Снова триумфальная арка, снова небольшая очередь внутрь, винтовая лестница, «коммутаторная», женщина за «Ундервудом». Она подняла на Венсана усталый взгляд.
– В «Буси»?
Похоже, она помнила всех своих клиентов.
Он назвал восьмизначный номер и пронаблюдал за отъезжающей в сторону стеной.
– Удачи, – сказала женщина на прощанье.
Не помешает, подумал GR8M8, ожидая перехода в недружелюбный мир средневековой Японии.
– БУСИ 2.0 —
Человек перед ним покачивался.
Опрятная седеющая бородка, некогда гладко уложенные, а теперь растрёпанные волосы с узлом на затылке. Лицо, покрасневшее от прилившей крови. Руки связаны за спиной.
Он оглянулся.
Фудзи была позади. Обычная, не перевёрнутая, как в прошлый раз.
Но ведь это значит…
Небо закрывали широкие поля соломенной шляпы. Его шляпы.
Взбешённый этим открытием, он повернулся к повешенному за ноги пленнику и бросил ему в лицо:
– Ну что, дурак, готов отправиться к праотцам?
Кажется, там был выбор из трёх ответов. Он, помнится, предпочёл молчание.
– Только после тебя, шляпа, – ответил пленник и растянул разбитые губы в кривую улыбку.
«Выжить любой ценой».
– Зачем ты поджёг наш храм?
– Кто ты такой…
Он был тюгэном господина Нагаи. Его звали Сато Хироси. И сейчас подружка этого пленника пряталась где-то поблизости с арбалетом и ждала, когда он поднимет руку, чтобы опередить его метким выстрелом.
Хироси украдкой пробежал взглядом по кряжистым стволам и пышным кустам на склоне, однако ничего подозрительного не заметил. Что делать? Отправить на поиски обоих стоявших тут же помощников, предупредив об опасности? Она их завалит первой же стрелой. А у неё их в запасе три.
«Выжить любой ценой».
Он выхватил из-за пояса кинжал и вдавил лезвие в горло пленника с такой яростью, что тот закашлялся. Сам он при этом шагнул под прикрытие висящего тела с противоположной стороны от той, откуда в прошлый раз прилетела смерть.
– Скажи своей подруге, чтобы не пряталась, а сложила оружие и выходила.
Поскольку пленник решил отмалчиваться, несмотря на появившуюся из-под лезвия струйку крови, он повысил голос почти до крика:
– Эй, как тебя там! Я знаю, что ты нас видишь и слышишь. Я даже знаю, что у тебя в руках этот чёртов арбалет. Выходи! Выходи сейчас же или я перережу твоему приятелю глотку!
Растерявшиеся помощники взяли посохи наперевес и опасливо поглядывали в обе стороны лесной дороги. Надо было прихватить с собой больше, чтобы на всех не хватило стрел.
Она появилась из-за ствола дерева, точно такая же, какой он помнил её по вчерашнему неудачному началу: короткие чёрные волосы, длинная косичка с голубой лентой. Большие глаза смотрели насмешливо, однако он читал в них удивление. Руки расставлены в стороны. Арбалет остался где-то там. Вот и хорошо.
– Я сдаюсь, – примирительно сказала девушка и стала медленно приближаться.
Хироси прикинул, с какого расстояния она сможет прицельно метнуть в кого-нибудь из них нож. У него не было ни малейшего сомнения в том, что она намерена предпринять нечто подобное, а широкие рукава куртки, заправленной в расклешённые шаровары, могли хранить немало неприятных сюрпризов.
Все молчали.
Тишину разорвал выстрел. Куртка на груди девушки вспыхнула брызгами крови, а сама она опрокинулась навзничь, обнимая небо.
Хироси сунул короткий пистору34 обратно за спину. Кремниевый замок сработал без осечки. Таких здесь пока нет ни у кого. Вот что значит иметь правильных друзей!
– Ну, что? – повернулся он к посеревшему от неожиданности и оглохшему от грохота над самым ухом пленнику. – Подельница твоя оказалась доверчивой дурой. Надеюсь, ты будешь умнее и расскажешь мне, кто тебя послал в наши края поджигать храмы и убивать беззащитных гостей с Запада.
Ответом по-прежнему было гордое молчание. Но ответ он знал и сам…
Хироси глянул на своих растерянных помощников.
– Вы сегодня уже завтракали?
Они переглянулись и кивнули.
– Тогда отвернитесь.
Видимо, они не послушались, потому что когда он закончил отрезать пленнику голову, залитую горячей кровью, послышались отвратительные звуки рвоты. Он ведь предупреждал…
Вообще-то он не предполагал, что этим закончится, поэтому не захватил с собой никакого мешка. Пришлось нести трофей до самого посёлка за волосы.
Господин Нагаи оказался менее впечатлительным. Он гулял по саду с одной из своих юных наложниц и встретил появление Хироси сладкой улыбкой.
– Это и есть наш поджигатель? – уточнил он, разглядывая на скорую руку отмытую в ручье голову.
– Он самый. – Хироси хотел поставить её на лавку, но господин Нагаи поспешил остановить его брезгливым взмахом руки. – Ещё у него была напарница. С ней мы тоже разобрались.
– Ты молодец, Хироси. Я всегда знал, что тебе можно доверить самые трудные поручения.
– Это было нетрудно, Нагаи-сама.
– Знаю, знаю, – закивал старик, ещё теснее прижимая к себе свою побледневшую от жуткой картины спутницу. – Любой бы справился, не правда ли? – Он прищурился. – Только ты ведь не любой, Хироси-сан. Ты весь в отца, который верой и правдой служил моему отцу. Я его хорошо помню. Он тоже никогда не зазнавался и предпочитал если и выделяться, то скромностью.
– Благодарю, Нагаи-сама.
– Ты выяснил, по чьему поручению он действовал?
Хироси достал из-за пазухи маленький бамбуковый пенал, а из него – свёрнутый трубочкой листок рисовой бумаги.
– При нём была вот эта записка.
Он передал листок хозяину. Господин Нагаи предусмотрительно оттолкнул наложницу к лавке, чтобы не подглядывала, а сам внимательно пробежал глазами ровные иероглифы.
– «Подателю сего…» – пробормотал он, поднимая задумчивый взгляд на Хироси.
– Охранная грамота, – кивнул тот. – Обратите внимание на инкан35.
– Сюго36 Китамура… Подлец!
Хироси сделал вид, будто тоже крайне удручён этим открытием.
– Нагаи-сама, это может быть простое недоразумение, – заговорил он. – Я тут подумал, может, это вообще подделка. Может, кто-то хочет свалить всё на господина Китаму…
– Прекрати, Хироси! – Старик забрал у верного слуги и покрутил в руке бамбуковый пенал. – Дорогая штучка. Достойная сюго и его подручных. Я давно подозревал нечто подобное, но никогда даже предположить не мог, что они станут действовать настолько откровенно.
– Возможно, сёгун Токугава дал им на то полную власть? – предположил Хироси. – Вот они и осмелели.
– Не осмелели, а обнаглели! – Господин Нагаи так ослаб в гневе, что присел на лавку рядом с наложницей, которая машинально отодвинулась на самый краешек. – Если их сейчас не остановить, они перейдут все границы и превратят Кюсю в свою буддийскую вотчину. – Он сплюнул и на мгновение задумался. – Я знаю, что мы должны сделать в первую очередь. Мы должны поставить в известность о твоей находке наших западных братьев. Я не намерен больше скрывать от них всю серьёзность нынешнего положения дел.
– Если позволите, Нагаи-сама, напомню ваши же слова о том, что мы ни в коем случае не должны их спугнуть.
– О, ты ещё слова своей бабки вспомни, Хироси! – Старик напустил на себя весёлость. – Прошли те времена. Наши братья всё давно сами поняли, и больше их такими вещами не запугать. Или ты намекаешь на то, что они могут свернуть помощь и бросить нас на произвол судьбы? Уверяю тебя, они не такие простаки, какими иногда прикидываются. Наоборот, они должны понять, что их поддержка важна сейчас, как никогда. И мы, и они всегда знали, что рано или поздно начнётся открытая война за Японию, за душу Японии. Поставить их в известность – наш долг.
– Как вам будет угодно, Нагаи-сама. – Хироси почтительно поклонился и бросил взгляд на не сводившую глаз с отрезанной головы девушку. – Пригласить их к нам или лучше…
– Пригласи к нам. Так будет вернее. Пусть они чувствуют себя гостями и видят, что мы не заискиваем, а твёрдо управляем нашими землями. – Старик помедлил. – Да, так лучше.
– Мудрое решение, Нагаи-сама. Я готов отправиться к ним в обитель немедленно и передать ваше приглашение на словах. Когда вы соблаговолите их принять?
Он знал, как охоч его дзито37 до подобных высокопарностей. Настолько, что не замечал скрытой в них иронии. Иные хитрецы настолько хитры, что готовы перехитрить даже себя.
– День только начинается, Хироси. Хороший день, я уже это вижу. Поэтому давай не откладывать. Скажи им, что я жду их на закате, и что им не придётся переживать об обратной дороге. Они будут моими дорогими гостями, которым я с радостью предоставлю кров на всю ночь. И кров, и угощенье, и… – Он посмотрел на свою наложницу. – И всё, что моим братьям будет угодно. Так и скажи. Они поймут и оценят.
– Они аскеты, – на всякий случай напомнил Хироси.
– Мы все аскеты, – хмыкнул старик. – Но иногда, нужно от аскетизма отречься, чтобы тем глубже его прочувствовать. Если они захотят, мои девочки им такую возможность предоставят. Только ты им, разумеется, об этом не говори. А то ещё, действительно, испугаются. – Он положил ладонь на колено наложницы и противно хихикнул. – Кто этих гайдзинов разберёт?
Я разберу, думал Хироси, покидая роскошное имение управляющего и направляясь теперь по змеиным извивам сельской дороги в сторону неприветливого леса на вершине отдалённого холма, где с каждым месяцем разрасталось поселение «киристан»38. Отрезанную голову он на всякий случай прихватил с собой, предварительно уложив в непромокаемый кожаный мешок, который принесла старая служанка господина Нагаи.
Гайдзинов на холме постоянно проживало четверо. Приходили с юга и другие, но те занимались всё больше делами торговли, а эти посвящали всё время обращению местных селян в свою странную веру. Одним из них до недавнего времени был ныне убиенный ируман Изаки. Он лучше остальных умел говорить по-японски и благодаря этому сошёлся с Хироси особенно близко. Остальные трое его тоже не сторонились, однако Изаки никогда не позволял себе вести беседу в его присутствии на родном португальском языке, а эти запросто могли заставить его хлопать глазами, обсуждая что-то, что, по их мнению, его не касалось. Правда, Изаки успел его кое-чему научить, так что Хироси многое из их речей понимал, однако, разумеется, не подавал виду.
Гайдзины строили храм.
Тот, что сгорел усилиями бывшего обладателя отрезанной головы, был уже довольно старым, но намоленным и любимым многими. Новый храм обещал стать выше и вместительней, причём первоначально их старейшина, которого остальные называли «падре», задумал использовать в строительстве камень, чем озадачил здешних мастеров, потому что зачем заниматься ерундой, когда можно быстро и хорошо обойтись брёвнами? В итоге решили использовать как дополнительный материал глину, благо её в округе нашлось предостаточно.
Падре звали Алессандро. И был он родом не из Португалии, как остальные, а из Италии. Изаки говорил, что поэтому он и считается среди них главным. Его в Японию направил сам папа, который живёт в очень маленьком и очень могущественном городе – Ватикане.
Падре выглядел из всех четверых наименее представительно. Мало того, что невеликого роста, он ещё и сутулился, отчего со стороны походил не на гайдзина, а на старенького японца. Зато, как у настоящего гайдзина, у него был выдающейся длины крючковатый нос, большие, слегка навыкате глаза и скошенный подбородок, что вместе с пышной копной кудрявых волос делало его особенно похожим на пурпурную сойку.
Дорога до их поселения занимала не менее полутора ри39, заканчиваясь утомительным подъёмом по заросшему лесом склону холма. Хироси понимал, что место для постройки нового храма выбрано неслучайно и вовсе не только для того, чтобы отсеивать наименее рьяных паломников. Такое поселение было проще оборонять. Кроме того, на вершине холма бил родник, дававший не только избыток питьевой воды на случай осады, но и средство мгновенного тушения пожаров, если бы войска сёгуна решили предать округу огню.
Когда он вошёл через распахнутые новые ворота за высокий частокол, солнце уже стояло почти в зените.
Хироси здесь знали. Кто-то не обращал внимания, кто-то приятельски здоровался. Он вообще замечал, что, переходя в христианство, японцы менялись. Размеренное отношение к жизни и пренебрежение временем уступали место усердию в работе и вечной спешке. Теперь всем нужно было обязательно всё успеть. Вероятно, перспектива расплачиваться за допущенные при жизни ошибки после смерти накладывала на киристан дополнительное бремя. И гайдзины этому только потворствовали. На видном месте внутри поселения они установили каменный жёрнов с изрядно проржавевшим от дождей железным прутом, скошенным так, чтобы отбрасывать полоску тени на процарапанные в камне значки и таким незатейливым образом указывать, который сейчас час. Все называли это приспособление «риродзио»40.
Большая часть построек в поселении представляли собой обычные минки41 с остроконечными соломенными крышами. Отдельно стояла крытая жаровня, в которой постоянно поддерживался огонь и сушились глиняные кирпичи – главный строительный материал для храма. Тут же возвышался, выделяясь бревенчатыми стенами, сруб, в котором обитал сам падре с собратьями.
Видимо, падре уже доложили, потому что он встретил Хироси на пороге. Порог на случай дождей был приподнят над землёй, так что носатый итальянец выглядел выше своего роста и оттого более важно. Рядом опирался на бамбуковый посох молодой и подозрительно широкоплечий монах по имени Родуригу42.
– Сибаракю десьта43, – громко приветствовал гостя падре, хотя они виделись только накануне. Встреча та носила совершенно неофициальных характер, поэтому все, кто их мог сейчас услышать, должны были думать, что Хироси здесь такой же редкий гость, каким кажется. Поприветствовав его на свой западный манер – рукопожатием, – падре добавил: – Дозо охаири кудасай44.
Родуригу неспешно отступил с дороги и буркнул:
– Осаки э дозо45.
– Обригадо46, – кивнул в ответ Хироси и прошмыгнул за деревянную дверь, каких у них в Японии раньше не делали.
Пространство внутри тоже было организовано на чужеземный лад: вместо одной большой комнаты, перегораживаемой по желанию ширмами, здесь имелся узкий загончик, откуда несколько дверей вели в разные помещения. Гайдзины предпочитали жить отдельно даже под одной крышей.
– Господин Нагаи ждёт вас вечером к себе, – сразу же сообщил Хироси, как только дверь за ними закрылась. Он произносил японские слова чётко и медленно, чтобы его точно поняли. – Хочет обсудить записку, которую я случайно нашёл за пазухой вот этого шпиона.
И он поставил на пол мешок.
– Господин Нагаи поверил? – спросил Алессандро, шмыгая носом.
– Точно так, как вы и предполагали.
– Хорошо. А это что?
– Решил убедиться в том, что шпион уже никого не предаст…
– Он отрезал ему голову, – сказал из-за плеча падре догадливый Родуригу, сказал по-португальски.
Алессандро странно посмотрел на Хироси.
– Ты убил его?
– Но вы же сами говорили, что после того, что произошло с ируманом Изаки, от него нужно избавиться.
– Ладно, – неохотно согласился иезуит, продолжая разглядывать Хироси, будто видел впервые. – Девчонку тоже?
– Тоже. Хороший пистору вы мне дали.
– Ну, может, и к лучшему. – Падре склонил кудрявую голову и пробормотал по-португальски: – Двумя япошками меньше… – Не договорив, показал в улыбке неровные зубы. – Ты далеко пойдёшь, Хироси.
– Благодарю, Алесанодоро-сама. У меня прекрасные учителя.
Гайдзины поняли прозрачный намёк и переглянулись.
– Ты хотел бы быть одним из нас? – не отпуская с лица улыбки, поинтересовался падре.