– Андрей, вставай скорей, там за окном гаишник!
Брат открыл глаза и потянулся.
– Какой еще гаишник, бессмысленное ты существо?! – Он широко зевнул.– Какие могут быть гаишники, если мы все еще летим? Да и по любому за окном никто не может на тебя смотреть – оно ведь на высоте. Сон, что ли, тебе страшный приснился?
Действительно, с чего это она взяла, что это именно гаишник? Да просто он был очень похож на одного инспектора ГИБДД, который этим летом остановил мать за нарушение правил и грозился отобрать права. Мать тогда так унижалась перед ним, что Ане стало за нее стыдно, а гаишника захотелось убить. Закончилось же все, как обычно, банальной взяткой. Но лицо инспектора Аня запомнила очень хорошо, и человек, смотревший на нее с обратной стороны иллюминатора, был очень похож на этого гаишника.
Брат продолжал насмехаться над ней, но тут открылась дверь служебного отделения, и на этот раз из нее показался не болван-робот, а человек в военной форме.
– Точно, он, гаишник, – прошептала Анька и прижалась к брату.
– Как сюда попал ребенок, да еще женского пола? – сурово спросил "гаишник".
Андрей, как мог, объяснил про Аньку и чемодан. В продолжение рассказа "гаишник" смотрел на Андрея очень недоуменно и только бормотал: "не положено", "не положено", а выслушав до конца, сказал, что место, где они находятся, совершенно секретное, посторонним здесь находиться нельзя, и последствия для девочки могут быть самыми печальными. Аня очень испугалась. Андрей спросил, нельзя ли ее обратным рейсом отправить назад, билет он может оплатить кредитной картой, но "гаишник" только пожал плечами и загадочно произнес:
– Не знаю, не знаю. Сомневаюсь.
– Но ведь всегда можно что-то сделать! Безвыходных положений не бывает.
Гаишник почесал в голове и ненадолго задумался.
– Ну, в общем-то, конечно. Не бывает. Можно сделать.
– Ну, так сделайте. За мной не заржавеет. Сколько вы хотите?
Гаишник пошел в хвост самолета и поманил Андрея за собой. Там они о чем-то негромко переговорили и вскоре вернулись.
– Ну, Анька, ты со мной всю жизнь теперь расплачиваться будешь. Ладно, бери свой рюкзачок, надевай куртку и вали за ним. Передавай привет родителям, после того, как они тебя выпорют. И не забудь мне позвонить, как дома окажешься.
Потом наклонился к уху Дмитрия и прошептал:
– Странный какой-то. Представляешь, от денег отказался, просто шарахнулся, а взял всего лишь джинсовую рубашку, причем не новую.
После этой ночи, страшного робота и тряски всякое желание дальнейших приключений у Аньки пропало, и она даже обрадовалась, что скоро вернется домой, к маме и папе. Тем более что в невесомости она все-таки побывала. Она попрощалась с братом, и гаишник взял ее за руку и повел в хвост самолета. Там он открыл ключом незаметную низенькую дверку, и они пролезли в просторное помещение, где стояла куча огромных железных бочек высотой больше Анькиного роста. Гаишник сунул ей в руки валявшуюся рядом засаленную телогрейку и велел лезть в бочку.
– Завернись в телогрейку, мягче будет. Да голову береги.
Аня была, мягко сказать, очень удивлена, что в самолете есть столько свободного места для такого количества таких огромных бочек, а грязная телогрейка вообще изменила все ее представления о самолетах. Но она не стала задавать гаишнику вопросов и выполнила, что ей сказали. И вскоре ее стало крутить и вертеть, и стукать головой и боками о стенку бочки. Было очень больно, несмотря на телогрейку. Когда, наконец, бочка перестала вертеться, а в голове перестало кружиться, Аня услышала:
– Приехали, вылезай! Да не поднимайся ты во весь рост, ползком, ползком. Так, теперь аккуратно раздвинь вон там колючку, отодвинь доску в заборе и пролазь через щель. Смотри, не зацепись за колючку, и дуй отсюда перпендикулярно забору.
– Как дуй? Куда дуй? Вы ведь обещали меня обратно отправить!
– Молчи, дурочка! Другой бы сдал тебя кому следует, и дело с концом, то есть тебе конец. Но я честный человек – я взятку взял и выведу тебя отсюда. Жить хочешь, отходи подальше от забора, иди к дороге, а оттуда уж добирайся до дому сама, как знаешь.
Аня пролезла через дырку в заборе. Забор был высотой метра три, доски плюс колючая проволока с внутренней стороны, кое-где порванная. Как она ни старалась, все равно зацепилась за проволоку и разодрала рукав.
Несмотря на пугающие слова гаишника, сразу уходить она не стала. Хотелось посмотреть, что будет с Андреем и другими ребятами. Девочка чуть отодвинула доску, но в щель, через которую она вылезала, были видны только ржавые бочки. Тогда она прошлась вдоль забора и нашла в одной доске круглую дырку от сучка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Аня прильнула глазом к дырке.
По всей логике вытекало, что они должны были приземлиться на каком-нибудь секретном военном аэродроме. Но никаким аэродромом тут и не пахло. Ни одного самолета и ни одного вертолета. Посреди огороженного забором поля стоял металлический ангар, и все. Непонятно.
Аня подождала немного и увидела, как из этого ангара вывели ребят с вещами и выстроили на поле. Именно вывели, потому что и за, и перед ними шли солдаты с ружьями и держали их на прицеле. Они были далеко, и Аня даже Андрея в толпе разглядеть не могла. Она ничего не могла расслышать, но видела, как какой-то военный долго махал перед ними руками, наверно, выступал с речью. Потом кто-то из парней сказал, наверно, что-то не то, и получил прикладом по голове. Военный помахал указующим перстом у него перед носом и продолжил выступление. Наверное, это выступление никому не понравилось, потому что начался какой-то общий разброд, до Ани долетали неразборчивые крики. Один парень выскочил из толпы и бросился бежать в сторону забора. Раздался выстрел, и парень упал. Он так громко кричал от боли, что даже Аня слышала эти крики.
– Какой ужас! – подумала Анька. – Хоть бы это не Андрей был.
Ее всю трясло от страха.
Потом солдаты стали стрелять в воздух, чтобы восстановить порядок. Разброд прекратился. На поле прикатил грузовик с брезентовым верхом, и парни покорно залезли в кузов. Туда же солдаты забросили раненого, и грузовик уехал в неизвестном направлении.
– В армию их, что ли, забрали?
Аня даже не подозревала, насколько была права. Дело в том, что после того как ее в бочке выкатили, как она думала, из самолета, а на самом деле из ангара, туда вошло несколько солдат с оружием, и командир приказал всем забрать вещи и выходить. Делать нечего, против лома нет приема, все послушно построились и пошли. На выходе удивились отсутствию трапа, оглянулись и еще больше удивились отсутствию самолета. Их остановили посреди поля, велели поставить чемоданы на землю и ждать. На возмущение и вопросы только клацали затворами ружей. Потом подъехал допотопный зеленый внедорожник с брезентовым верхом, из кабины выскочил какой-то майор и, энергично помогая себе руками, произнес перед ними длинную воодушевленную речь, суть которой сводилась к тому, что мечта каждого настоящего мужчины – отдать жизнь за счастье Родины, и поэтому каждый должен послужить в армии.
– Так вот они, приятные сюрпризы, о которых мы узнаем на месте? Да нас, оказывается, за наши же деньги в армию забрить хотят! – стали возмущаться ребята.
Тут один парень завопил, что у него сердце больное, и он по состоянию здоровья от службы в армии освобожден. За эти вопли он получил прикладом по голове, а майор, махая пальцем у него перед носом, насмешливо сказал:
– Значит, чтобы невесомость перенести, с парашютом прыгать, здоровье есть, и справка соответствующая имеется, а в армии служить здоровье не позволяет, и опять же справка на месте! Нехорошо, молодой человек. Нельзя жить по лжи.
Поняв, что их и вправду хотят прямо тут же забрать в армию, другие ребята, в том числе и Андрей с Дмитрием, стали кричать, что они студенты, что у них законная отсрочка, и что это беспредел, и что позовите сюда адвоката, и что они сейчас будут звонить в комитет солдатских матерей. Некоторые громко возмущались, что они уже один раз отслужили в армии и служить дополнительно по контракту у них нет никакого желания. Реакцией на все эти выступления, как видела Аня, были тычки в спины и выстрелы в воздух. Но после того как один несчастный бросился бежать и упал, сраженный пулей, все притихли и покорно позволили увезти себя в стоявшем чуть поодаль грузовике.
* * *
…После того, как грузовик скрылся из виду, Аня немного поплакала от страха и жалости к ребятам и к себе, потом вытерла слезы и пошла прочь от забора. Надо все-таки как-то домой добираться. Она достала мобильник и выбрала в "контактах" мамин номер. Не получив никакого ответа, поглядела на экран телефона и увидела, что сеть не ловится.
– Ну и дыра! – подумала Аня. – Где ж это я очутилась?
Она огляделась. Во все стороны от забора шел лес, в ноябре уже практически голый, но все равно настолько густой, что уже в десяти метрах забор был различим с трудом. Девочка двинулась в том направлении, куда показывал гаишник. Надо добраться до ближайшего населенного пункта и оттуда связаться с родителями и с полицией.
Через какое-то время Аня вышла на дорогу, оказавшуюся сильно разбитой бетонкой, совершенно пустынной. Она шла, шла и шла. Сильный ветер с завыванием носил по дороге опавшую листву и редкие крупинки снега. Хотя куртка у нее была непродуваемой, но ветер все же как-то исхитрялся проникать под куртку и пробирал до костей. Было холодно, скучно и страшно. Даже плеер не помогал. Стало смеркаться.
Аня посмотрела на часы.
– Уже больше часа шагаю. Хоть бы одна машина проехала.
И тут как раз впереди нее с проселочной дороги выехала лошадь с телегой. На телеге сидела пожилая женщина в телогрейке и платке, какие она видела только на старых послевоенных фотографиях в семейном альбоме. Городская жительница Аня никогда не видела вблизи настоящих телег и тем более не ездила на них. Конечно, в раннем детстве она каталась на пони в московском зоопарке, даже фотография осталась, но это ведь было не по-настоящему, не всерьез, да и пони все же не совсем лошадь.
– Тетенька, подвезите меня, пожалуйста, немного, – попросила она.
– Садись, подвезу, чего там. Вдвоем веселей. Куда направляешься-то?
На всякий случай Аня решила попридержать язык и не давать тетке излишней информации, пока ситуация не прояснится. Вдруг она заодно с теми, кто ребят увез? Поэтому она ответила без деталей:
– Мне вообще-то в город надо.
Женщина оказалась намного словоохотливее Ани. Выяснилось, что она как раз в город и едет, что живет она в деревне, и название деревни сказала, которое Аня тут же забыла, работает почтальоном и развозит по ближайшим деревням почту на лошади, и вот сейчас, закончив работу, едет навестить дочку и везет ей к празднику гостинцы: курочку, яичек, молочка. В городе-то с продуктами, сама знаешь, не очень.
Аня удивилась: какие в городе проблемы с продуктами, но решила пока не выяснять. Но все-таки не удержалась от вопроса, к какому празднику, дню единства, что ли, так ведь он уже прошел.
– К празднику ДСМ, балда. Вас что, в школе совсем уже ничему не учат?
Переспрашивать, что это такое, Аня не стала. Может, и вправду какой-то новый праздник ввели, а она пропустила, в чем признаваться стыдно.
Ехать на телеге оказалось совсем некомфортно. Сидеть на соломе было жестко, а так как дорога была вся в рытвинах и ухабах, телегу все время подбрасывало, а вместе с ней подбрасывало и Аню. Вдобавок тетка безостановочно молола какую-то непонятную чепуху, и от нее довольно сильно попахивало спиртным. Лошадь же все время останавливалась. Тогда тетка тыкала ее в зад прутиком и говорила "Н-но!". В ответ на это лошадь пускала ветры и норовила лягнуть тетку правой задней ногой. Но с места двигалась только после того, как на нее заорут матом. Прям не лошадь, а осел какой-то.
Когда телегу особенно сильно подкидывало, Аня ойкала. После одного такого особо громкого вскрика тетка с изумлением в голосе констатировала:
– Да ведь ты никак девочка!
– Девочка, конечно, а что?
– Я думала, мальчик. А чего ж ты тогда в портках?
Аня очень удивилась вопросу и собралась спросить, чем это ей джинсы не нравятся, и какое тетке вообще дело, во что она одета. Но, побоявшись, что за грубость ее ссадят с телеги, не стала нарываться и только кротко сказала:
– Холодно ведь.
– Это да, холодно – это точно. А все-таки непорядок. И вообще, что это ты одна здесь делаешь? Место опасное.
– Ну вот,– подумала Аня, – начались вопросы, надо срочно что-то нейтральное придумать в ответ.
И быстро придумала:
– Э-э, так вышло, я бабушку навещала. Она приболела немного, а мама работает, вот и послала меня из города отнести ей лекарств и пирожков.
– Ага, – усмехнулась женщина. – Вроде как Синяя Пилотка, несла бабушке пирожок и горшочек с маслом. Хорошо, что волки не съели.
– Какая еще пилотка?! А что, разве тут волки водятся?
– Сказок, что ли, не читала? Волки – не волки, а только военная часть рядом. Не ровен час, на солдат наткнешься. Сразу воплощать начнут. Так что разумно, что мама тебя мальчиком нарядила. Так-то оно безопаснее.
– Чего начнут?! Чего воплощать?
– Чего-чего, – хихикнула женщина, – мечту, конечно.
И сразу же, непонятно почему испугавшись, прикрыла рот рукой и быстро произнесла:
– Я ничего не говорила, ты ничего не слышала.
Аня только пожала плечами. Странная какая-то тетка.
Дальше уже ехали без разговоров. Только женщина время от времени затягивала неизвестную Ане заунывную песню и иногда матерно орала на лошадь, когда та опять останавливалась. Наконец показались первые жилые дома.
– Ты в каком районе живешь-то? – спросила тетка.
– Недалеко от вокзала.
В общем-то, это было правдой. Только от какого вокзала? Как называется город, в который они приехали?
– Ну, до вокзала мне не по пути. Я тебя тут ссажу. Сама сверну налево, к дочке, а тебе до вокзала прямо вон туда идти, никуда не сворачивая. За полчаса дойдешь, может и быстрее. Да поторопись, поздно уже.
Аня поблагодарила женщину и осталась одна-одинешенька неизвестно где. Она вытащила из кармана телефон, опять набрала мамин номер, но сети все не было. Странно, город, а связи нет! Ладно, пойдем к вокзалу.
На улице не было ни души. Уже почти совсем стемнело, но фонари еще не горели. Удивительно, но место показалось ей чем-то знакомым. Аня шла минут двадцать по пустой дороге в указанном теткой направлении и вдруг оказалась на железнодорожном вокзале своего же родного Обнинска. Вот так так! И куда же это они целые сутки летели, если прилетели туда, откуда стартовали?
Вокзалом Аня, как и многие жители Обнинска, гордо именовала небольшую железнодорожную станцию, на которой останавливались только малоярославецкие и калужские электрички, а поезда дальнего следования проносились со свистом.
Точно, вот оно – здание вокзала, билетные кассы, киоски. Все как у них. Вот только куда делся огромный торговый центр "Привокзальный"? Нет, не Обнинск.
Ведь наверняка станции строились по стандартному проекту и в разных городах могут быть похожими. Как в старом дурацком кино, какое родители всегда на Новый год смотрят, где мужики напились в бане и по ошибке отправили одного вместо другого на самолете из Москвы в какой-то другой город, забыла, в какой. А там он отправился по своему адресу, где все было, как и в Москве, и он так и не заметил, что не дома, настолько все было одинаково. Вспомнила, "Ирония судьбы" называется. Вот, может, и с ней сейчас такая же ирония происходит?