ШАТРОВА. Знаю я эти ваши новомодные электронные штучки! Небось, весь учебник туда запихнула. А? Признавайся!
КАРИНА. Да нет.
ШАТРОВА. Да или нет? Снимай и в портфель.
Карина прячет часы в сумку.
Хватит моих – простых, механических, точных.
Снимает с руки золотые часики, бережно проводит пальцами по их браслету снизу и кладёт на учительский стол.
ШАТРОВА. Число я тебе, так и быть, подскажу. Пиши: «Двадцать пятое марта восемьдесят седьмого года». Имя подсказать?
КАРИНА. Я помню, спасибо.
ШАТРОВА. А по отчеству как тебя?
КАРИНА. Эдуардовна.
ШАТРОВА. О! Вишь! Но достаточно: «Рунец Карина, деятый "Б"». Приступай! Не трать время, у тебя сорок пять минут. Не уложишься – не видать тебе золотой медали.
Дверь класса открывается, вваливается Бубырёв.
БУБЫРЁВ. Мирра Андреевна, вас…
ШАТРОВА. Бубырёв, ты что, в отцовском гараже?!
БУБЫРЁВ. Но там…
ШАТРОВА. Выйди, постучись и войди прилично.
Бубырёв хлопает дверью. Стучит.
Войдите!
Входит Бубырёв.
Что тебе, горе луковое?
БУБЫРЁВ. Мирра Андреевна, вас директор зовёт, срочно.
ШАТРОВА. Ой! Я забыла совсем. Что ж ты сразу не сказал, обалдуй?
БУБЫРЁВ. Я говорил.
Идёт к Карине.
ШАТРОВА. Идём, идём, Бубырёв! Тебе ещё рано на это смотреть. (Карине.) Работай, Рунец! Оставлю тебя минут на десять. Узнаю, что списывала… В общем, ты поняла.
БУБЫРЁВ. (Карине.) Каринка-резинка! (Показывает язык.)
Карина улыбается и мотает головой.
Шатрова и Бубырёв уходят. Карина склоняется над листками.
Входит Нина Юзина. Она в куртке поверх школьной формы, в руках держит берет и хозяйственную сумку.
НИНА. Привет, Крошка Ру. Над синусом чахнешь?
КАРИНА. Привет, Юзь! Не мешай, и так времени мало.
НИНА. А Миранда где?
КАРИНА. Её Брун вызвала. Ты тоже, что ли, хвосты подчищаешь?
НИНА. Собиралась, но не выйдет. Хотела Миранде сказать, что не буду сдавать.
КАРИНА. А чего?
НИНА. Да ничего. Трояк поставит, никуда не денется. Это тебе, вон, для форсу. А мне на кой? Сейчас со школой покончим, на завод пойду – кладовщицей или ученицей, может – всё матери полегче будет.
КАРИНА. Не знаю, Юзь, смотри сама.
НИНА. А чего тут смотреть? Видела я уже всё, кому щи постные, а кому жемчуг мелкий. Вон у Миранды часы какие! Золотые, изящные. С такими и у шпалоукладчиц руки станут, как у принцесс. На зарплату учительскую такие только и покупать.
Кидает берет на учительский стол.
КАРИНА. Юзя, не трогай там ничего, ты что! Миранда вернётся, съест меня живём, скажет, я у неё на столе ответы искала.
НИНА. Эх, Крошка Ру, были б тут ответы. Шёл-шёл десятый «Б» и оказался на перекрёстке тысяч дорог. И ни ответов дальше, ни учительского стола… Кому по прямой, кому по кривой, кому на обочину, а кому и под откос. Ни остановиться, ни очередь пропустить…
КАРИНА. Нин, ты извини, но видишь же, некогда мне. Тем более зарплаты обсуждать и метафоры. Хочешь, я передам Миранде, что ты приходила?
НИНА. А? Нет-нет, не надо ничего, я сама.
Забирает с учительского стола берет, идёт к двери, в дверях сталкивается с Павлом.
Вот, Крошка Ру, смотри, вечный твой спаситель явился.
ПАВЕЛ. Привет, Нинка! А что, Миранды нет?
НИНА. У Врунессы она, путь свободен.
ПАВЕЛ. Ага. Кариш, привет! Ну как, получается?
КАРИНА. Да-да, Пашка, иди! Миранда застукает, и всё впустую.
ПАВЕЛ. Хорошо-хорошо. Вот здесь! Здесь, смотри, минус забыла. Всё, ладно, жду тебя на улице. Ни пуха!
КАРИНА. К чёрту!
Павел уходит. Входит Шатрова.
ШАТРОВА. Так, Рунец, повезло тебе – я часы забыла. Хорошо у Инессы Леопольдовны в кабинете электронные. Минут пятнадцать лишних у тебя было. Подарок фирмы, можно сказать.
КАРИНА. А я успела, Мирра Андреевна, проверяю.
ШАТРОВА. Детка, оставь проверку мне. Уверяю тебя, у меня получится не хуже.
КАРИНА. (Суетливо собирается.) Тогда я пойду, Мирра Андреевна. Вот листочки, я подписала. (Кладёт листы на учительский стол и идёт к двери.)
ШАТРОВА. Постой-ка. (Роется на столе.)
КАРИНА. До свидания, Мирра Андревна! (Прикрывает за собой дверь.)
ШАТРОВА. Куда ж я часы-то дела? Рунец, постой! Вот, егоза, отличница херова, погоди, я тебе круглость-то подпорчу!
Картина пятая
1987 год. Школа. Кабинет директора.
Брун, Шатрова, Карина.
ШАТРОВА. Нет, а кто ещё их мог взять?
БРУН. Мирра Андреевна, бывает же такое: человек положит вещь машинально или случайно, думает при этом о важных делах, увлечён новой идеей, и не знает потом, куда эта вещь делась.
ШАТРОВА. Бывает, Инесса Леопольдовна, и не такое бывает. Но тут…
Входит Карина.
БРУН. Проходите Карина, проходите.
ШАТРОВА. Вот, полюбуйтесь на неё. Ни капли раскаяния! Отчислить, и всё…
БРУН. Погодите, Мирра Андреевна, давайте разберёмся.
ШАТРОВА. Да, давайте разберёмся и отчислим.
БРУН. Карина, я вас знаю, как прилежную ученицу, вы и общественную работу ведёте, и шефство над начальной школой. Идёте на медаль…
ШАТРОВА. Шла… Шла на медаль.
КАРИНА. Я неправильно решила тригонометрию?
ШАТРОВА. Наглость какая! Это за гранью…
БРУН. Карина, Мирра Андреевна думает, что вы взяли одну её вещь.
КАРИНА . Я ничего не брала.
ШАТРОВА. (Хлопает себя по бедру.) Фантастическая наглость!
БРУН. Мирра Андреевна, успокойтесь, пожалуйста. (Карине.) Карина, скажите, вы видели часы Мирры Андреевны, когда были в кабинете математики?
КАРИНА. Да, она засекла по ним время и положила на стол.
БРУН. «Она» – это Мирра Андреевна, да?
КАРИНА. Да, это она.
ШАТРОВА. Хамка.
БРУН. И что было дальше?
КАРИНА. Пришёл Бубырёв, сказал, что вы вызываете её… Мирру Андреевну. Она… Мирра Андреевна ушла. Потом пришла, и я ушла.
БРУН. И никто не приходил в отсутствие Мирры Андреевны?
КАРИНА. Никто. Откуда я знаю, может, она часы потом потеряла, забыла, а на меня думает. Ещё биологичка… Ну, Софья Анатольевна теперь тоже знает.
БРУН. Что знает?
КАРИНА. Что я часы взяла?
БРУН. Так вы взяли? Карина?
КАРИНА. Как будто, как будто я взяла.
ШАТРОВА. Вот и проговорилась. Ясно всё.
КАРИНА. Да если бы я даже и хотела, зачем же брать, когда я там одна сидела. Ясно, что на меня и подумают.
ШАТРОВА. Прекрасная отговорка. Долго думала? Вы бы алгебру так решали.
БРУН. Но, Мирра Андреевна, зачем же вы?.. Раньше времени.
ШАТРОВА. Ой, Инесса Леопольдовна, простите, так я разволновалась… В чувствах вся, знаете, и поделилась…
БРУН. Да уж, это ни к чему. У Софьи Анатольевны секретов нет. (Карине.) Вы пока ступайте, Карина, мы подумаем, как лучше поступить. Но ситуация очень неприятная.
Карина выходит.
ШАТРОВА. Всё им мало. Вот ведь хапуги. Яблоня от яблока…
БРУН. Яблоко от яблони. А что у Карины с яблоней? Вам что-то известно?
ШАТРОВА. Так папаша у неё какой-то старый интеллигент. То ли искусствовед, то ли коллекционер. Какие-то у них там корни.
БРУН. Корни сами по себе ни обвинение, ни приговор, ни наказание. Мой дед тоже выходец из немецкого дворянства, но меня не интересуют чужие… побрякушки.
Картина шестая
1987 год. Квартира Юзиных.
Карина, Нина, братья Нины.
Бегают два пацанёнка примероно одного возраста. Звонок.
НИНА. Мам, я открою. (Пацанятам.) А ну, брысь!
Входит Карина.
КАРИНА. Привет, Юзя! Я к тебе.
НИНА. Ну привет, Крошка Ру. Понятно, что не к маме и не к ним вон…
КАРИНА. Ты знаешь, что меня обвиняют в краже часов у Миранды?
НИНА. Тоже мне новость! Вся школа знает.
КАРИНА. Уже вся?
НИНА. Дерьмо быстро растекается.
КАРИНА. Нина! Но их же ты взяла!
НИНА. Чего это?
КАРИНА. Я помню. Положила беретку сверху и… унесла.
НИНА. Ох, прям мисс Марпл. Может, Пашка твой взял. А? Точно, Пашка! На Новый год тебе их подарит, вот посмотришь!
КАРИНА. Нет, Юзь, не сходится. Паша к мирандиному столу не подходил. И пробыл-то всего минуту, а то и пол. С другой стороны он подошёл, только меня успел… Это… Ошибку у меня заметил и ушёл сразу.
НИНА. Ой-а!
КАРИНА. А ты долго была, философствовала и про часики говорила и говорила, хотя они уже под береткой твоей лежали. Как тебе не стыдно, Нина?!
НИНА. Не стыдно? А мне стыдно. Стыдно на голодных братьев смотреть. На вечно усталую больную мать. На эти грязные сырые обои. Стыдно рваные колготки прятать под длинной юбкой, пока вы с девчонками коленками да ляжками сверкаете.
КАРИНА. Нина, я, может, и не могу до конца понять тебя, но сочувствую. Я же и денег тебе на обеды давала, вспомни, и на кино тоже? Зачем ты меня-то подставляешь? Я-то чем перед тобой виновата? Шла бы в ПТУ после восьмого или работать. Чего ты в девятый пошла тогда?
НИНА. Пошла, потому что отец был жив. Могла себе позволить такую роскошь – синусы с вами зубрить. А ты нет, не виновата. Только я, видать, одна кругом виновата. Да на, забери. (Нина достаёт тряпочный свёрток.) Ты сейчас чем рискуешь? Золотую медаль не дадут? Ах ты, бедненькая! На, иди, скажи, вот, мол, пропажа, нашлась. Тебя отблагодарят! Ещё и срок дадут. Условно, конечно. Или, может, пожалеют, не дадут, но за всю жизнь не отмоешься. А так покудахтают, ничего не докажут. Свидетелей нет, часов тоже. А нам вчетвером на эти деньги месяца три жить, а то и четыре.
КАРИНА. Юзя, что, и мама твоя знает?
НИНА. Да ты дура, что ли, Крошка Ру? Мать умрёт, если узнает. Продам втихаря, буду ей давать понемногу, как будто заработала.
КАРИНА. Дай сюда. (Выхватывает у Нины свёрток.) Ты, Нина, совсем полоумная. Понимаю, трудности, тяжело тебе, но так нельзя. Нельзя, Юзя, не выход это. Это – тупик! Не обочина, не откос – пропасть, понимаешь. Упадёшь, и обратной дороги не будет. Одумайся, глупая! Если ты человек, расскажи в школе, как дело было.
НИНА. Нет уж, это дудки. Мать, если и переживет, когда узнает, не справится с братьями, если меня вдруг в тюрьму посадят.
КАРИНА. Прощай!
Карина выходит.
НИНА. (Кричит ей в след.) Иди-иди, дура! Я тебе в колонию пришлю медаль. Из картошки. (Хлопает дверью, садится под вешалкой с верхней одеждой и плачет.)
Картина седьмая
1987 год. Улица перед домом Нины Юзиной.
Карина, Павел.
Выходит Карина.
ПАВЕЛ. Ну что, отдала?
КАРИНА (всхлипывает). Отдала. Но, Паш, она права. Теперь-то что будет.
ПАВЕЛ. Ты о чём, вообще? Часы у тебя?
КАРИНА. У меня. В том-то и дело. Ты не понимаешь?
ПАВЕЛ. Нет.
КАРИНА. Они у меня теперь. То есть я их и взяла, получается. Про Юзьку никто и не узнает теперь.
ПАВЕЛ. Тьфу, ерунда. Давай, выбросим их, и вся недолга.
КАРИНА. И меня всё равно без медали оставят. Вот ведь вляпалась! Что за бред, Паш?!
ПАВЕЛ. Вот, Юзька сволочь! Кто бы подумал…
КАРИНА. И потом, вы с ней друг друга видели. Кто знает, что она теперь может рассказать. Она намекала сначала, не ты ли часы украл. Говорит: «Он тебе на Новый год их подарит», представляешь?! (Закрывает лицо руками и плачет навзрыд.)
ПАВЕЛ. Где они хоть, покажи.
Карина достаёт свёрток.
Дай-ка мне!
Хватает свёрток и убегает.
КАРИНА. Паша, ты куда?! Вернись!
Картина восьмая
1987 год. Школа. Кабинет директора.
Брун, Шатрова, Павел, Карина.
БРУН. Павел, как же вы могли?
ПАВЕЛ. Не знаю.
ШАТРОВА. Но зачем?
ПАВЕЛ. Хотел подарить на Новый год любимой девушке.
БРУН. (Смеётся.) Какой кошмар.
ШАТРОВА. Инесса Леопольдовна, у меня нет слов. (Павлу.) Так ты заходил в мой кабинет, когда Рунец писала работу?
ПАВЕЛ. Да.
ШАТРОВА. И она тебя видела?
ПАВЕЛ. Не знаю. Она увлеклась решением, могла и не заметить.
ШАТРОВА. Да, тригонометрия – увлекательный раздел, оторваться невозможно.
БРУН. Мирра Андреевна, будьте добры, пригласите Карину Рунец, спросим у неё.
Шатрова выходит.
БРУН. Павел, что происходит? Подарить девушке? Что вы говорите? Если бы на вашем месте стоял другой молодой человек, я бы задумалась, но вы! Что за цирк, объясните мне!
ПАВЕЛ. Не знаю. «Бес попутал» лучше звучит?
БРУН. Ёрничаете? Понятно, что попутал. Вы кого-то выгораживаете?
ПАВЕЛ. Нет.
БРУН. Карину?
ПАВЕЛ. Нет.
БРУН. А кого? Это Карина?
ПАВЕЛ. Нет, Инесса Леопольдовна, Карина точно не при делах.
БРУН. Боже мой! Быстро вы сменили стиль речи. Значит, она этого не делала?
ПАВЕЛ. Нет.
БРУН. А кто?
ПАВЕЛ. Я.
БРУН. Угу, вижу… Вы понимаете, что Строгоновское училище для вас теперь закроется, может быть, даже навсегда? Ваш талант пропадёт даром, вы это понимаете?
ПАВЕЛ. Ничего, пойду в оформительское ПТУ.
Входят Шатрова и Карина.
ШАТРОВА. Вот наша красавица.
БРУН. Карина, скажите, Павел заходил в кабинет, когда вы писали работу?
Карина удивлённо смотрит на Павла, он кивает.
КАРИНА. Паша?
ПАВЕЛ. Заходил я, заходил.
КАРИНА. Да… Заходил.
ШАТРОВА. Что ж ты сразу не сказала? Это же уголовное преступление – недонесение о правонарушении.
КАРИНА. Заходить в ваш кабинет – правонарушение?
БРУН. Мирра Андреевна, что вы в самом деле?.. Карина, почему вы не сказали при нашем первом разговоре?
КАРИНА. Я испугалась. Мирра Андреевна решила бы, что Павел мне помог. А он заходил всего на несколько секунд. Просто сказал, что ждёт меня на улице.
БРУН. И больше никто не заходил?
Павел и Карина переглядываются, отвечают быстро и одновременно.
ПАВЕЛ и КАРИНА. Нет! Никто не заходил!
БРУН. Ну, яс-сно… Идите, подумайте, глядишь, вспомнятся ещё какие подробности.
ШАТРОВА. Тригонометрию, Рунец, пересдашь. В моём присутствии, и дверь закроем на ключ.
Картина девятая
2010 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.
Карина, Павел, Юрий, Бова, Дергобузов, Пётр, Мудива.
Бова, Дергобузов, Юрий и Павел суетятся, собираясь покинуть гостиную. Входит Мудива в сопровождении Петра.
ПЁТР. Вот, Карина Эдуардовна… Имя, правда, я так и не запомнил.
Все застывают, разглядывая высокую стройную чернокожую женщину.
МУДИВА. Добрий дэн. Жё мапель Мудива́ Мадаки́-Фили́н.
ПЁТР. Её зовут Мудива Мадаки-Филин.
ДЕРГОБУЗОВ. (Бове.) Я правильно расслышал? Это точно французский?
БОВА. На твоём месте, я бы не спешил повторять вслух.
КАРИНА. Господи! Этот кошмар никогда не закончится!
МУДИВА. На ваш язик – Люба Мадакова.
БОВА. Лучше, но не намного.
КАРИНА. И чего вы хотите?
МУДИВА. Жё сьюи жина Аркады Филин.
ПЁТР. Она жена Аркадия Филина.
КАРИНА. Я догадалась. Документы у вас есть?
МУДИВА. Уи. Документ. Делат… нуво… в амбасад.
ПЁТР. В посольстве. Сделала новые, что ли…
КАРИНА. Петь, и без тебя понятно, помолчи!
Мудива даёт Карине папку.
МУДИВА. Я хотеть… асюранс…
ПЁТР. Страховка.
МУДИВА. Э ма туаль.
ПЁТР. И картина.
Действие второе
Картина первая
2008 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.
Эдуард Викторович, Карина, Юрий, Пётр, Филин (голос по телефону).
РУНЕЦ. Так, Петя, сегодня последний день выставки. Пометь себе: картины Синещёкова и Заикина в галерею, импрессионистов – в хранилище.
ПЁТР. Записал.
РУНЕЦ. Завтра забери копии у Павла.
ПЁТР (неодобрительно качает головой). Конечно, Эдуард Викторович.
РУНЕЦ. Да, и такси мне вызови сегодня, на восемь вечера.
ПЁТР. Куда поедете?
РУНЕЦ. Как обычно. Отдохнём немного с Бовой Карловичем и Дергобузовым.
ПЁТР. Эдуард Викторович, дорого вам обходится отдых в их тёплой компании.
РУНЕЦ. Так, Пётр!
ПЁТР. Да, Эдуард Викторович?
РУНЕЦ. Займись.
ПЁТР. Как скажете, Эдуард Викторович.
Входит Карина.
КАРИНА. Папа, включай телевизор.
РУНЕЦ. Я думал, ты не смотришь телевизор. Что-то стоящее?
КАРИНА. Новости. (Борется с пультом.) Включайся! Ну же!
Телевизор включается. Идут новости. Голос диктора: «А теперь о погоде…»
Эх, опоздали.
Входит Юрий.
ЮРИЙ. Вы слышали? В Конго переворот.
КАРИНА. Да вот, не успела включить новости.
РУНЕЦ. Переворот в Конго? И что? В Африке, по-моему, каждый день перевороты. За всеми не уследишь. Да и нам-то что за беда?
КАРИНА. Жеро, папа. Владелец уехал как раз в Конго. Ты забыл?
РУНЕЦ. А, да-да-да, конечно. Аркадий Ильич. Вылетело из головы. И что там, и что? О Филине есть известия?
ЮРИЙ. О Филине? Думаю, им сейчас не до орнитологии.
КАРИНА (Петру). Петь, узнай, будь ласка, что к чему. В интернете наверняка уже говорят об этом.
ПЁТР. Хорошо, Карина Эдуардовна, сейчас разузнаю и доложу.
Пётр выходит.
ЮРИЙ. Нам, собственно, нечего бояться? Картина целёхонька. Сколько уже?.. Четыре года она у нас. От хозяев ни слуху ни духу.
КАРИНА. Филин не только картину, он и жизнь застраховал.
РУНЕЦ. Нет-нет, мы надеемся, он жив, и его алмазные родственники тоже. Интересно, в России у него остались… в смысле, есть у него дети, родственники?
КАРИНА. В России нет.
РУНЕЦ. Тогда получается… Так, чисто гипотетически… Если обстоятельства сложатся не так успешно, как я того желаю, картина останется у меня?