– А ведь мы уже в чаще, – заметил следопыт. Он приподнял факел, вглядываясь в темноту. – Да, точно. Вон, Фил, видишь каменюку? На клык похожа.
Паренек присмотрелся и заметил неподалеку огромный камень, поросший мхом. Он был заострен кверху и вполне мог сойти за клык, потерянный огромным зверем. Филис кивнул, подтверждая, что рассмотрел, и следопыт продолжил:
– Этот камень Лисьим ухом называют. Ну, вроде как то самое, потерянное каменной лисой. Хотя я бы назвал зубом, для уха маловато будет. Это ты сам увидишь, когда из распадка выезжать будем.
– Дядя Гирен, а болото где? – спросил юноша, бросив боязливый взгляд в сторону.
– Впереди, – ответил следопыт. – Не добрались еще. Только оно всё равно в стороне будет, мы к нему не доедем.
– Ну и хорошо, – с явным облегчением кивнул Филис. – Жуть, как не хочется с нечистью встречаться.
Ратник, до этого участвовавший в разговоре, хмыкнул и махнул рукой. Если парню хочется трястись, наслушавшись сказок, пусть трясется. Наличие в этом лесу рандиров мужчину волновало больше, чем выдумки про мертвецов, выходивших из болота. Зубастых тварей не выдумывали, они жили здесь издавна и загубили не одну душу. А уж чего воину не хотелось, так это оказаться в утробе зверя и остаться после его дерьмом на земле. Не о такой смерти он мечтал, нанимаясь к риору. Да и вообще не мечтал о смерти. О деньгах и сытом брюхе – да, а о смерти не желал даже думать, потому рассчитывал застать рассвет живым и невредимым.
Мужчина бросил взгляд наверх, но Рыжий гребень, кончено, не увидел. Он тесней закутался в плащ и втайне позавидовал беглецам. Если они все-таки там, то сейчас спят, не думая ни о рандирах, ни о духах, ни о том, что устали и хотели бы слезть с лошади и размяться. Ратник бросил взгляд на хозяина и пожелал тому, чтобы он свалился с коня и свернул себе шею, тогда бы можно было повернуть назад, убраться из леса и завалиться спать вне Лисьего распадка. Но риор не спешил самоубиться, он крепко держался в седле, и воин подумал, что жеребец сейчас, наверное, мечтает о том же, о чем и он.
– Взбрыкнул бы что ли, – прошептал ратник. Его товарищ, ехавший впереди, обернулся и согласно кивнул. Они все устали от этой бесконечной погони, пусть она длилась не больше двух с небольшим дней.
Огненная змея заползла и углубилась в лес еще больше. Всё чаще слышались зевки и недовольное тихое ворчание. Кто-то уже начал клевать носом, и ратники, заметившие, что их товарищ склонил на грудь голову и вот-вот выронит из ослабевшей руки факел или приготовленный лук, негромко окрикивали соню, и тот, вздрогнув, выпрямлялся и ожесточенно тер лицо, прогоняя дремоту.
– Стой! – окрик Дин-Брайса взорвал умиротворенную тишину леса так неожиданно, что лошади, ехавшие позади, испуганно дернулись. – К оружию!
Только сейчас до людей донеслось глухое рычание за кустами. Жеребец риора взвился на дыбы, и тот, отчаянно бранясь, пытался удержать скакуна, готового сорваться с места.
– Духи?! – испуганно вскрикнул Филис.
– Хуже, – ответил ратник, натягивая тетиву, – рандиры.
И, словно желая подтвердить его слова, из кустов высунулась светлая оскаленная морда с черными, как угли, глазами. Голова быстро исчезла, но люди успели ее заметить.
– Боги, страсть-то какая, – выдохнул паренек.
– Ты еще его всего не видел, – ответил следопыт, подсовывая факел. – Зажигай, Фил.
Риор развернул жеребца мордой к своим людям, Тьенер последовал примеру хозяина, и паренек, макнув стрелу в сосуд с зажигательной смесью, притороченный к седлу, замер, так и не донеся ее до факела следопыта:
– Дядя Гирен, почему высокородный развернулся?
– Рандиры нападают на последних, – вместо следопыта ответил ратник. Наконечник его стрелы уже пылал маленьким факелом. – Слабые идут последними – это закон зверья. Риор – первый, значит, самый сильный, на него кинутся в последнюю очередь, а вот мы для этих тварей что-то вроде больных, стариков и увечных.
– А почему медлишь?
– Надо понять, где их семейка, – ратник бросил на Филиса сердитый взгляд. – Не болтай, малец, у нас мало времени. Лучше смотри в оба.
– А где семейка…
– Поджигай! – рявкнул следопыт. – Окружают они нас. С хвоста зайдут, на середину кинутся. Главное, не отрывайся от отряда, а то погонятся, уже не отобьешься. Понял?
– П-понял, – дрогнувшим голосом ответил Фил и зажег наконечник.
– Сейчас мы попарно, – все-таки вновь заговорил ратник. – Ты защищаешь себя и Гирена. Я в паре с Лагером. Меть в глаз, в раззявленную пасть – это их уязвимые места. Если подпалим хотя бы двоих, остальные уйдут. В шкуру бить бесполезно, она у них, как камень. Еще на брюхе кожа тонкая, но туда попробуй доберись. Остальное тело – броня, только разъяришь.
– Понял, – тяжело сглотнул паренек. – Ну и страсти.
– Будет, что девкам рассказать на сеновале, – усмехнулся ратник. – Главное, не сдохнуть по глупости.
Дин-Брайс вглядывался туда, где остался хвост его отряда. Повадки рандиров он знал не хуже своих воинов. Головная часть отряда была пока в относительной безопасности, а вот те, кто ехали последними…
– Когда у рандиров гон? – спросил риор у Тьенера.
– По весне. Молодняк еще до года. Они их обучают до того, как выпроваживают на вольные хлеба. Самка брюхатой по полгода ходит.
– Пять месяцев, Тьен, – поправил его хозяин. – Значит, прошлогодний молодняк еще с ними.
Рандиры никогда не охотились всей семьей – это играло людям на руку. Если старшая самка учит молодняк, значит, шансы у отряда неплохие. Еще глупые недоросли часто ошибались, да и кожа их была еще достаточно мягкой, а вот взрослые особи представляли настоящую опасность. Они охотились отдельно, их вел самец-вожак. Правда, беременные самки оставались в логове, они в охоте не участвовали, кормящие тоже.
– Если молодняк, то их может быть много, – заметил прислужник. – Лучше бы уж взрослые. Этих штуки три всего будет.
– Но взрослые опытней и умней, – не согласился риор. – Лучше свора глупых детенышей, чем парочка матерых рандиров. Архон, – выругался Брайс, – из-за деревьев отряду не сбиться в круг. Так мы уязвимы.
Тьенер кивнул, но подумал, что уязвимыми людей делают их скакуны, и если хоть чья-нибудь лошадь от страха рванет в лес, то с ее всадником можно будет попрощаться, вряд ли они уже увидят своего товарища живым.
– Умные твари, – шипящим шепотом произнес риор. – Изводят ожиданием.
– Может, двинемся дальше?
– Только упростим им задачу. Ждем, – ответил Дин-Брайс.
Люди затихли, они настороженно прислушивались к лесу, озирались по сторонам, отыскивая хотя бы малейший признак движения. Лучники вскинули луки, натянули тетиву, и только сбивчивое хрипловатое дыхание выдавало напряжение ратников. Лошади переступали с ноги на ногу, тревожно прядали ушами, всхрапывали, им прятать свой страх было ни к чему. Сам воздух в распадке, казалось, сгустился и стал жарким, мешая вдохнуть полной грудью. А нападения всё не было…
– Так может, прошли стороной? – тихо спросил один из воинов, опуская лук.
– Здесь они, здесь, нутром чую, – ответил его товарищ, приподнимая повыше факел.
И словно отвечая на его слова, из кустов раздался рык, глухой и угрожающий.
– Мама, – сипло выдохнул Филис, стремительно разворачиваясь в сторону пугающего звука.
– Фил! – не своим голосом заорал следопыт. – Сзади, Фил!
Паренек повернул голову, и рот его искривился в беззвучном крике. Прямо на него летела оскаленная тень. Будто разомкнувшаяся пружина, из кустов выскочил рандир.
– Стреляй!
Стрела сорвалась с тетивы и помчалась навстречу зверю, ударилась о шкуру, пропорола, но под кожу так и не вошла. Воздух наполнился запахом паленого мяса. Рандир, словно наткнувшись на невидимую стену, извернулся и приземлился на все четыре лапы, жалобно взвизгнув.
– Молодняк! – заорал следопыт. – Это молодняк!
– Архон, – сцедил сквозь зубы ратник, недавно учивший парнишку, как надо себя вести. – Проклятый Архон и все его твари… Ну и влипли же мы.
И тут же кто-то закричал в самом конце строя. Заржала лошадь и, сбросив со спины всадника, рванула прочь. За лошадью метнулись две тени, еще одна придавила человека, не успевшего подняться. Его хрип уже никто не слышал. Пространство заполнилось остервенелым рычанием, криками людей, ржанием перепуганных лошадей и тошнотворным смрадом паленой плоти. Стрелки ранили хищников… только ранили. Те взвизгивали, скулили, но вскоре вновь вскакивали на лапы и с удвоенной злобой бросались на добычу.
Сколько было хищников? Никто не считал, вряд ли больше десятка особей. Старшая самка еще ни разу не вмешалась в охоту молодняка, это был их праздник крови и смерти. И недоросли старались не упустить своего. Они выскакивали из укрытия, то с одной стороны, то с другой, вынуждая людей бесконечно поворачиваться навстречу опасности, становясь уязвимыми для следующего зверя. Нападение рандиров, казавшееся хаотичным, имело свою систему и порядок, это были и вправду умные звери.
– Не крутиться! – заорал риор. – Вы теряете тварей из виду! Стьен, Филис, Трен – смотрите направо! Альтор, Грив, Бойт – налево! Факельщики прикрывают своих стрелков! Тьен, за мной.
– Если отделимся…
– За мной, пес! – гаркнул Дин-Брайс и первым двинулся в обход кустов. – Найдем старшую самку, закончим эту оргию. Им нужен вожак.
– Как бы она не нашла нас раньше, – буркнул Тьенер, направляясь за хозяином.
Они оставили ожесточенный бой между зверем и человеком, свернули за густую поросль, и риор поднял руку, показывая остановиться. После слез с седла и бросил взгляд на прислужника. Тот, слабо отдавая себе отчет, отрицательно замотал головой. Дин-Брайс прищурился и спросил шепотом:
– Бросишь своего хозяина и позволишь сожрать нас обоих?
– Боги, – сдавленно выдохнул Тьенер. – Так мы точно не уйдем.
– А мы и не уйдем, – усмехнулся высокородный, привязывая своего коня к молодому деревцу. – Не трусь, Тьен. Драться буду я, ты держи факел, чтобы я видел, где эта тварь.
– Я – не трус, – оскорбился Тьенер.
– Вот и докажи мне это.
Риор приподнял свой факел, огляделся и, дождавшись, когда прислужник привяжет свою лошадь, осторожно раздвинул кусты и…
– Архон! – воскликнул он, отскакивая назад.
Из кустов выглянула уже знакомая голова. Самка оглядела добычу, рыкнула и шагнула к ним.
– Умница, девочка, – нервно произнес Дин-Брайс. – Сама к нам пришла, поберегла наше время и силы. Заботливая девочка, хорошая.
– Страшная до одури, – сглотнул Тьен, отступая за дерево. За спиной заржали лошади. Они рвались с привязи, но освободиться не могли, привязали их на совесть.
Риор с размаху воткнул факел в землю. После отстегнул ножны с мечом и отбросил их в сторону. Затем сорвал плащ, спешно обмотал им левую руку и выхватил нож.
– Тьен!
– Я здесь, хозяин, – ответил прислужник, не сводя взгляда с самки. Вживую он видел рандира впервые.
Он слышал, что самки меньше взрослых самцов, и, глядя на то, что вышло к ним, Тьенер точно знал, что с главой семейства он встретиться не хочет совершенно. Эта особь достигала груди риора, стоявшего прямо, а высокородный был великаном. Высоким, массивным, как и все высокородные, а самка достигала его груди. Каким же тогда должен быть самец?! Прислужник облизал губы, продолжая рассматривать рандира.
Она была поджарой, с округлой спиной, благодаря чему можно было рассмотреть каждый позвонок, и с приземистым задом, который переходил в короткий хвост, достигавший середины задних лап. Их нижняя часть была длинной, и, глядя на задние конечности, сразу становилось понятно, откуда у этих тварей такая прыгучесть. Благодаря тому, что кожа рандира была лишена шерсти, можно было легко разглядеть литые мускулы, перекатывавшиеся при каждом шаге.
Ступала самка мягко, низко пригнув квадратную голову с небольшими округлыми ушами. Она скалилась, демонстрируя крепкие острые зубы, и, оценив их, прислужник подумал, что плащ на руке хозяина ей не помеха, самка легко может откусить человеческую конечность вместе с плащом. В свете факела ее черные глаза поблескивали, в них отражались всполохи огня, и оттого, казалось, пламя танцует в черных провалах глазниц.
Самка обошла противника, не спеша нападать, словно оценивая, что может противопоставить ей человек с единственным клыком в руке. Наконец, припала на мощные когтистые лапы и сделала первый шаг к высокородному. Он пригнулся, выставил перед собой руку, обмотанную плащом, перехватил удобней нож и плавно ушел в сторону, сбивая самке линию нападения.
– Тьен, если кинется к тебе, тыкай ей в морду факелом, не вздумай хвататься за оружие.
– Д…да, хоз…зяин, – прислужник с удивлением обнаружил, что зубы его выбивают дробь.
– Не трусь! – рявкнул риор.
– Я оч-чень стараюсь, – честно ответил Тьенер и крепче сжал факел…
Отряд не сразу заметил, что Дин-Брайс исчез, им было не до этого. Однако привычка повиноваться сыграла им на руку, и ратники перестали бестолково крутить головами, пропуская броски зверей. Их действия стали более четкими, и в упорядоченных движениях стала заметна слаженность нападения рандиров. Даже удалось сосчитать, что слева нападет четверо, справа трое. Еще двое умчались за лошадью павшего товарища, и последний, оттащив труп с перегрызенным горлом, остался сторожить добычу, уже не принимая участия в охоте. И, наверное, люди уже успели бы уменьшить число атакующих рандиров, если бы не их лошади…
– Держи! – орал Альтор, тот самый ратник, который высмеивал следопыта. – Лагер, держи кобылу!
– У меня всего две руки! – зло отвечал факельщик, пытаясь обуздать собственного коня.
– Фил, в глаз целься! – кричал Гирен, отмахиваясь факелом от подскочившего хищника.
– Да если бы я мог! – воскликнул парнишка, растерявший страх в запале схватки. – Моя лошадь не дает!
Спешиваться было поздно, иначе отряд рисковал остаться без скакунов вовсе, и воины продолжали сражаться с рандирами и собственными лошадями. Первым не выдержал лучник Стьен. Бросив повод своему факельщику, он соскочил на землю, опустился на одно колено и замер, ожидая нового появления зверей.
– Лови, тварь! – заорал Стьен, выпуская стрелу.
Она сорвалась с тетивы, помчалась навстречу рандиру и впилась в брюхо, взвившегося в прыжке хищника. Зверь отчаянно завизжал и свалился на землю, часто и тяжело дыша.
– Наконец-то! – в очумелом восторге закричал Филис.
Его стрела улетела мимо, лошадь опять не дала прицелиться.
– Давай, как он, Фил, – воскликнул следопыт. – Кидай мне повод, авось, отобьемся!
– Ага, – кивнул парень и спрыгнул с седла, забыв отдать повод Гирену.
Его кобылка, ощутив свободу, рванула с места, сбила собственного седока и умчалась в темноту. Филис повалился лицом на землю и затих. И все-таки кобыла спасла человека, один из оставшихся двух рандиров справа рванул следом за лошадью.
– Пропала лошадка, – машинально произнес следопыт и позвал: – Фил! Фил, ты живой?
Парень не ответил. Оставалось надеяться, что кобыла просто оглушила его.
– Есть! – заорал Грив. – Прямо в раззявленную пасть!
– А-а-а! – раздался надрывный крик боли – факельщик Стьена исчез в темноте, утащенный одним из рандиров.
Следом заржала осиротевшая лошадь, ей в горло вцепился второй хищник.
– Сколько осталось? – задыхаясь, спросил Лагер.
– Один слева, – ответил Альтор и сплюнул на землю густую слюну. – Еще старшая самка.
– А где риор? Где хозяин?
Ратники завертели головами, но хозяин и его верный прислужник исчезли.
– Нами прикрылся? – ни к кому не обращаясь, зло спросил Бойт.
– Вроде там лошади надрываются, – один из факельщиков указал рукой в сторону кустов слева. – И рычали вроде.
– Может, жрут сбежавшую кобылу?
Затем заржала лошадь Трена, успевшего опустить лук. А потом вернулся рандир, который утащил факельщика Стьена. Он бросился на воина, стоявшего на земле, и среди ратников началась сумятица, заставив их позабыть о хозяине и его прислужнике…