Что с тех пор курил брат, мне неведомо. Но я прекрасно помню, как сладко пах медом его ящик нашего общего письменного стола, густо усыпанный табачной крошкой «Герцеговина Флор». Помню, как в черно-зеленой коробке из-под любимых сталинских папирос топорщились кусачие рыболовные крючки, безнадежно спутанные леской, а с кусками плавленого свинца и деревянной рогаткой мирно уживались кубинские сигары, похожие на окуклившихся гусениц махаона. Тогда их было навалом в каждом табачном киоске.
И вот однажды в этом ящике, полном бесполезного, на мой взгляд, хлама, обнаружилась начатая глянцевая пачка с изображением двух стыкующихся космических кораблей. То есть почти американские сигареты «Союз-Аполлон»* – новинка.
Брат мой тогда уже был студентом, а мне тринадцать – самый пытливый возраст. Рассказала я лучшей подруге Лельке об этой пачке. И, посовещавшись, мы рискнули. Вернее, рискнула-то я, но пропажи никто не заметил.
В общем, одним морозным январским днем двинули мы тайными тропами в городской парк, припрятав накануне в сугробе кулек с мятной карамелью – на заедку. Время выбрали самое безлюдное. Да и кто б туда сунулся в такой колотун.
Только пришли, только пристроились за летней танцплощадкой, только отрыли закусь, только полезли за спичками-сигаретами… Прыг из-за сугроба мужичонка – страшный, вонючий, задрипанный! Без опохмелу, но в страстном его желании, показался бомжу картонный кулечек стаканом. И решил алкаш, что вполне себе приличные с виду школьницы бухать пожаловали. Подкрался да как рявкнет:
– Девки, третьим буду! Пустой бутылкой расплатитесь!
Как мы бежали…
Но затею не оставили, отложив процесс познания до весенних каникул. В так называемом «Саду Мира», расположенном прямо за территорией секретного градообразующего предприятия. Лелькин участок был прямо под высоченной глухой стеной из бетона, щедро увитой колючей проволокой.
Казалось, уж тут-то кому нас застукать. Но, только мы пристроились за кустом красной смородины, только пыхнули – без затяжки, часовой с вышки нам в мегафон:
– Девчата, вы че там затеяли? Никак теракт готовите? Руки вверх, или стреляю на поражение!
На том мы с куревом и завязали… Без третьей попытки.
_______________________
«Союз-Аполлон» – марка сигарет, выпущенных в СССР по случаю совместного советско-американского полета космических кораблей «Союз» и «Аполлон» в 1975 году.
История в оттенках барокко
Ирина Жук
Бонвиван, донжуан, со шпагой и под Баха в чумной маске. Андрей в любимом актерском амплуа. Партнерша шутит, что жена может быть спокойна – сценические поцелуи столь дистанционны, что впору ставить пьесу о непорочном зачатии вместо романтической комедии.
Два часа ждет в гримерке телефон с сообщениями от жены. Алена сдала тесты на беременность и ПЦР на ковид.
В ноябрьском метро Андрей пытается вообразить, что приготовит любимая в таком состоянии. Напротив него строчит в телефоне девчонка – что она знает о любви?
Под родным окном разорванные листки книг. Безмолвная скорая.
Пока откачивают старушку, его Алена угощает медиков. Впереди карантин выходного дня – и можно уже не спешить никуда, какой бы ни был результат.
Танец в Май
Ангела Майски
Их звали Николас и Аннегрет. Они были юны и прекрасны, безумно влюблены и смертельно несчастны…
В то голодное время, когда случилась эта история, каждый родитель, имея красивую дочь, мечтал выдать ее за парня побогаче. А у Николаса, круглого сироты, кроме хилой лошади и старого дома, вросшего до половины в землю, ничего за душой не было.
Когда молодые влюбленные поняли, что родители Аннегрет никогда не позволят им соединить свои судьбы, они решились на побег…
Наступила Вальпургиева ночь – самая оживленная ночь в саксонской деревне. Жители устанавливали в центре деревни майское дерево, украшенное пестрыми лентами, разжигали костры, пели песни и плясали. Шумным весельем отгоняли темные силы, которые в эту ночь по старому поверью пытаются помешать наступлению лета. Народ отмечал красивый праздник Танец в май, и никто не заметил, как двое молодых людей верхом на лошади покинули деревню…
Они поселились в брошенной рыбацкой хижине на берегу Северного моря. Старая приземистая развалюха с прохудившейся крышей и прогнившими досками вместо стен стала для Николаса и Аннегрет раем на земле. Весь мир за пределами этой хижины перестал существовать для счастливой пары. Он устроился в рыбацкую артель и ходил в море за уловом. Она устраивала их скромный быт и каждый вечер выглядывала любимого с работы.
Через несколько месяцев Аннегрет заметно округлилась и стала еще счастливее в ожидании первенца. Николас волновался. Он нашел в рыбацкой деревне повитуху, которая определила дату родов и должна была помочь появится на свет малышу. Но судьба распорядилась по-своему…
Однажды Аннегрет впервые не встречала Николаса на берегу. Вокруг хижины металась взволнованная лошадь.
Он застал ее на полу в луже крови. Малыш лежал на бездыханном теле женщины и неистово кричал…
Николас не помнил, что происходило потом. В его памяти навсегда стерлись те страшные дни. Однажды, сидя у могилы с ребенком на руках, прибитый горем мужчина понял, что ненавидит своего сына. Ведь это он виновен в смерти ее любимой Аннегрет. Николас ужаснулся своих мыслей…
Наступал рассвет. Уставшие от ночных гуляний деревенские жители разошлись по домам. Закончился очередной праздник Танец в май. К майскому дереву в центре деревни подъехал всадник. Он спрыгнул с лошади и поставил рядом с деревом большую плетеную корзину. Засунул между прутьями лозы записку, вскочил на лошадь и поскакал прочь.
В записке неровными буквами было написано: «Это сын Николаса и Аннегрет. Его зовут Бернард, как хотела его покойная мать».
Витькин лес
Наталья Швец
Имя Витьке дали в честь деда. И всё Витькино детство прошло со стариком. Родители на работе. А тот везде внука за собой таскал. И ко всему, что сам умел младшего приобщал.
Село их стояло в ровной степи. Пейзаж составляли речка Малышка, поля, огороды и плодовые сады.
И надумал дед лес садить. И администрацию села уговорил, что начинание это нужное. И черенки сельсовет закупил. А посадкой сам, вместе с Витькой, занялся. И пять вёсен втыкали они среди голой степи тоненькие прутики, ниже Витькиного колена. Затею эту внук считал бестолковой: разве они выживут? И вообще, вершить надо великие, славные дела, а не весь день тратить на бесполезную, утомительную возню – палочки в землю втыкать.
Взрослая жизнь рано и далеко увела Виктора от родных мест. Многие-многие годы не бывал он там.
Более полувека за плечами оставил. Работал честно, много, но желанной славы так и не приобрёл.
Позвал друг его отдохнуть к знакомому в лесничество. И называет родные места нашего героя. Удивился Виктор – края эти никогда лесистыми не были. Только поля да сады вспомнились. Ошибка какая-то. Решил ехать. Любопытно стало.
Встретил их егерь у трассы. В лесхоз повез на лошадях. Пышное зелёное море было видно издали. Стал Виктор расспрашивать егеря, что да как. И тот рассказал, что давно в селе жили дед и внук и оба Викторы. Они своими руками и насадили роскошь эту.
– Большое уважение и благодарность им от наших людей. Великий труд совершили, на века память о них. Чудо это так и называют: «Витькин лес».
В маленькой квартирке на пятом этаже
Екатерина Адасова
Снимал Альберт маленькую квартиру на пятом этаже пятиэтажного дома. Он был первым съемщиком квартиры, отремонтированной и чистенькой, вместе с молодой гражданской женой Людочкой. Но вот теперь она первой съезжала из этой беленькой, новенькой, ухоженной квартиры. Хорошей квартиры. Казалось, что уезжая, она захватила и все приметы семейной жизни, не осталось ни ее платочков, ни ее халатиков, салфеток и чашек. В прихожей на полочке не стояли больше ее тапочки с вышитыми цветочками на бархатной ткани.
– Не получилось брака, – сказала Люда Альберту, коренастому, серьезному бывшему мужу.
– Не спеши, – отозвался он, хотя видел, что две сумки с маленькими колесиками стояли у двери.
– Я не спешу, – ответила Люда.
– Буду тебя ждать, – продолжил Альберт.
– Здесь?
– Нет, не здесь. Снимать для себя одного не буду.
Все выяснения отношений были уже в прошлом. Вон и на беленькой стене кухни можно было разглядеть следы, но слабенькие и незаметные, замытого кофе, который Людочка плеснула из чашки от злости на стену.
– Не заметят хозяева, – подумала Люда, – да, это теперь и не важно.
– Заметят, – решил Альберт, – добавят к оплате за месяц.
Сейчас Люда была совершенно спокойна. И оттого выглядела еще моложе, чем была. На фоне бежевой двери, она смотрелась ярко и даже броско. Узенькие тонкие брюки синего цвета, блузка розовая, виднелась круглым воротничком из-под стеганной, короткой бежевой курточки. Темные волосы аккуратно обрамляли широкое личико, словно были приклеены и выглядели неподвижными.
– Вон, сколько вместе купили. И стиральная машина остается, – заметил Альберт.
– Потом заберу. В сумку не положить такую машину.
– Хорошо, хорошо. Приходи, забирай.
Альберт стоял в центре комнаты под плоской люстрой. Круглый хрустальный шарик спускался к его голове, и казалось, что он сейчас оторвется и упадет в его густые волосы.
– Продам или оставлю, пока не знаю.
– Вот сколько тарелок и кастрюль. Для одного много.
– Надеюсь, что один ты долго не будешь.
Это разговор уже ничего не менял для Люды, оттого отвечала она спокойно. Но для Альберта спокойствие бывшей жены давало некоторую надежду на изменение ее решения об уходе.
– Ведь неплохо прожили целый год.
– Не целый год. Больше, чем целый год.
Конечно, хотелось Люде, чтобы их брак был оформлен. И поехала бы она на белой длинной машине в белом платье с друзьями. Как хотелось ей веселья и радости. Но сейчас, когда этого не случилось, расставаться было легко и не обременительно. Только вещи собрать, свои кофточки, брюки и платья. Все зимнее она увезла уже несколько месяцев назад к маме.
– В семье всякое бывает. Ты к маме?
– К маме. Она уже ждет. Целый год ждала. А ты?
– К своим только летом поеду. Погреться.
– Так уже лето.
– Это для вас лето. Дождь и холод. Для нас лето – тепло и виноград, персики и абрикосы. И стол у дома, и тень от беседки.
– Жаль, что я этого не увидела.
Не увидела Люда своих новых родственников, а собиралась к ним поехать. Но работа была, не оставишь, да и у Альберта дел было много, хотя его работа не была так жестко определена. Мог и утром задержаться, мог и вечером или в выходные на работу выйти.
Хотелось Альберту сказать, что скучать будет без Люды, но ведь уже сказал, что собирается ее еще немного подождать. Вот и сдерживался, чтобы вновь не начать донимать ее уговорами.
– Нет, жениться мне еще рано. Чуть-чуть еще можно подождать, – думал Альберт.
Что такое двадцать шесть лет, когда еще хочется жить легко и не обременительно. Вот и новенькая машина стоит под окнами, не своей, правда, квартиры. И Людмила очень хорошая девушка, видная, яркая. Он ростом меньше, конечно, но он уверенный мужчина. А его жене такие мужчины нравятся.
– Жаль, что не решился оформить наши отношения, – думала Людмила, глядя в черные глаза бывшего мужа.
За тонкой белой прозрачной занавеской виднелись высокие тополя, они поднимались над крышей стоящего напротив дома. Солнце, уходящее за горизонт, с трудом пробивало листву, но все же часть солнечного света проникала в комнату и ложилась желтыми квадратами на гладкий пол. Вечер, еще только наступающий, замер в безветрии. Не качался ни один листик. В окно был виден балкон, обрамленный темными железными прутьями. И эти прутья, старые и нелепые, говорили о том, что эта квартирка на пятом этаже находится в старом доме. И в этой квартире могли долгие годы жить совсем чужие люди. Но памяти о них здесь уже не было. Людмиле казалось, что это был ее первый дом, в котором она могла найти счастье.
– Не случилось, – сказала она вслух.
– Что не случилось? – отозвался Альберт.
– Это я о своем. Пока.
Дверь скрипнула. Не слышно в квартире, как Людочка спускалась по лестнице. Альбер сел на коричневый мягкий диван и включил телевизор. По экрану побежала рябь.
– Батарейки в пульте сели, – подумал Альберт, – нужно новые завтра купить.
Другие притчи и рассказы Екатерины Адасовой вы можете почитать в ее сборнике «Гирлянда минут и дней».
Старик и сова
Инна Германчук
Сидит старик возле печки, чай попивает, фотографии старые разглядывает. На фотографиях жена с детишками то возле елки, то на прогулке. А он лишь на одной рядом – свадебной. Совсем грустно стало ему.
Слышит дед стучится кто-то в окошко. Смотрит, а там сова старая. Холодно наверно ей в такую стужу. Открыл окошко, сова и залетела в дом. Да не простая она оказалась, умела человеческим голосом разговаривать.
Спрашивает она старика:
– Почему грустишь, отец?
– Грустно мне от того, что одиноко. Никому я не нужен. Жена умерла, а сыновья позабыли. Крайне редко позвонят чтобы проверить жив иль нет. Не кому слово доброе молвить.
– Как думаешь, почему дети не хотят общаться?
– Если бы я знал. Все для них делал. Вкалывал с утра до ночи. Света белого не видел, чтобы ни в чем не нуждались. Одевал, кормил.
– А сказки на ночь читал им? А в лес по грибы ходил? Или быть может спрашивал, чем они интересуются, чего боятся, что хотят?
– Нет, а надо было? Все то сил, то времени не было.
– А сейчас хочешь того от детей, чего не дал сам?
Расплакался старик, но поздно уже было.
Выбор
Тамара Ким
Шёл 1956 год. Только закончился учебный год и старшеклассников отправили на сельхоз работу в ближайшее село.
Нас, восьмиклассников, было 12 – 15 человек мальчиков и девочек. Мы собирали початки кукурузы. Девочки собирали, мальчики относили и укладывали в мешки. День был жаркий, хотелось пить. Тут кто-то крикнул:
– Здесь недалеко бахча.
– Пойдёмте к сторожу попросим пару арбузов. Может даст.
Все бросились к арбузам. Я оказалась впереди всех! Иду, вижу шалаш из камыша, сторожка, совсем близко! Но вдруг поняла, что голосов за собой почему-то не слышу. Обернулась, а никого за мной и нет! Все хором свернули прямо к гуртам арбузов.
Крикнуть не могу, – разбужу сторожа, догонять тоже нет смысла – далековато ушли, они уже почти у цели.
Откуда ни возьмись, во весь опор мчится к гуртам всадник, объездчик, охранник с нагайкой. Со всего маху стал хлестать их по спине!
Ребята рассыпались кто куда, но многим досталось по полной,
Я стояла оцепеневшая от ужаса, страха, стыда и жалости. Когда пришла в себя, нырнула в кукурузник и скрылась.
Никого не вижу, пошла к речке и там я встретила нескольких ребят. Они смывали водой кровавые ссадины. Подошли и остальные. Все молчали.
Кто спровоцировал этот шаг? Договорились же попросить, а не воровать! Один неверный выбор – и расплата не заставит ждать!
Думаю, для многих из нас, это был настоящий урок выбора пути!
Пропавший мальчик
Наталья Потаповская
Жил-был мальчик. Маленький, стеснительный и тихий. Когда родители развелись, он стал еще тише. Подумал, что рассорились они из-за песочного ведерка, которое осталось на детской площадке. Ведерко нашлось, а родители так и не помирились. Мальчик ничего не понял, но решил как можно меньше попадаться всем на глаза. Никому не мешал, ни с кем не разговаривал. Тихо играл в компьютерные игры. Сначала ему стала безразлична еда. Потом он перестал различать запахи, забывал мыться и ходить в школу. Перестал даже выходить из своей комнаты.
Родители были очень заняты, стараясь обеспечить ему счастливое детство. Они жили в разных домах, и мальчик жил у них по очереди. Со временем очередность нарушилась, а мама с папой запутались: каждый был уверен, что он сейчас у другого родителя. Поэтому не беспокоились.