– Конечно.
– И вы наверняка уже знаете, кто их снабжает?
Кири протянул руку, подобрал с пола одну из катан. Уверенным движением перехватил рукояткой к себе. Казуко без лишнего напоминания вынула из волос и вручила ему тонкую заколку. Кири клюнул заколкой рукоятку между тугой оплёткой в двух местах. С противоположной стороны показались головки бамбуковых штырьков-макуги. Вытащить их до конца ногтями было вопросом нескольких секунд. Рукоятка соскользнула без усилий. Кири протянул обнажившийся хвостовик лезвия монаху. Тот наклонился и прочитал хорошо заметные между двумя отверстиями иероглифы:
– «Три дома». Миякэ. Я всегда подозревал, что этот Миякэ не заботится о том, в чьи руки попадают его творения. Я также слышал, что его кузнечная школа за последнее время сильно разрослась. Настолько, что скоро «Три дома» будут гордо украшать стволы пушек. А сами эти пушки будут повёрнуты в сторону Киото.
GR8M8 зевнул, заглянул в содержимое чашки и допил остатки кофе.
Японцы – мастера затягивать игры ни к чему не обязывающими сценами и особенно разговорами. Любят придавать происходящему ощущение важности и напыщенности, тогда как в итоге всё заканчивается примитивной поножовщиной и кровавыми разборками. Видимо, «Буси» не станет исключением.
– Вы сможете найти этого Миякэ? – продолжал тем временем монах, сам подливая сакэ себе и гостям.
– Мы его уже нашли, – в тон ему ответила Казуко.
– Он хороший кузнец, – продолжил за неё Кири, возвращая рукоятку катаны на место и вставляя штырьки. – Было бы разумнее попытаться сначала объяснить ему его ошибку. Сёгунату пригодятся такие руки.
– Согласен, – кивнул монах. – Обрубить их мы всегда успеем. Вот, – вручил он Кири достойную оружия сумму денег. – Хотел бы в следующий раз купить в два раза больше клинков – у самого Миякэ.
– Мы постараемся, – заверила его Казуко.
Аудиенция закончилась.
Когда они вышли на веранду, двое послушников граблями выравнивали дорожки. Их телегу они предусмотрительно переставили к калитке.
Попрощались.
Монах пожелал им счастливого пути и удачи.
– Буду ждать добрых вестей.
Они обменялись поклонами и расстались.
Выкатили телегу на улицу, дошли до рынка, бросили её там среди прочих и поспешно вернулись, прячась за изгородью. Казуко осталась сторожить у калитки, а Кири поторопился дальше, где за поворотом изгороди, как он знал, был ещё один укромный выход. Главными воротами в храм можно было пренебречь: тот, кого они ожидали выследить, едва ли воспользуется ими, если хочет избежать ненужного внимания.
Прошло несколько минут ожидания.
Раздался условный свист.
Он бросился обратно и успел заметить изящную фигурку Казуко, свернувшую направо, за угол рисовой лавки.
Здесь начиналась оживлённая улица, соединявшая рыночную площадь с гаванью.
И всё равно, если кто-то сейчас следит за Казуко, он это увидит. Потому и поотстал. А уж она-то свою цель не отпустит.
Так они шли почти до самого океана: он смотрел по сторонам и не терял из вида девушку, а она, уверенная в нём, сосредоточилась на послушнике. Поскольку это был именно он. Послушник присутствовал почти при всём их разговоре с монахом и теперь куда-то явно спешил. Возможно, просто по делам. Возможно, чтобы донести кому следует на настоятеля. Возможно, выполняя поручение самого Исами.
Третий вариант крайне нежелателен и был бы ударом по последнему пристанищу веры.
Но ведь кто-то же помог накануне людям даймё его выследить и поймать…
Дальше на экране появились красивые монохромные воспоминания.
Вот он убивает удивлённого такой наглостью португальца, одетого на японский манер.
Вот забрасывает горящий хворост под крышу храма и поджигает облитые горючим маслом деревянные колонны.
Огонь трещит.
Слышны крики.
Крики ещё далеко, но на него уже кто-то наваливается сзади и подминает под себя. Несколько пар цепких рук не дают подняться, вяжут, отнимают оружие.
Он видит пол, по которому стучат сандалии-гэта и стелется серый дым.
Потом всё это разом исчезает – ему на голову напяливают мешок.
Который снимают только там, на склоне горы…
И снова он лавирует в толпе, уворачивается от рикш, кивает двум смеющимся гейшам под розовым зонтиком, с трудом обгоняет целую процессию носильщиков с длинными коромыслами, провожает затрещиной подвернувшегося под ноги бритоголового сорванца, перешагивает через кошку, машинально кланяется группе самураев перед входом в чайную, и наблюдает, наблюдает.
Нет, за Казуко никто не увязался. Никому, кроме него, до неё нет дела.
Послушника он не видит, но это не его забота. Главное – не упустить девушку и не попасться самому. Вряд ли, конечно, его кто-нибудь узнает – трупы оживают только в легендах – однако выделяться из толпы не стоит. Даже торопливой ходьбой. Поэтому он идёт особой манерой, не идёт, а скорее скользит, подворачивая бёдра в такт шагам, отчего каждый из них становится не менее чем на ступню шире. Со стороны незаметно, а скорость существенно возрастает.
Дома и лавки закончились, начались склады. Праздных прохожих поубавилось, что облегчало преследование, но усложняло скрытность. Вот-вот придётся действовать и действовать наверняка.
Словно почувствовав на расстоянии его мысли, Казуко оглянулась. Заметила. На её кукольном личике застыла улыбка. Знает, что делает.
Кири указал пальцем на свой глаз, хлопнул себя ладонью по губам и чиркнул большим пальцем поперёк шеи.
Поняла: высмотри, выспроси, уничтожь. Кивнула.
Это на случай, если ему придётся держать оборону.
Послушник явно не ожидал преследования. Кого может заинтересовать посыльный из храма, пришедший на склады забрать товар для кухни?
Он зашёл под большой навес, где суетились портовые грузчики. Шла разделка утреннего улова.
Казуко исчезла следом за ним. Она должна установить, с кем он там встретится. Если повезёт, подслушать разговор. Если не получится, придётся допрашивать отдельно.
Кири задержался у хижины рыбака через дорогу. Сам рыбак сидел на приступке и блаженствовал с курительной трубкой во рту. Ещё один «подарок» из далёкой Португалии.
Разговорились – о воде, о погоде, о сетях. Заодно Кири, прикинувшись перекупщиком с соседнего острова Сикоку, выяснил, у кого можно по хорошим ценам затавариться «дымком». Лишней такая информация точно не будет. Всё, что связано с отравой, будь то для души или тела, шло в Японию одними и теми же путями.
Пока они беседовали, из-под навеса вышел послушник и как ни в чём не бывало засеменил в обратном направлении.
Казуко не показывалась.
Подозревая неладное, Кири попрощался с рыбаком и перешёл улицу.
Что её могло задержать?
Под навесом в нос ударил рыбный дух.
Разумеется, игра не могла передать запах, однако GR8M8 не раз замечал, что в некоторых случаях его ноздри и даже язык реагируют на происходящее живее, чем можно было предположить. Либо такова работа богатого воображения, либо разработчики научились подкладывать в видеоряд нечто, что влияло на экстерорецептивные20 ощущения. Так один раз, попав в пожар, он чуть было не задохнулся по-настоящему и чтобы спастись, работал джойстиком, как бешеный.
Вокруг озабоченные лица. Ни одного знакомого. Ни одного женского.
Опасения рассеялись, когда ласковая рука взяла его под локоть.
– Я тут.
– Казуко…
– Он передал записку, – шепнула девушка. – Я посчитала, что записка важнее, чем продолжение слежки.
– Пожалуй, ты права. Кому?
– Думаю, здешнему старшине. Вон он, в красной косынке, разговаривает с тремя помощниками.
Он понял, о ком она. Действительно, здоровенный детина с яркой повязкой на голове. Шагах в десяти он них. В жилистой руке разделочный нож. С таким по-дружески не договориться.
– Я его отвлеку.
Не успел он среагировать, как Казуко смело направилась к мужчинам и покорно остановилась поблизости так, чтобы они сразу же её заметили. Когда она хотела, то могла производить впечатление обычного мальчугана, на которого никто не обращал внимания. В другой раз мальчуган превращался в смущённую девочку. Очень смущённую и очень привлекательную.
Старшина прервал разговор, посмотрел на Казуко и что-то спросил. Кири со своего места не слышал слов, но видел, как она отвечает уважительным поклоном и пятится, явно приглашая следовать за собой. Собеседники старшины понимающе заулыбались. Один хлопнул его по широченному плечу. Нетрудно было догадаться, что Казуко нашла какой-то предлог, чтобы предложить обладателю косынки и не менее яркой мускулатуры уединиться. Обычно такие люди слишком уверены в себе, и их ничего не стоило уговорить совершить глупость.
Казуко, продолжая глядеть в пол, пошла к выходу.
Старшина заинтригованно двинулся за ней, оставив нож воткнутым в серую тушу безголового тунца.
Кири снова пришлось замыкать это странное шествие.
Они вышли на пристань.
Казуко юркнула за гору скопившихся поблизости ящиков и мешков.
Старшина, воровато оглядевшись, прошмыгнул следом.
Когда Кири, готовый к драке, заглянул за ящики, старшина во весь свой могучий рост лежал на досках причала, а Казуко быстро-быстро его обыскивала.
– Нашла! – обрадовалась она и показала бумажный прямоугольник со взломанной печатью. – Уходим.
Он помог ей затащить тело поглубже, чтобы его не сразу заметили грузчики, и они покинули пристань, пробираясь через заставленные склады. Некогда дружелюбный городок в одночасье превратился во вражеский стан, так что теперь приходилось соблюдать предельную осторожность и лишний раз не попадаться на глаза.
– Что в записке? – спросил Кири, когда звуки порта остались далеко позади, а они уже шли обратной дорогой между рисовыми полями, толкая перед собой полегчавшую тележку.
Остановились.
Казуко вынула из-за пазухи бумагу и вручила ему.
Развернул. Бумага пахла её разгорячённым телом. Прочитал:
Предупредите Миякэ. Люди сёгуна – Мицумоно Кири и Огава Казуко – постараются его переманить. Не получится убедить – убьют. Они очень опасны и не знают пощады. Лучше не оказывать открытого сопротивления, а постараться скрыться. Дайте знать, когда всё устроите.
– Ты знаешь почерк Исами? Он писал?
Девушка покачала головой.
– Почерка его я не знаю, но зато только он знает наши полные имена.
– Пожалуй, ты права. Хотя это подтверждает его предательство лишь косвенно. Он мог случайно открыть их послушнику. А тот упомянул их специально, чтобы вот в такой ситуации, как сейчас, мы подумали на Исами.
GR8M8 поставил игру на паузу.
Что-то уж больно сложно закручивается сюжет. Вместо того чтобы действовать, рубиться на мечах и зарабатывать деньги, какие-то ненужные разговоры и сплошные догадки. Интересно, конечно, чем закончится, но как-то уж больно затянуто.
Между тем, словно услышав его мысли, Кири и Казуко после паузы резко ускорились. Они чуть ли не бегом добрались до своей «штаб-квартиры», переоделись так, чтобы больше походить на самураев, которым подобает ездить верхом, и пустили лошадей галопом в одном только им известном направлении.
Дальше начинался вполне типичный квест, подтверждавший, что предыдущие события были всего лишь прологом к основному действию.
Следующие полчаса игры ушли на продвижение по горам и долам к заветным кузницам, «Трём домам», руководил которыми мастер Миякэ, чья фамилия так и переводилась21. По пути героям пришлось преодолеть несколько засад, вдоволь порубиться на мечах с горными разбойниками, потерять одного из коней и, оставив после себя внушительную гору трупов, в обнимку доскакать до деревни в излучине реки, отмеченной тремя столбами чёрного дыма из огнедышащих печей.
Поскольку они ни от кого не таились и вошли в селение открыто – Казуко сидела в седле, а Кири вёл лошадь под уздцы – их приняли хоть и настороженно, но вполне радушно для незнакомцев.
На расспросы ответили, что, мол, хотят заказать хороший меч, и что молва о качестве стальных произведений господина Миякэ дошла до их отца, старейшины клана Мицумоно из провинции Ивами. Себя они, разумеется, выдали за брата с сестрой.
Им предложили пройти в дом с красным бумажным фонарём при входе, прикрытом верёвочными занавесками, за которыми они нашли вполне ухоженную сельскую таверну.
Кири понял, что это своеобразная проверка, и потому, когда хозяин заведения уточнил, желают ли гости перекусить, охотно согласился, а основательным заказом продемонстрировал свою щедрость. О чём впоследствии не пожалел, поскольку поданное угощение замечательно восстановило их с Казуко потраченные в путешествии силы.
Пока они ели и отдыхали с дороги, кто-то доложил об их приезде, и в конце трапезы из-за отодвинувшейся перегородки к ним заглянул робкий юноша, сообщивший, что господин Миякэ готов их принять.
Покинув таверну, они следом за провожатым прошли по единственной в деревне улице в направлении всё тех же по-прежнему поднимающихся к небу столбов дыма.
Теперь лошадь вела Казуко, а Кири вышагивал впереди, войдя в роль и изображая богатого заказчика. Хотя лицо его светилось полнейшим равнодушием и умиротворённостью, он успевал подмечать малейшую деталь, которая могла сыграть немалую роль в их дальнейшем успехе или провале. Так он заметил, что работники двух печей трудятся под присмотром совсем не по-деревенски одетых людей, которые ни во что не вмешивались и лишь пристально наблюдали за процессом.
У некоторых из них из-за пояса торчали короткие мечи.
Юноша проводил их до дальней из трёх печей, точнее, до кузницы, и с извинением предложил подождать. На иное они и не могли рассчитывать: это в храм может войти любой, а кузница – место не только святое, но и надёжно скрывающее свои тайны.
Ждать пришлось недолго.
Им навстречу вышел невысокого роста кряжистый мужчина, лицо которого скрывала странная костяная маска. Маска была телесного цвета. На всей поверхности лишь две удивлённые дырочки для глаз да смеющаяся прорезь-рот.
GR8M8 подумал, что он похож на средневекового хоккейного вратаря.
– Я – Миякэ, – представился человек в маске, вытирая испачканные сажей руки о передник. – Чем могу помочь?
– А почему у вас, у кузнеца, маска из кости, а не из железа? – невинно улыбнулась Казуко.
– Если вы пришли только за ответом на этот вопрос, я отвечу, но тогда вам придётся нас покинуть, – не дрогнув голосом, ответил Миякэ. – У нас тут много дел.
– Видишь ли, милая сестрица, – оглянулся Кири через плечо, – железо у огня сильно греется, а кость – нет. – И продолжил, обращаясь к кузнецу: – Как я уже говорил вашим людям, нас интересует меч. Для нашего отца.
– Я не создаю мечи, – сказала маска. – Разве вы не знаете, что для этого сегодня нужно специальное разрешение сёгуна? Если это всё, то до свидания.
Кузнец повернулся, красноречиво давая понять, что не заинтересован в продолжении разговора.
– У нас сложилось другое мнение, – остановил его Кири. – Вот и господин Нагаи шлёт вам привет. Вы ведь знаете этого замечательного человека?
– Нет, не знаю. Я уже сказал…
– Послушайте, Миякэ. – Кири понизил голос. – Наш отец приближён ко двору сёгуна и может поспособствовать в получении того самого разрешения, о котором вы только что упомянули. Ваше ремесло не пропадёт даром. Подумайте хорошенько. Для этого вам всего лишь придётся перестать выполнять запрещённые заказы. Я понятно говорю?
– Нет, совсем не понятно. Поэтому я бы попросил вас…