– Будь ты проклят, «грязный скотина»! Без меня пропадёшь и как «вонючая псина» сдохнешь!
– С дома я никуда не съеду! – крикнул ей вслед отвергнутый муж. – Я здесь прописан.
На следующий день, встретившись с адвокатом и проконсультировавшись о сделке, совершенной без прямого её веления, Лидия отчётливо уяснила, что полюбившийся иностранный автомобиль потерян для неё навсегда. Помимо первого казуса, совместное жильё точно так же вставало под спорным вопросом! В последующем, хорошо себе представляя, что в «договоре дарения» чётко прописано, чтобы «…предоставить Аронову Павлу Борисовичу место жительства и постоянную регистрацию, без права лишать его оговоренных привилегий…», она решила сменить ведомую тактику и «шилокрутить» хитро, искусно, на вид дружелюбно. Мытьём и катаньем, приводя множество всяческих предлогов, великая обольстительница начала убеждать, что бывший супруг обязан «свалить добровольно»; но… в поставленном несправедливо вопросе он так и остался – полностью непреклонен.
***
Так прошёл месяц, затем и второй. Супруги Ароновы жили раздельно, но, дивное дело, после всего случившегося умудрялись сохранять целиком дружелюбные отношения. Хитрющая женщина даже пообещала, что немного подумает и (может быть, даже!) вернётся, простив бывшему мужу все «страшные прегрешения», вольные или невольные, но всё же чудовищные. Как не покажется странным, но она до сих пор умело скрывала стороннюю любовную связь, справедливо порассудив, что вначале определится с совместной квартирой, а уж потом с «чистой совестью» поддаст Павлу «пинищем под зад». Обуявшись коварными замыслами, Лидия продолжала с бывшим супругом любезно встречаться, ходила по ресторанам, кинотеатрам и позволяла беспрепятственно видеться с сыном. Что касается лично её? К своенравной особе (по своеобразному высказыванию «до тела!») отвергнутого мужа покамест не подпускала, мастерски подогревая интригующий интерес. Хитрая и подлая, она продолжала требовать «оставить квартиру» и объяснялась правдоподобным предлогом: «Ты съедешь, покажешь, что по-прежнему меня любишь, и тогда я – если увижу, что слова не расходятся с делом – разрешу тебе вернуться обратно. Но! Жить в последующем мы будем по моим исключительным правилам – и на моих конкретных условиях!».
Поразительное дело, Павел, давно привыкший к капризным выходкам взбалмошной жёнушки, в очередной раз просто тупо поверил и не провёл никаких закулисных дознаний. Завуалированная идиллия продолжалась до времени до поры… Однажды, изучая приложения интернет-сообществ, обманутый муж не совсем осознано, но неожиданно вспомнил, что знает пароль от личной странички жены, выставленной в социальной сети «Одноклассники». Он тут же решил проверить, чем она живёт в период их вынужденного, не навечно раздельного, проживания. Поводом послужило многочисленное наличие «приватных подарков», полученных за последние несколько дней. Когда заинтригованный простофиля беспардонно врывался в тайную переписку паскудной изменщицы, растревоженное сердце бешено билось, нет! – скорее, колотилось от боязни увидеть нечто, что насовсем перевернет привычный уклад. Обманутые сомнения нашли наглядное подтверждение – и он увидел… все знаки внимания оказывались единственным человеком (больше того!), пользовались полной взаимностью. Теперь Аронов был полностью убежден, что ему не просто сейчас изменяют «ненавязчиво наставляют рога», а бессовестно предают, поступая и грязно и подло, и равнодушно, и хладнокровно.
Кровь моментально ударила в голову, заставив её закружиться да приблизиться к грани, после которой наступает потеря сознания. Павел подавленных чувств не лишился, а только какое-то время сидел как будто потерянный, не в силах осмыслить ошеломляющий факт, печальный итог. Мобильный смартфон продолжал оставаться в руке, и он уже так, вчистую бессмысленно, водил по сенсорному экрану, машинально получая подробную информацию «об осчастливленном человеке, получившим у развратной женщины гораздо большее предпочтение».
***
Укоров Константин Николаевич (человек, интересовавший Аронова) в тот же самый момент, на им же снятой квартире, встречался с бесподобной любовницей; её он пророчил в будущем в любимые жёны. Удивительное дело, с отвергнутым участковым он оказался практически одногодком, но, являясь коренным москвичом, сумел дослужиться до чина полковника и буквально на днях примерил мундир с присвоенным званием; оно открывало завидные перспективы. Офицером являлся он властным, сильно самоуверенным, чрезмерно амбициозным, не лишённым напыщенного высокомерия, то есть ставил личные интересы прежде всех остальных. Внешние характеристики отличались следующими отличительными чертами: тучным телосложением, в сочетании невысоким ростком смотревшимся неуклюже; круглолицей физиономией, отмеченной обвисшими щёками и слащаво причмокивавшими масляными губами; тёмно-карими злыми глазами, не выражавшими ничего, помимо самовлюблённого своенравия; приплюснутым носом, заплывшим жиром и едва-едва видимым; маленькими ушами (как водится у эгоистичных людей), плотно прижатыми к коротко остриженному рыжему черепу; неприятной залысиной, видневшейся на темечке и макушке. Как и обычно, оделся он очень солидно: в однотонный дорогущий костюм, носимый с кристально белоснежной сорочкой, да яркий, разноцветно роскошный, галстук, да чёрные, до блеска начищенные, мужские туфли.
На текущий день у бывших супругов никаких романтических встреч не планировалось, поэтому влюблённые голубки решили спокойно понежится – побыть вдвоём в уютненьком гнёздышке. Малолетнего ребёнка [которому про непотребное «б..» (неприличие) было отлично известно, но который (по настоянию распутной родительницы) непоколебимо, а главное, бездумно покрывал развратную связь] они отправили немножечко погулять, а сами предали́сь любовным утехам. Потом, вдоволь насытившись от похотливых желаний, перешли к обсуждению стратегически важных планов.
– Как же я, Костик, тебя люблю, – первой заговорила жгучая красавица, лёжа в широкой постели и поджигая тонкую сигарету, – со мной такое впервые, а раньше – ты не поверишь?! – врать и вводить в заблуждение ей не было равных, – я никогда никого не любила. Кста-а-ти, – она интригующе растянула предупреждавшее слово, – я даже и не знала, что такое любовь.
– Да?.. – загорелся Укоров глазами, восхищёнными полной верой; он тоже взял закурил и любящим взглядом уставился на возлюбленную. – Ну, а как же тогда «ментяра»?
– О чём ты сейчас говоришь?! – возмутилась развратная потаскуха, презрительно сморщившись. – Кто ты – и кто «мент»?! – сразу расставила она все основные приоритеты. – Он и в подмётки тебе не годится – нищий, салага, да и в сексе «дерьмо»! Если быть до конца откровенной, то за него я выходила, чтобы хоть как-нибудь зацепиться в Москве. Я что? Приехала сюда неразумной девчонкой – ни кола ни двора! – и чуть было не скатилась до пагубной проституции. Хорошо ещё вовремя подвернулся лопоухий «лошара», который в меня до безумия втюрился и вообще «потерялся». Женить его на себе оказалось совсем нехитро, нисколько невычурно, а явилось делом обыкновенной де́вичьей техники. Тебя же я чуть только увидела, так сразу и полюбила безумной, беззаветной любовью; она, между прочим, не знает ни разумных границ, ни условных пределов.
Себялюбивый, крайне недоверчивый (в обычной жизни), полковник, в присутствии сказочно привлекательной, но вероломной пройдохи, становился податливым, как неразумный телёнок, ведомый на беспощадную бойню, – он верил каждому слову. По понятной причине сейчас он лоснился как мартовский кот и тешился зыбкой надеждой, что (вовсе не привлекательный!) сумел сразить хитрую, а ещё и сногсшибательную красотку (ему невдомёк, что ловкую интриганку интересует лишь собственное благополучие, ну, и разве ещё высокий общественный статус).
– Ты не представляешь, милая, как сладкие слова греют мне уши, – мурлыкал кадровый офицер, восхищаясь личностным превосходством и совсем наплевав, что разрушает чужую семью. – Когда мы уже откроемся и станем жить в моей квартире… все вместе?
– Однозначно ответить сложно, – проговорила Лидия, задумчиво сморщившись, но продолжая сохранять голос сладостным, мелодичным, – ты же знаешь нашу нелёгкую ситуацию? Мне совсем не хочется лишиться всего, чего с великим трудом добивалась. Если бы не я – «хрен бы с два»! – «лопоухий осёл» чего-нибудь заработал! Я уже и так потеряла машину… Эх, жалко, конечно, она мне так полюбилась. Ну, ничего, надеюсь, ты купишь мне новую, не менее роскошную, подходящую новому статусу «жены штабного полковника».
Укоров открыл было рот, чтобы обнадёжить любимую женщину, но ответить ничего не успел, так как в дверь к ним нежданно-негаданно постучали.
– Кто бы это мог быть? – искренне удивилась обольстительная распутница. – Ребёнку я сказала, чтобы пришёл через час – уверена, меня бы он не ослушался!
– Вот сейчас и узнаем, – по-боевому сказал штабной офицер, резко вскакивая с кровати; он укрыл голое тело атласным халатом и потушил зажжённую сигарету.
– Нет! – воскликнула осторожная Лидия. – Может, заявился мой полоумный «бывший»! Кто его знает, что взбрело в его бездумную голову? Рисковать же имуществом и квартирой я совсем не хочу, тем более что он уже почти полностью в моей власти и вот-вот согласится с выдвинутыми, напрочь провальными для него, условиями. Я открою сама, а ты оставайся в комнате, – она самодовольно хихикнула, – сюда мы всё равно никогда не заходим – общаемся с ним на кухне. Не сомневайся, – увидела она негодующий взгляд, – я выпровожу его по-быстрому: меня он продолжает слушать беспрекословно! Дальше вернусь к тебе, и мы продолжим прерванные ненадолго резонные обсуждения.
– Ладно, – нехотя согласился понурый полковник, – только смотри – если что?! – я выйду и набью ему «наглую морду».
– Нет! – прожжённая авантюристка сверкнула гневными глазками. – Ни в коем случае! Твоё появление вообще исключается. Я сама во всём разберусь, поверь, обмануть его труда не составит.
Вероломная бестия презрительно усмехнулась и пошла открывать; она нисколько не сомневалась, что Аронов не выдержал долгой разлуки и под каким-нибудь благовидным предлогом, желая сделать приятный сюрприз, припёрся, нежеланный, её навестить. Так в общем и получилось – во только инициатива ведения разговора была взята пришедшим нежданным гостем. Едва оказавшись в жениных съёмных апартаментах, он, оставаясь до жути взволнованным, почти прокричал, еле сдерживая и безумную ярость, и необузданный гнев, неудержимо просившиеся наружу:
– Где он?!
– Кто – он? – старалась распутная стерва придать удивлённый вид, опешив от мужниной трансформации. – Я тебя… не понимаю?
– Да?.. Действительно?! – рычал разъярённый, предательски обманутый, муж (он сравнивался с Отелло, или Венецианским мавром). – Я имею в виду Укорова, «мать его», Костю – или у тебя есть кто-то ещё?! – И не дожидаясь ответа, прямиком направился в комнату развратной проныры, где никогда до этого не был и где сейчас находился разоблачённый поганый любовник.
Когда взбудораженный мститель распахнул неплотно прикрытую дверцу, распалённому взору предстал располневший полуголый полковник; он в спешке пытался натянуть костюмные брюки, но застопорился ровно на середине, где-то в районе дрожавших коленок.
– Ах вот ты где, мерзкий разлучник! – прокричал полицейский, направляясь к вмиг опостылевшему врагу (тем более что его плачевное положение подвигало к удачному нападению).
Не позволив растерянному сопернику хоть как-то прикрыться, натренированный боец-полицейский заехал ему хоро-о-ошую оплеуху. На секунду у того помутилось в глазах, и даже посыпались искры. Использовав то явное преимущество, Павел схватился за вражьи уши и направленным лобным ударом (раз!) сломал переносицу. О чём тут же и возвестилось из характерного хруста да брызнувшей крови, перемешанной с самопроизвольно вырвавшимися слезами. Произведённым стремительным натиском Константин Николаевич предупредительно лишился всякой возможности активно сопротивляться и оказать хоть сколько-нибудь значимое противодействие. Тем временем Павел, объятый безудержным гневом, повалил смятенного недруга на пол, и продолжил его избивать, и, уже лежачего, интенсивно колотил массивными полицейскими берцами.
Находясь в состоянии крайней агрессии, разъярённый каратель, бесспорно, убил бы беспомощного жиртеста, о чём впоследствии он горько бы пожалел. Но! Сейчас ему было всё полностью «фиолетово» (без разницы), и яростный мститель заранее готовился к любым неприятностям (пускай и нешуточным, и крайне плачевным). Он не знал, что, на его беду (хотя, скорее, на счастье?), в тот же самом подъезде, на той же лестничной клетке, изволил селиться представитель росгвардии, или просто омоновец. Именно к нему и устремилась роковая красотка: сама в умопомрачительный инцидент она лезть не рискнула, а решила предоставить его погасить кому-то другому. По стечению обстоятельств маститый сосед оказался дома, а не в какой-то дальней командировке. Узнав, что всамделишно приключилось, он с чувством откликнулся –проявил участие к призывам о помощи, поступавшим от перепуганной женщины. Как был, в трусах и тельняшке, профессиональный рукопашный боец бросился в соседнюю, смежную с ним, квартиру.
Оказавшись в центре явно не поединка, а жуткого избиения, военнослужащий мигом оценил ту драматичную ситуацию – и ринулся пресекать. Специфика службы участковых уполномоченных и представителей отряда мобильного особого назначения значительно отличается. Поэтому умелый спецназовец, применив всего-навсего пару приёмов, легко одолел полицейского и лишил его разительных качеств, сковав по рукам и ногам липкой лентой, любезно предоставленной основной зачинщицей всего случившегося конфликта.
***
Впоследствии ей пришлось вызвать «скорую помощь», априори полицию, что привело к обнародованию её двойной жизни; а значит, она лишилась всяческих шансов, чтобы по взаимному договору (так сказать «безболезненно») завладеть общей жилищной площадью. Затем пошли затяжные разбирательства как уголовные, так и гражданские. В результате у действующего сотрудника внутренних органов появилась реальная перспектива оказаться в «местах не столь отдаленных, значительно приближенных к тюремному заключению». Он, конечно, рьяно сопротивлялся, и даже переманил их общего сына. Попав под жёсткий прессинг военного полковника-отчима, тот с радостью согласился пойти на сделку с отцом; они провернули отчаянный план…
Однажды папа пригласил двенадцатилетнего мальчика посетить кинозал, что завелось у них практически на каждые выходные. Просмотр кинофильма происходил как обычно и закончился без значимых происшествий; но, правда, вот после… общаться продолжили чисто наедине. Именно тогда-то и состоялась их тайное соглашение, где-то справедливое, а в чём-то злокозненное. Малолетний ребёнок, выглядевший соответственно возрасту, являлся полной копией красавца родителя, но имел и некоторые черты, особенности натуры, доставшиеся от двойственной матери (что особенно выражалось в лисиной хитрости, лукавом проворстве). Итак, выходя из зала, где Алёша (так звали юного отпрыска) сидел с удручённым видом, близкие люди направились к дорогой иностранной машине, продолжавшей находиться в полноправном ведении отвергнутого супруга. Удобно разместились в просторном салоне и перешли к обсуждению волновавшей обоих серьёзной проблемы.