Рикард кивнул в сторону ламп, стоявших на полу:
– Странно, что эти прожекторы, как ты вчера показала, стояли здесь так долго. Что убийца не принес их с собой. Иначе можно было бы подумать, что он установил яркий свет для того, чтобы заснять свою патологическую инсталляцию. Себе на память. Для удовлетворения какого-нибудь сексуального извращения или чего-то подобного.
– Да, это странно. Я, правда, не обнаружила никаких следов сексуального насилия. Впрочем, последнее слово за судебными медиками.
Мария опустилась на колени рядом с одним из прожекторов и повернулась к постели.
– Он использовал тот свет, который уже был здесь установлен. Если он вообще фотографировал. Может, он собирался выложить снимки в интернете, чтобы привлечь внимание? Показать, какой он крутой и какой вызов он бросил полиции, у которой опустились руки?
Рикард покачал головой:
– Надеюсь, что дело не в этом. То, что ты описываешь, похоже на какой-нибудь американский фильм про серийных убийц. В таком случае мы бы уже услышали про снимки. Их бы уже кто-нибудь заметил в сети.
Эрик рассматривал прожекторы.
– И все-таки такой свет должен быть связан с фотографированием. Это же не какие-то уютные бра и не лампы для чтения в кровати. – Он колебался. – И раз убийца использовал эти лампы, то это может означать, что он знал об их присутствии в квартире.
Мария встала с колен и повернулась к нему:
– Ты хочешь сказать, что это был человек, знавший Анну, который бывал у нее в квартире?
– Вот именно.
Рикард согласно кивнул:
– Говорил с Юнгбергом. Родственники Анны в шоке. У него не создалось впечатления, что что-то там не то. Ни родители Анны, ни ее сестра ничего не знали ни о каком бойфренде. Ни о каких угрозах в ее адрес они тоже не слышали. Никто из них не заметил ничего странного. Совсем.
Мария положила очередной пакет с вещдоком в рюкзак и снова повернулась к ним:
– А бывшие бойфренды?
– Похоже, что у семьи были не такие уж тесные контакты с Анной. Никто из них ничего не знал о ее личной жизни в последние годы. Юнгберг будет с ними еще беседовать, может, кто-то что-то и вспомнит. Во всяком случае, они были уверены, что она нигде не подрабатывала. Она сама им это говорила. Что, мол, занята исключительно учебой в университете.
Мария посмотрела на него с удивлением:
– И при этом у нее были деньги на жизнь класса люкс и на дорогую одежду? Она же не из богатой семьи, так? Нет, этого не может быть.
Эрик опять посмотрел по сторонам.
– Может быть, она все-таки сдавала в поднаем часть квартиры и на этом зарабатывала?
Рикард помотал головой:
– Нет. Я говорил с владельцем дома. Анна была прописана в квартире одна. Никакого договора о разрешении сдавать комнату не существует. Он уверен, что ему немедленно донесли бы соседи, если бы заметили, что кто-то чужой проживает без разрешения.
Мария снова присела и начала светить фонариком под кроватью.
– А этот ее сокурсник, который позвонил в полицию? Что его обеспокоило? Почему он, собственно, начал тревожиться?
Рикард посмотрел на Эрика, но ответил вместо него:
– Грегори Линдблад, да, Эрик будет с ними беседовать после обеда.
Эрик пожал плечами:
– Фиг его знает, что за птица. Но в голосе звучало искреннее беспокойство по поводу того, что Анна не явилась. Они вместе писали какую-то работу, трудились в поте лица почти год, а должны были ее сдать как раз после выходных. Последний срок сдачи.
Он пошел к прихожей.
– Пойду гляну, вдруг кто-нибудь из соседей вернулся.
Рикард встал рядом с Марией, внимательно рассматривавшей пустые стены.
– Родители считают немыслимым, чтобы она сдавала кому-то комнату. Ей нужны были абсолютные покой и тишина, когда она училась.
– При условии, что родители действительно в курсе дела. Что совсем не факт.
Она еще раз окинула спальню взглядом и в растерянности развела руками:
– Может, все дело в какой-то сексуальной патологии? Например, убийца делал фотографии для какого-нибудь закрытого интернет-форума, специально для фетишистов, обожающих кукол? Или это садистское убийство, предназначенное для любителей именно таких «жалостливых» кукольных картинок, тоже для избранной публики? Как тот каннибал в Германии?[15]
Она посветила фонариком на шифоньер. Блеснул остаток скотча на крышке ноутбука. Она открыла компьютер. Медленно и тщательно изучила все поверхности. И повернулась к Рикарду.
– Абсолютно чисто. Ни одного отпечатка пальцев. Ни пылинки.
– Тьфу ты, блин. Это же мог сделать только убийца?
Она согласно кивнула и занялась встроенной камерой. Ее размеры и оптика явно превышали обычный стандарт. Она обернулась и проследила взглядом за углом камеры. Камера была нацелена точно на постель.
Она подняла ноутбук. Чистый прямоугольник и пыльные контуры совпадали точно. Компьютер обычно стоял на этом самом месте. С камерой, направленной под тем же самым углом.
В двери возник Эрик.
– Соседа напротив все еще нет. А другие мало чего добавили. Очень все спокойно было, говорят. Никакой беготни туда-сюда они не замечали. Никаких шумных тусовок. Никаких чужаков, которых можно было бы заподозрить в съеме комнаты у жертвы.
Мария показала на пыльный контур, пытаясь восстановить ход мыслей. Начала проговаривать свои мысли вслух. Сначала медленно, подбирая слова, потом все быстрее, поскольку выстраивала цепочку рассуждений:
– Тут речь идет не о сдаче комнаты. Похоже, что ноутбук стоял всегда на одном и том же месте, скрытый в шифоньере и направленный на постель. С кровати его почти не видно, так что она не могла смотреть фильмы на таком расстоянии. И нет никаких динамиков для усиления музыки.
Она показала на экран:
– А вот то, что есть, так это совершенно не соответствующая обычным стандартам веб-камера.
Она встала у изголовья кровати, задумчиво оглядывая стены и прожекторы на полу.
– Это студия. Ателье. Рабочий кабинет.
Эрик встрепенулся:
– Для съемок порнографии, ты об этом?
Она улыбнулась:
– Ты не так уж далек от истины на этот раз. Я бы предположила, что речь идет о какой-то форме виртуального секса. То есть она передавала по веб-камере секс с самой собой. А вовсе не фотографировалась в модных новинках для блога.
Молчание обоих следователей Мария истолковала как скепсис по отношению к ее гипотезе.
– Это точно. Именно поэтому у нее были деньги на такой стиль жизни. Эксклюзивная одежда, посещение клубов. Виртуальный секс может приносить большие деньги. – Мария смотрела на них. – Она сознательно создала нейтральный фон для своих съемок. Чтобы ничто не отвлекало внимания. – Она показала на прожекторы, стоящие на высоких ножках: – Свет с обеих сторон от прожекторов плюс от лампы на потолке освещает человека в кровати со всех сторон, не оставляя теней. Идеально, если хочешь снимать видео или фотографировать.
Рикард смотрел на нее серьезно и вдумчиво.
– Значит ли это, что убийца мог узнать Анну благодаря ее эфирам виртуального секса?
Мария кивнула.
– И он знал, что ее «рабочий кабинет» будет идеальным местом для его э… э… инсталляции. Поэтому он сюда и пришел. Возможно, что Анна в своих шоу выступала с таким же макияжем и прической, в какие ее облек убийца. То есть он решил увековечить ее в виде такого же искусственного объекта, с каким он столкнулся в интернете.
Она замолчала и вздохнула. Если она права и речь на самом деле идет о виртуальном сексе, а убийца находит своих жертв в сети, то им предстоит огромная работа по проверке и отсеиванию тысяч и тысяч людей. Она видела, что и коллеги думают о том же. Она пожала плечами:
– Если мы действительно имеем дело с виртуальным сексом, то мы должны найти платформу, которой она пользовалась для поиска клиентов. Позирование ведь не относится к некоммерческой деятельности, значит, кто-то должен был помочь ей с решением проблемы оплаты услуг.
Рикард смотрел на нее.
– А она не могла с этим справиться сама? Искала клиентов на каком-нибудь чате, форуме, а оплату получала через «Свиш»?[16]
– Да, такая возможность есть. Но большинство торгующих киберсексом полагаются на сайт, который служит посредником. Чтобы быстрее находить клиентов. И ради собственной безопасности.
Эрик покачал головой:
– Вот тебе и безопасность. Как, блин, убийца смог найти, где живет Анна? Если она пользовалась таким промежуточным сайтом-посредником, то они никак не могли засветить ее домашний адрес. Не могла же она быть такой дурой, что сама написала ему адрес?
– Если она выполняла правила сайта, то нет. Но если клиенты платят сверху, то им могут предоставить эксклюзивные, приватные шоу именно с теми девочками, которые им понравились. На этом зарабатывают и девочки, и поставщики. Это, попросту говоря, дает больше денег. Тогда девочки могут вести беседу в чате индивидуально именно с данным клиентом и выполнять его пожелания. Что, в свою очередь, приносит еще больше денег. Возможно, она сделала ошибку и дала свой номер в таком приватном шоу?
Эрик внимательно слушал. Похоже, что Мария напала на верный след. Но не менее интересным было и то, что у нее, похоже, уж очень большой опыт в области виртуального секса. Он попытался сосредоточиться, но мысли разбегались совсем не в ту сторону, куда надо.
Заметив застывший взгляд Эрика, Мария догадалась, о чем он думал. И посмотрела на него с раздражением:
– Может быть, ты забыл, что в прошлом году я работала с огромным расследованием о распространении порнографии в интернете? – И, не ожидая ответа, повернулась к Рикарду: – То есть если представить себе, что Анна была обычной студенткой, но стремилась поддерживать такой же дорогой стиль жизни, к которому она привыкла, то в этом случае ей надо было заработать этими веб-шоу как можно больше денег. Особенно если она планировала этим заниматься только короткий период своей жизни. Что чаще всего и бывает.
Никто ее не перебивал. Оба слушали и кивали.
– Веб-сайты такого типа обычно берут себе пятьдесят процентов от платы клиента. Допустим, Анна хотела увеличить свои доходы и договорилась с одним или несколькими клиентами о продолжении контактов, но без посредников. Это было выгодно и для нее, и для клиентов. – Она посмотрела на Рикарда. – Может быть, она пользовалась «Свишем» в таких случаях, то есть мгновенно получала деньги напрямую от клиентов благодаря сервису быстрых платежей. На свой номер телефона. Как только она сделала этот шаг, то попала в серую зону, где стираются границы дозволенного. От этого и до приема клиентов дома в своей спальне шаг уже не кажется таким страшным. А эта комната вполне подходит для приема избранных клиентов на дому.
Рикард прошел ко второй комнате и открыл дверь.
Они пошли за ним.
– Если та спальня использовалась только в качестве театральной декорации, для кино, то тогда становится понятнее, почему все ее личные вещи собраны именно в этой комнате.
И хотя все они уже были в этой комнате днем раньше, впечатление было все равно ошеломляющим. Мария сделала шаг внутрь и усмехнулась.
– Да уж… Здесь есть чем заняться. – Она смотрела на постеры, развешанные по стенам: Канье Уэст, Рианна, Леди Гага, Метрополитен-музей, афиша выставки в стокгольмском Музее современного искусства Роберта Мэпплторпа[17], афиша фильма «Элитное общество», вид Будапешта, никому не известные фотомодели, фотографии с каких-то тусовок. С потолка свисала огромная лампа в виде гриба, покрытого флуоресцентными красками. Такую же лампу она видела на маминых фотографиях 1960-х годов, когда та была подростком. От этой мешанины образов и красок хотелось спрятаться. Что она и сделала, закрыв на несколько секунд глаза. И вспомнила, что мобильника в этой комнате они не обнаружили.
– А что там со списками телефонных разговоров, есть результаты?
Эрик отрицательно помотал головой.
– Составить такие списки – это надо несколько дней. Даже если ты из полиции. А с триангуляцией вообще ничего не вышло. Мобильник сдох. Не то чтоб его выключили – батарейка разрядилась. Или вытащена. А сама труба валяется на дне залива или еще где.
Мария согласилась:
– Если уж мне не удалось обнаружить ни малейших следов, то трудно поверить, что он забыл о такой элементарной вещи, как ее мобильник, с помощью которого его легко было бы найти.
Рикард прервал разговор:
– Мне нужно обратно. Встреча с Луисой. Я беру комп с собой, может, дело пойдет быстрее. Будем надеяться, что получим быстрый ответ о том, что там внутри. Независимо от того, киберсекс это, веб-шоу, фотографии или что-то другое. Луисе придется попросить послать заявку в Центр экспертизы, чтобы их айтишники сразу начали работать.
Эрик снял пластиковые перчатки.
– Окей, я с тобой. Надо взять машину в гараже на работе. А то я не успею в университет на встречу с Грегори. Через сорок минут я должен быть там.
Рикард согласно кивнул:
– Будешь там с людьми в университете разговаривать, учти, что официально Анна считается только пропавшей. Единственные, кто знает о ее смерти, это ее родители и сестра. Ты имей это в виду. Мы не хотим, чтоб нам без конца звонили журналисты, когда вся эта история выплывет наружу.
– Или насторожить преступника. Этого мы тоже не хотим.
Они оба повернулись к Марии, которая широким жестом обвела кучи барахла в комнате и улыбнулась:
– Я тут застряну на некоторое время. Но должен подскочить ассистент из лаборатории.
Она продолжала рассматривать комнату. Вспомнила себя в двадцатилетнем возрасте. У нее в ее первой квартире тоже, конечно, было далековато до идеального порядка, но до такой свалки, как здесь, было далеко.
Тут ее озарило, и она снова натянула защитные перчатки. Осторожно пробралась через кучи барахла на полу и выдвинула ящички прикроватного столика. В верхнем ящике она это и обнаружила. Пакет был приклеен скотчем на внутренней стороне. Именно так она сама прятала от родителей сигареты, когда еще жила с ними вместе. Теперь она отклеила целую пачку денег, завернутую в пластик.
– А вот и денежки. От тех, кого она принимала дома.
Мария вытащила кисточку и начала обмахивать внутреннюю поверхность ящика. Рикард смотрел на нее, выжидая.
– Может быть, она сама пригласила к себе убийцу?
Тяжелая дверь подъезда захлопнулась за Эриком и Рикардом. Они пошли к машине, стоявшей дальше на улице Хегалидсгатан.
Мужчина на скамейке у пруда в парке Хегалид посидел еще несколько секунд, глядя на захлопнувшуюся за полицейскими дверь. Потом встал и ушел.
Глава 7
Линн Столь встрепенулась, увидев полицейских, выходящих из дома 46 по улице Хегалидсгатан. Она опустила ногу на асфальт и притормозила свой лонгборд. Она могла догадаться, что они из полиции, только увидев припаркованную полицейскую машину. Хотя оба были в штатском, было в них нечто особенное. Тренированное тело. Осанка. Самонадеянность?
У того, что постарше, полицейское удостоверение, казалось, было приторочено прямо к брючному ремню. Темная рубашка. Широкие плечи. Классический образ полицейского. Не хватало только очков-авиаторов.
В чернокожем парне, если бы он был на улице один, признать стража порядка было бы труднее. Наверное, он работает с каким-то делом, где ему приходится одеваться так, чтобы походить на хип-хопера. Мешковатые брюки в стиле карго свисали чуть не до асфальта. Бейсболку бренда Fubu он напялил на себя перед тем, как сесть в машину. Ну и само собой, на ногах у него были адидасовские кроссовки.
Ее передернуло от отвращения, когда полицейская машина проезжала мимо. Мужчина постарше улыбнулся ей. Или чему-то своему. Она не улыбнулась ему в ответ. Полицейские вышли из дома того же типа, который она помнила еще по газетным вырезкам из маминого альбома. Когда конная полиция штурмом брала квартал Мулльваден[18]. Снимки полицейских в защитных шлемах. Конная полиция, которая разогнала толпу мирных жителей, симпатизировавших оккупантам. Ее маме вывихнули там руку. И арестовали. Линн посмотрела на дом, из которого вышли полицейские. Такой же фасад песочного цвета, как и на пожелтевших вырезках из газет. Эркеры. Можно только надеяться, что на этот раз речь не шла о принуждении к выселению, как тогда.