Призыв к коллегам по цеху разрешить эти и родственные им проблемы на междисциплинарной основе, совместными усилиями военных историков и специалистов в области военного права, автор подкрепил личными исследовательскими попытками, отразив их результаты в настоящей монографии.
Глава 2. Военно-политические, правовые и организационные основы институционализации штрафных частей и заградительных отрядов РККА
2.1. Штрафные и заградительные формирования в годы Гражданской войны
Штрафные и заградительные формирования вошли в штат Красной армии почти с самого ее рождения. В этом нет ничего необычного. РККА хоть и характеризовалась партийными пропагандистами «армией нового типа», но комплектовалась из человеческого материала, доставшегося от старой эпохи. Непосредственной причиной учреждения института штрафных и заградительных формирований стало массовое бегство из рядов Красной армии мобилизованных, а также уклонение гражданского населения от мобилизации.
Надежда на то, что новую армию удастся создать на добровольных началах, у большевиков растаяла довольно быстро. Если в принятом Советом народных комиссаров 15 января 1918 г. декрете «О Рабоче-Крестьянской Красной армии» (это был первый специальный законодательный акт по организации Вооруженных сил молодой социалистической республики) провозглашалось ее создание «из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс» в качестве фундамента «для замены постоянной армии всенародным вооружением в ближайшем будущем»[43], то уже к середине года стало ясно, что вследствие усталости мужской части населения от многолетнего пребывания в окопах Первой мировой войны, хозяйственной разрухи и других неблагоприятных факторов регулярной армии на этих принципах не построить. Поэтому уже 10 июля 1918 г. постановлением 5-го Всероссийского съезда Советов «Об организации Красной армии» был санкционирован переход к иному принципу – принудительному призыву, мобилизации лиц мужского пола в возрасте от 18 до 40 лет[44].
Инициатива властей сразу же натолкнулась на сопротивление населения. За полгода, оставшиеся до конца 1918 г., от мобилизации уклонилось более 917 тыс. человек[45]. Значительное число красноармейцев самовольно оставили свои воинские части.
Власти отреагировали на это явление самым радикальным образом. Так, 24 ноября 1918 г. председатель Революционного военного совета и нарком по военным делам РСФСР Л.Д. Троцкий отдал войскам Южного фронта приказ № 65, в котором говорилось: «1. Всякий негодяй, который будет подговаривать к отступлению, дезертирству, невыполнению боевого приказа, будет расстрелян. 2. Всякий солдат Красной армии, который самовольно покинет боевой пост, будет расстрелян. 3. Всякий солдат, который бросит винтовку или продаст часть обмундирования, будет расстрелян».
В этом приказе содержалось и первое упоминание о создании частей, на которые возлагалась задача заграждения: «Во всякой прифронтовой полосе распределены заградительные отряды для ловли дезертиров. Всякий солдат, который попытается оказать этим отрядам сопротивление, должен быть расстрелян на месте»[46].
18 декабря Л.Д. Троцкий по телеграфу потребовал от командования Южного фронта доклада: «Как обстоит дело с заградительными отрядами? Необходимо иметь, хотя бы в зародышевом состоянии, сеть заградительных отрядов и точно разработать порядок их укомплектования и развертывания».
Но, несмотря на принимаемые меры, в 1919 г. масштабы бегства от военной службы не сокращались. Три четверти общего количества дезертиров составляли уклонившиеся от мобилизации. Пик пришелся на весну – пору посевных и иных работ в деревне. В мае в Воронежской, Курской, Орловской, Рязанской губерниях 75, а кое-где и 90 % лиц, подлежавших призыву в армию, уклонились от него. В целом по республике к началу июня 1919 г. таковых насчитывалось почти 755 тыс. человек. За этот же срок из тыловых частей дезертировало более 114 тыс. человек (по другим сведениям, еще больше – почти 177 тыс.)[47].
Дезертирство приобрело такие масштабы, что не только препятствовало созданию боеспособной Красной армии, но и стало серьезно угрожать основам власти, будучи питательной средой и источником людских ресурсов для антисоветских вооруженных выступлений, бандитизма, подрыва устойчивости тыла.
Совет рабочей и крестьянской обороны РСФСР 25 декабря 1918 г. принял постановление, в котором дезертирство признавалось «одним из самых тяжких и позорных преступлений». Он обязал Революционный военный совет республики предпринять конкретные меры по борьбе с этим явлением[48]. СРКО принял также решение об учреждении временной комиссии «с самыми широкими полномочиями» в составе представителей Всероссийского Главного штаба, Всероссийского бюро военных комиссаров и Наркомата внутренних дел, получившей название Центральной временной комиссии по борьбе с дезертирством – Ценкомдезертир.
Этим же постановлением была установлена «наказуемость» задержанных властями дезертиров, то есть определялись санкции, предусматривающие виды наказаний «в пределах от денежных вычетов (в утроенном размере причитавшегося им за время отсутствия из части содержания) – до расстрела включительно»[49]. СРКО поручил Наркомату юстиции совместно с Наркоматом по военным делам разработать для революционных трибуналов соответствующие инструкции по определению степени виновности дезертиров.
В качестве одного из видов наказаний (наряду с преданием суду) было определено направление виновных в уклонении от службы в особые воинские части. 19 декабря 1918 г. на специальном заседании Реввоенсовета республики, в котором участвовали председатель РВСР Л.Д. Троцкий, его заместитель Э.М. Склянский, начальник Мобилизационного управления Всероссийского Главного штаба П.П. Лебедев, комиссар Всеросглавштаба И.Л. Дзевалтовский, через непродолжительное время возглавивший вновь учрежденный специальный орган по борьбе с дезертирством (Ценкомдезертир), и другие, было предусмотрено направление дезертиров «в особые опороченные части». Всероссийскому Главному штабу было дано указание разработать положение о таких частях[50].
Последние стали прообразом вскоре созданных штрафных формирований. В данном случае революционные власти, не афишируя этого, воспользовались опытом императорской армии, где подобные воинские части создавались еще в ходе Первой мировой войны.
В силу зачаточного состояния советского права и отсутствия необходимой законодательной базы создание штрафных рот и команд в первое время шло лишь на основе нормативных актов органов государственной власти и военного управления. Военное командование должно было одновременно заботиться о создании штрафных формирований и на фронте, и в тылу с учетом существенной разницы между ними.
Непосредственно на передовой процесс создания штрафных формирований инициировал непосредственно председатель РВСР Л.Д. Троцкий. Так, 13 января 1919 г., когда в 9-й армии Южного фронта произошел самораспад незадолго до этого сформированного из местных жителей 1-го Камышинского полка, он информировал РВС армии о принятом в связи с этим решении: «Мною приказано дезертиров извлечь, разыскать и после наказания наиболее виновных составить из остальных штрафные роты или штрафной батальон, смотря по числу. Опыт показал, что такие штрафные части из условно осужденных дезертиров сражаются потом храбро и становятся даже примерными частями»[51].
26 января последовало телеграфное указание Троцкого РВС 10-й армии, в котором содержалось требование всех задержанных дезертиров немедленно разоружить, комсостав и наиболее виновных красноармейцев предать военно-полевому суду, а из остальных сформировать штрафные части и направить их в распоряжение РВС армии.
Статистика показывает, что в специфических условиях 1919 г. не меньшего, если не большего внимания потребовало использование штрафных формирований в тылу в интересах борьбы с дезертирством. К июню были задержаны более 142 тыс. дезертиров, из которых 20 387 были преданы суду. Ревтрибуналы из этого числа приговорили к расстрелу 56 человек, к условному расстрелу – 899 человек и к отправке в штрафные части 18 235 человек, или 89,4 %. Во второй половине года к этой же мере наказания были приговорены 12 942 человека, или 88,3 % от числа преданных суду[52].
Приказом Реввоенсовета республики № 422 от 2 марта 1919 г. был определен порядок препровождения в войска задержанных военнослужащих:
«1. Всех пойманных дезертиров надлежит собирать в запасные части округа по указанию окружного комиссара, образуя из них особые штрафные команды.
2. В командах этих установить строгий режим и самый бдительный надзор за поведением дезертиров.
3. По мере их накопления в команде дезертиров направлять их в запасные части действующих армий партиями в 200–250 человек…
4. В запасных частях действующей армии люди эти должны составлять штрафные команды и находиться под неослабным надзором впредь (нужно – вплоть. – Ю.Р.) до отправления их в боевые части распоряжением штабов армий.
5. Также и в боевых частях эти люди должны находиться под особым контролем»[53].
Какое-то время штрафные подразделения формировались и комплектовались явочным порядком, поскольку необходимые для создания института штрафных частей нормативные документы отсутствовали. Во исполнение постановления РВС республики от 19 декабря 1918 г. временная комиссия при Организационном управлении Всеросглавштаба осуществила разработку Положения о штрафных частях и штата отдельной штрафной роты. Как свидетельствуют журналы (протоколы) заседаний временной комиссии, в ее составе были представлены компетентные в правовом отношении должностные лица, которые при создании документов стремились учесть имеющуюся, пусть и крайне ограниченную нормативную базу и тем самым свести к минимуму возможность административных злоупотреблений.
Так, в работе одного из ключевых заседаний 6 мая 1919 г. участвовали начальник 6-го отделения Оргуправления Всеросглавштаба В.В. Ступин, заведующий Особым делопроизводством по военно-судебным делам того же Оргуправления Д.И. Орлов, представитель Наркомата юстиции П.А. Ройзман, представитель Ценкомдезертир Н.Г. Семенов и представитель Наркомата внутренних дел П.П. Нечаев. У присутствовавших на заседании нашло поддержку мнение Д.И. Орлова о том, что «прежде чем обсуждать Положение о штрафных частях, безусловно, необходимо установить самое понятие “дезертирство” и его виды, и выявить ту категорию дезертиров, которая будет составлять контингент штрафных частей, чем в значительной степени определятся многие нормы о штрафных частях»[54].
С этой целью в обсуждаемый на заседании проект документа об установлении ответственности за дезертирство, пособничество и укрывательство дезертиров были введены понятия дезертирства (оставление военнослужащим своей части, управления или учреждения на срок более семи дней), а также видов дезертирства – побег (оставление части с целью уклонения от военной службы) и самовольная отлучка (без цели уклонения).
В проект было внесено положение о том, что «за первый побег без наличности обстоятельств, усиливающих ответственность (учинение деяния во фронтовой обстановке, повторное учинение деяния, оказание сопротивления при задержании и др. – Ю.Р.), виновный подвергается наказаниям не свыше отдачи в штрафную часть на срок до 5 лет»[55].
Члены временной комиссии решили положить в основание Положения о штрафных частях действовавшее к тому времени Положение о дисциплинарных батальонах после внесения в него соответствующих изменений, в частности, учтя имевшийся в Дисциплинарном уставе пункт о направлении злостных нарушителей воинской дисциплины в лагеря для принудительных работ.
Проект Положения о штрафных частях был представлен временной комиссией в Ценкомдезертир и на заседании 12 мая утвержден с предложенными поправками[56]. Затем проект был направлен в Реввоенсовет республики. Приказом заместителя председателя РВСР Э.М. Склянского № 997 от 3 июня 1919 г. Положение о штрафных частях и штат отдельной штрафной роты были введены в действие.
Приказ предписывал «формирование штрафных рот производить по мере надобности… В переменный состав штрафных рот зачислять военнослужащих, осужденных к сему за преступные деяния военного характера, в том числе за дезертирство». Для дезертиров, состоявших в штрафных частях, вводился особый отличительный знак в виде черной полосы на левом рукаве[57]. По штату в отдельной штрафной роте числилось 42 человека постоянного и не свыше 500 человек переменного состава[58].
Положение о штрафных частях и штат отдельной штрафной роты позволили отрегулировать целую группу вопросов – порядок создания и комплектования этих воинских формирований, режим их повседневной деятельности, ограничения в правовом положении зачисленных туда военнослужащих и ряд других.
Положение о штрафных частях определяло, что они существуют в виде отдельных (самостоятельных) штрафных рот (на фронте) и штрафных команд при воинских частях (как на фронте, так и в тылу). Структурно роты делились на взводы, команды – на взводы или отделения. Их формирование не носило обязательного характера и должно было производиться командованием, когда в этом возникала необходимость. Такая задача возлагалась: в районе расположения фронтов – на штабы фронтов по постановлению РВС фронта, а в военных округах – на окружные военные комиссариаты.
Ряд статей Положения определял статус постоянного, т. е. командного и административно-хозяйственного состава штрафных формирований. Назначение на должность производилось общим порядком, аналогичным порядку назначения в обычных воинских частях, приказами командующих и должностных лиц военного ведомства. В штат были введены военные комиссары, права и обязанности и назначения которых также определялись общим порядком.
В соответствии со ст. 5, начальники штрафных формирований были наделены правами: командир роты – правами полкового командира, начальник команды – правами командира роты.
Как определяла ст. 10, «содержанию в штрафных частях подлежат военнослужащие, осужденные к сему за преступные деяния военного характера, в том числе за дезертирство».
В штрафные команды при отдельных воинских частях, в отличие от штрафных рот, военнослужащие попадали двумя путями: они направлялись туда не только по приговору судебных органов (революционных военных трибуналов[59]), будучи осуждены именно к этой мере наказания, но и переводились распоряжением начальников и комиссаров этих частей за две краткосрочные (не более 6 дней) самовольные отлучки или за одну, если таковая продолжалась более указанного срока[60].
По существу, штрафные части рассматривались как исправительно-пенитенциарные учреждения, а содержащиеся в них – как заключенные, хотя в Положении таких формулировок не было. К такому выводу приводит целый ряд и других статей Положения, содержащих указания на значительные ограничения военнослужащих-штрафников в правах.