Внутри меня опять всколыхнулось.
После обеда мы поехали в гостиницу. Временный приют, как и в первый день, встретил нас протяжным воем коридорных окон.
Лида мягко ступала по выцветшей ковровой дорожке впереди, я шагал с фотооборудованием сзади.
Она дошла до двери своего номера, поднесла ключ к замку и замерла идеальным стоп-кадром.
– Слушай, Ден, может, посидим у тебя? – Лида посмотрела на меня, хитро щуря свои лисьи глаза.
– И поработаем завтра, да? – я удивился ее игривому настрою.
– Завтра или сегодня… Не знаю… Сейчас мне хочется согреться.
– Ну ладно, пошли, – я отпер замок и толкнул дверь.
– Разве это не чудо, Ден? Вот это вот всё? – Лида прыгнула на мою кровать и распласталась звездочкой. Последний на сегодня жёлто-сиреневый луч подглядывал за её ребячеством через щель неплотно задернутых штор.
– Ты же вот только мечтала сбежать отсюда, передумала?
– Ага. Говорят, в диких условиях люди открываются с другой стороны.
– Хочешь проверить себя?
– Тебя! Хочу проверить, сможешь ли ты добраться до моего номера и добыть припрятанную в чемодане бутылку «Джима Бима».
– Я тебя своим угощу, – я улыбнулся и достал из тумбочки виски, купленный в дьюти-фри.
– Интересно, Глеб ещё позвонит? – Лида села на кровати.
– Ему не до нас сейчас, – я протянул ей стакан с тёмно-янтарной жидкостью и сел на пол. – Сдался он тебе?
– Не сдался… – она сделала глоток и поморщилась. – Мне вообще эта работа в «Жизни» надоела. Носиться по его заказным заданиям… А самого вечно нет…
Лида достала из сумки смартфон, покрутила в руках и отшвырнула подальше.
– А давай с тобой свой блог заведем, или подкаст, или ещё чего?.. А Денис? – Лида перебралась с кровати на пол и села напротив меня. – Сюжеты снимать будем, охваты поднимем… Ну?
Она всё задавала и задавала вопросы, говорила, говорила, говорила… Слова и звуки постепенно перемешались, переплелись, а потом и вовсе исчезли. Я видел лишь, как тонкие пальцы плясали у рта, а пухлые губы то обнажали, то скрывали два ряда сверкающих жемчужин. Как в идеальном немом кино.
Я развалился у стены – все клетки моего тела наполнились теплом.
– Лид, я хотел сказать…
Она приложила палец к моим губам и придвинулась ближе.
– Что-то я совсем замёрзла, – рыжая нимфа положила холодные ступни на мои колени. – Давай ещё выпьем, а?
Виски пьяно забулькал из бутылки в стакан. Не вставая, я подтянулся к радиатору и выкрутил ручку на максимум.
– Ну так что, Ден? Что ты хотел сказать? – Лида тронула меня за плечо.
– Я хотел сказать, что… сваливаю.
Она отпрянула. Обрамленные густыми ресницами глаза широко распахнулись.
– Как закончится эта ерунда с карантином, поеду в кругосветку, из редакции сваливаю.
Лида уронила голову на мои колени и схватилась за живот. Комнату заполнил раскатистый громкий хохот.
– А меня возьмешь? – отдышавшись, спросила она.
Вместо ответа я притянул ее к себе и поцеловал.
Утром меня разбудил звук спускаемой воды в унитазе. Лиду тошнило. Я оторвал голову от подушки. Ее вещи всё ещё лежали на кресле. На тумбе стояли две бутылки: одна пустая, другая начатая.
Лида вернулась в комнату. С ее белого подбородка стекали капли воды. Она улыбнулась и забралась под одеяло.
– Не надо было идти к тебе за второй, – я снова попытался взбодрить ее своим плоским юмором.
Она ничего не ответила и только вложила озябшие пальцы в мою ладонь.
– Чего ты хочешь, Лид? – я сжал ее руку.
– Пожалуй, мне хватило бы только одного!
– Чего же? – я нежно вытер любимый подбородок.
– Чтобы альбинизм не передавался по наследству, – она отдернула руку и отвернулась к окну.
За окном замело. Снежинки-переростки стучались в стекло и настойчиво просились к нам в номер. Ажурные шестиугольники толпились, толкались, залезали друг на друга в надежде узнать, что же с нами будет. Да всё без толку. Мы лежали с Лидой где-то за полярным кругом и молчали. Хрупкие кристаллики, отчаявшись дождаться нашего ответа, смиренно скатывались по стеклу и исчезали в рыхлом сугробе карниза.
Наконец ветер не стерпел и бахнул в не закрытую с вечера форточку. Холодный Североморск нагло ворвался внутрь и тряхнул меня за грудки.
Я поскорее встал, закрыл окно и посмотрел на Лиду. Она мирно спала, положив под голову ладошки-лодочки.
Внезапно перестал валить снег и стало оглушительно тихо. Утро скинуло снежную вуаль и засияло. Первый острый луч лизнул мутный бок стакана, дремавшего на тумбе, потом добрался до губ Лиды и устроился, точно довольный кот, в уголке ее улыбки.
Под лопатками зашевелилось, зажгло. Я подошёл к кровати, осторожно взял бутылку, постоял ещё немного и пошёл выливать остатки виски в ванную. Где-то в коридоре засвистел чайник. Начинался новый день.
Любовь Мартынова
Instagram: @l.mart.33
l.mart.33@yandex.ru
Перекрёстки судьбы
Константина Петровича быстро везли по больничному коридору. Дребезжание каталки набатом раздавалось в тишине, отскакивая эхом от выкрашенных голубым стен. Бледные лампы поочередно подмигивали с потолка, стараясь хоть немного приободрить ночного пациента, но острая боль в его груди сводила их усилия на нет. В операционной было суетливо, шли последние приготовления. Настойчивый женский голос, звучащий откуда-то слева, выцеживал из Константина Петровича информацию о его состоянии. Разговаривать было тяжело. Даже дышалось с трудом. Внезапно появившийся рядом анестезиолог уже колдовал над измученным болью телом. Вслед за ним к пациенту приблизилась небольшая фигурка в медицинском облачении. Из-под шапочки и маски на него взирал усталый, тревожный взгляд. В голову Константина Петровича юркнула мысль: эти глаза он точно где-то видел. Такой редкий цвет: сине-фиолетовый с брызгами чистого золота. Их невозможно забыть. Только где? И когда? Сознание уже капитулировало перед наркозом, но Константин Петрович силился ухватить за хвост мелькнувшее воспоминание. Прежде чем он отключился, память нащупала зацепку. Где-то там, в далеком-далеком прошлом.
* * *
Солнце медленно спускалось к горизонту, когда старенький «жигуленок» свернул на узкую, раздолбанную дорогу. Не щадя железного коня, Костик надавил на педаль газа, желая поскорее добраться до дома. Машину потряхивало на ухабах, отчего яркие солнечные лучи периодически прорывались из-под защитного козырька в салон, ослепляя водителя. Этой дорогой мало кто ездил, ведь на всей ее протяженности приходилось буквально скакать по ямам да кочкам. Зато времени в пути экономилось значительно. Костик по-заправски обруливал ямы, мчась вперёд. Взмокшее от жары тело изнывало от желания окунуться в прохладу.
Неподалеку петляла речка, то прижимаясь вплотную к дороге, то резко удаляясь, будто обиженная чем-то. «Эх, сейчас бы нырнуть, и на рыбалку!» Костя постарался прогнать непрошеную мысль. С учёбой и новой работой времени совсем не оставалось, и о любимом хобби приходилось только мечтать. Подпрыгнув на очередной кочке, автомобиль вновь впустил в салон пучки яркого солнца. Глаза заслезились и перестали что-либо видеть. Вскоре резь уменьшилась, и зрение стало восстанавливаться. В тот момент Костик увидел перед машиной очертание человеческой фигуры. Рефлексы сработали мгновенно, нога резко вдавила тормоз в пол. Взгляд, наконец, прояснился. Машину занесло, но, к счастью, не выбросило в ближайший кювет. Сердце колотилось от страха.
Сквозь стекло водительской двери Костя увидел женщину, спешащую к нему. Он выбрался из автомобиля и уже готов был наорать на бестолковую тетку, но встретился взглядом с наполненными водою синими озерами. Мольба, плескавшаяся в ее глазах, охладила пыл парня. Женщина просила о помощи. Что-то кричала, тыча правой рукой в направлении обрыва, туда, где река в очередной раз сближалась с дорогой. В такт движениям руки в ушах подрагивали сережки, идеально подобранные в тон глазам. Левая рука при этом свисала вдоль тела поникшей лианой. При ближайшем рассмотрении женщина оказалась молоденькой, не старше тридцати лет. Каштановые волосы местами прилипли к шее и плечам, на лбу темнел синяк, светло-жёлтое платье спереди было заляпано кровью. На ее ногах осталась только одна туфелька, но, казалось, женщина этого не замечает. Тонкой, холодной рукой она вцепилась в Костю и потащила его к обрыву.
– Помогите, скорее! Там моя дочь! Она может захлебнуться! – в звонком голосе чувствовались истерические нотки. – Я пыталась сама, но мне ее не вытащить!
Костя рванулся вперёд. На самом краю обочины, там, где земля резко уходила вниз, он остановился. В воде, неподалеку от берега, лежала, завалившись на левый бок, наполовину затопленная машина. Внутри кто-то шевелился. Спрыгнув с обочины, парень стал спускаться к воде. Трава и кусты на склоне были примяты. Кое-где по пути встречались сломанные ветки, демонстративно выставляя напоказ острые кости в местах перелома. Одна из таких веток больно впилась в бедро, пуская кровь непрошеному гостю, будто пытаясь отомстить за поломанную судьбу. Но тот, не замечая боли, продолжал движение к воде.
После духоты и зноя река обожгла льдом. Даже летом здесь было холодно купаться из-за рвущихся из-под земли родников. Краем глаза Костик заметил, что женщина уже стояла рядом. Видимо, спустилась следом за ним. И когда только успела? Раздумывать времени не было. Костя ухватился за ручку и с силой распахнул металлическую дверь. В чреве автомобиля прямо над водой, пристегнутая ремнем безопасности, висела маленькая девочка. Глазки ее были красными и припухшими. Малышка тихонько всхлипывала, как бывает после долгого плача. При виде человека глаза девочки вмиг наполнились слезами, и салон огласил надрывный рёв. Как только Костя наклонился к ребенку и отпустил дверь, она под действием силы тяжести решила вернуться в исходное положение. Парень успел поймать ее, пока та не захлопнулась. Чтобы вытащить девочку, нужно было как минимум два человека. Мать малышки взобралась на порог и подпёрла дверь, освободив руки Кости для дальнейшего маневра. С ремнем пришлось повозиться, но в конце концов его удалось расстегнуть. Парень успел поймать ребенка до касания с водой. Прижав девочку к груди, он выбрался из машины и понес ее на берег. Малышка успокоилась и смотрела на Костю распахнутыми глазами цвета лаванды с вкраплениями расплавленного золота. Сзади раздался звук захлопывающейся двери. Парень обернулся, но там никого не было. Мама девочки пропала.
Посадив ребенка на траву, Костя помчался обратно к воде. Он начал шарить глазами по поверхности, пытаясь разглядеть, где находится мать девочки. Парень обежал машину кругом. Упругая вода мешала ему, замедляла движения. Только сейчас Костя заметил, что у машины нет лобового стекла. Сердце ухнуло в желудок. К горлу подступила тошнота. Очередной раз осмотрев всё вокруг, Костя остановился. Мелкие мальки, подплывшие на безопасное с их точки зрения расстояние, с любопытством разглядывали незнакомца. На короткий миг на реке воцарилась гнетущая тишина. В этот момент солнце соприкоснулось краем с землёй, словно пятак, готовый скрыться в недрах монетоприёмника. Совсем скоро стемнеет, и уже невозможно будет что-либо увидеть. Но парень не сдавался и продолжал искать глазами пропавшую женщину. Вдруг что-то привлекло Костино внимание. Какая-то яркая деталь, выбивающаяся из спокойной палитры окружающей природы. В месте изгиба реки, в небольшой заводи прямо под ивовым кустом желтело уже знакомое платье. Мягкие ветви ласково поглаживали его в такт начавшемуся вечернему концерту лягушек.
Костя нырнул и энергично заработал руками. «Быстрее! Быстрее! – приказывал мозг. – Ты должен спасти ее!» Косте казалось, что время растягивалось и растягивалось ослабленной пружиной, хотя путь до заводи занял всего лишь мгновения. Пока плыл, он кричал, что помощь близко, уговаривал женщину продержаться ещё немного. По мере приближения стало ясно, что из воды выступает часть спины. Лица не было видно. Костя обхватил женщину и постарался перевернуть. Но ее тело не поддавалось, оно одеревенело.
* * *
Тишину комнаты нарушал ритмичный писк какого-то прибора. Открыв глаза, Константин Петрович огляделся. Голова гудела. В груди по-прежнему болело, но теперь боль носила другой характер. Повернув голову вправо, он увидел лежащего на соседней кровати мужчину, которому навскидку можно было дать около сорока лет.
– Очнулся? Ну наконец-то! – завёл разговор сосед по палате. – Тебя тут уже несколько раз приходили проведать. В основном врач, которая тебя оперировала. Глаза у нее ещё такого цвета непонятного. Тебя как зовут-то?
– Константином, – просипел в ответ голос. Пересохшее горло жаждало воды.
Устроившись поудобнее на подушке, сосед продолжил:
– Повезло тебе! Так-то уже не ее смена была. Попал бы к другому хирургу – не спасли бы. Я слышал, как медсестрички в коридоре шептались. К ней со всей области оперироваться ездят. На год вперёд всё расписано. Вот что значит профессионал! Вроде как с детства мечтала быть врачом, людей спасать.
В этот момент в палату вошла та, о которой шла речь. Она улыбалась, а ее такие удивительные глаза, затененные усталостью бессонной ночи, смотрели на очередного спасенного пациента.
«Хорошо, что я тогда свернул на ту дорогу», – подумал Константин Петрович.
Экскурсия
Автобус мерно покачивался, вторя плавным изгибам накатанной дороги. Я рассеянно смотрела в окно на осень, одетую в кричащее платье с невзрачными ботинками. Из раздумий вывел прозвучавший в мой адрес вопрос.
– Вы уже были здесь, на Куршской косе? – ко мне обращалась устроившаяся на соседнем сиденье старушка. Выцветшие глаза посверкивали любопытством на испещренном морщинами лице.
– Нет, я тут впервые. Давно мечтала побывать в танцующем лесу, – ответила я. Обстановка располагала к непринужденному разговору.
– О, я уверена, вам понравится. Столько всего интересного рассказывают об этих местах. Скоро вы узнаете легенду о князе и прекрасной деве, что он встретил в этом лесу. Но я слышала другую историю. Ее вам ни один экскурсовод не поведает. Хотите, расскажу? – старушка умела интриговать.
– С удовольствием послушаю! – мой интерес был неподдельным. Я с детства любила всякие мифы и легенды.
– Так вот. Давно ли произошла эта история, никто уж не упомнит, но говорят, что случилось это в ночь на Ивана Купалу. В старину очень любили этот праздник и наделяли его особой волшебной силой, – голос старушки завораживал. – Место, где должно было проходить празднование, выбирали заранее. Украшали, подготавливали. Вот и в тот раз выбрали, значит, девчата полянку в лесу, где гуляние проходить будет. Ну и стали наряжать цветами да лентами яркими. А как закончили, аккурат в тот самый момент старушка на поляне появилась, будто из-под земли вынырнула. И давай прогонять девиц: нечего, говорит, вам тут делать, ступайте в другое место, а это – занято! Девчата над бабкой посмеялись да ещё грубостей наговорили. Осерчавшая старушка собралась уж было уходить, да вдруг обернулась и на прощание крикнула: «Коли потревожите сегодня этот лес песнями, плясками хороводными, то останетесь здесь навечно!» Не послушались девчата старую, всю ночь трещотками да колокольцами звенели, песни пели и хороводы с парнями вокруг костра водили, а как огонь догорел, так в танце все до одного и застыли. Вот и стоят теперь деревьями гнутыми, а люди приезжают посмотреть на чудо чудное, диво дивное.
Соседка хитро подмигнула мне, и в этот момент автобус остановился. Я заподозрила подвох и хотела спросить у попутчицы, как здесь могли праздновать славянский праздник? Ведь эти земли не были исконно русскими! Но наша экскурсионная группа уже вытекала ручейком из душного салона на свежий воздух, не дав мне возможности разобраться, что к чему. В конце концов, ещё успею вывести бабулю на чистую воду. Образовав возле автобуса полукруг, мы выслушали инструкции и двинулись вперёд. Я старалась держаться поближе к гиду, чтобы ничего не пропустить. Очень уж хотелось послушать легенду про князя, о которой упоминала моя попутчица. Поначалу я ещё видела мелькавшую то тут, то там, похожую на созревший одуванчик голову старушки. Но вскоре я потеряла ее из вида. Экскурсовод вдохновенно рассказывал о танцующем лесе. Мне нравилось представлять себя героиней услышанных историй и рассуждать, как бы я себя повела в тех или иных обстоятельствах. Фотоаппарат, захваченный в путешествие, запечатлевал вертлявые стволы сосен. Пахло хвоей и землёй. А потом, наконец, начался рассказ про прекрасную деву Прединию, изумительно играющую на арфе, про князя Бартия, услышавшего ее игру и предложившего ей руку и сердце, и про удивительный танец вторящих мелодии деревьев.