Мария и Игорь – это родители нашего друга Алексея, они вскоре приезжают, привезя с собой кучу тарелок с салатиками и ещё чем—то. Мы все дружно расставляем всё на столе. Ждём только Лёшку, и тут приходит осознание: Лёше—то мы не сказали о том, что произошло с Викторией Семёновной, вылетело из головы. Нас с Мишей ждёт серьёзный разговор с другом. Лёшенька, конечно, редко обижается на нас, но если это произошло, то надолго. И никакие разговоры не помогут, пока сам не отойдет. В дверь звонят, Миша идёт открывать, а я плетусь за ним.
– Не могли сказать сразу? Тоже мне, друзья, – с порога бубнит Лёша, снимая кроссовки.
И нам стыдно. Мы все с детства как одна семья. Что не говори, а умеют наши родители дружить. И нас научили тому же.
– Лёш, прости, – в один голос говорим мы.
– Репетировали, что ли?
– Нет, стыдно очень, – отвечаю я.
– Может, ты сестру—то пропустишь, или мне ещё часик в подъезде постоять? – возмущается Света, стоящая позади.
– Проходи, чудо моё,– он пропускает младшую сестру вперёд.—Вот ты так, как они, никогда не делай, – обращается он к сестре, грозя указательным пальцем.
– Договорились. Привет всем. Я голодная. Пошли за стол.
И мы дружно направляемся в столовую, где нас ждут родители.
– Ребят, у вас же нынче десять лет со дня окончания школы. Как планируете отмечать? – вдруг спрашивает Игорь Викторович. – Может, на даче нашей отметите?
– Нет, папа. Мы уже отметили на даче десять лет назад, – мы втроём переглядываемся, сдерживая улыбку. – Заново дачу отстраивать я не хочу. Все соберёмся в ресторане у нас, – говорит Лёша, смотря на меня и друга.
Хоть официально ресторан принадлежит Мише и Лёше, а я только работаю на них, но ребята никогда не относились ко мне как к подчинённой, я равная им как в принятии решений, так в ответственности и в зарплате. Мы всегда всё делаем вместе, без разницы, какой вопрос на повестке: кадровый, юридический или финансовый. Мы обсуждаем, решаем и выполняем.
– Ребятки, хватит болтать, кушайте, пока горячее, – говорит хозяйка дома.
И все послушно принимаются поглощать приготовленные блюда. Мы, конечно, каждый день питаемся ресторанной едой от известного шеф—повара, но от еды, приготовленной ручками наших мамочек, мы отказаться не можем. Эта еда самая вкусная.
Глава 2
Елена
Две недели пролетают незаметно, вот и наступает день встречи школьных друзей. С утра все носятся по ресторану как ошпаренные. Лёша добивается идеальности во всем, а Миша, наоборот, разрежает обстановку и успокаивает нервных официантов.
– Лёха, угомонись. Иначе к вечеру ни одного официанта не останется,– говорит Миша, когда друг пытается придумать, к чему бы ещё придраться.
– Да, Лёш, всё идеально,– поддерживаю я.– Скоро начнут подъезжать ребята. Успокойся. Ведёшь себя как жених в ожидании невесты.
– Скорее, как тамада. Взяли бы меня тамадой на вашу свадьбу, а? – внимательно смотрит на нас, а мы и правда как жених с невестой сидим рядом за столом, напротив Лёши.
– Нет,– одновременно говорим мы, еле сдерживая улыбки.
– Вот и дружи с вами после этого. В общем, я умываю руки, если что—то пойдет не так, спрошу с вас,– встает и уходит.
– Договорились,– соглашаюсь я.
– Ты ещё оштрафуй нас,– кричит Миша вслед другу.
– Ты—то хоть молчи,– бросаю в Мишу салфетку. Наконец, мы можем посмеяться, потому что Лёша скрывается за углом.– Не цепляй его.
– А что мне будет за молчание?
– А что ты хочешь? – открыто спрашиваю, не боясь ответа, и не жду от него подвоха.
– Танец. Потанцуешь со мной?
– Потанцую,– соглашаюсь я, поскольку танцевать с Мишей я люблю. Он очень хорошо ведёт и чувствует меня. Даже мой муж, Максим, умудрился наступить мне на ногу во время нашего первого танца на свадьбе, а с Мишей подобного никогда не было. Он прирождённый танцор, хотя очень стесняется этого, так что редко танцует, только со мной.
Как всегда, на юбилей раз в пять лет класс собрался полным составом. В школьные годы мы были очень дружны. Мальчики всегда заступались за нас перед другими парнями, помогали на физкультуре подтянуть нормативы, дежурили за нас в классе. Мы же в ответ помогали с уроками, пекли для них десерты к чаю, пуговицы пришивали к рубашкам после очередной драки на заднем дворе школы. Мы были одной дружной семьёй. И после окончания школы старались поддерживать общение, конечно, сейчас посредством современных технологий это стало очень легко делать. Год назад Лёша создал группу в мессенджере «МЫ», и с тех пор общение стало ежедневным. Но всё же ни одна переписка не заменит живого взаимодействия, и вот мы снова встречаемся. Радовало, что каждый из нас в жизни состоялся, занимался любимым делом. Глеб, староста нашего класса, сделал фильм о нашей школьной жизни, откопав из архивов школы и родителей видеозаписи с линеек, последнего звонка и выпускного. Мы впервые за десять лет будто снова побывали в школе, даже слёзы на глаза навернулись. А после застолья Лёша пригласил всех во второй зал – на школьную дискотеку. Учитывая, что в школьные годы он был диджеем на всех дискотеках, и музыкальная подборка у него сохранилась ещё с тех времен. Ребята визжали от восторга, когда услышали первые аккорды хита прошлых лет.
Ближе к полуночи, когда почти все расходятся, а оставшиеся в полусонном состоянии танцуют медляки, я раздаю указания персоналу, который уже наводит порядок в первом зале.
– Лен, сегодня у тебя выходной,– вздрагиваю от шёпота на ухо. Миша, как всегда подкрался незаметно.– Пусть Лика всем занимается.
– Я её домой отпустила. У сына температура поднялась.
– Всё равно, пусть сами всё делают, не в первый же раз,– он берёт меня за руку и тянет во второй зал, к ребятам.– Пошли лучше танцевать.
– Не хочу, я устала.
– Значит, работать ты не устала, а потанцевать со мной – устала? – он обнимает меня за талию и продолжает вести в полутёмное помещение. —Ты мне танец обещала, помнишь?
– Помню, ладно, пошли.
Мы заходим в центр зала, и Миша дает сигнал Лёше, после чего тот, кивнув, включает другую мелодию. Мелодию, под которую мы танцевали на всех школьных дискотеках. Вот конспираторы, сговорились уже. Удивительно, что Миша про неё помнит, он вообще многое помнит, как оказалось. То принесёт на работу моё любимое мороженое, то книгу подарит любимого автора. Тихая и до боли знакомая мелодия снова делает из меня школьницу, которая мечтала о том, чтобы ОН обратил на меня внимание. Погрузившись в свои мысли, я прижимаюсь к однокласснику, кладу голову на плечо, и впервые за многие годы растворяюсь в танце, полностью доверив себя партнёру. Одна его рука лежит на моей талии, а вторая на затылке гладит волосы, я чувствую, как он вдыхает их аромат. Ищу взглядом друзей, но в зале, кроме нас, никого нет, мне очень хорошо и спокойно. Я закрываю глаза. Тёплые мужские губы неожиданно касаются моих губ, оставляя на них лёгкий и несмелый поцелуй. Резко открываю глаза и встречаюсь с его взглядом. В растерянности останавливаюсь посреди зала, отстраняюсь от него. Смотрю то на него, то на застывшего на месте Лёшку – он тоже в шоке – и срываюсь прочь. Миша ловит меня у лестницы, хватает за локоть и разворачивает к себе, прижимает к перилам и, не говоря ни слова, впивается в мои губы. Он целует меня так стремительно, что я и опомниться не успеваю, как он прижал к себе за затылок. Я сумасшедшая, потому что другим словом не объяснить то, что я отвечаю на его поцелуй. Я целую его с той же жадностью, что и он меня. После минутной эйфории разум ко мне постепенно возвращается, и я отталкиваю Мишу и бегу вверх по лестнице.
Забежав в свой кабинет, я закрываюсь на ключ и оседаю на пол. Прижимаюсь спиной к двери. Ручка двери дёргается.
– Лен, открой! – требовательный голос друга раздаётся на весь второй этаж.
– Нет, Миш, не открою, – тихо отвечаю я. – Уйди, пожалуйста.
– Боишься меня? – также тихо спрашивает он.
– Нет. Себя боюсь. Нельзя так. Неправильно, – я действительно испугалась своей реакции на его поцелуй.
– Почему? Для кого неправильно? Кто эти правила установил?
– Я эти правила установила, когда в ЗАГСе «да» сказала.
– Не откроешь?
– Нет,– тишина, только его сбитое дыхание слышу за дверью. Хочется крикнуть во все горло «уйди».
– Хорошо, так скажу, – опускается так же вниз и опирается на дверь с другой стороны. – Лен, меня тянет к тебе, как магнитом. Всегда тянуло. На работу хожу, чтоб только тебя увидеть. Чёрт, целый день вместо того, чтобы работать, договора с поставщиками заключать и на сделки ездить, причины зайти к тебе в кабинет придумываю: то принтер у меня сломался, то программа не грузится…
– Молчи, Миш, мы же друзья.
– Да задолбался я тебе другом быть. Люблю я тебя, понимаешь, люблю.
Он говорит это, а у меня слёзы по щекам бегут. Я слова сказать не могу, в горле ком стоит. Тело ознобом бьёт как в лихорадке. Обнимаю себя за плечи и тихо рыдаю. Если б он знал, как я его любила. Я бы в школе всё отдала за эти его слова, но тогда он меня не замечал моих чувств. А теперь нельзя нам вместе быть. Теперь наши дороги параллельно друг другу идут и никогда не пересекутся.
– Молчишь? Молчи. Ничего не говори. Просто знай это, и всё. Я устал притворяться.
Слышу, что он уходит, но встать не могу. Легче почему—то не становится. Так и сижу на полу. Вся жизнь проносится перед глазами. Как впервые увидела его в школе, как списывал у меня математику и дёргал за косички. А я и этому была рада тогда. Жили в одном подъезде, только на разных этажах, до дома провожал, портфель таскал, а потом, проводив меня, бежал на свидание с очередной девчонкой, которая уже ждала его во дворе. А я смотрела на них из окна и слёзы как сейчас глотала. Потому что никогда на меня он так, как на них, не смотрел, потому что относился ко мне, как к сестрёнке. А я совсем не братской любви от него хотела. Зачем он мне в любви сейчас признается? Зачем мне душу рвет? Я свою любовь к нему спрятала в самом дальнем уголке своей души. И лишь изредка, наедине с собой, позволяю себе вспоминать прежние чувства.
Звонит телефон. На экране высвечивается фото мужа. Нажав зелёную кнопку, слышу привычное:
– Привет, родная. Ты скоро? Я не ужинаю без тебя.
– Привет. Минут через двадцать буду.
– Хорошо. Хочешь выпить вина?
– Хочу, – если бы ты знал, как я хочу не просто выпить, а напиться до потери сознания. Чтобы навсегда забыть то, что только что произошло. И мне выть хочется от того, что не забыть этого никогда.
– Жду, любимая. Осторожней на дороге.
Глава 3
Миша
Я гоню машину по ночному городу на сумасшедшей скорости. В голове треш. Я сказал ей всё, сказал то, о чём молчал слишком долго. Правильно ли это или нет – не знаю. Как говорится, сколько верёвочка не вейся, всё равно порвётся. Вот и моя порвалась, когда она прижалась ко мне в танце и голову на плечо положила. Говорил мне Лёха, что затея с этим танцем не очень, а я не послушал. Захотел вернуться на десять лет назад, туда, где она только моя.
Подъехав к набережной, останавливаюсь, глушу машину, смотрю через лобовое стекло на ночное небо, выхожу и иду на берег. Вода всегда успокаивала меня. Проходя мимо влюблённых парочек, сажусь на песок. На душе так хреново, я не знаю, что будет завтра? Но ни о чем не жалею. Что—то отпустило. Она знает, и теперь только ей меня казнить или миловать. Помню, когда увидел её впервые. Моя семья переехала в этот город, когда мне было двенадцать, я пришёл в новый класс, стою, смотрю на всех, а потом задерживаюсь взглядом на ней и пропадаю от глазищ её больших. Понравилась она мне сразу. Затем выяснилось, что мы соседи, да ещё родители потом дружить стали. Часто в гости друг к другу ходили, уроки после школы вместе делали. Для меня она представлялась ангелом – чистая и прекрасная. В старших классах парни на неё смотрели похотливыми голодными взглядами, а я потом дрался с ними на поле за школой за то, что взглянуть посмели. Запрещал всем к ней подходить. Они и обходили её десятой дорогой, а она подружкам жаловалась, что совсем парням не нравится. У всех поклонники есть, а она всё одна. Знал, что жестоко поступаю, но не мог даже представить кого—то рядом с ней. Никого к ней не подпускал, но и сам не решался, даже поцеловать не смел. Целовал других, обнимал других, ласкал других, доказывая самому себе, что моя болезнь по имени «Елена» не так сильна. Наивный мальчишка. Чем больше я ей «изменял», тем сильнее тянуло к ней, хотелось в ногах её валяться и прощения просить за каждый поцелуй, подаренный не ей. Но я не сделал этого, пустил всё на самотёк. Девчонкам я очень нравился, сами бегали за мной, записки в рюкзак бросали, на свидания приглашали. А Лена для меня так и оставалась несбыточной мечтой, моим ангелом. Она и не представляла, как на меня действовала: идёт после уроков, рассказывает что—то, а я на её губы смотрю, и поцеловать хочется, аж скулы сводит. Проводив до квартиры, сразу бегу к очередной «давалке» снимать это наваждение. С ума по ней сходил.
Домой приезжаю ближе к четырём утра. Ночь уже отступает, но и утро ещё не наступило. Завораживающая картина, последний раз я видел подобное после выпускного. Мы тогда забрались на какую—то возвышенность встречать рассвет новой жизни, я очень волновался, что Лена упадёт на своих длинных каблуках и поэтому не выпускал её руку. Тот рассвет мы встречали вместе, она была рядом, и тайно я мечтал, чтобы так было всегда. Теперь не знаю, поздоровается ли она со мной. Избегать точно будет. Главное, чтобы заявление завтра не написала, а то Лёха меня живьём закопает. Подхожу к квартире, лениво достаю ключи, чтобы открыть дверь, но в этот момент открывается квартира напротив. Друг меня ждал. Убираю ключи снова в карман и иду следом за ним.
– И это ты мне запрещал пить?
– Не начинай,– останавливаю его заготовленную речь, прохожу на кухню.– Выпить есть?
– Есть,– нервно отвечает друг, доставая из морозильной камеры ледяную бутылку водки. Наливает две стопки. Достает из холодильника банку оливок, открывает и вываливает содержимое на блюдце.– В холодильнике больше ничего нет.
– За любовь,– говорю я и выпиваю содержимое стопки одним глотком.
– Как ты вообще допустил подобное? – спрашивает друг после того, как выпивает следом за мной.
– Не знаю. Я не планировал такого. Само как—то вышло.
– Я, конечно, подозревал, что ты к ней неровно дышишь. Но чтоб насколько потерять голову при всём классе.
– Никто не видел.
– А я?
– Ты свой, не считаешься.
Лёша на стол передо мной бросает фотографии, где запечатлен момент нашего поцелуя.
– Откуда? – смотрю лишь на одну, самую удачную.
– Камера фотографировала автоматически, – чёрт, даже бездушная машина не смогла пропустить этот момент. Красивое фото. Оставлю себе. На память.
– Она в шоке?– тихо спрашивает друг.
– Шок – это именно то, что она сейчас испытывает.
– Не понимаю я тебя, тогда на выпускном кругами вокруг неё ходил, с Женькой подрался и всё равно не признался. Я думал, что за столько лет ты переболел. – Парню из параллельного класса на выпускном руку сломал только за то, что он на танец её пригласил и руку эту свою во время танца на попку её опустил. Она смутилась тогда, покраснела.
– Я тоже так думал. Но последнее время как—то накрывало моментами. Тянуть к ней стало сильнее и чаще.
– Я надеюсь, ты не наделаешь глупостей?
– Самую большую глупость я уже совершил.
– Иди домой, выспись.
– Нет, не хочу домой. Пойду, пройдусь.
– За руль не садись.
Оставляю эту фразу без ответа. Потому что знаю, что сяду. Поеду к ней. Дам себе час, чтобы отойти от алкоголя, и поеду. Мне необходимо её увидеть. Нужно что—то сделать, что—то сказать, только я пока не знаю, что именно. Но я придумаю.
Глава 4
Елена
Увидев в окно, как с парковочного места срывается машина Миши, облегчённо вздыхаю. Теперь могу беспрепятственно уйти и я. Беру сумочку дрожащими руками, кладу ключи от машины в карман пиджака. Выскальзываю из кабинета и стараюсь улизнуть никем незамеченной. Но мне это не удаётся, внизу у лестницы меня ждёт Лёша.