Через столетие английский психолог Гартли положил эти мысли в основу ассоциативной психологии.
Учение Декарта о рефлексе получило более-менее адекватное научное содержание лишь в начале XIX века, прежде всего, благодаря чешскому ученому с мировым именем Георгию Прохазке. «Внешние впечатления, возникающие в чувствительных нервах, очень быстро распространяются по всей их длине до самого начала. Там они отражаются… по определенному закону, переходят на определенные и соответствующие им двигательные нервы и по ним чрезвычайно быстро направляются к мышцам, посредством которых производят точные и строго ограниченные движения» [1957, с. 91]. В той части нервной системы, которую Прохазка называл, очевидно, вслед за Декартом, «общим чувствилищем», «как в центре, сходятся и объединяются друг с другом упомянутые как чувствительные, так и двигательные нервы и где раздражения, получаемые чувствительными нервами, передаются на двигательные» [1957, с. 91]. В связи с этими представлениями Прохазку считают одним из основателей рефлекторной теории.
Разумеется, Прохазка не был первым, кто интересовался рефлекторными явлениями. Они привлекали к себе внимание многих выдающихся исследователей задолго до Прохазки. Достаточно напомнить признанного основоположника рефлекторной теории Декарта. Нельзя назвать Прохазку и «первым после Декарта», как это утверждают, например, Фролов, Сервит и др. Эти авторы забывают учение о раздражительности (irritabilitas), которое позже было развито Галлером в целую физиологическую систему, Сваммердама и его известные эксперименты на нейромышечных препаратах, давшие ему возможность подчеркнуть значение спинного мозга, наблюдения Иоганна Боне над рефлекторными движениями у обезглавленных лягушек, Дю Верни и его изучение движений после удаления мозга, исследования спинномозговых рефлексов Уиттом и др. Все они были хорошо известны Прохазке… Исходя из предшествующих достижений в области изучения нервной системы и проделав сам большую работу по дальнейшему развитию теории нервной деятельности, Прохазка сформулировал собственную оригинальную концепцию рефлекса, заняв определенное место среди основоположников рефлекторной теории.
П. К. Анохин, разбирая учение Прохазки об общем чувствилище, нервной силе и раздражителе, пишет, что при всей неполноте и недостаточной ясности этой концепции она все же открывает «путь для законченных формулировок великих русских физиологов, сначала Сеченова и потом Павлова» (1945, c. 53).
[Толлингерова, 1961, с. 239–240].Известный немецкий физиолог Пфлюгер наблюдал на обезглавленной лягушке целесообразные движения лапами, в наилучшей степени позволяющие освободиться от раздражителя. В связи с этим он говорил о наличии у спинномозговых животных элементарного «сознания», позволяющего совершенно произвольно выбирать те движения, которыми лучше всего ответить на раздражение. Получалось, что животное даже после удаления головного мозга понимает, что с ним происходит, и придумывает способы, как избавиться от неприятного раздражителя. Прохазка же рассматривал спинномозговую рефлекторную деятельность как совершенно автоматическую, отрицая способность спинного мозга разумно, произвольно реагировать на внешние раздражения. Таким образом, он показал, что нервная деятельность может осуществляться не только сознательно (при наличии головного мозга и участия «души», т. е. психики), но и бессознательно.
Прохазка противопоставлял автоматическим, спонтанным движениям сознательные движения, которые делил на непроизвольные, не подчиняющиеся «душе», т. е. тоже автоматические, но осознаваемые, и произвольные, которые находятся во власти «души», управляются волей. Здесь он близок к классификации движений Декарта, который делил их на «машинные» и «разумные». Он выдвинул положение, которое в более позднее время было названо «законом силы»: ответная рефлекторная реакция всегда проявляется в размерах, соответствующих силе приложенного стимула.
Развивая концепцию о рефлекторной природе поведения, Й. Прохазка пытается преодолеть вначале механистичность, а затем и дуализм картезианства. Общим законом, по которому чувствительные раздражения переключаются на двигательные, является присущее человеку чувство самосохранения. Й. Прохазка утверждает монистическое представление о нервной системе, которая в целом относится к композиции «общего чувствилища», телесная часть которого локализуется в спинном мозге, а душевная – в головном. Причем для всех нервно-психических функций характерна одна общая закономерность: обе части «сенсориума» действуют по закону самосохранения. Необходимые для сохранения животного и его потомства способности – это душевные функции, а орган, служащий для этого, есть мозг, объему и сложности которого соответствует степень совершенства душевных функций.
Учение Й. Прохазки обогатило представление Р. Декарта о рефлекторной природе поведения понятием о биологическом (а не механическом) назначении самой структуры рефлекса, о зависимости ее усложнения от изменения характера отношений живых существ со средой, о пригодности ее для анализа всех уровней сознательной деятельности, о детерминирующем влиянии чувствования.
[Батуев, 2004, с. 8–9].Прохазка изучал и психическую деятельность («душу»), которую отделял от нервных функций, протекающих бессознательно и автоматически. Единственным способом изучения душевных функций он считал путь опосредствованного познания, т. е. через внешние проявления психической деятельности человека. В то же время он писал, что эти психические проявления никогда не бывают настолько чисты, чтобы в них не принимала участие нервная система, выступающая орудием «души». Без содействия последней «душа» бессильна оказать свое влияние на тело.
Прохазка считал, что, несмотря на то что у человека и родственных ему животных имеются автоматические движения, ни человека, ни этих животных нельзя назвать автоматами, так как их поведение гораздо сложнее, поскольку их нервная система дополнена головным мозгом и «душой», т. е. произвольностью.
Существенное дополнение к представлениям о рефлексе сделал английский анатом и врач Чарльз Белл (1774–1842), создавший учение мышечной чувствительности и намного опередивший других ученых в представлениях о «рефлекторном кольце». Белл выдвинул положение о циклической функции нервной системы. Он показал, что между мозгом и мышцей существует замкнутый нервный круг: двигательный нерв передает возбуждение от мозга к мышце, а чувствительный – от мышцы к мозгу, сообщая о состоянии мышцы. Перерезка двигательного нерва делает невозможным движение, а перерезка чувствительного нерва делает невозможной регуляцию (коррекцию) движения, так как пропадает ощущение мышцы. Так, у женщины на одной руке была потеряна чувствительность, а на другой – способность к движениям. В результате женщина могла держать ребенка на руке, потерявшей чувствительность, до тех пор, пока она на него смотрела. Как только она отводила взор от ребенка, сразу же возникала опасность его падения на пол.
Таким образом, Ч. Беллу физиология и психология обязана возникновению представлений о внутренней проприорецептивной чувствительности и ее роли в детерминации двигательных рефлексов наряду с внешними стимулами.
Термин «рефлекторная дуга» впервые ввел в 1837 году английский врач и физиолог Маршалл Холл (1790–1857). Он трактовал рефлекс как чисто автоматическую двигательную реакцию, вызванную раздражением центростремительных нервных окончаний. При этом он отказывался называть эти окончания чувствительными и ввел свои названия для передних и задних корешков спинного мозга. Задние корешки спинного мозга состоят, по Холлу, из двух различных образований – сенсорных нервов и эксцито-моторных («эксцито» – возбуждение), передние корешки – из спонтанно-моторных и рефлексо-моторных нервов. Холл утверждал, что рефлексы вызываются возбуждением не чувствительных волокон, а независимых от них эксцито-моторных нервов, переходящих в рефлексо-моторные. Таким образом, по Холлу, для вызова врожденного рефлекса (чихания, кашля и др.) возникновение ощущения, т. е. психического компонента, не нужно, эти рефлексы ощущениями не сопровождаются. Ощущения вызывают двигательные реакции, зависящие от воли человека.
М. Холл считал, что рефлексами могут называться только такие акты, природа которых апсихологична, т. е. которые независимы от головного мозга.
С взглядами Холла был не согласен И. Мюллер. Он утверждал, что ощущения возникают и при безусловных рефлексах. Но при этом Мюллер придерживался по сути тех же взглядов на рефлекс и психику, что и Холл. Хотя Мюллер и отмечал, что ощущение может сопутствовать рефлексу, но для его вызова оно не является необходимым условием. Ощущение возникает, по Мюллеру, в головном мозге, за пределами рефлекторной дуги и может сопутствовать рефлексу, а может и не сопутствовать ему.
Точка зрения Холла и Мюллера была подвергнута критике Э. Пфлюгером. Он указывал на важную роль сенсорной функции нервной системы приспособлении живых существ к среде обитания.
В 1853 г. замечательный немецкий физиолог Э. Пфлюгер (1829–1910) экспериментально доказал несостоятельность рефлекторной концепции Холла. Он обезглавил лягушку, т. е. лишил ее органа, из которого, как предполагалось, исходят психические явления. Казалось, оставшийся фрагмент целостного организма должен вести себя как простой рефлекторный автомат. Однако реакции обезглавленной лягушки не соответствовали прогнозу, вытекавшему из учения Холла. Она производила целесообразные оборонительные реакции: стремилась освободиться от вредного раздражителя, ползая по столу, обходила препятствия и т. п. Короче, она проявляла все признаки поведения, обычно относимые на счет психических действий головного мозга.
Стало очевидным, что чисто физиологическое учение о рефлексе в его механическом варианте бессильно объяснить адаптивные реакции обезглавленного позвоночного. Следовательно, здесь участвует дополнительный фактор. Пфлюгер назвал его «сенсорной механикой», а свою работу озаглавил «О сенсорных функциях спинного мозга позвоночных» (1853). Вокруг пфлюгеровского вывода поднялась буря. Психические (сенсорные) функции, считавшиеся свойством души, оказались присущими спинному мозгу лягушки. Этот вывод был получен не в ходе теоретических рассуждений, а на лабораторном столе.
Философы-идеалисты (в Германии – Г. Лотце, в России – П. Д. Юркевич и др.) выступили против Пфлюгера, представив его сторонником мифической «спинномозговой души», хотя ни о какой душе он не говорил и пользовался термином «сенсорная функция».
[Ярошевский, 1976, с. 291–202].К 60-м годам XIX века традиционная концепция спинномозгового рефлекса утрачивает популярность в естественно-научных кругах. Все больше становится очевидным, что не только спинной, но и головной мозг является органом отражения внешних и внутренних чувственных воздействий, вызывающих автоматические двигательные реакции. Возникает понятие «бессознательной церебрации», т. е. не осознаваемой психической деятельности мозга (Т. Лейкок). Как и Прохазка, работы которого он перевел на английский язык, Лейкок трактовал рефлекс как психофизиологический и распространил рефлекторный принцип и на работу головного мозга.
Английский врач и физиолог В. Карпентер ввел понятие об идеомоторном акте, т. е. движении, которое автоматически вызывается мысленным его выполнением. Он создал целое направление, которое назвал «психологической физиологией». Речь шла о психосоматике, т. е. влиянии психических состояний на физиологические функции.
Перед сравнительными психологами все еще стояла проблема Декарта: если они собираются делать какие-либо предположения относительно психических процессов у животных, они должны подойти к этому с некоторыми критериями психического. Какому поведению можно давать исключительно механистическое объяснение, а какое отражает психические процессы? У Декарта был простой ответ, подходивший для века разума и христианской теологии: мыслит душа, а не тело; поэтому язык, выражение мышления, является признаком психического. Но для сравнительных психологов дело обстояло значительно сложнее. Приняв эволюционную преемственность и избавившись от души, они более не считали критерий Декарта приемлемым. Было ясно, что высшие животные обладают разумом, а инфузория-туфелька – нет (хотя отдельные психологи животных и полагают, что на самом деле и простейшие обладают интеллектом очень низкого уровня), но вопрос о границе, за которой начинается разум, представляется очень сложным.
Р. Йеркс (1905) [ведущий зоопсихолог. – Е. И.] знал, что эта проблема чрезвычайно важна и для психологии человека, поскольку, оценивая, что происходит в разуме человека и животных, мы в равной степени исходим из предположений… «Человеческая психология выстоит или погибнет вместе с психологией животных. Если исследование психической жизни низших животных неправомерно, то не более правомерно и исследование человеческого сознания».
[Лихи, 2003, с. 244–245].Эти взгляды привели к замене старого дуализма – рефлекс и сознание на новый – рефлекс и сознательно-волевые акты. Последние рассматривались как исходящие от самого субъекта. Против последней разновидности дуализма выступил И. М. Сеченов[5].
Глава 2. И. М. Сеченов и рефлекторная концепция работы мозга
Обычно, когда я спрашиваю у психологов (отнюдь не новичков в этой науке), кто такой Сеченов, получаю один и тот же ответ: физиолог. Между тем Сеченов оставил большой след в истории психологии, выступая в последние десятилетия своей жизни как психолог-теоретик. Да и большая часть «Рефлексов головного мозга» посвящена обсуждению «психологических» явлений (ощущению, восприятию, памяти), эмоциональной сфере (страстям, любви), мотивации в виде желания и хотения. Позже им написаны такие солидные работы, как «Элементы мысли», «Кому и как разрабатывать психологию», а также статьи «Впечатления и действительность», «Предметная мысль и действительность». И. М. Сеченов по существу является первым, по крайней мере в нашей стране, ученым, который из физиолога превратился в психофизиолога и психолога (затем этот путь слияния физиологического мышления с психологическим в XX веке проделали многие физиологи – А. А. Ухтомский, П. К. Анохин, Н. А. Бернштейн, П. В. Симонов, да и как его было не проделать, если поведение человека столь же физиологическое, сколь и психологическое). Поэтому И. М. Сеченова считают отцом не только русской физиологии, но и психологии (О. М. Тутунжян, 1980).
Однако, справедливости ради, следует сказать о том, что в России у Сеченова были предшественники. При этом ими высказывались мнения как за, так и против объяснения поведения человека и животных с помощью рефлексов и понимания животных как автоматов. Против представлений Декарта, отделившего психику от животных, выступал Феофан Прокопович. А. Н. Радищев считал, что чувствование и мысль являются функцией мозга. Основными же проводниками рефлекторной теории были профессора Московского университета, изучавшие медицину и физиологию, знавшие о декартовских представлениях о рефлексе и стремившиеся применить эти знания к объяснению души и ее проявлений (об этих ученых пишут Д. Г. Квасов (1966) и А. Н. Ждан (2003)). К ним относятся профессора медицины Ф. Ф. Керестури (1735–1811), М. И. Скиадан (умер в 1802 году), профессора физиологии И. Е. Дядьковский (1784–1841), Е. О. Мухин (1766–1850) и A. M. Филомафитский (1807–1849). Но особо Д. Г. Квасов выделяет работу Е. О. Мухина (1804) «О раздражителях, действующих на живое тело человека» (Muchin E. O. De stimulus corpus humanum vivum afficientibus), которая была первым выражением основных положений рефлекторной теории в русской физиологии и которая была широко известна в первой трети XIX века. «Мухин заявлял, что “сила воли в животных частях зависит от мозговых нервов”, так как “они нередко действуют и без ее власти”. Это поразительное для того времени заявление уточняется в словах, что движения животных управляются “физическим действием на узловые нервы [т. е. на стволовые и спинномозговые проводящие пути. – Д. К.] или на внецентральные – в порядке центростремительного движения…”. Мухин довольно ясно представлял структуру нервного пути, по которому движется нервный процесс в строгом соответствии с физическими законами. Даже ставший столь известным впоследствии факт слюноотделения на пищу правильно характеризуется им как процесс, рождающийся через “сочувствие”, т. е. вследствие рефлекса… В XVIII веке ни один из физиологов Европы (за исключением Прохазки) не высказывался столь определенно о физической детерминированности рефлекторных (“отраженных”, или “сочувственных”) актов в организме животных, как Мухин. Ведь Уитт, Галлер и другие все отмеченные ими рефлекторные феномены объясняли наличием в мозгу (как головном, так и спинном) особых “качеств”, “принципов”, “сил”, имеющих нефизическую природу… Кроме общей характеристики рефлекторного процесса Мухин ясно и убедительно осветил роль стимулов в физиологической деятельности организма, сжато выразив это в следующих ярких словах: “Начальное основание жизненности без раздражения действовать не может”. Признание роли раздражителей в жизнедеятельности лежит в основе учения Мухина, названного им кентрологией (от “кентрон” – колоть, побуждать), тесно связанного с признанием неразрывной связи организмов с внешней средой» [Квасов, 1966, с. 7–8].