Я вздохнула. Я понимала, что эти девочки не стали бы ей настоящими друзьями, но Лия была расстроена. Как и аппа, она не просила бросать нашу жизнь в Нью-Йорке и переезжать через полмира, чтобы я смогла исполнить свою мечту. А ведь она всегда поддерживала меня. Тогда она была слишком маленькой, но, думаю, какая-то ее часть хочет и сама однажды поступить в DB. Но после всего того, через что пришлось пройти мне, умма никогда ей этого не позволит, и Лия это знает. Может, и стоило бы устроить для девчонок небольшое шоу. Разве кому-нибудь стало бы от этого плохо?
Но уже поздно. Теперь мне придется придумать, как ее подбодрить.
– А вдруг я просто не захотела рассказывать им, потому что ты должна услышать об этом первой! – Я опустилась на диван и похлопала рядом с собой. – Сестры должны делиться сплетнями друг с другом, а потом уже с кем-то там еще.
Лия осторожно присела рядом, но довольно далеко: устроила целое шоу, чтобы показать, что не хочет ко мне приближаться. Она еще не готова меня простить, но ей слишком любопытно.
Я в красках рассказала ей о происшествии с Миной и том, как она пригласила меня в общагу и как мистер Но объявил, что от этого зависит мое будущее. Лия придвигалась все ближе и ближе, и вскоре она почти забралась ко мне на колени.
– Унни, – закричала она, тряся меня за плечи. – Вечер в k-pop-общаге! О таком можно только мечтать!
Я засмеялась, позволив Лии мотать меня, как ей вздумается.
– Рано радоваться, сестренка. Умма меня ни за что не отпустит, ты же знаешь.
– Ох, ты права. – Лия подперла подбородок руками.
И тут я вспомнила о своем разговоре с Джухен.
– Конечно, – уверенно заявила я. – Я всегда могу сбежать…
Лия запищала от восторга:
– Я тебе помогу! У меня всегда припасена парочка планов побега!
Я прищурилась:
– Надеюсь, мне не придется вылезать из окна восемнадцатого этажа?
Это было закономерное предположение, потому что моя младшая сестра просто помешана на Дуэйне «Скале» Джонсоне.
– Ладно, перейдем сразу к плану Б. – Глаза ее заблестели. – Но только при условии, что ты добудешь мне автограф Джейсона Ли. Ты ведь знаешь, как сильно он мне нравится!
– И для кого подписать? Лие Ким, Моей Дорогой Будущей Жене?
Она снова закричала, откинулась на диванные подушки и радостно засучила ногами.
– Да я же умру! Нет, сначала в рамочку вставлю, а потом уже умру. – Она села и схватила меня за руки. – Пообещай, что похоронишь меня вместе с этим автографом.
Я рассмеялась.
Хлопнула входная дверь, и мы услышали голос уммы. Мы с Лией переглянулись, схватились за мизинчики, потом нагнулись, чтобы поцеловать кулачки и прижаться щеками друг к другу. Это было тайное рукопожатие сестер Ким, которым мы пользовались уже долгие годы.
Умма вошла в зал с большой сумкой из «2-2 Fried Chicken». Мама работала профессором лингвистики в Женском университете Ихва и готовилась защищать диплом, потому слишком уставала, чтобы готовить. Не то чтобы мы на это жаловались: обычно умма разбивала яйцо над кастрюлей с лапшой быстрого приготовления, клала сверху кусочек американского сыра и называла это обедом. Было, конечно, вкусно, но желудок просил чего-то другого. Ко всему прочему, мне казалось, что она специально кормит меня лапшой, чтоб я потолстела и меня выгнали из DB. Эдакий неосознанный калорийный саботаж.
– Голодные? – Мама протянула нам пакет.
Мы тут же залезли внутрь и принялись выуживать коробки с обжигающе горячей жареной курицей и банчаном[12]: дайкон с кимчи и хрустящий салат под соусом «Биг Мак». Для апреля погода была прохладной, и пол с подогревом под кухонным столом пришелся как нельзя кстати. Нам было тепло и уютно. Я потянулась за кусочком курицы янгньем[13] – пальцы уже успела измазать в соусе, конечно, – пока умма откладывала в сторону курицу с зеленым луком, папину любимую. Сегодня он работал допоздна – сказал, что будет мыть груши, но на самом деле это был тайный код: этим вечером он изучал закон об интеллектуальной собственности. Ужинали мы, в общем, втроем.
– Как прошел твой день, Лия? – спросила умма.
И Лия начала щебетать о Кан Джине из Electric Flower («Она ТАКАЯ красивая!»), Джейсоне Ли («Говорят, он открыл фонд для сбора денег на музыкальную терапию для детей в Корее. Разве не душка?») и о последней корейской мыльной опере на «Нетфликсе» («Если к Пак Дохи из “Ах, мои мечты!” скоро не вернется память, клянусь, я брошу это смотреть»). Умма кивала и улыбалась каждый раз, когда Лия ковырялась в салате. Я аккуратно сняла с курицы кожу и принялась ждать своей очереди. Сегодня суббота, и мама знала, что я ходила в DB. Наконец Лия умолкла, и я вся подобралась в ожидании удара. Впрочем, может, сегодня мама будет мягче, с пониманием выслушает все мои жалобы на Мину и мистера Но и разрешит переночевать в общаге… Но когда мама наконец повернулась ко мне, она спросила:
– Ты сделала все, что задали в школе, Рейчел? И по дому тоже?
И стрельнула глазами в сторону горы грязной посуды.
Пуф. Вот это я размечталась.
Я сжала зубы так, что заболела челюсть.
– Мой день прошел просто замечательно, спасибо, что спросила. Я весь день занималась, а потом навестила аппу в зале. – Я сделала паузу. – Прости за посуду.
Последние слова я практически выплюнула, как застрявшую в горле куриную кость. Я не стыдилась того, что занятия в DB для меня были на первом месте, но мама прищурилась. В ее взгляде читалось: «Ты пожалеешь о том дне, когда появилась на свет», – она щурилась так каждый раз, когда мы с Лией не слушались ее в нью-йоркском метро в час пик.
Она вздохнула и потянулась к своей сумке.
– Ох уж эти твои занятия… Нашла бы себе еще какое-нибудь хобби! Нездорово это – настолько сосредотачиваться на чем-то одном.
Мама выудила из сумки огромную стопку бумаг и передала мне. Я опустила взгляд и прочла: «Универсальная форма подачи заявок в университет». У меня закружилась голова, а мама хлопнула в ладоши и широко улыбнулась:
– Смотри, что я тебе принесла, Рейчел! Завтра в женском университете Ихва семинар! Для школьников, которые хотят поступать. Не хочешь сходить? Там тебе подскажут, как все это правильно заполнить, может, и тур тоже устроят.
Что-то полыхнуло в моей груди, и я потянулась, чтобы отодвинуть от себя стопку бумаг. А потом подняла взгляд на полное надежды лицо уммы, и меня затопило стыдом. Мы жили здесь уже семь лет, а я еще ни разу не видела места ее работы, а ведь когда-то я пряталась под ее рабочим столом и читала книги, пока она занималась со студентами. Я вздохнула и придвинула бумаги поближе.
– Умма, – осторожно начала я. – Я была бы рада посмотреть Ихву, но завтра я… не могу. Воскресенье же.
– Рейч, речь идет о всей твоей жизни, а не об одном дне, – произнесла умма.
– Да. Но… Занятия в DB и есть вся моя жизнь. Разве не так? Мы ведь ради этого сюда переехали?
Лия перестала жевать и обеспокоенно на нас взглянула. Мы с матерью частенько об этом заговаривали, но никогда толком не обсуждали.
Умма опустила взгляд в тарелку и вздохнула.
– Для нашего переезда в Корею было… множество причин. – Она открыла рот, словно хотела добавить что-то еще, но потом покачала головой, повернулась ко мне, и я увидела, что у нее блестят глаза. – Я ведь играла в волейбол.
Я поморщилась. Опять мама будет сравнивать свое школьное увлечение и мои музыкальные занятия.
– И что бы стало со мной… с нашей семьей… если бы я бросила все ради своей мечты?
– Но ты ведь просишь меня об этом же… отказаться от того, ради чего я столько работала, ради какого-то семинара. – Я закинула в рот кусочек курицы вместе с кожей – к черту калории.
Умма грустно пожала плечами, но выглядела она непреклонной.
– Я просто напоминаю тебе о том, что нужно иметь запасные варианты… – Она подцепила с тарелки листик салата. – Будущее не предугадаешь, Рейчел. Если твои занятия ни к чему не приведут… я хочу, чтобы ты была к этому готова.
Я сморгнула слезы – не хватало еще при ней расплакаться. Прошло уже семь лет, а меня все еще это задевало. Я не могла перестать гадать, не жалеет ли мама о том, что мы переехали в Сеул. Может, лучше было бы продать бабушкину квартиру и никогда не оглядываться. Верит ли она вообще в то, что у меня есть талант? Я закусила губу и хотела извиниться и встать из-за стола, как вдруг Лия подскочила с места.
– Забавно, что ты заговорила об этом семинаре, умма, – сказала она. – Близнецы Чо все выходные будут готовиться к поступлению. Даже наняли частного репетитора, который готов заниматься с ними допоздна. Такая вечеринка с ночевкой, на которой еще и учатся… Так они вроде ее назвали? Да, унни?
Лия мило улыбнулась матери. Я расправила плечи.
Сейчас или никогда, Рейчел.
– Ага, – медленно проговорила я.
– А ты об этом как узнала? – спросила умма, приподняв бровь.
– Подслушала, как Рейчел разговаривала с Хери по телефону, – тут же соврала Лия.
Я сосредоточенно жевала курицу, чтоб лицо меня не выдало.
Господа, прошу приветствовать мою сестру, будущего лауреата премии «Оскар».
Умма повернулась ко мне.
– Рейчел, почему же ты мне ничего не сказала? Это ведь как раз то, что тебе нужно! Чтобы не отвлекалась!
Я кивнула, отмахнувшись от накатившего разочарования.
– Я просто… не хотела отпрашиваться на ночь, я ведь даже по дому еще не все сделала. – Я глянула в сторону раковины и добавила: – Прости.
– Оу, – протянула умма. – Ну так с тарелками ты быстро справишься, а потом сразу иди в дом Чо! У них такие родители… они наверняка наняли лучшего репетитора во всем Сеуле. Я тебе и еды с собой немного положу.
– Правда? – Мне было стыдно за вранье, но в то же время меня переполняло радостное предвкушение. – Спасибо, умма.
Моя первая ночь в общаге k-pop-студентов! Еще один шаг на пути к моей мечте.
Мама улыбнулась и отложила несколько кусочков курицы в ярко-зеленый контейнер для еды. Стоило ей отвернуться, как Лия тут же показала мне пальцы вверх. А я подмигнула ей и одними губами прошептала: «Спасибо».
Я вымыла посуду, сгоняла в душ и после заплела непросохшие волосы в голландские косы. Натянула черные леггинсы и безразмерный кремовый свитер, в который было так приятно кутаться, а еще захватила с собой самую удобную свою пижаму – с собачкой Снупи – купила такую на рынке в Тондэмунгу весной, чтобы мама ничего не заподозрила. Я взяла сумку и контейнер с едой, глянула в зеркало и отправилась на ночевку в студенческую k-pop-общагу.
Три
По дороге к автобусной остановке я все прокручивала слова уммы в голове: «Если все пойдет не по плану… ты должна быть к этому готова».
Конечно, я с самого начала знала: нет никаких гарантий, что я стану k-pop-звездой, но я так долго этого хотела, что другие варианты даже не рассматривала.
Все началось, когда мне исполнилось – сколько?… Шесть? Да, кажется, так. В моем классе училась еще одна азиатка, Евгения Ли. Евгения была из Китая, но все постоянно спрашивали, не родственники ли мы. Иногда нас даже принимали за близнецов. И я никогда особо не обращала на это внимания, пока как-то на переменке меня не ужалила пчела. Тогда я сидела в кабинете медсестры и ждала, когда умма приедет и заберет меня домой, но вместо нее пришла миссис Ли. И медсестра даже не поняла, что ошиблась: улыбнулась и сказала, что вот же моя мама, пришла забрать меня. И так я впервые в жизни поняла, что весь остальной мир видит меня совсем не такой, какой видела себя я или моя сестра. Люди видели лишь мое лицо: форму глаз и носа и густые черные волосы. И это ставило меня в один безликий ряд с такими девочками, как Евгения, хотя мы с ней вообще не были похожи. Мама уже приехала в школу, я никак не могла успокоиться. Место укуса еще болело, но, когда умма спросила, что не так, я могла думать только о миссис Ли.
– Вот бы я не была кореянкой, – рыдала я матери в рубашку.
Она подняла меня на руки и отнесла домой, а потом уложила в постель и включила ноутбук. И тогда я впервые увидела корейский музыкальный клип. Мы смотрели видео часами, и я не могла налюбоваться на певиц: они были такие разные, такие красивые и талантливые. Меня это зацепило. И я стала смотреть эти видео постоянно, запоминать слова любимых песен и устраивать для Лии представления на выходных. Музыка пробуждала во мне гордость. Гордость за свое происхождение.
Тот случай с миссис Ли и медсестрой не был единственным. Дети смеялись над кимчи, которое умма паковала мне на обед. Какая-то женщина накричала на меня в магазинчике на углу, требуя, чтобы я «валила к себе домой» (хотя я жила в том же квартале, и она явно имела в виду не тот дом, о котором я подумала сразу). Как-то на Хеллоуин я оделась Гермионой Грейнджер, и все принимали меня за Чжоу Чанг.
Но у меня всегда был k-pop. Он помогал мне обрести чувство принадлежности. Напоминал, что в мире есть место, где люди будут видеть во мне меня саму.
Об этом я и думала, пока шла к остановке. Весенний сеульский воздух был прохладен и свеж. Тротуар был усыпан вишневым цветом, который лип к подошвам и накрывал весь город дымкой жемчужно-розовых лепестков. Я дошла до угла, забежала в «GS25» за Pocari Sweat[14], а потом села на автобус до общаги, которая высилась в нескольких кварталах от головного здания DB. В автобусе было множество парочек: одетые в одинаковые футболки, они делились наушниками. Бизнесмены и бизнес-леди смотрели старые серии «Бегущего человека» на телефонах, а одна хальмони прижимала к себе сумки с продуктами и пустыми бутылками. Я плюхнулась на свободное место, допила газировку и почувствовала, как ветер треплет мои косы. Сидящая рядом старушка ткнула меня в бок и кивнула на опустевшую баночку.
– Она тебе нужна? – спросила она на корейском.
– Нет, хальмони, – ответила я, отдавая банку.
– Спасибо. – Она потрепала меня за щеку. – Ах, красавица какая!
Я склонила голову:
– Благодарю.
Автобус покатил вниз по улице, с трудом тормозя, когда кому-то надо было войти или выйти. В Нью-Йорке мне не позволяли пользоваться общественным транспортом в одиночку, так что теперь мне пришлось к нему привыкать. К счастью, в Сеуле и автобусы, и подземка быстрые, чистые и очень понятные. Но больше всего мне в этом городе нравилось то, что повсюду был бесплатный вай-фай.
Я вытащила телефон и послала сообщение Хери.
Если мама спросит, я сегодня ночую у тебя.
Она ответила сразу же.
Конечно. Джухен просит передать, чтоб ты там без нас не больно веселилась!
Я рассмеялась и убрала телефон. Отвечать не стала: чем меньше они знают, тем лучше. Вдруг их все-таки будут расспрашивать?
Внутри я вся кипела – и из-за того, что соврала умме, и из-за общаги, – потому сошла на остановку пораньше и остаток пути прошла пешком. Нужно было избавиться от избытка энергии, прежде чем встречаться с Миной и остальными.
За полквартала до общаги я вдруг поняла, что мне бы не помешало переодеться.
Я нырнула в большие кусты у дороги, расстегнула пижамный верх и убрала его в сумку. Глянула на улицу, чтобы убедиться – никого, – и выскочила из пижамных штанов. Но пальцы зацепились за штанину я споткнулась, завертелась на месте и упала прямо в грязь.
Я застонала, аккуратно поднялась на четвереньки и смахнула грязь со свитера. Слава богу, меня никто не видел.
– Ого… мне аж самому больно стало.
Я застыла.
Повернув голову, я заметила пару брендовых черно-белых кроссовок Nike. Потом я подняла взгляд и обнаружила сшитые на заказ спортивные штаны Aden Error и свитер Burberry, который наверняка стоил больше, чем весь мой гардероб. Все это висело на парне с серебряными прядями в волосах, с сияющими карими глазами и такими острыми скулами, что ими можно было резать стекло.
И это был не просто парень. А тот самый парень. Джейсон Ли.