Валерий Столыпин
Прикосновение
Про иллюзии и галлюцинации
Ты, может быть, вполне порядочный мессия,
И многих женщин до меня прекрасно спас.
Любовь нужна, но только без анестезии -
Я пас…
Сола Монова (Юлия Соломонова)
Ирочка Пронина была по уши влюблена в собственного мужа, а ведь женаты они уже без малого пять лет.
Викентий оказался идеальным мужчиной, хотя немного сумасбродным: умел заработать и тратил с умом, к тому же излучал в окружающее пространство непоколебимую уверенность и энергию несокрушимого оптимизма, но по характеру деятельности – отчаянный авантюрист, азартный игрок и неисправимый обманщик.
Его экстравагантные эротические фантазии, слегка безумные (ведь супруги так молоды), порой зашкаливали, а буйное рукосуйство, сексуальная силища и удивительная нежность ошеломляли супругу, но именно эти качества и были изюминкой супружеских отношений, придававшей их трепетным романтическим будням толику пикантной сладости.
Ирочка по жизни была легкомысленной беззаботной хохотушкой, что не мешало, однако, быть образцовой домохозяйкой и страстной любовницей.
Находясь дома, супруги не размыкали пылких объятий. Они жадно поглощали дары, щедро унаследованные от щедрот эволюции и благословенной природы, которая позволяла видеть и чувствовать такое, что невозможно передать словами.
До встречи с любимым девочка не представляла, что тела мужчины и женщины способны сливаться в единое целое.
Понятие стыда в процессе интимного единения перестаёт чего-либо значить: сознание теряет ясность, погружая в динамическую медитацию, когда до крайней степени возбуждают не только поцелуи и прикосновения, но и сами энергетические поля, вторгающиеся внутрь до клеточных глубин.
Женщину в момент возбуждения пронизывали насквозь удивительной силы токи, заставляющие потеть, обливаться вязкими маслянистыми соками и трепетать от возбуждения, рождающего безотчётное желание вбирать в себя горячую мужскую плотность до самого основания.
Несколько часов вынужденной разлуки давно уже были для Ирочки невыносимым испытанием.
Она задыхалась от желания, торопилась домой, подогревая попутно в себе эмоции страсти и живое ощущение необузданного сладострастия.
Непреодолимое вожделение Ирочка испытывала непрерывно, дополнительно усиливая грёзы спонтанным напряжением группы интимных мышц, о существовании которых прежде не ведала.
Как назло, начальник планового отдела был взвинчен до предела ошибкой в её расчётах, которую можно было бы исправить завтра утром минут за десять.
Он возмущался, чего-то профессионально несуразное настойчиво требовал.
Как не вовремя, как некстати!
Голова отказывалась исполнять привычные функции.
Ирина чувствовала невыносимое жжение, неукротимую энергию, расширяющую её изнутри.
Она уже настроилась, даже виртуально впустила Викентия в себя и вдруг такой облом.
Из глаз женщины едва не брызнули слёзы.
Она была готова уничтожить назойливого руководителя, но подчинилась, предварительно предупредив по телефону мужа о непредвиденной задержке.
Викентий спросил, когда можно забрать её с работы, просил позвонить.
Досадная бухгалтерская ошибка странным образом ускользала от опытного взгляда, видимо от обиды и бессилия.
Безысходность положения усугубило временное отключение электроэнергии, что и вовсе показалось трагичным.
Как ни крепилась Ирина, но всё-таки разревелась, вызвав ещё большее раздражение начальства.
Когда отчёт был окончательно сведён, Ирочка начала названивать любимому, но тщетно – то ли не было связи, то ли он заснул.
Пришлось вызывать такси.
Машину подали быстро.
По дороге Иришка опять прониклась романтическими чувствами к мужу, вызвав в очередной раз дрожь в коленках и приятное ощущение полноты в интимных глубинах разгорячённого чрева.
Женщина так увлеклась сладкой фантазией, что едва не закричала, почувствовав приближающийся финиш.
Отдышавшись, Ирочка собрала волю в кулак и наметила план действий.
Викентий любит сырники с вареньем и сметаной. Нежность слегка подождёт, сначала нужно умаслить милого, тогда уж ничто не остановит блаженство безмерного наслаждения интимным единением.
Девушка зашла в магазин, купила десяток яиц, молоко, творог, муку, сметану.
Настроение медленно улучшалось.
Бумажный пакет с яичками Ирочка держала в одной руке, остальные продукты в другой.
Открывать дверь было неудобно.
Сумку с продуктами пришлось взять в зубы. Чего только не сделаешь, чтобы порадовать любимого.
Дама парила над обыденностью в предвкушении приближающегося наслаждения.
Удивительно было то, что Викентий не встретил.
Неужели действительно заснул, это так на него непохоже. Впрочем, так ещё интереснее: будет время принять тёплый душ, смыть надоевший за целый день макияж, промассировать с ароматическим кремом тело.
Не представляете, как приятно разбудить милого поцелуем, а потом…
Ирочка уверенно толкнула дверь в комнату бедром и остолбенела.
На неё в упор нагло смотрели дрыгающиеся женские ноги и поступательно въезжающий меж них до боли знакомый зад, издающий противно чавкающий звук.
На левой щиколотке задранной чуть не до потолка ноги чётко вырисовывалась татуировка.
Этот рисунок мог принадлежать лишь одному человеку – лучшей подруге, Светке Новиковой, с которой Ирочка ещё в саду на соседнем горшке сидела.
Остановить процесс совокупления, по всей видимости, не представлялось возможным.
Когда поезд разгоняется до предельной скорости, срывать стоп-кран бесполезно, даже опасно.
Светка изображала стонами и энергичными конвульсиями бурный оргазм, вцепившись ухоженными кроваво-красными когтями в бока любимого.
Викентий рычал, выгибался, энергичными толчками обеспечивая в стыковочном модуле негодяйки максимальную компрессию. Ирина чувствовала, как муж наполняет секретом сладострастия пульсирующий страстью интимный арсенал любовницы.
От резкого запаха похоти и ощущения мерзости происходящего Ирочку затошнило.
Она не нашла ничего лучшего, чем весьма метко с размаху запустить пакет с яйцами в голову изменщика мужа.
Звука разбивающихся скорлупок Ирина не слышала, зато ясно видела триумфальное растекание тягучих желтков по безукоризненной причёске и мускулистому телу Викентия.
Светка, моментально покрываясь с ног до головы разноцветными нервными пятнами, суетливо визжала, шарила руками в поисках одеяла, желая прикрыть вопиющий срам, пытаясь одновременно вырвать ноги из цепких рук партнёра, увлечённого преждевременным наступлением оргазма.
Ирочка нервно хохотала, потрясая кулаками, и орала как воинственный индеец, отправляющий томагавк в голову ненавистного бледнолицего, в качестве которого использовала муку и сметану.
– Придушу, гадов, скальпы сниму, заживо зажарю! Твою вонючую вагину, двуличная тварь, подруженька называется, и твою мерзкую кобелиную ненасытность, вместе с теми и другими яйцами. Вон отсюда… оба… чтобы духу вашего здесь не было!
– Позвонить не могла, – в странном, обвинительно оправдывающемся тоне, прошипел презренный мерзавец.
– Ты ещё вякаешь, паскудник! Как я могла полюбить такое ничтожество, как могла не заметить, что вы давно спелись!
Светка простынёй лихорадочно пыталась стереть с лица соус из спермы, сметаны и муки с сырой яичницей. К нему вдобавок живописно прилипли несколько птичьих перьев из подушки, придавая зрелищу забавную комическую остроту и неповторимо яркую пикантность.
Одновременно напуганная непредвиденным обстоятельством Светлана комкала грязными руками изысканное ритуальное облачение, которое она носила лишь в особых романтических случаях, до этого момента аккуратненько сложенное на стульчике.
Викентий торопливо натягивал брюки на голое тело, похожее в этот момент на большой пельмень, потешно прыгая на одной ноге, пытался чего-то бестолково объяснять, заодно вымаливая прощение.
– Честное слово… я не хотел… любимая. Это нелепая случайность. Светка сама… ну посмотри, как она нарядилась, как на панель.
– Ага, джентльмен не смог отказать даме… наверно из вежливости. Коварная обольстительница заманила в любовные сети наивного мальчугана.
Ирочка, сжав зубы, указательным пальцем уверенно указывала на дверь.
– Вон… вон, скотина!!!
На следующий день она подала заявление на развод, хотя ещё долго вечерами и ночами ревела белугой.
Жизнь с того памятного дня стала монотонной, бесцветной, утомительной, невыносимо скучной, а окружающий мир выглядел раздражающим фоном.
Пять лет коту под хвост… пять лет!
Вырвать Викентия из сердца оказалось совсем непросто. Ирочка справилась.
Со Светкой бывший муж прожил чуть больше недели: не сошлись характерами и вообще…
Потом он трижды женился с одним и тем же итогом – каждый раз попадался на измене и категорически отказывался стать отцом.
Как удивительно и странно развиваются интимные отношения: влюбляешься без памяти, живёшь, душа в душу, прирастаешь кожей, сливаешься ментально и физически до степени смешения, а потом… неужели так происходит у всех!
Ирочка благодарила судьбу, что не успела от Викентия забеременеть. Растить детей с мужчиной, у которого примитивный нижний мозг доминирует над основным – испытание не из приятных.
Со временем Ирочка забыла, что когда-то любила Викентия, как боготворила его, но так и не смогла забыть чувство стыда и омерзения, которое в те мгновения взорвали её воспалённое сознание и ранимую душу.
Выращивать ненависть в душе она не стала. Постаралась затушевать, стереть из памяти неприятные впечатления. Ведь Викентий, если мыслить логически, вовсе не виноват. Видимо, Ирочку давно съедала чёрная зависть по поводу счастливой семейной жизни подруги.
Надо же, придумала, глупая баба, любовь к чужому мужику, старательно пестовала то, чего на самом деле не было и быть не могло.
Может, просто хотела снять пробу?
Верно говорят, – влюбился без памяти. Это значит, что так увлёкся, что совсем потерял связь с реальностью.
Иногда всё же Ирочка сомневалась, – правильно ли поступила тогда.
В такие минуты она грезила, выстраивала сценарий возможных , если бы не истерика, идеальных отношений, создавала в воображении привычный в недавнем супружестве каскад головокружительных эмоций, ощущая словно наяву всё самое прекрасное, что было тогда и могло стать реальностью сегодня. Но, увы, не стало.
Мысли раздваивались, разбегались в разные стороны, парили над сознанием, взмывали куда-то ввысь, потом проваливались, выскальзывали…
Однако, заложив соблазнительный романтический вираж, распалив докрасна изобретательную интимную фантазию, обнажённые чувства возвращались к тому неприглядному моменту, когда с любимого вместе с разбитыми яйцами грязными потёками стекала иллюзия любви.
Позже ей повезло – сошлась с мужчиной, который не был настолько идеальным, зато за всю жизнь ни разу не дал повода усомниться в верности и искренности.
И всё же… Ирочка никогда в дальнейшем не возвращалась домой без предупреждения. Второго предательства ей было не вынести.
Безотказная
Хватает за душу, до воя,
Тепла июльского уродство,
Где мы вдвоем идём с тобою
Под незаметным руководством
Судьбы, амуровых делишек.
Накрапывает мелкий дождик.
Ты нарожаешь мне мальчишек,
Девчонок, ясный перец, тоже.
Ну а потом, перед полётом
На небеса в ракетах красных
В промозглой парка позолоте
Ты скажешь мне: «Всё было классно!»
Игорь Вавилов
Катька была безотказной почти во всём, слабохарактерной.
Изворотливостью, коварством, изобретательностью и хитростью она не обладала – некому было научить жить в быстро меняющемся, агрессивном и жестоком мире.
Росла девочка, как сорная трава: изо всех сил за любую возможность выжить цеплялась всем, чем только можно.
Науку самосохранения она познавала не от учителей, от самой жизни, которую даже с натяжкой невозможно считать счастливой. Пучки ела, лебеду, крапиву с одуванчиками, гнилые овощи и фрукты с рынка, которые даже за половину цены не смогли продать хозяева. Часто вообще голодала по несколько дней. Сколько раз в подъезде ночевала, когда пьяная мать, забыв о её существовании, запиралась в квартире изнутри. Одевалась по большей части в чужие обноски, которые отдавали ей сердобольные люди.
Она не роптала. С десяти лет девочка начала подрабатывать на продуктовом рынке. Овощи перебирала, раскладывала товар. Сэкономленные деньги в стеклянной банке в подвале многоэтажного дома закапывала, чтобы мать ненароком не пропила.
Катин отец так ни разу за всё время и не объявился. Она бы нисколько не удивилась, узнай, что зачата от святого духа. Сколько раз мамашу спрашивала, каким образом в животике у неё очутилась. Ответа не услышала.
Впрочем, это не удивительно – у неё каждую неделю по несколько раз мужья менялись.
Непутёвую родительницу Катька жалела, по возможности подкармливала, кое-что из одежды, например – нижнее бельё, на скудные заработки покупала. Какая никакая – мать. Жизнь дала всё-таки, да и на улице не бросила, не дала сгинуть.
Правда, заботилась родительница о ней, кто бы знал – как, совсем в другой жизни, которая промчалась как один день – даже вспомнить толком не о чем.
Пять лет прошло, как схоронила её Катерина.
Выучиться девчонке толком не удалось. Нужно было на хлеб зарабатывать, одеваться во что-то. Хорошо хоть угол свой. Две комнаты, что от мамаши в наследство остались, Катька сдаёт, сама угол в общежитии снимает.
Теперь-то она обжилась: диван купила, стиральную машину, холодильник. Конечно, не новое, с рук брала, но ведь гожее ещё. Приоделась, хоть как-то прикрыла тщедушную худобу. Краситься научилась. Безвкусно, конечно, грубо, но, хоть какая-то яркость в невзрачном облике. Причёску раз в месяц делает. Деньги копит. О любви мечтает, грезит настоящую свадьбу когда-нибудь справить.
По выходным бегает смотреть на счастливых женихов и невест.
Жизнь, можно сказать наладилась. С рынка Катька так и не ушла – прижилась. Грузит, разгружает, мясо рубит, бакалею фасует, иногда продавцов подменяет. Ей все доверяют, но деньгами обманывают. На то она и безотказная.
Без дела Катька почти не сидит. С утра до вечера – то одно задание выполняет, то другое. Сегодня с подругой с утра фуру с арбузами корейцам разгружала, потом две машины с бакалеей, только что рефрижератор с мороженой рыбой. Устала насмерть.
Верка, её напарница, прямо на мешках заснула, хотя старше, сноровка у неё, и сил куда больше – на зоне мышцы накачала.
В Катьке, пигалице, дай бог метр пятьдесят роста будет, и килограммов сорок вес. Как выдерживает такую работу, непонятно.
Освободившись от трудов, получив скудную копеечку, девчонка купила палку колбасы, две буханки хлеба, бутылку самогона и блок сигарет. Помидоры и лук так взяли, в счёт оплаты. Без курева и выпивки разве выдержишь такую напряжённую жизнь!
Верка обрадовалась, проснулась мигом.
Захмелели разом, после первого глотка. Подняв настроение, шёпотом запели.
Хорошо!
Напарница так уморилась за день, что заснула прямо в подсобке, не успев последний стакан допить. Катька не обиделась, – такие люди нам нужны. Мне больше достанется.