Едва он закрыл заплывшие веки, закономерно рассудив, что всего, уготованного дальше, лучше ему не видеть, гробовая крышка самопроизвольно, под властью неведомой силы, медленно опустилась на корпусный стык. Плотным прикосновением она прекратила подачу недоброго света, потустороннего дуновения, а заодно и значительно снизила звук издаваемой похоронной мелодии. И вот здесь! Буквально за секунду, перед тем как верхняя и нижняя части в полной мере состыковались, изнутри донёсся измученный, чуть слышимый, возглас. Несмотря на нестерпимые муки он наполнился обыкновенной босяцкой иронией: «Хоть умирать будет нескучно… под музыку – и с музыкой!». В следующую секунду тонкий просвет исчез, а чуть только случилось касание, сами собой пошли закручиваться винты, предусмотренные для прочного скрепления крышки и основания; заворачивались они без чьей-либо помощи, как подверженные мистическому воздействию. Затем смертельное устройство отъехало немного назад, ненадолго остановилось, минуту постояло на месте, словно позволяя остальным участникам по-христиански проститься; а далее, сделав непроизвольную пробуксовку, оно набрало предельную скорость и устремилось в пугавшую пустоту, как издревле водится, имевшую размеры двести на сто сантиметров. Любому нормальному человеку показалось бы удивительным, но демонический гроб, кативший без посторонней помощи, сумел разогнаться как раз для того, чтобы рухнуть в уготованную покойнику могильную яму. Теперь, даже наиболее закоренелому скептику стало бы очевидно, что чудесного избавления, бесспорно, не будет.
На следующий день, наступивший после чудовищных (да что там?), просто ужасных, событий, на городском погосте обнаружились измельчённые людские останки и расщеплённые части гроба. Но это не всё! Неподалёку от кладбищенской территории, расположенной в юго-восточной части игорного центра Рос-Дилер, был найден ещё один расчленённый труп; он принадлежал молодому, восемнадцатилетнему парню, а окровавленными моща́ми укладывался в целлофановые пакеты, предназначенные под хранение объёмного бытового мусора.
Глава I. Предательство
Тремя годами ранее… Где-то на северо-востоке Москвы, в одном из самых благоустроенных, так называемых фешенебельных, быстрорастущих районов…
– Мне нужно платить наш, между прочим, общий кредит за машину, – твердил спокойный супруг, отвечавший кричавшей женщине (она требовала передать ей крупную сумму денег), – у нас же как бы заключен с тобой договор?.. Долги погашаю я – всё остальное, в том числе и светские развлечения, останется за тобой.
– Нет, так не пойдёт! – не унималась сварливая жёнушка, продолжая провоцировать открытый конфликт и ничуть вопиющего подстрекательства не скрывая. – Ты мужик или одно пустое название?! Кто будет спрашивать финансы с красивой супруги?! Я выходила замуж совсем за другим – и, короче, я рождена вовсе не для того, чтобы ещё и работать!
Что же предшествовало необычному, если не странному поведению и что это за семья?..
Старший участковый уполномоченный Аронов Павел Борисович прибыл в Москву больше шестнадцати лет назад. Располагая оконченным высшим образованием и службой в Российской Армии, он сразу же был принят на службу в полицию. Постепенно продвигаясь от должности к должности, служитель закона добился максимума, какой давался обыкновенному провинциальному жителю, – майорское звание, чин старшего офицера. Единственной привилегией они давали бесплатные похороны да сопутствующий им памятник. Продвинуться дальше не получалось, во-первых, из-за категоричного нежелания руководства (что, разумеется, было определяющим!), а во во-вторых, в силу других, не менее значительных, обстоятельств… Их, к слову, стоит раскрыть поподробнее…
Так получилось, что Паше (если так можно выразиться) повезло жениться на красивой, но и распутной женщине. Периодически она устраивала «пренеприятненькие» сюрпризы, с помощью коих благоверный супруг нередко оказывался в крайне сомнительных ситуациях. С большим трудом (исключительно за боевые заслуги, добытые в горячих точках страны, да безупречный послужной список) он умудрялся оставаться на полицейской службе и сохранять себе выгодный общественный статус.
Если касаться внешности, немолодой уже человек достиг сорокатрёхлетнего возраста и выделялся следующими характерными признаками: средним ростом, сочетавшимся со статной да коренастой фигурой; широкоскулым продолговатым лицом, обладавшим гладкой, со смуглым оттенком, кожей; голубыми глазами, выдававшими целеустремлённую, но в меру амбициозную личность, не исключавшей суровой серьёзности да внутренней твёрдости; прямым, безукоризненным носом, говорившим о благородной натуре; широкими губами, толстыми, чуточку вздёрнутыми, что позволяло судить о мягкотелой добропорядочности; густыми усами, светло-русыми, но отдававшими слегка в «рыжину»; однотонными им волосами, коротко остриженными и уложенными в боковую причёску; ровными ушами, плотно прижатыми к гладкому, идеально округлому, черепу. Замещая незавидную должность старшего участкового, блюстителя порядка зачастую приходилось видеть в форменном обмундировании, оборудованном всеми положенными регалиями.
Как говорилось, жениться ему выдалось на женщине лёгкого поведения, оказавшейся моложе на добрый десяток лет.
Аронова Лидия Викторовна в достигнутые тридцать три года не считалась уж той неотразимой красоткой, какой являлась лет эдак восемь назад. Хотя, обладая какой-то необъяснимой магнетикой, она до сих пор «приковывала» любого, на ком только мог остановиться её умышленный выбор. Как же распутная дамочка выглядела? Она не выделялась высоким ростом, имела чуть располневшее тело (продолжавшее отличаться великолепными формами) и выглядела эффектно. Остальные очертания можно представить примерно такими: круглое, книзу чуть вытянутое, лицо всегда отливает смуглой, едва не цыганской кожей, подзагорелой в элитных соляриях; карие, с еле заметным зелёным оттенком, глаза немного косят (словно у ведьмы) да искрят лукавым, с детства не отпускающим, озорством, а заодно и предприимчивой хитростью (ни то ни другое не подчеркивает значительного ума либо же выдающегося рассудка); нос украшается лёгкой горбинкой, предупреждающей о жёстком характере; припухлые, словно капризно надутые, губы выдают нервозную скверность; слегка оттопыренные уши скрываются за длинными тёмно-русыми локонами. Одеваться она предпочитала в наряды нисколько не скромные, какие плотно обтягивают фигуру и какие позволяют выставить напоказ и бесподобно шикарную грудь, и идеально стройные ноги. По натуре она была женщиной своенравной, не в меру амбициозной, исключительно упрямой и крайне жестокой (хотя последнюю черту умело скрывала за видимым дружелюбием).
Обладая прирождённой тягой к авантюризму, она убедила доверчивого супруга (умело подставляя в неприятные ситуации) переписать на себя всё на́житое имущество: и трёхкомнатную квартиру, доставшуюся по службе, и заграничную машину, оформленную на неё же, а купленную в кредит. О! Женское коварство не имело разумных границ, и, перед тем как подписывать дарственную, Лидия склонила благоверного муженька к якобы фиктивному расторжению брака. Не обладая полной уверенностью в её порядочности по части многочисленных любовных интрижек (если честно, он давно уже смирился с существовавшим положением), в вопросах семейного благополучия десять лет совместной жизни давали веское основание полагать, что брачный союз продлится вечно (многочисленные измены стали нормой семейной жизни), Аронов необдуманно, обманутый, согласился.
Дальше пошло как по какому-то роковому сценарию: неверная супруга частенько отпрашивалась и уезжала как будто к душевным подругам, нередко забирая со собою и их совместного сына. Удивительное дело, двенадцатилетний мальчик был в курсе всех гнусных измен, но по строжайшему указанию непоколебимо покрывал мамино развратное поведение. Впрочем, и ему не было известно обо всех её вероломных планах. Пришло время, и Аронова стала встречаться исключительно с единственным кавалером. Он являлся военным полковником и обладал положением устойчивым, более чем завидным, нежели обыкновенный полицейский майор. Вначале Лида ревностно всё скрывала – до поры до времени всеми силами держала вероломную неверность в сугубом секрете. Но вот! Настало то жуткое время, когда и она, и тайный поклонник пошли на дьявольский, по чести предательский, сговор. Ими планировалось, что хитрая вероотступница любыми путями спровоцирует «тупого мужа» на ссору, естественно, оставит того виноватым, а следом, униженная, заберёт себе общее имущество, накопленные финансы, и даже ребёнка, и переедет на съёмную квартиру, заранее приготовленную практичным любовником. Поживёт там примерно месяц (может, и два?), а потом (как будто случайно!) познакомиться со новоявленным воздыхателем – и, не откладывая в долгий ящик, они начнут счастливую совместную жизнь.
Вот именно придуманный с любовником ужасный сценарий подлая изменщица и пыталась сейчас претворить в жизненную действительность.
– Завтра Девятое мая, – твердила она заученным текстом, – а я обещала ребёнку, что мы поедем к одной моей давней знакомой, которая – даже ты обязан быть в курсе – проживает прямо на Красной площади, недалеко от места, где будут проходить все значимые мероприятия! Я сейчас не работаю – кстати, по твоему прямому согласию – и наличных денег, соответственно, нет у меня ни шиша. Чтобы как следует отдохнуть и вдоволь развлечься, необходимо потратить – как, надеюсь, ты понимаешь? – приличную сумму! Ты же ведь – возьму на себе смелость предположить? – не допустишь, чтобы твоя жена – пардон, уже простая сожительница – и сын побирались, и выделишь им нормальную финансовую поддержку.
– Лиданька, милая, прости, – вопреки устроенной провокации (ранее всегда отлично «работавшей», когда дело касалось дополнительных выплат), спокойно твердил супруг, вдруг ставший на удивление твердолобым, – но ты же знаешь и наше тяжёлое положение, и тот кредит, что оказался – я даже не представлял! – и неподъемным, и непомерным. Поэтому ты можешь меня сейчас хотя бы расстреливать, хотя бы распиливать, но выделить тебе чего-либо сверху, что есть у меня в наличии – а у меня давно уже нет ничего, о чём кому, как не тебе, лучше всего должно быть известно – я попросту не смогу. Взять лишней налички мне в общем-то негде и неоткуда, а лезть в очередные долги, естественно, я не хочу… мне за машину впору бы расквитаться.
– Да?.. Так-то сейчас ты заговорил? – говорила Лида размеренным, но и ехидным голосом, уперев руки в боки и сверкая хитрющими глазками. – Ты лучше вспомни, чего обещал, когда за мной только ещё ухаживал? Я вот отлично помню, что ты звезду сулил мне с неба достать, а главное, обнадёжил, что у меня будет счастливая, безбедная жизнь и что я ни в чём не буду нуждаться. Так давай же – выполняй взятые на себя конкретные обязательства! Не то ведь в один прекрасный момент дождёшься: я соберусь и уйду! Теперь уже навсегда! Придёшь вот так с работы – ни меня ни ребёнка, в твоей квартире, и в помине не существует!
Аронова нарочно не акцентировала, что имеет претензии на на́житое имущество, не желая заранее возбуждать ненужные (пока!) подозрения; основная цель – спровоцировать серьёзный конфликт. Зачем? Чтобы победоносно закончить изрядно поднадоевшие отношения и чтобы создать в общественном мнении несомненную убеждённость, что не она является распутной прелюбодейкой (каковой себя, конечно же, не считала), а «драгоценный супруг» не оказался в необходимой мере благонадёжным. Получалось, ей нужен был повод (обязательно благовидный!), не бросавший порочную тень и способный обеспечить достойный, а главное, оправданный всеми уход.
– Так что ты решил? – продолжала вредная пассия словесно давить (она, готовая ко всему, и к некоторому насилию, стремилась как можно больнее задеть). – Ты отпустишь нам нужные деньги, или начать уже собираться? Только знай: выберешь вариант второй – на моё прощение никогда впоследствии не рассчитывай! Так как мы поступим?
– Не знаю? – отмахнулся расстроенный офицер, как от назойливой мухи, не позабыв скривиться в презрительной мине (похожие скандалы являлись не редкими, и Лидия несколько раз собиралась и временно уходила, но всегда верталась обратно). – Поступай, как знаешь… в сомнительных делишках я тебе не советчик. Соберёшься расстаться – ну, что же поделать? – тогда уходи, – грустно вздохнул, – держать я не буду.
– Значит, так ты решил? – произнесла высокомерная женщина, исподлобья сощурившись и делаясь презрительно злобной (изобразила уничижительную гримасу). – Что ж, ладно, ещё посмотрим?..
Засим они и расстались. Злобная «фурия», забрав послушного сына, уехала, сказав: «Поеду к подруге подумаю, и, может, уже не вернусь». «Хорошо, – не стал с ней спорить неумолимый супруг, давно уж привыкший к тем взбалмошным проявлениям (он почему-то уверовал, что всё разрешится как и обычно), – пусть будет так, как ты решишь и, собственно, скажешь». Через пару дней Аронова позвонила и капризно полюбопытствовала, собирается ли «благоверный супруг» забрать её обратно, в их собственную квартиру? Случилось, как Павел предполагал, и, делать нечего, презрительно ухмыльнувшись, он стал настраиваться в дорогу.
Пока остальная семья отсутствовала, произошло досадное происшествие: новый холодильник (каким-то чудесным образом?) пришёл в негодное состояние, и требовалась внеплановая замена. Простоватый хозяин не знал, что поломка не случайная, а целиком спровоцированная. Как только коварная интриганка возвратилась домой, первым делом он обратился с нормальным, всецело закономерным, вопросом:
– Как, Лидочка, мы поступим со сломавшимся холодильником?
– А, что с ним? – спросила пронырливая пройдоха, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться недальновидному остолопу в лицо. – Что с ним могло случиться, ведь он практически новый?
– Даже не соображу, чего конкретно ответить? – отвечал растерянный полицейский, в присутствии знойной женщины терявший способность логически мыслить. – Я вызывал ремонтную службу. Опытный техник внимательно всё осмотрел, а после и заявил, что выявил чьё-то внутреннее вмешательство и что отремонтировать испорченную систему никак не получится. Что бы могло случиться – случайно не знаешь?
– Нет, – не удержавшись от лёгкой, едва-едва пробежавшей, ухмылки, ответила обманчивая избранница, – не представляю, на что и подумать?.. Сейчас меня мучает немного другое: мы что, остались без холодильника, ведь, как понимаю, на покупку другого средств у нас нет?
– Почему же? – промолвил задумчивый муж, ещё не понимая, в какую, хитрую, он втянут интригу. – Меня просто интересует: кто из нас двоих отыщет потребные деньги?
– Уж точно, не я! – с презрительной миной огрызнулась умелая проходимка (за нешуточной ненавистью она успешно укрыла усмешку). – Ты мужик – ты и думай!
Аронову ничего иного не оставалось, как, печально вздохнув, залезть в тайную, надёжно спрятанную, кубышку, достать всю сберегательную заначку и отправиться за новой, жизненно необходимой, покупкой. Нехитрая процедура заняла у него весь остаток текущего дня. Когда он вернулся, ни лживой супруги, ни общего сына не было. Но и это ещё не всё! Пропали все их носимые вещи, а также личные принадлежности гигиенической надобности. Нешуточное событие случилось впервые: раньше Лидия предпочитала лишь шантажировать, пропадая на несколько дней; сейчас же всё выглядело совсем по-другому и походило на злачную правду. Аронов, въедливый на работе и, как «последний лох», доверчивый дома, вновь не придал значения, а просто предположил, что хитрая бесовка избрала какую-то новую тактику и что ей пришла очередная идея «выбить» побольше наличных денег. Он даже не позвонил, не узнал, где они с ребёнком соизволят остановиться? Неглупый мужчина справедливо предположил, что истинной правды она всё равно не скажет, а снова возьмётся словесно поно́сить и приводить различные адреса, не называя в итоге верного (как происходило вовсе не первый раз).