В Истре остановились у рынка, Милена купила с собой малины, и поехали дальше. Кстати, хотя и был конец апреля, ягоды оказались местные и свежие. Выяснилось, что их здесь выращивают круглогодично в теплицах на верхних этажах тех самых высоких зданий.
Как таковых городских границ не существовало, просто домов становилось всё больше, а потом всё меньше, а потом совсем редкие попадались. Коля как-то и не понял, что это такое было: рынок, жилые дома, несколько кафе… А город-то где, Истра? Но спросить не успел, потому что говорили о другом, а потом разогнались так, что стало страшно, какие ещё мыслеобразы этой девушке могут в голову шмякнуть. Оказалось, что шмякнули, потому что паластрум свернул в рощу и понесся на огромной скорости, в последний миг отворачивая от деревьев и кустов. При этом хваленый «Астон Мартин» уже заметно потряхивало на ямках и кочках, а иногда ощутимо подбрасывало, и Коля втягивал голову в плечи, ожидая, что вот как сейчас их грохнет об землю! Но приземлялась машина неожиданно мягко, хотя и не сбавляла скорость. Милена сидела в своём кресле прямо у лобового стекла. Коля не видел её лица, но ощущал, насколько она сосредоточена. А деревья, от которых на невообразимой скорости уворачивался паластрум, уже сливались в росчерки, в коричнево-зелёные полосы. Наконец, Коля сдавленно произнес:
– Эй, крошка! Сбавь обороты.
Милена, как всегда, не обиделась, может быть, даже поняла шутку, и паластрум плавно замедлил ход, а потряхивание сменилось почти незаметным покачиванием, как будто «Астон Мартин» парил над рельефом на воздушной подушке.
– Прости, – кресло Милены развернулось на сто восемьдесят градусов, так, что глаза девушки оказались прямо напротив Колиных. – Знаю, что вождение сейчас не такое, как было в ваше время, оно безопасное. Но всё равно люблю погонять.
– Безопасное?! – воскликнул Коля. – Да там скорость была километров двести…
– Триста восемьдесят максимальная. Плюс жёсткость хода на «четвёрку».
– Чё? – Коля ошалело захлопал глазами.
Милена вздохнула. Да, опять следует объяснить.
– Паластрум управляется мыслеобразами. Я просто смотрю туда, куда хочу ехать, поддерживаю мыслеобраз скорости, и паластрум следует за моей мыслью. Только, в отличие от настоящих гонок и от вождения, как в ваше время, паластрум сам выбирает траекторию и не позволяет выйти за предел скорости, когда возникнет риск аварии. И всё удовольствие сводится к тому, – Милена опять вздохнула, но уже с искренней грустью, – чтобы на такой скорости успевать выбрать деревья, между которыми хочешь пролететь. Этакая иллюзия экстрима.
Коля открыл было рот, чтобы спросить, гоняла ли она по-настоящему, когда никакая автоматика не страхует, но пейзаж за окном сменился – паластрум выкатился туда, где раньше тянулось Новорижское шоссе. Теперь это была широкая дорога, поросшая густой и короткой тёмно-бурой травкой. По ней в обе стороны катились паластрумы самых разнообразных размеров, форм и цветов. Коля, вспомнив своё буквально вчерашнее околоавтомобильное прошлое, отметил, насколько стремительно и стильно выглядел их «Астон Мартин» на фоне других машин. Некоторые паластрумы двигались сами по себе, другие были сцеплены в составы.
– Прицепимся или сами поедем? – спросила Милена.
Вот нашла кого спросить, подруга из будущего!
– А как лучше?
– Не знаю, как сам хочешь, – Милена пожала плечами, а Коля отметил небольшую заминку, когда Милена обратилась к нему на «ты». Он и раньше это замечал, но как-то не акцентировался. А девушка весело добавила: – Если прицепиться, то дешевле получается, но мы можем себе позволить и сами по себе.
– Тогда давай сами. Только без экстрима, ладно?
– Хорошо, – согласилась Милена. – Только в тоннеле лучше будет прицепиться, быстрее получится, потому что коридоры для составов приоритетные, особенно если там общественные паластрумы.
– Типа автобусы?
– Типа того.
Милена легко и с удовольствием подхватила новые для неё выражения «типа» и «как бы», и Коле это очень нравилось.
– А тоннель зачем?
– В тоннеле разреженный воздух и магнитная подушка, и скорость движения очень большая. Паластрумы просто несутся, не касаясь пола и стен. От Москвы до Петербурга теоретически за час по тоннелю можно доехать, если без остановок для присоединения или отсоединения. И в городах движение по поверхности в основном запрещено, поэтому паластрумы едут под землёй, а выход в город через специальные терминалы. Ну типа ваших станций метро, только логистика сложнее.
– Как бы, – подхватил Коля, – где машину бросил, к тому терминалу потом возвращаться?
– Неа, – Милена отрицательно качнула головой, отчего её каре сделало восхитительный лёгкий взмах. – Паластрум прибудет к тому терминалу, куда вызовем. Пока не вызвали – ждет на парковке.
– Подземной?
Милена внимательно на него посмотрела, но во взгляде сразу заиграла ирония.
– Сам догадался? А Иннокентий Аристархович про тебя говорил: «Мозги оставил как есть, хотя надо было бы подкрутить».
Вот гад Кеша!
– Ну что ты! Как же, сам! Да разве ж я это… Короче, по телеку увидел.
И рассмеялся, и Милена тоже рассмеялась.
Тем временем «Астон Мартин» догнал состав из нескольких паластрумов, один из которых, судя по размеру, был «автобусом», а два других были такси, если, конечно, у них тут в будущем жёлтый цвет и шашечки по борту означают то же, что и в Колино время. И в этот момент стёкла… как это сказать… помутнели. Пейзаж исчез, окна стали матово-белыми и… засветились?
– Мы въехали в молочную реку? – попытался пошутить Коля.
Милена сначала посмотрела не него вопросительно, но тут же спохватилась.
– На самом деле это не стёкла, а экраны, изображение идёт от внешних камер. Если хочешь, мы и пол с потолком можем сделать прозрачными или сымитируем движение хоть по пустыне, хоть в космосе. Мы прицепились к составу на ходу у самого въезда в тоннель, там ничего интересного, поэтому экраны перешли в режим плафонов. Картинку можно пустить любую, но я, если честно, и так от цветных картинок устаю, поэтому предпочитаю просто мягкий свет. Скорее даже такой.
И с этими её словами окна-экраны немного пригасли, в свечении появились синие оттенки, а в салоне стало темнее и гораздо уютнее. Коля откинулся в кресле, и кресло подхватило эту идею, чуть опустив спинку сделав чуть более рельефным поясничный подпор.
– А у вас тут всё на электричестве?
– Ну, в общем, да. Гражданский транспорт, дома, производства в основном тоже. Только военные летают на любых доступных видах энергии, а стреляют вообще чем-то немыслимым. Сам, наверное, по телеку видел. Например, на универсальном истребителе может быть и термоядерный импульсный двигатель, и водородный, и электрический винтовой для атмосферных полётов, и турбовинтовой, а на новых собираются ставить даже фотонные паруса!
Коля вздохнул.
– Много чего видел… но не понял. Не всё. А на бензине совсем не ездят?
Оказалось, что Милена достаточно сведуща в вещах, в которых большинство девушек его, Колиного, времени совсем не разбирались.
– Углеводороды как топливо себя почти изжили из-за низкого КПД. Кое-где они ещё используются, но это использование исчезающе мало.
– И что, на машинах наших никто не ездит?
– Ну, есть клубы любителей, но, только не обижайся, лошади и лодки гораздо популярнее. У нас под Москвой, кстати, сохранили… – Она сделала едва заметную паузу, чтобы правильно выговорить слово: – Автодром. Древний, ещё начала века. Там любители гоняют, у которых ещё те… – ещё одна пауза, – автомобили остались. Хотя, конечно, там тоже максимальные меры безопасности – улавливатели, силовые магнитные поля, экстренная трансформация дорожного полотна и что-то ещё. Сколько себя помню, ни одной аварии не было.
– Мил, а тебе сколько лет?
– Двадцать шесть.
Повисла пауза, и молчали минут пять, пока экраны опять не стали окнами, открывая вид на подземный терминал.
Тверская была, уже ожидаемо, но всё равно шокирующе – сплошной газон с деревьями. Они, почти не разговаривая, прошли до Александровского сада. На первых этажах зданий, где раньше были магазины, теперь, за витринами с непонятными символами, располагались сплошь рестораны и кафе. А вот памятник Пушкину остался на прежнем месте. В общем, всё изменилось, но как было прежде, Коля помнил смутно, потому что в центр выбирался редко.
Милена остановилась у лотка с мороженым, за которым стояла девушка лет двадцати, в сиреневом форменном платье и белых фартучке и чепчике, почти как раньше в ГУМе.
– Будешь? – весело спросила Милена.
Коля кивнул.
– Мне сельдереевое, – сообщила она продавщице, – а молодому человеку… – и она вопросительно посмотрела на Колю.
– Шоколадное, – неожиданно для себя буркнул Коля, хотя больше любил фисташковое. Ну, мало ли, вдруг у них тут, в будущем, фисташкоевое не популярно, а вот шоколадное – оно казалось как-то надёжнее. И действительно – было у девчушки шоколадное!
Милена взяла два рожка с мороженым, шоколадное протянуло Коле и направилась дальше, а Коля дёрнулся было рукой в карман, немного помялся и бросился быстрым шагом догонять свою спутницу.
Догнал.
– А это… У вас тут как бы коммунизм? Платить не надо?
Девушка как будто даже опешила от вопроса, хотя уже много позднее Коля понял, что это была реакция на слово «коммунизм».
– Как это?! Я заплатила!
– Когда?
Ох, и опять объяснять. Но Милена, как обычно, была чрезвычайно деликатна.
– Прости, думала, ты заметил. Заплатила через меню символов, только ты их не видел. Всё-таки банковские операции в публичный доступ не принято выводить…
Только сейчас Коля припомнил лёгкие пассы руками, которые девушка совершила у лотка. Вроде, два или три…
– А в ваше время тоже лотки были на улицах, да?
И тут на Колю обрушился град вопросов. Как будто Милена терпела-терпела, и вдруг прорвало. Да, наверное, так и было.
Кем работал? Это было диалово? («Диалово» – это типа «круто».) А какие профессии были популярны? Слесарный ремонт? А ещё какой бывает? А чем кузовной от слесарного отличается? Сотовый телефон – это удобно? А что ели на обед в мастерской? И что, Иннокентий Аристархович вот так прямо к вам на старом… автомобиле приехал? А правда, что не у всех… автомобили были? Наличные деньги – а если потеряешь? А что девушки носили? Понятно, а Коле что больше нравилось? (И если бы тут ответить честно, то Коля запросто нарвался бы на «фу, как вульгарно».) Правда, что целоваться на улице на глазах у всех было нормально? В самом деле работали строго по времени? Что, серьезно был «отпуск»? К морю? И что, вы китайский в школе не изучали? Ты ни разу не был в Англии? А зачем на свадьбе свидетели? А ты застал Малевича? И на концерте «Битлз» не был? Ещё раз – жаль, что зарплата не в долларах?! Ты в США, что ли, работал? Что, правда было много толстых людей? Действительно на месте храма Христа Спасителя был бассейн? Как ты сказал… б-о-м-ж… это кто? Крым – Украина? Ах, да, что-то слышала. Не поняла, а что ты о таджиках так пренебрежительно? У тебя в самом деле были механические часы? Не джикуешь? («Джиковать» – значит прикалываться). Не представляю, как это собираться в одном месте, чтобы одновременно сидеть за компьютерами (об офисах). А ты в армии служил? «Армейка»? И в чём ирония? Что, правда сам из порохового оружия стрелял? Офицеры ругались матом?!
И то ли по Коле было заметно, что уже, блин, хватит на сейчас, то ли Милена что-то услышала такое странное, но вдруг опять повисла пауза. И вот стало обидно, что вкус мороженого как-то не распробовался, а оно же такое обалденное было… когда лизнул только! А там за её вопросами как-то незаметно уделал его, даже жалко, что продукт без удовольствия перевёл! Лотки ещё пару раз попадались, но Коля привык сам девушкам мороженое покупать, не просить же у Милены, чай не ребёнок.
Тем временем они обогнули Кремль, прогулялись по набережной, по Большому Каменному мосту (в кои-то веки название узнал) и вышли на Пятницкую.
– А я тут живу недалеко, – вдруг сказала Милена.
– Приглашаешь? – небрежно спросил Коля, но вроде даже как-то понадеялся.
– Прости, не сегодня.
Она что, серьёзно восприняла? Ну-у… раз так… ну, если «не сегодня», то подождём «завтра». И, увидев через переулок на параллельной улице лоток с мороженым, Коля придержал девушку за талию и попытался увлечь туда. Милена вдруг вздрогнула и резко отпрянула, с силой хлопнув по Колиной руке. Коля от неожиданности сделал шаг назад и поднял обе руки, мол, сдаюсь. Несколько прохожих посмотрели на них озадаченно, одна пара даже остановилась.
– Мил, это… ты чё?
– Ой, – Милена от неловкости вспыхнула, – у вас в самом деле незнакомую девушку можно было вот так обнять?
– Да не обнимал я… – Коля растерянно хлопал глазами. – И ты не незнакомая.
– Ну, малознакомая! Небольшая разница!..
– Мил, прости, я не знал, что у вас тут так всё… заморочено. А у вас это как бы не принято? Ну, сорри, не знал. Машинально вышло.
– Правда машинально? – спросила Милена, глядя исподлобья и как будто даже грозно. – И что, ты со всеми малознакомыми так?
– Ну давай, спроси: «А что ты с ними ещё машинально?». Ладно, Мил, давай без этих самых. У нас это, правда, ничего такого… Ты, это… Если я что не по-вашему, ты просто говори, ладно? Ну, и не обижайся, я же не со зла.
– Ладно, – буркнула Милена, но с места не сдвинулась, и ни напряжённая поза, ни строгий взгляд никуда не делись.
– Это… – Коля сделал шажок вперёд и на всякий случай остановился. – Руку-то поцеловать можно?
– Можно.
– А ногу?
Милена хотела то ли фыркнуть, то ли влепить пощёчину, но неожиданно для себя прыснула в кулачок. Видно, у них тут дефицит юмора, раз такое прокатывает, подумал Коля и как мог галантно поднял её руку к своим губам, чмокнул. И, довольный собой, направился туда, где мороженое. Милена уловила суть манёвра, догнала своего спутника и пристроилась рядом.
– Ну что, Капитан Галантность, позволите предложить вам ещё мороженого?
Ну вот как тут отказаться?
– Мил, – Коля широко улыбнулся, – спасибо. Мороженого хочется, правда. Только неудобно… Но я всё отдам!
– Что отдашь?
– Деньги за мороженое. Я вот только разберусь, как тут что, и отдам сразу, как будут. А то пока, сама понимаешь, мне даже кредита не дадут. Но я ничего, заработаю…
Милена заулыбалась.
– Если так комплексуешь, можем на счёт Иннокентия Аристарховича отнести. Но вообще-то, – она подмигнула, – это мороженое недорого стоит.
Они купили ещё по рожку, вернулись к реке и какое-то время шли молча по набережной. Мороженое и вправду было очень вкусным.
– Вы… ты не проголодался ещё? – спросила Милена, когда они вышли к «Балчугу». – Можем перекусить. За счёт Иннокентия Аристарховича, конечно. Здесь рядом хороший ресторан есть.
– А что, – вдруг спросил Коля, – дедушка Кеша такой богатый?
– Да, – Милена ответила неожиданно серьёзно, – он очень богатый.
– Копил сто лет?
– Ой, Коля, и копил и тратил! Дача, на который мы живём – одна из пяти. Если честно, мне она больше всего нра…
– Дача???
– Ну да, – Милена не поняла удивления. – У него двухэтажный особняк на Патриарших и пять домов в разных уголках света. Видите ли, не любит он в отелях останавливаться. Хотя по конференциям мотается по всему свету. Естественно – учёный мировой величины.
– И что, он все свои миллионы…
– Миллиарды, – тихо поправила девушка.
– Он все свои миллиарды наукой заработал? – в голосе Коли явно звучала насмешка.
– Конечно. Зря иронизируешь. Дважды нобелевский лауреат, между прочим. Одни патенты ему немыслимые суммы принесли. Управление мыслеобразами, как оно есть сейчас, он первым внедрил. Фильмы с эмоциональным восприятием – ещё несколько миллиардов. Два года потратил на комбинированное управление для военных – там ай-ай какой заказ был! Как раз тогда я учиться поступила, он у нас в МГУ преподавал, потом в аспирантуру к нему пошла…