И вот вы, духовные дети отца Николая, – являетесь ли вы печатью его апостольства? Придет день, когда откроются все тайны сердец, когда перед всеми и перед лицом Господним станет ясно, кто сеял, и кто был доброй почвой, и кто остался почвой каменистой, и кто почвой мог бы быть доб рой, но взрастил столько сорной травы, столько терний, что доброе семя заглохло. Тогда станет перед всеми воочию ясно, грозно, грустно – а то и радостно – этот вопрос: явились мы или нет печатью этого апостольства? Несем ли мы печать этой личности, этого слова, этой жизни, этого примера, этого свидетельства, или нет?.. И тогда грустно будет тем, которые слушали и радовались слову, но не оказались делателями. Будет грустно видеть, что напрасно это слово звучало вокруг них, и что они остались без того плода, который только и может быть оправданием апостольства отца Николая и прославлением его.
Человек от плодов труда своего прославляется. Священник не прославляется от слов, которые он говорит, а от того, как эти слова, принятые в души человеческие, дают плод; и какая радость думать о том, что жизнь каждого из нас может иметь такое значение для человека любимого и почитаемого. Придет же время, когда мы все станем перед Божиим лицом, и как будет дивно, если, прожив жизнь, которая делает нас достойными любви и радости Господней, мы сможем принести все эти плоды к ногам Христа и сказать: «Господи, я – только почва, слово сеял он, трудился он, все это принадлежит ему, это слава его жизни, он должен воссиять в этой славе».
И когда мы теперь стоим и молимся об упокоении, о радости, о свете для этой души человеческой, мы ведь не просим Бога быть несправедливым и дать ей то, чего она не заслужила в жизни своей. Мы приходим свидетельствовать о том, что он не напрасно жил. Во-первых, свидетельствовать о том, что он посеял в сердца наши любовь. Любовь неумирающую, любовь, которая все углубляется, все растет, все очищается, все светлеет и объемлет не только его память, но всех вокруг. Свидетельствовать пришли мы тоже о том, что жил он, посеял доброе семя, и вот поле, которое он засеял; а какое мы поле?.. Если это поле доброе, богатое, тогда жизнь, которая как будто прекратилась на земле, оказывается, никогда не прекращалась; эти плоды растут, охватывают новые и новые души; и жизнь и свидетельство пастырства и апостольства отца Николая продолжаются во имя Христово в вас, и через вас – все далее.
Вот на чем основана сила нашей молитвы перед Господом, когда мы совершаем панихиду. Если жизнь наша является свидетельством правды наших слов, тогда эта молитва, как стрела, бьет в двери райские, по слову святого Иоанна Лестывичника. Но если наша жизнь не свидетельствует об этом, если она свидетельствует только о том, что человек жил, жил Крестом, жил на Кресте, и что мы прошли, слышали и забыли, тогда наши молитвы теперь – как недостоверны и как немощны! И пора, пора опомниться, чтобы наше свидетельство было свидетельством истины и жизни. Тогда наша молитва будет та, о которой говорит Христос в Евангелии: Духом и истиной надлежит нам молиться; не словами едиными, а всей жизнью своей.
Помолимся теперь от всей благодарной любви, от всего благоговения, но уйдем отсюда для того, чтобы принести такой плод, который оправдал бы слова молитвы нашей и сделал нас поистине той печатью апостольства, которой мы призваны быть. Выйдем из этого храма с тем, чтобы творить то дело, к которому мы призваны отцом Николаем; и помните, что среди вас есть такие, которые больше чем другие осиротели его смертью. Окружите их любовью, будьте милостивы друг к другу, и идите в мире, творя дело Божие.
Малая Пасха. Слово, произнесенное в субботу после всенощной 14 сентября 1968 г. в храме святых апостолов Петра и Павла, что в Лефортово (Москва)
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Каждое воскресенье – это малая Пасха; потому и называется этот день днем Воскресения. Радостью Воскресения исполним сердца и выйдем сейчас из храма со светом в сердце, со светом в душе, с умом светлым, так, чтобы всякого, кто нас встретит, осияло этим светом Воскресения Господня. Святой Серафим Саровский говорил: заботьтесь о том, чтобы вокруг вас всякая душа радостна была, потому что радостной душе легче найти Бога, а душе горькой – трудно… Если бы мы умели идти в мир, в тот скорбный мир, в котором мы живем, с радостью, если бы вокруг нас всякое сердце делалось тихое, всякое напряжение спадало, если бы было светло вокруг нас, то и о нас говорили бы, как о ранних христианах: «Как они друг друга любят!» – и спрашивали бы себя: что же есть у этих людей, что их делает бесподобными, делает такими, какими другой человек не может быть? Откуда у них эта радость, которую не может потушить ни холод, ни горе жизни, – откуда у них это?.. Если бы только, глядя на нас, люди могли поставить себе этот вопрос, ответ бы дал им Господь. И как грустно думать, что мы часто бываем такие серые, такие тусклые, такие потухшие.
Сейчас мы с такой радостью пели Воскресение Христа. Унесем эту радость из храма в жизнь и будем ее беречь, как берегут на Страстной огонь, который несут из церкви, чтобы ничто его не задуло, – чтобы от этого огня зажечь нам вокруг себя много, много душ: радостью церковной, светом Христовым, огнем духа.
К нам Господь милостив. Не раз только в году мы празднуем Пасху животворную, от которой ликует сердце: из недели в неделю мы ее вспоминаем, не как прошлое, а как событие, которое сейчас случается, торжественно и ликующе находится среди нас. И из недели в неделю неужели семь дней мы не можем пронести этой небесной радости и ее дать хоть одному человеку около себя, чтобы возликовало, умилилось хоть одно сердце, утихло хоть одно горе. Попробуем так жить, чтобы наша большая толпа, которая здесь собралась, и во всех храмах Руси, и во всех местах, где веруют во Христа – чтобы все это множество людей вышло, как свечи горящие; тогда вокруг станет теплей, светлей, радостней жить, и другие проснутся к вечной радости.
А завтра соберемся на молитву, и в свете Воскресения войдем в тайну Вечности. Потому что Божественная литургия – это не событие земное, на земле совершающееся, это событие небесное, которое врывается в нашу земную жизнь, это уже будущий век. Мы здесь – и с нами Бог, Господь, Святая Троица; Дух Святой действует в нас.
Это так явственно в первых словах, которые дьякон перед началом службы говорит священнику, когда тот приготовил хлеб и вино к освящению. Все готово; народ Божий собрался, готово и сердце людей; и тогда дьякон обращается к священнику и говорит: Время сотворити Господеви. Что значат эти как будто мало понятные слова? Из греческого текста ясно, что они значат: Теперь пришло время Самому Богу действовать… Мы сделали все, пришли с верой, с надеждой, с посильной любовью; мы приготовили хлеб и вино; мы составили собор церковный. Но то, чего мы ожидаем, человек не может совершить. Не может этот хлеб стать Телом Христа силой и верой человека, не может это вино стать Кровью Господней действием слов человеческих. Это может совершить только Сам Живой Бог. Вот почему Совершитель всякого таинства – Христос, действующая сила, совершающая всякое таинство – Дух Святой. Священник произносит слова, зовет в молитве, действует, он – уста, он – руки; но глас – Господень и сила – Духа Святого.
Вот куда мы собираемся прийти после сегодняшней вечерней молитвы и тихого вечера и благоговейной ночи: в то место, где Сам Христос совершает Божественную литургию, где Дух Святой претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Господни; в то место, где – потому что мы так дороги Богу – Он готов нас, нас-то с вами, приобщить этому чуду Царствия Божия, пришедшего в силе, и Телу и Крови, и вечности, и полноте этого присутствия Божия на нашей земле.
С каким благоговением, с какой радостью – трепетной, ласковой – должны мы ждать этого времени, как должны мы стоять в храме, когда знаем, что за видимым находится именно это невидимое: присутствие той единственной тайны, которую совершил и вовек совершает Христос. Какая радость!
И что же, после этого – нам бояться? Нам смущаться? Ведь небо на земле, и мы на небе каждый раз, когда Святые Тайны совершаются… Апостолы потому не боялись смерти, что жили вечной жизнью и что для них, как Павел говорит, умереть означало просто совлечься временного своего бытия и вступить в безграничное, бездонное, торжествующее вечное бытие. И нам это дано. Слава Богу за все! Да благословит вас Господь!..
Путь Христов. Слово, произнесенное на литургии 15 сентября 1968 г. в храме свв. апостолов Петра и Павла, что в Лефортово (Москва)
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Поздравляю вас снова с праздником Воскресения Христова.
Нам было дано сегодня праздновать как бы малую Пасху, вместе быть в Царствии Божием. Читавшаяся сегодня притча говорит нам о чем-то очень важном. Вечеря, о которой в ней говорится, это ведь образ того праздника вечной радости, к которой нас призывает Господь. Это брак Агнца, тайная вечеря, когда мы будем вовек приобщены к истине Господней; как говорит апостол Петр, будем причастниками естества Божия.
Но в сегодняшнем Евангелии нам предупреждение: не всякий, кто будет порываться в это Божие Царство, войдет в него без осуждения. Призванные Христом отказались. У них на земле оказались более важные дела, чем встреча с Господом. Они были отвергнуты, и взамен Господь призвал всех, кого Его слуги, ангелы и святые, найдут на путях, на дорогах, на распутьях, на задворках жизни. Всех Он призвал, чтобы Его пир наполнился ликующими. Сытые не нуждались в этом пире, а голодные, те, о которых говорит Евангелие, что они нищие, то есть что они жаждут и голодают, те пришли, – но пришли разно, с разным сердцем. Одни пришли нищие, голодные, обездоленные, с сердцем, полным благодарности иизумления о том, что их, таких, какие они есть, Господь призывает, принимает, как Своих родных, взамен званным, близким Своим. Но один оказался такой, для которого встреча была дело неважное, который пришел только насытиться. Ведь среди тех, кого ангелы встретили на путях и дорогах, ни у кого не было при себе брачной одежды. На пиру они оказались облеченными в одежду брачную потому, что, придя к господину, придя к хозяину дома, они от него приняли, как в древности это делалось, умовение ног, перемену одежды. И когда они вошли в брачный пир, нельзя было их отличить от богатого гостя, потому что получили они от хозяина дома одежду достойную и хозяина, и пира самого. Один человек, однако, прошел мимо этого. Не принял он омовения, не принял он одежды, прошел прямо на пир, мимо хозяина, мимо любви его, мимо заботы Его, мимо его гостеприимства, мимо его смирения (вы ведь помните, как на последней Тайной вечери Христос встал и омыл ноги Своим ученикам). Так он вошел – и был извергнут. Потому что в этот пир можно войти, только если любовью, благоговением, трепетом сердечным, ласковой благодарностью стать своим, родным для Того Хозяина, Который нас принимает с такой любовью.
И мы так же приходим – со всех краев человеческой жизни, и с широких улиц, и с задворков жизни. Приходим мы все нищие, потому что перед славой Божией все мы бездомные, все мы бедные, все мы бродяги земли. Господь нас принимает и, как говорится в Евангелии, словом Своим делает нас чистыми. Когда мы слышим Его слово, и сердце загорается, и вдруг чистота проливается, свет и радость, и новизна жизни проникает в душу, в сердце, в ум, в самое тело, живое и животворное слово Христово нас очищает.
Очищает нас и покаяние наше, сознание того, что нам нет места на этом пиру, потому что мы по своим грехам уже не свои для Бога, а только присвоены Им. И Господь нам дает очищение другое: сознай это, пойми, что ты нищий, пойми свое сиротство, пойми, что голодно тебе без Него, покайся, попроси прощения – и Он простирает руку и говорит: «Прощаются тебе грехи твои».
И пусть никто не думает, что грехи его слишком велики, Христос сказал: кому много прощается, тот много любит… И Священное Писание нам говорит, что любовь покрывает все грехи, – подлинная любовь, не жадная, не себялюбивая, а та любовь, которая себя отдает радостью и лаской. И принимает нас Господь, облекает в чистоту, и допускает к причащению Святых Даров.
Сейчас на литургии мы все молитвой или самым делом приобщились этому пиру. Но теперь нам надо из этого храма выйти и куда-то идти. Куда пойдем мы? Куда пошли апостолы Христовы после Тайной вечери? За исключением одного, все пошли со Христом в Гефсиманский сад. Иуда вышел раньше, и было темно там, куда он пошел. Две дороги перед каждым из нас: за Христом, в страшную тьму Гефсиманского сада, где Христос принял в Свое сердце, взял на Свои плечи всю отверженность мира, все отчуждение мира от Бога, всю скорбь, рождающуюся от этого, вырастающую из вражды, из ненависти, из отчужденности людей друг от друга. Апостолы пошли в место темное, потому что там было борение против зла, был кровавый пот, были слезы Христовы, был ужас перед надвигающейся смертью. Но Иуда ушел в другую тьму. Там никакой заботы ни о ком не было, никто его не трогал, он был свой в этой тьме, но остался в ней один, потому что те люди, которые ходят в этой тьме, друг другу не братья, – каждый закован в свое одиночество.
Из тьмы Гефсиманского сада возносилась священническая, жертвенная молитва Христа – не о тех только, которые с Ним пошли, но и о тех, которые в той густой, разъединяющей, слепящей, убийственной тьме готовили Ему смерть… Перед нами эти два пути. Вернее, нет: один только путь перед нами – путь Христов, путь апостольский, путь в Гефсиманию, путь в мир со словом и жизнью, достойными того праздника веры, который мы пережили.
Пойдем же все в этот мир снова с любовью, с теплом, со светом, с готовностью жизнь свою положить, чтобы всякий человек ожил, чтобы радость вернулась тем, кто ее потерял и чтобы эта радость была райская, небесная, Христова.
Аминь.
«Воскресение Христово видевше…» Слово, произнесенное на всенощной в субботу 20 декабря 1969 т. в храме свт. Николая, в Кузнецах (Москва)
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Для меня большая радость – молиться с вами в вашем храме. Много раз – недостаточно, однако – мы вместе молились, и всегда это было для меня духовной радостью. Да благословит вас Господь за эти молитвы!
Каждый воскресный день – это малая Пасха. Каждый раз, когда мы под воскресенье или на воскресную литургию собираемся в храм, мы празднуем Пасху Христову. Самое слово «воскресенье» означает жизнь и торжество и победу Господню над злом, над грехом, над ненавистью, над смертью: поэтому с такой радостью из недели в неделю мы живем этим священным, победным днем Воскресения Господня.
Но для нас не всегда так ясно, как то было для апостолов, что этот день может значить в нашей жизни. Посмотрите, что нам в сегодняшнем Евангелии говорится. Умер Господь на кресте; ученики в страхе рассеялись – побежденные, в ужасе. Рано утром несколько женщин пришли помазать тело Иисуса Христа во гробе, совершить над Ним те погребальные действия, которые они не смогли совершить в субботу, когда по еврейскому закону запрещалось что-либо делать. И вот, придя ко гробу, закрытому тяжелым камнем, который они не надеялись отвалить, они видят гроб открытым и пустым. И они спешат к ученикам с вестью, исполненной страха и тоски: не только убили Господа, но украли Его тело. Даже погребсти Его нельзя с той любовью, лаской, с какой им хотелось это сделать…