на него. Она никак не могла ждать, что инквизитор примет такое решение. По крайней мере, ее в этом убеждали.
Слова, всплывшие в ее памяти, больно ожгли ее.
«Никогда, слышишь, никогда мы не станем ближе! Ты ведьма, а то, во что ты веришь – ересь! По правилам, мне бы вообще сдать тебя инквизиции, так что цени милость, которую я оказываю тебе, не делая этого! Ни на что большее тебе даже надеяться не стоит!»
Элиза сглотнула тяжелый ком, подступивший к горлу.
– Допроса… не будет? – наконец решилась опасливо спросить она.
– Это он и был, – улыбнулся Вивьен. – И, на мой скромный взгляд, ты достойно выдержала все испытания. В том числе и испытание чужим злословием, а это дорогого стоит, знаешь ли. Я повидал разное. И сегодня в тебе было достаточно страха, чтобы ты и без пристрастного допроса начала говорить правду. Я верю тебе, Элиза. Правда легко читаема в человеческих душах. – Улыбка его стала шире. – К тому же, говоря по чести, я ни разу не видел, чтобы заяц обращался в слугу нечистого. Проповедник оклеветал тебя, сочинив небылицу. Такое случается, когда красивая юная дева отвечает кому-то отказом.
Элиза вдруг всхлипнула и прикрыла рот рукой, услышав отразившееся от высоких стен эхо. Вивьен Колер сделал шаг вперед и заботливо положил руку ей на плечо.
– Я все же явлюсь к тебе с проверкой и надеюсь застать тебя на месте. Ты ведь понимаешь, что я отыщу тебя, если вздумаешь сбежать?
Элиза сморгнула слезы и заставила себя выровнять дыхание, после чего решительно посмотрела в глаза инквизитора.
– Я не сбегу, – заявила она. – Обещаю. Я докажу вам, что не занимаюсь колдовством.
– Хорошо, – сказал он, кивнув. Затем заговорил тише: – О том, отчего тебя не окрестили, мы еще побеседуем, но, похоже, твоей вины в этом не было. Об одном прошу: пока будешь в городе, лучше тебе носить эти четки при себе. Хотя бы их, раз нательного креста у тебя нет. – На его лице появилась едва заметная улыбка.
Элиза с интересом посмотрела на свою руку и улыбнулась. Похоже, подарок пришелся ей по духу.
– Они… красивые, – смущенно сказала она.
– А мне будет спокойнее, потому что так святые обратят на тебя свой взор.
Элиза вдруг с надеждой посмотрела на него.
– Святые? А кто они?
– Это люди, такие же, как ты и я, только им в какой-то момент удалось увидеть замысел Божий о себе и воплотить его в своих деяниях. Теперь эти люди на Небесах, с Господом. Но и здесь можно ощутить их присутствие и их любовь.
Элиза улыбнулась – открыто и искренне.
– А вы расскажете мне еще про них?
– Про святых? – улыбнулся Вивьен.
– Да, – кивнула Элиза. – Если они обитают в таком месте, как это, должно быть, они очень хорошие духи.
Вивьен впервые слышал, чтобы кто-то называл так святых, поэтому ошеломленно уставился на девушку. При своей манере речи, больше присущей образованным людям, она была удивительно невежественна в вопросах веры и совершенно не понимала опасность некоторых своих слов. Это должно было вызвать у Вивьена негодование, но не вызывало, а лишь разжигало любопытство и необъяснимое желание защитить Элизу от тех, кто мог не разглядеть ее чистосердечной искренности и оказаться к ней не так терпим.
– Расскажу, когда явлюсь к тебе с проверкой, – ответил он.
– Спасибо, – дружественно поблагодарила она, внимательно заглянув ему в глаза. Ей бы уходить, пользуясь его благосклонностью, однако Элиза медлила, будто не решаясь что-то сказать.