• бригадир;
• активный участник;
• участник[34].
Лидер преступного сообщества – это всегда профессиональный преступник, обладающий большим авторитетом и являющийся активным идеологом преступного мира.
Среди социально-психологических характеристик, присущих таким лицам, А. В. Метелев[35] отмечает следующие:
• хорошие организаторские способности;
• отрицательное отношение к законопослушному поведению;
• высокий уровень коммуникабельности;
• высокий уровень преступной специализации;
• отличное знание обычаев и традиций преступного мира;
• способность к нахождению и объединению лиц с криминальной направленностью с тем, чтобы подчинить их определённой преступной идее;
• способности по управлению преступным сообществом и противостоянию правоохранительным органам.
Как отмечает С. И. Шпак[36], «криминальная субкультура на внешнем уровне имеет отчётливо выраженный коллективистский характер, поскольку формируется и существует, прежде всего, в коллективном пространстве – местах лишения свободы, организованных преступных группировках. Но внутреннее содержание криминальной субкультуры определяют индивидуализм, личные амбиции и устремления её приверженцев».
По утверждению В. В. Макарова, для членов преступного сообщества криминальная субкультура играет защитную роль, поскольку они не могут чувствовать себя «своими» в нормальной культурной среде и в рамках нормальных общественных отношений. В этом отношении роль криминальной субкультуры трудно переоценить, так как она выполняет целый ряд функций наряду с уже упомянутой защитной. Это и идеологическая подпитка, и создание собственной благоприятной микросреды, это и механизмы включения в неё новых членов, посредством чего осуществляется самовоспроизводство преступности, что позволяет не только достичь сохранения целостности и функциональности системы преступности, но и осуществлять её успешное развитие.
Таким образом, в число факторов, детерминирующих преступность, следует включить две большие категории: внешние и внутренние. Первая категория представляет собой весьма разнообразные факторы, условия и общественные отношения, способствующие сохранению, эффективному функционированию и развитию преступности как системы. Внутренние факторы менее многочисленны, но не менее эффективно действуют в отношении самосохранения и самовоспроизводства преступности.
Важное значение для понимания сути и особенностей преступности как системы является классификация её видов. По справедливому замечанию М. М. Дайшутова, «научно обоснованная классификация предметов и явлений ведёт к получению новых, более глубоких знаний о них (такой подход и лежит в основе процесса познания)»[37].
Классифицировать преступления можно по разным критериям. Так, например, В. А. Серебрякова[38] избрала в качестве оснований для классификации преступлений несколько критериев:
1) мотив, в соответствии с которым выделяется корыстная и насильственная преступность;
2) социально-демографические показатели, которые позволяют вычленить преступность несовершеннолетних, разных возрастных групп, мужчин и женщин;
3) социально-профессиональные признаки, когда идентифицируется преступность рабочих, служащих, студентов и т. д.; территориальные признаки, в соответствии с которыми выделяются такие виды преступности, как преступность в городской и сельской местности, в крупных и сверхкрупных городах, малых городах;
4) признак повторности, позволяющий дифференцировать преступность лиц, совершивших преступление впервые, повторно, и рецидивистов.
Н. Г. Кадников[39] основал свои классификации преступлений на основаниях, предусмотренных уголовным законодательством, а именно:
1) по характеру и степени общественной опасности;
2) по элементам состава преступления (по объекту, объективной стороне, субъекту и субъективной стороне);
3) по степени опасности внутри однородного состава (простые, квалифицированные и привилегированные).
Ю. В. Новикова[40] отмечает несколько основных критериев классификации преступлений:
1) на основании уголовно-правового разграничения объектов уголовно-правовой охраны; при этом признаки объекта преступления либо привлекаются на начальном этапе классификации, либо выступают в качестве дополнительного основания;
2) по субъекту преступления: преступления, совершаемые должностными лицами (должностная преступность), преступления, совершаемые несовершеннолетними (преступность несовершеннолетних), преступления военнослужащих (воинская преступность) и т. п.; в большинстве случаев основанием дифференциации служат признаки специального субъекта преступления;
3) по форме вины можно выделить преступления, совершаемые по неосторожности, умышленные преступления и т. д.;
4) по доминирующим мотивам совершения преступления;
5) по способам совершения преступления;
6) по предмету преступного посягательства;
7) по особенностям субъектов преступления.
Исследование многих подходов к классификации преступлений позволяет сделать вывод, что в настоящее время практически все они оказываются мало полезными с прикладной точки зрения. В этом отношении больший интерес представляет выделение отдельных видов преступности, предпринятое коллективом авторов всем известного учебника для вузов «Криминология» под редакцией А. И. Долговой[41]. Правда, такое выделение отдельных видов преступности классификацией не является, здесь можно вести речь скорее о систематизации.
Однако в рамках данной монографии именно систематизация имеет более важное значение, поскольку преступность здесь рассматривается в качестве целостной и структурированной системы. Поэтому возникает необходимость в более детальном рассмотрении систематизации преступлений, предпринятой А. И. Долговой и её соавторами, а также их основных характеристик.
Итак, первым видом преступности, характеризуемой в «Криминологии» под редакцией А.И. Долговой, является преступность организованная. Этот вид преступности уже был достаточно полно освещён ранее, поэтому отметим только один момент: организованная преступность представляет собой сложную систему организованных преступных формирований, их отношений и деятельности, т. е. характеризовать преступность как организованную следует не в том случае, когда деятельность разных организованных преступных сообществ приобретает массовый характер (несмотря на значимость этого критерия), а только тогда, когда отмечается взаимодействие таких сообществ между собой как преступной системы[42].
Второй группой преступлений, выделяемой А. И. Долговой, является общеуголовная корыстная преступность, в состав которой входят преступления, совершаемые с целью присвоения чужого имущества.
По утверждению В. А. Авдеева и Е. В. Авдеевой[43], существуют объединяющие признаки общеуголовных корыстных преступлений, к которым они относят следующие:
1) единые основной объект и предмет посягательства;
2) корыстная цель;
3) стремление необоснованного завладения чужим имуществом с целью незаконного обогащения;
4) исключение использования виновными лицами служебного положения при совершении преступлений против собственности;
5) отсутствие взаимосвязи с нарушением отношений в сфере экономики.
Доля общеуголовной корыстной преступности составляет около 90 % в объёме преступлений против собственности и более 50 % в общем объёме преступности.
А. И. Долгова и соавторы выделяют следующие основные обстоятельства совершения общеуголовных корыстных преступлений:
• посягательство на чужое имущество: естественно, что чаще всего объектом такого посягательства являются денежные средства, но также объектом может стать и иное имущество, включая ценные бумаги, бытовую технику, транспортное средство, недвижимость, интеллектуальную собственность и т. д.;
• преследование корыстной цели и наличие корыстного мотива на получение материальной выгоды за счёт другого человека посредством совершения противоправного изъятия чужого имущества и обращения его в свою пользу;
• преступление совершается вне хозяйственной деятельности или без использования виновным своего положения в сфере производства, распределения, обращения материальных ценностей; так, не является общеуголовным корыстным преступлением хищение путём присвоения или растраты имущества, вверенного виновному по службе[44].
Преступления общеуголовной корыстной направленности совершаются как профессиональными преступниками, так и обычными гражданами в силу тяжёлого материального положения.
Особо следует отметить, что специфика детерминации общеуголовной корыстной преступности в условиях рыночной экономики состоит, прежде всего, в их жёсткой взаимной обусловленности. Однако существуют и другие факторы неэкономического характера, оказывающие прямое или косвенное влияние на детерминацию этого вида преступности. Здесь можно говорить об обширном комплексе причин и влияний в культурной, социальной сфере, трудовой деятельности, государственной политике, в сфере образования и воспитания[45].
Третьим рассматриваемым видом преступности станет преступность насильственная.
О. В. Артюшина понимает под насильственной преступностью «совокупность преступлений, совершённых с применением физической силы либо с угрозой применения таковой, имеющих основной непосредственной целью лишение человека жизни либо причинение вреда его здоровью, физической свободе, телесной (в том числе половой) неприкосновенности против его воли»[46].
По утверждению авторов монографии «Насильственная преступность» под редакцией В. Н. Кудрявцева и А. В. Наумова, «физическое» в юриспруденции, в том числе и в уголовном праве, не совсем соответствует аналогичному понятию в естественных науках. Фактически оно охватывает ещё и химическое, и биологическое, и ядерное, и иное воздействие на организм человека. Например, отравление потерпевшего каким-либо отравляющим газом или введение в его организм ядовитых химикатов есть воздействие химическими средствами. В уголовно-правовом же смысле это – разновидность физического воздействия. Таким образом, «физическое» здесь понимается как любое воздействие извне непосредственно на организм человека (на жизнь, здоровье), а также на его права и свободы»[47].
Однако следует отметить, что насилие может быть не только физическим, но и психическим, чаще всего представляющим собой угрозу применения физического насилия (угроза причинения вреда здоровью, угроза убийства и т. д.). Однако не только угрозы физического насилия являются формой психического насилия. Сюда же относятся и угроза уничтожения или повреждения имущества, шантаж, угроза распространения информации, которая может причинить вред правам либо законным интересам потерпевшего или его близких. Но и всеми рассмотренными угрозами понятие психического насилия не исчерпывается. В этом отношении интересный пример приводят авторы работы «Насильственная преступность» под редакцией В. Н. Кудрявцева и А. В. Нау мова[48]. Суть дела такова: врач-психиатр, владеющий методами и средствами психиатрии и психотерапии, воздействовал на своих пациентов (в основном молодых людей), в результате чего те совершали различного рода противоправные действия (часто в отношении своих родителей), покушались на самоубийство, нередко причинялся серьёзный вред здоровью «подопытных». Подобное психическое насилие может вполне характеризоваться как преступная деятельность, а сам этот специалист в области психотерапии-психиатрии может быть признан в соответствии с частью 2 статьи 33 УК РФ как непосредственным исполнителем (соисполнителем) преступления (например, убийства, доведения до самоубийства, умышленного причинения вреда здоровью, изнасилования, насильственных действий сексуального характера и др.), так и посредственным исполнителем преступления, когда непосредственно опасные деяния совершает не он сам, а «зомбируемые» им лица.
В любом случае базовым признаком всех насильственных преступлений является использование при совершении преступления того или иного вида или формы насилия.
В настоящее время существуют два подхода к определению круга насильственных преступлений. В соответствии с первым из них, насилие при совершении таких преступлений является элементом мотивации, а не средством достижения криминальной цели. На этом основании в число таких преступлений не включаются насильственный грабеж, разбой, вымогательство, террористический акт, диверсия и ряд других деяний, где проявляется так называемое инструментальное насилие, используемое исключительно как средство достижения иной преступной цели – корыстной, политической и т. п.[49]
В соответствии со вторым подходом насильственными считаются все преступления, при совершении которых было применено насилие, независимо от того, являлось ли оно элементом мотивации или только средством достижения цели[50].
Так, Ю. С. Пестерева, Е. И. Чекмезова[51] выделяют две группы насильственной преступности:
1) насильственно-эгоистическая преступность, в которую входят процессуальные преступления, приносящие удовлетворение самим процессом их совершения;
2) корыстно-насильственная преступность, включающая инструментальные преступления, служащие способом решения тех или иных проблем.
Важно отметить, что на практике чётко и ясно разграничить использование насилия в качестве самоцели и применение насилия как средства достижения другой цели (инструментальное насилие) часто крайне затруднительно.
Причинный комплекс криминального насилия довольно обширен, в нём можно выделить несколько основных направлений:
• психолого-педагогическое, представляющее процесс формирования личности будущего преступника в таких условиях, когда результатом становится наличие озлобленности на окружающих, жестокости, склонность к насилию и т. д.: здесь речь идёт в том числе о среде, в которой формировалась личность субъекта преступления; для такой среды обычно характерно признание насилия как способа решения большинства проблем, а самоутверждение и даже выживание в ней порой напрямую зависит от того, способен ли её участник применять это насилие, и насколько успешно он это делает;
• девиантологическое, характеризующееся наличием склонности к отклоняющемуся поведению, к употреблению алкоголя, наркотических средств, половой распущенностью, общей деградацией личности;
• мировоззренческое, в рамках которого насилие признаётся в качестве обязательной формы взаимоотношений: здесь можно говорить об убеждениях в допустимости применения насилия в отношении жён и детей, наличии специфических взглядов, традиций и обычаев, диктующих необходимость разрешения конфликтов с применением насилия (необходимость смыть оскорбление кровью, отомстить за родственника и др.);