– Я ненамного тяжелее тебя, – бросил Вивьен.
– Я бы поспорил…
– Тогда радуйся, что я ниже. Представь, что было бы, будь мы еще и одного роста!
Ренар картинно застонал, представив это.
Вдруг сквозь шум дождя послышался скрип, за которым последовало недовольное тихое ржание лошадей. Небольшое смотровое окошко в тяжелых воротах приоткрылось, и в нем замаячило чье-то лицо, скрытое капюшоном черной сутаны – чуть темнее, чем одеяние молодых взломщиков.
– Кто здесь? – прозвучал надтреснутый голос, отвлекший на себя внимание Ренара. Он ослабил напряжение в руках, под весом ноги Вивьена они тут же расцепились, и последний с хлюпающим звуком упал в грязь под стеной.
Бенедиктинец постарался разглядеть их из смотрового окна, но пока видел только лошадей. Миг спустя в его поле зрения показался насквозь вымокший Ренар, а за ним поднялся из грязи Вивьен, потирая ушибленную поясницу.
– Кто вы такие? – напряженным тоном спросил монах.
– Инквизиция! – с гордой горячностью хором выкрикнули юноши, нелепо оправив сутаны.
Ренар вышел вперед, угрожающе прищурившись.
– Явились с проверкой. Руанское отделение инквизиции уже несколько месяцев не получало от вас вестей, хотя мы пытались с вами связаться.
– Руанское отделение? – тупо переспросил монах.
– Как тебя зовут? – перехватил инициативу Вивьен.
Монах окинул его оценивающим взглядом с ног до головы. Вымокший, с налипшими на лицо черными волосами и по-юношески резкими чертами лица, со стекавшей по щиколоткам грязью, он был последним, кто мог сейчас произвести впечатление грозного представителя Святого Официума.
– Брат Стефан, – помедлив, представился монах. – А вы… представляете руанское отделение инквизиции?
Казалось, у него на языке вертелось замечание: «выходит, у инквизиции в чумные времена дела так же плохи, как везде», но он этого не сказал.
– Так и будешь стоять, глядя, как твои братья во Христе мокнут под дождем, и не предложишь кров? – взглянув на монаха исподлобья, спросил Ренар.
Брат Стефан поджал губы и оглянулся за спину. Через небольшой просвет смотрового окна невозможно было различить, на что именно он смотрит.
– Погоди, друг, – Вивьен положил Ренару руку на плечо и подошел вплотную к смотровому окну. – Брат Стефан, я брат Бенедикт, это брат Марк. – Он назвал их имена, данные при крещении. – Мы были послушниками доминиканского ордена в аббатстве Сент-Уэн близ Руана. Нас взял на службу Его Преосвященство Лоран год тому назад. Да, мы представляем руанское отделение инквизиции, но сейчас – как твои братья во Христе – просим укрыть нас от дождя. Мы удивлены, что ты медлишь, брат.
Говорил Вивьен дружелюбно, но на последних словах в его голосе послышалась приправленная подозрительностью угроза.
Брат Стефан поджал губы, вновь оглянулся и кивнул.
Смотровое окно закрылось, а затем послышался скрип петель. Ворота начали отворяться – непростительно медленно.
Вивьен и Ренар взяли своих лошадей под уздцы и нетерпеливо перемялись с ноги на ногу, ожидая, когда можно будет попасть на территорию аббатства. Теперь, когда они знали, что здесь остался хоть кто-то живой, они уже могли считать задание епископа Лорана успешно выполненным.
Брат Стефан держался напряженно и испуганно, пока вел лошадей к конюшне. Вивьен и Ренар двумя мрачными тенями следовали за ним. Они с удивлением отметили, что других лошадей в конюшнях нет.
– А где остальные лошади? – спросил Вивьен, нахмурившись. – И вся остальная скотина. Здесь тихо, как в могиле.
Брат Стефан поежился.
– Чумные времена оказались тяжелы для нашей обители, – пробормотал он. Глаза его неуверенно забегали. – Живой скотины и птиц давно не осталось.
Ренар и Вивьен переглянулись, но других вопросов предпочли не задавать. По крайней мере, пока. Сейчас им обоим не терпелось обогреться и переодеться во что угодно – хоть в шутовские наряды – лишь бы в сухое.
Пристроив лошадей, брат Стефан пообещал заняться ими чуть позже.
– Вас нужно переодеть, – кивнул он. – Иначе заболеете. – Немного помедлив, он добавил: – И осмотреть. Если на вас есть бубоны…
Юноши понимающе кивнули. Договаривать было незачем.
– Мы здоровы, – заверил Ренар. – Но будем простужены, если и впрямь не переоденемся.
Брат Стефан кивнул.
Он отвел их в северо-восточную часть территории аббатства, где располагалась церковь, а за ней – монашеские кельи. По пути им не встретилось больше ни одного монаха.
– Сколько людей осталось в живых? – осведомился Вивьен, нахмурившись.
– Тридцать три, – тут же отозвался брат Стефан. – Включая аббата Иоана и меня. Они много времени проводят в молитвах, – поспешно добавил он. – Молятся… Господу, чтобы он прекратил мор.
– Похоже, это не очень помогает, – поморщился Ренар, закатив глаза. По пути сюда они с Вивьеном решили держаться на безопасном расстоянии от показавшейся вдали толпы флагеллантов. Их мрачная процессия, мерно секшая себя плетьми с крюками до кровавых ошметков, произвела на юных инквизиторов неизгладимое впечатление. – Чума – не кара Господня. Это болезнь, и лечить ее должны лекари.
Брат Стефан ничего на это не ответил. Он открыл юношам одну из келий и удалился. Вскоре он вернулся с одной свечой, двумя бенедиктинскими сутанами и небольшим мешочком. Юноши поспешили переодеться, попутно позволив брату Стефану убедиться в отсутствии бубонов. Лишь после этого монах протянул им небольшой мешочек, который держал в руках. В нем оказалось сушеное мясо.
– Боюсь, мы мало чем можем поделиться, братья, – смиренно сказал он. – Запасы наши скудны.
– Мы понимаем, – благодарно кивнул Вивьен. – Спасибо тебе.
«Интересно, откуда мясо, если живой скотины не осталось?» – подумал он. – «Старые запасы?»
Его занимали и другие вопросы о делах аббатства, задать которые он не спешил.
– Поспите здесь, наберитесь сил. Я принесу немного вина, – улыбнулся брат Стефан. Улыбка казалась немного нервной. – О делах, думаю, сможем поговорить утром.
Вивьен и Ренар молча выждали, пока он вернется с вином, снова отблагодарили его и закрыли дверь в келью. Воцарилась почти гробовая тишина.
Пока Вивьен отирал вымазанные в грязи ноги, Ренар уже налегал на предложенное сушеное мясо. Однако, как только Вивьен заметил, что друг тянется к кувшину с вином, он тут же предостерегающе выставил руку вперед.
– Погоди! Не пей! – прошипел он.
Ренар недовольно нахмурился, однако пригубить вино не спешил.
– Если ты задумался о том, что мы сильно опустошим запасы аббатства, то это самый неблагоприятный момент для таких мыслей, – проворчал он.
– Да погоди ты! – Вивьен приблизился к другу и заговорил так тихо, что тому пришлось напрягать слух: – Вот представь: к тебе ни с того ни с сего нагрянула инквизиция, пусть и в лице желторотиков вроде нас с тобой. Твоя реакция?
Ренар передернул плечами.
– А ко мне-то…
– Да тише ты! – шикнул на него Вивьен.
Ренар недовольно поджал губы, но тоже зашептал:
– А ко мне-то за что? Я ничего такого не сделал. Я уже не уличный вор, я Божий слуга, – ухмыльнулся он.
– А наш брат Стефан разве нет? – парировал Вивьен. – Подумай, друг, ничего ли не показалось тебе странным в поведении этого человека.
Ренар крепко задумался.
– Ну…. он… ничего не сказал по поводу попыток связаться с аббатством. Он как будто пропустил это мимо ушей.
– Как минимум, – удовлетворенно кивнул Вивьен. – Неужто все гонцы умирали от чумы, так и не добравшись сюда? Что, ни один не доехал? – Он покачал головой. – А если кто-то из них добрался? А если многие добрались?
– И куда они, по-твоему, делись?
Вивьен пожал плечами, не желая строить предположений.
– Не знаю. Но заметь вот, что: Стефан не выглядел удивленным, когда ему сказали, что с аббатством пытались выйти на связь, и он ничего не уточнял. Зато, из какого мы отделения, он переспросил несколько раз. Инквизиция его интересовала гораздо больше. А по каким вопросам является инквизиция?
– По вопросам ереси, – пожал плечами Ренар.
– И как обычно на такой визит реагируют люди?
– Напряженно, но он и был напряжен.
– А еще? – не унимался Вивьен. Ренар недовольно сложил руки на груди.
– Я не знаю, какого ответа ты ждешь. Скажи сам! – почти обиженно сдался он. Вивьен примирительно кивнул.
– Общение с инквизицией готовы перепоручать кому угодно другому. Особенно, если есть ответственное лицо, которое обязано решать такие вопросы. Но Стефан не повел нас к аббату Иоану. Он просто оставил нас на ночлег в монашеском крыле, где больше ни одного монаха мы не встретили, принес еду и вино и поспешил удалиться. Может, я неправ, но о том, что «поговорить о делах можно и утром» он говорил так, будто никаких разговоров не ждет.
Ренар прищурился.
– К чему ты клонишь? Что вино отравлено, что ли?
Вивьен пожал плечами.
– Я бы не стал этого исключать.
Ренар покачал головой.
– Вив, ты, по-моему, видишь опасность там, где ее нет. Это перепуганные чумой монахи. По мне, так эти бичующиеся – намного хуже.
– Стефан сказал, что вся скотина у них давно передохла. Откуда тогда мясо?
– Запасы, – пожал плечами Ренар.
– Этот человек держался нервно и не хотел пускать нас в аббатство, где пустует множество келий. Потом пустил, оставил лошадей в конюшне, но никого не позвал о них позаботиться, хотя на территории тридцать три человека, и кто-то должен заниматься хозяйством. Затем Стефан поспешил разместить нас и принести нам вина и сушеного мяса, которого едва ли хватает на три десятка человек. Я понимаю, что все может обстоять именно так, но, – он покачал головой, – не знаю… он как будто боялся нас спугнуть.
Ренар приподнял брови.
– Вив, это сущая околесица.
– Хорошо, – согласился Вивьен. – Приведи мне контраргументы, распиши, почему я не могу быть прав, и тогда можешь рисковать и упиваться вином. Идет?
Несколько мгновений Ренар тяжело размышлял. Затем устало вздохнул: аргументов, которые разбили бы теорию Вивьена в пух и прах, у него не нашлось.
– Ладно, что предлагаешь?
– Затаиться, – серьезно кивнул Вивьен, говоря едва слышным шепотом. А потом – разведать тут все. Лоран сказал нам в случае опасности оставлять метки на колоннах или стенах с западной стороны монастырей. Условный сигнал, что мы здесь побывали, на случай, если… – Он предпочел не заканчивать. Хмуро кивнувший Ренар прекрасно понял, о чем речь. На случай, если мы отсюда живыми не выберемся.
Отбросив мечты промочить горло вином, Ренар хмуро лег на жесткую койку, плотнее укутавшись в неподходящую ему по размеру сутану бенедиктинца, и стал ждать.
***
Они ждали церковных колоколов, которые должны были отзвонить Вечерню. Однако прошло более двух часов, а звона так и не было.
– Может, у них звонарь от чумы умер? – предположил Ренар, предпочтя говорить шепотом.
– Если б сюда проникла чума, вряд ли тридцать три человека сумели бы выжить. Нет, тут что-то другое, – ответил Вивьен. – Нужно осмотреться. Сейчас, мне кажется, самое время.
Не говоря больше ни слова, они поднялись с коек и осторожно подошли к двери. Вивьен потянул на себя ручку и поморщился от скрежета петель, эхом разнесшегося по коридору монашеской обители. Ренар вжал голову в плечи, также прищурившись от громкого звука.
– Как думаешь, слышал кто? – шепнул он.
– Тссс, – отозвался Вивьен, приставив указательный палец к губам, и кивнул вглубь коридора. Ренар молча последовал за ним.
Крадучись, они миновали два поворота, двигаясь в сторону церкви.
– Может, звонаря у них и нет, но на службе монахи быть обязаны, – хмуро прошептал Вивьен. – Если их там нет…
Он не стал договаривать.
Они осторожно выбрались из монашеской обители, но по дороге в церковь замерли, вжавшись в стены.
Территорию монастыря прорезал крик умирающего животного, почти сразу оборвавшийся булькающим звуком. В едва погибшем животном юные инквизиторы безошибочно угадали одну из лошадей, на которых сюда прибыли.
– Твою мать! – прошипел Ренар.
– Теперь веришь моей мнительности? – невесело усмехнулся Вивьен.
Они затаились за поворотом. Вивьен, набросив на лицо несколько прядей волос, чтобы темнота лучше скрывала его, осторожно вглядывался во тьму.
– Что там?
Вивьен шикнул на друга. Из конюшни вышло три монаха. Один из них держал масляную лампу, другой – большой таз, который он нес, будто боялся расплескать его содержимое. Вивьен без труда понял, что за жидкость там содержится.
– Кровь, – шепнул он. – У них полный таз лошадиной крови. Они несут ее в церковь. Что-то мне подсказывает, что вряд ли это классическая месса.
Ренар поморщился и перекрестился.
– Вот зараза! – вместо молитвы произнес он.
– Нам нужно выбираться отсюда, – тихо сказал Вивьен. – И доложить Лорану.
– Как мы уйдем?
Вивьен огляделся. На стенах с множеством арочных проходов на подвесах он заметил несколько факелов, которые сейчас не горели. Быстро подбежав к одному из них, он, встав на цыпочки, вынул его и проверил в руке на тяжесть.
– Будем пробивать себе путь, – ответил он. Ренар недоуменно уставился на него, но друг, похоже, говорил совершенно серьезно. Неизвестно, был ли у него дальнейший план. Как они будут добираться в такой ливень до Руана? Или до ближайшей деревни, где смогут найти лошадей или хотя бы одну? Как им вдвоем выстоять против тридцати трех монахов, обратившихся верой к дьяволу?
Ренар глядел на Вивьена и понимал, что ответов на эти вопросы у него нет. Однако нет и растерянной, беспомощной трусости, с которой друг молча ожидал бы расправы, рыдая в подушку. Ренар криво ухмыльнулся и снял со стены второй факел.
– Вот этим? – с нервной усмешкой прошептал он.
– А что? Инквизиция – с факелами… почему бы и нет?
– Тсс! – Ренар шикнул на него и вжался в стену, услышав что-то снаружи.
Вивьен тоже затаился, взяв факел наизготовку, точно дубину.
В их сторону двигались два человека. Их шаги с трудом можно было различить за шумом непрекращающегося ливня.
– … должны были уснуть около двух часов назад. – Голос, похоже, принадлежал брату Стефану. – Если они пили вино – а они его пили, потому что выбились из сил с дороги – то уже спят, с ними не будет проблем, – донеслось до Вивьена, и он с укоризной покосился на друга.
«Говорил тебе, не пей вина», – самодовольно подумал он, произнося то же самое одними губами. Ренар закатил глаза.
– Значит, брат Ранульф будет следующим? – поинтересовался второй монах у Стефана. – Без него те, кто не покорился воле аббата Иоана, потеряют лидера.
– Если аббат не распорядится принести его в жертву третьим, то да. Брат Ранульф дождется следующего раза. Видения аббата…
Стефан не договорил. Вивьен, заслышав, что они приближаются к арочному проходу, по бокам которого затаились они с Ренаром, кивнул другу и первым ринулся в атаку. Ренар последовал за ним, обрушиваясь на неизвестного монаха.
Стефан коротко вскрикнул и тут же умолк, оглушенный ударом факела. Его тело безвольно осело на землю, из раны на промятом от удара виске полилась кровь. Рядом со Стефаном после недолгого сопротивления упал и второй монах, которому Ренар сначала попал по ключице.
Вивьен тяжело дышал, держа в руках факел. Округленными глазами он смотрел на лицо Стефана и чувствовал небывалый прилив сил. То злое чувство, что он давил в себе все эти годы, казалось, нашло выход и ликующе завопило, требуя новой крови.
«Нет, так нельзя», – укорил себя Вивьен.
– Надо перетащить их, – сказал он, неуклюже втолкнув факел за веревочный пояс сутаны.
– Вывалится, – кивнул Ренар на факел, хватая поверженного монаха под мышки и втаскивая его в арочный проход.
– Согласен, кожаный ремень был бы лучше, – прокряхтел Вивьен, таща брата Стефана. – Зато веревки на их сутанах сгодятся для связывания. Давай, пока они не пришли в себя.
Ренар принялся снимать веревочный пояс с сутаны неизвестного монаха, наблюдая за тем, как Вивьен проделывает то же самое со Стефаном. На миг Ренар замер и прищурился. В темноте он не мог с уверенностью сказать, что видит, но…