Наконец, окончив свое образование, молодой человек официально погружается в хаос жизни. Родители, когда они понимали свою ответственность исключительно с точки зрения условного обычая и неизбежного приличия, в восторге, самодовольно заявляют, что исполнили свои родительские обязанности и торжественно умывают себе руки, с наслаждением слагая с себя всякие дальнейшие заботы. Оно и понятно. Когда искренно любишь, забота о счастье и благе любимого существа, для христианина забота о христианском настроении духа и честной жизни по вере не может быть временною обязанностью: это насущная потребность любящего сердца, и сложить ее с себя можно, только потушив огонь любви в сердце. Отец, который бесстыдно заявляет, что пришел конец его заботам о сыне и что он слагает с себя нравственное руководство его жизнью, мать, которая радуется тому, что сбыла с рук взрослую дочь и тоже слагает с себя заботы и ответственность, выдавая ее замуж, никогда не любили своих детей и просто решали педагогическую задачу или, еще вернее, раскладывали скучный для них педагогический пасьянс, в котором есть условные правила, есть в конце удача или неудача, только нет одного глубокого жизненного смысла.
Верующий христианин, мировоззрение которого сужено от безбрежного хаоса лживых гипотез до познания единой абсолютной истины, симпатии которого сужены от широкого безразличия к добру и злу до исключительной любви к добру, не может принять за широкий взгляд на вещи равнодушие к мыслям и чувствам сына; по самой сути христианства он не может насиловать свободу воли его, но не может, любя его, не трепетать, пока сердце бьется в груди, за участь любимого сына, не может равнодушно взирать на то, как ум его, сойдя с узкого, прямого пути абсолютной истины, блуждает в дебрях лживых гипотез, как сердце его, изменив добру и правде, благодушно уживается и со злобою, и с пошлостью, и с ложью.
Когда родители сами не имеют ни веры, ни твердых убеждений, когда любовь не озарила их сознания до понимания абсолютной необходимости для блага сына упорядочить хаос собственных мыслей, чувств и жизни, чтобы иметь возможность и ему облегчить удовлетворение насущных потребностей его ума и сердца, конечно, весьма естественно сознавать, что руководить нельзя и что притворяться руководителем – тягостная условная ложь, от которой приятно и разумно отделаться при первой возможности. Имея хаос мыслей в голове и хаос необузданных похотей в сердце, нет разумного основания предпочитать собственный хаос мыслей и похотей хаосу мыслей и похотей сына. Лучшее, что может сделать отец при таких обстоятельствах, не навязывая сыну ни своих мыслей, ни своих симпатий, – предоставить ему свободу блуждать в дебрях хаоса жизни, упорно отказывая ему в руководстве даже в случае его доброй воли принять это руководство, рассчитывая, что, авось, блуждая самостоятельно, он случайно набредет на истину и правду и поймет их лучше своих родителей, которые эту истину и правду или не признали, или проглядели на своем пути.
Вот это сознание неразумности навязывать другому хаос своего ума люди называют широким взглядом на вещи, просвещенною терпимостью, уменьем уважать всякие чужие убеждения и считают за высокую добродетель. В применении к отношениям родителей к детям дошли до предоставления этим последним возможности свободно развивать свои порочные наклонности с самой колыбели, причем, конечно, нельзя не почувствовать облегчение, когда после бессмысленного пассивного наблюдения над свободным развитием естественных наклонностей ребенка можно, наконец, покончить с этой жестокой ролью равнодушного наблюдателя, которая и при наличии и при отсутствии любви одинаково нелепа и лжива.
Подавляющее большинство родителей, одни сознательно, другие бессознательно, именно так думают, чувствуют и поступают. На свои родительские обязанности они смотрят как на тягостную повинность и при первой возможности умывают руки, предоставляя сыну самостоятельно блуждать во тьме хаоса жизни по обычаю мира сего.
Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?[19]. Когда в уме свет абсолютной истины вечной правды Божией, не страшен бурный хаос окружающей жизни. Когда сознание покоится во тьме противоречивых гипотез, обманывая себя пустыми забавами умственных калейдосскопов, какова же тьма жизни, основанной на решающем значении властных ощущений, среди непроглядной тьмы хаоса зверской борьбы за существование по заповедям человеческим и обычаю мира сего.
Начиная самостоятельную жизнь, немногие имеют в себе свет, большинство наивно принимает за свет в себе тьму, которая не стала светом, оттого что родители умыли руки.
Посмотрим, что дает эта новая, самостоятельная жизнь этому полноправному гражданину человечества, сообразно с тем, насколько свет его тьма, насколько нарушена святая гармония духа.
Когда гармония духа извращена до преобладающего значения ощущений, человеку дышится свободно в родственной ему атмосфере жизни по обычаю мира сего. Все тут направлено именно на удовлетворение физических потребностей и на ограждение материальных средств, нужных для того.
Подчиняя сознание ощущениям, он будет смотреть на науки как на средство обставить жизнь возможно лучше и, не требуя от них удовлетворения высшей потребности сознания познать абсолютную истину, без чего нельзя понять смысла жизни, нельзя и жить сознательно, может даже сделать из них кумиров, видя в них источник дорогого для него комфорта современной цивилизации. Ставя физические и подчиненные им умственные потребности гораздо выше нравственных, он не будет тяготиться грубою жестокостью борьбы на пользу карману и, не затрудняясь выбором средств для достижения намеченных целей, будет тем легче успевать в жизни, чем более в нем нравственной неразборчивости, умственной односторонности и энергии алчности.
Все в окружающей жизни будет потакать его наклонностям, на каждом шагу он встретит человека, которому понятно и дорого именно то, что и как он думает и чувствует; все живущие по обычаю мира сего признают его своим человеком и будут любить в нем все свое, до первой кости, конечно, при дележе которой обязательно вспомнят излюбленную свою пословицу о собственной рубашке. Для него жизнь упрощена до минимума, возможного для друзей мира сего среди современной осложненности капиталистической цивилизации.
Вы, может быть, думаете, что счастье его обеспечено? Не будем говорить о том аде ежеминутного злобного скрежета зубов, который неизбежен для него здесь, в этой земной жизни, если ошибочные расчеты или неудача в борьбе с более счастливым соперником повергли его в жизнь лишений, для избежания которых он жертвовал всем сонмом потребностей ума и сердца.
Предположим, что он один из тех редких баловней капитализма, которые по головам своих соперников дошли до финального апофеоза, и может ласкать свои ощущения по прихоти своих похотей, не испытывая отравы желчной зависти к кому бы то ни было и, что бывает еще реже, без непрерывной пытки подозрительной недоверчивости ко всему окружающему. Широко удовлетворяя свои физические потребности, он легко может купить себе и всякие умственные и нравственные калейдоскопики; убедить себя, что он очень умен, играя в науку, и что он очень добр, играя в благотворительность, может даже найти выгодным для себя за сходную цену купить титул мецената и филантропа. Даже и при этих обстоятельствах он будет вполне счастлив только в том случае, если он очень зол.
Очень глупому человеку редко удается не только победить соперников, но оградить себя от алчности многочисленных героев наживы даже при самой энергичной радости. Умный человек, конечно, может при наличии злобы, развлекать себя пестрыми игрушками и весело убить жизнь, не задумываясь над тем, что жизнь его, несмотря на блестящую пестроту обстановки и бесконечное разнообразие ощущений, все же никакого разумного смысла не имела, что умственные и нравственные калейдоскопы-игрушки могли способствовать убиванию времени, обману сознания, подкупу общественного мнения, даже материальным выгодам, только осмыслить бесцельное прозябание они не могли, и жизнь, хотя и весело, и с оттенком высокой культуры и с изящными украшениями идейного и нравственного порядка, все же была убита, а не пережита разумно.
Самая удачная комбинация для того, чтобы весело и не задумываясь убить жизнь, – соединение в одном человеке Каина и Хама, когда человек глубоко убежден, что он не приставник брату своему и находит удовольствие весело хохотать над этим чуждым сердцу его отверженным братом.
Я встречал их на жизненном пути, самодовольных, самоуверенных, торжествующих; люди называли их остроумными, практичными людьми, завидовали им и восторгались ими; глаза их смотрели холодно и гордо, на губах играла саркастическая улыбка. Кто знает, что происходит у них в уме и сердце, когда сознание, пронизывая туман угара суеты и развлечений, ставит им вечные, роковые вопросы о конечной цели бытия, о разумном смысле земной жизни человека и таинственной загадке неизбежной смерти. Недаром эти трезвые практики так настойчиво ищут опьянения ощущения чувственными удовольствиями или опьянения ума пестрыми игрушками каждый раз, как они отрезвляются от опьянения суетливою деловитостью.
Когда дисгармония духа происходит от преобладания сознания над любовью, подчиняя себе ощущения, и радости и печали носят иной характер, изменяются и условия счастья. Преобладание сознания над ощущениями состоит не в том, что сознанием живут больше, чем ощущениями, а в том, что сознание не делают рабом ощущений, не смотрят на него исключительно как на орудие приобретения благ земных, постоянно ставят себе вопросы: отчего, как и для чего, не довольствуясь бессмысленным ответом хочу со стороны ощущений, не признают ощущение самодовлеющим божеством и не хотят признать над собою власть этого грубого деспота.
Медленно вскисала закваска Царства Небесного, заложенная на земле Спасителем мира. Напрасно гордые умы волнуются и негодуют, ребячески заявляя, что, по их человеческим расчетам, две тысячи лет слишком достаточны, чтобы доказать несостоятельность христианства, до сих пор не водворившего Царства Небесного на земле. Спаситель мира предвидел, как медленно будет созревать нива Господня, вскисать тройная закваска и вырастать из зерна горчичного могучее дерево; Он руководствовался не близорукими расчетами детей земли, а знанием вечной правды Бога Святого и долготерпеливого, который никогда не насилует свободу воли разумного духа, для которого тысяча лет, как один миг, и Царство Небесное – свобода, вдохновение, любовь и вечная радость, а не насилие, расчет и злобное торжество быстрой победы.
Кому злая воля не мешает видеть глазами и сердцем разуметь, тот не может, изучая историю человечества, не видеть и не разуметь, как медленно и неуклонно созидалось, и созидается, согласно притче о тройной закваске, Царство Бога на земле, это таинственное Царство, которое внутрь нас есть и не приходит, с соблюдением явно, видимо.
Медленно вскисала первая закваска, пока масса человечества, принимая букву и внешнюю форму христианства, в массе пребывала в периоде высшей дисгармонии духа под игом властных ощущений. Не только в этом периоде, но даже ранее зари света великого, заложившего на земле закваску Царства Небесного, появлялись изредка, как яркие звезды во мраке ночи, высокие души, одинокие, не только не порождения среды и предшествующих обстоятельств, но чуждые, далекие, как звезды неба, не современникам одним, но и далекому потомству. В душе у них царила святая гармония Царства Небесного. Люди называли их Сократом, Платоном, пророками, апостолами, святыми, удивлялись им, злословили, ненавидели, гнали при жизни, гордились ими, украшали гробы их и поклонялись им по смерти их, когда побивать их камнями стало невозможно. Никто не понял их, как и теперь еще не понимает, потому что увидеть их духовными очами разума и уразуметь любящим сердцем не красоту буквы, а яркий свет, любовью озаренного сознания не красоту идеи, а святой огонь их пламенной речи может только тот, кто равен им по гармонии духа. Они жили на земле, эти светочи человечества, они наложили печать гармонии духа на свои великие творения, это святые дрожжи закваски Царства Небесного, и медленно, по слову Божию, вскисает живая закваска по мере изволения свободной воли душ живых.
Когда начался второй период закваски, период сознания духа христианства, сознания стройной гармонии вечной истины правды Божией, сознания глубины мудрости святых слов Света от Света Небесного? Для многих ли начался этот период? Вышло ли человечество из периода властных ощущений? Для многих ли начался период власти сознания? Кто ответит на это? По слову Божию, возникнет и это чистилище духа внутри нас без соблюдения.
Для массы человечества наступило время болезненного перехода от царства ощущений к царству сознания. Это кровавая заря, после которой взойдет солнце второго периода закваски Царства Небесного, взойдет, спокойное и величавое, и озарит блестящими лучами сознания во мраке спящее человечество. Не все откроют глаза, не все уразумеют сердцем, не все поверят, что и это солнце исходит от Творца и вышло из зерна горчичного, насаженного в землю Спасителем мира; многие не увидят глазами и не уразумеют сердцем; для многих и это животворное солнце получит научное объяснение и будет признано за простой фонарь, за который и надо благодарить кумира-науку, а не славить Бога вышнего; многие по-прежнему будут гордиться, рассуждать и злобствовать, а не благодарить, сознавать и любить.
Во многих ли совершилась великая реформа освобождения сознания из-под власти ощущений? Во многих ли совершилось святое преображение духа, сознавшего вечную истину правды Божией, животворящий дух буквы Евангелия? Для многих ли наступил период сознания на пути к Царству Небесному? Когда будет сказано последнее слово постепенно исправляемых и пополняемых переводов слова Божия на язык человечества? И этого знать нельзя, и это возникнет в тайниках души человеческой и не придет с соблюдением.
Очевидно, период освобождения сознания наступил для многих, не период сознания вечной истины правды Божией: до периода христианского сознания массе грешного человечества далеко, он и не придет для тех, кто, не любя, не хочет разуметь огрубелым сердцем; я говорю о том частичном восстановлении гармонии духа, когда сознание берет верх над ощущениями, не подчиняясь, однако, нравственному руководству любви, оно достаточно для начала новой эры в жизни человечества, но не достаточно для Царства Небесного, уразуметь которое до вдохновения любви животворящей может только тот, кому святая гармония духа сообщает добрую волю разуметь Отца Небесного, не притворяясь не понимающим ее, чтобы иметь право ее не выполнять.
Сознание, порывая вековечные цепи, безумствует теперь в опьянении торжества, как безумствовали французы во дни террора, как безумствует всякий раб, порвав свои цепи путем насилия, когда расковать его добровольно не хотели, а держать в цепях было непосильно. Как не было границ самоуверенной алчности властных ощущений, так нет границ и самоуверенной гордости властного сознания.