– Прошу прощения, Этьен, – прервал его Грегор. – Но я решительно не понимаю, чем вы озабочены. Каких ещё возмущений вам не хватает? Разлом закрылся – и слава Благим!
Райнгартен посмотрел на него возмущённо, глубоко вздохнул и тихо, но веско отчеканил:
– Разлом вёл в Запределье, милорд Архимаг. Не просто в Бездну, как остальные разрывы ткани мироздания, а через неё насквозь! Когда мы были там в прошлый раз, эманации Запределья были таковы, что… Неважно, – осёкся он, вздрогнув. – Вы не стихийник и в самом деле не могли этого заметить, но довольно, что заметил я. Прямо сейчас в месте Разлома нет ни следа силы Запределья, и я ручаюсь, что подобное невозможно естественным образом.
– Но Разлом закрыт? – уточнил Аранвен, и Райнгартен вскинулся, яростно сверкая глазами.
– Разлом закрыт! Но поймите же, возможны последствия, и никто, слышите, Ангус, никто не может предсказать – какие именно!
– Мы понимаем вас, милорд Райнгартен, – заверил канцлер, и Грегор молча кивнул.
Конечно, он не стихийник! Но напрасно Этьен думает, что маг другой гильдии не поймёт его опасений. Если ты чистишь беспокойное кладбище, на котором совершенно точно засели стригои, а пахнет на нём упырями, ночницами, но только не стригоями, это означает лишь одно – большую и, к предсказателю не ходи, опасную гадость. А неизвестность любую опасность может только удвоить.
– Что вы предлагаете, Этьен? – спросил он.
– Нам необходимо как можно скорее отправиться в Озёрный Край, – быстро отозвался стихийник. – И детально изучить место бывшего Разлома. Ликвидировать некротические и стихийные возмущения, а когда магический фон выровняется, изучить показатели магического поля хотя бы за несколько дней. Вдруг я всё же беспокоюсь напрасно, и эманации Запределья были всего лишь заглушены силой ритуала? – добавил Райнгартен так безнадёжно, что стало понятно – в подобную удачу он не верит ни на мгновенье. – Впрочем, вам наверняка потребуется время на сборы, да и мне тоже, не говоря уж о том, что я должен навестить мою дорогую Мэнди. Вы ведь знаете, что ей сейчас ни в коем случае нельзя волноваться, а меня не будет дома самое меньшее несколько дней! Притом нам потребуется не меньше полудюжины моих коллег и самое малое – столько же некромантов. Ну, и полдюжины боевиков для охраны. Полагаю, Ладецки нам не откажет…
– Погодите, – прервал его Грегор, в полной мере вдруг осознав, о чём говорит Райнгартен. – К Разлому? Сейчас? Абсолютно невозможно! Этьен, я понимаю ваше беспокойство, но… Разлом только что закрылся, прямо сейчас ничего страшного с ним не происходит. И, в конце концов, можно поставить там наблюдательный пост! Но прямо сейчас я не могу всё бросить и отправиться на этот клятый холм! У меня есть и другие дела, не менее…
– Другие дела?! – взвился Райнгартен, и Грегор с изумлением понял, что всегда спокойного и вальяжного стихийника, похожего на откормленного кота, натурально трясёт. – Нет у вас более важных дел, милорд, и быть не может! Всё остальное подождёт! Вы только представьте, что случится, если эта проклятая дыра опять распахнётся. Я не знаю – как! Но распахнётся! Только уже без привязки на жертвенную кровь! И чем тогда мы станем её закрывать? Вы сами шагнёте в неё по примеру покойного Кристофа или кого-то отправите?! А я вас предупреждаю, там возможно что угодно! Она ведёт себя неправильно, вы это понимаете? Не бывает бури, которая способна улечься за несколько минут. Не бы-ва-ет! А если она притихла, значит, вот-вот разразится с ещё большей силой! И не говорите мне про дела, милорд Архимаг! Я бросаю беременную жену и готов сам – лично! – торчать на этом Барготовом холме, лишь бы хоть что-то понять и исключить возможность… любую возможность повторения, слышите?! А если у вас дела, так снимите Звезду Архимага и занимайтесь чем… чем угодно, ясно? Найдётся, кому поставить дела Ордена и Дорвенанта выше своих собственных!
– Этьен, успокойтесь, – удивительно мягко попросил Ангус и налил бледному и трясущемуся Райнгартену воды в стакан из кувшина, стоящего тут же на столе. – Я уверен, мы поняли вас верно. И я, и Великий Магистр. Не так ли, лорд Бастельеро?
– Вполне, – бросил Грегор, разрываясь между желанием извиниться перед Райнгартеном и сделать ему выговор за безобразную истерику. Да ещё в присутствии профана! Неважно, что это сам Аранвен, есть же этикет Ордена и субординация! А Этьен его отчитал, как провинившегося адепта!
Райнгартен схватил стакан, осушил его одним махом и признательно посмотрел на канцлера. Потом упрямо вскинул подбородок и глянул на Грегора, сухо сообщив:
– Прошу прощения, милорд Архимаг. Но имейте в виду, я совершенно серьёзен. Если вы пренебрежёте моим докладом, я созову Совет Ордена и подниму вопрос о доверии Великому Магистру. Будет отвратительный скандал, разумеется, и это совершенно не то, чего я хочу! Видит Всеблагая, я всемерно вас уважаю, поэтому не заставляйте меня это делать!
– И чего вы этим добьётесь, Этьен? – тихо и очень мрачно спросил Грегор. – Если я сниму Звезду, неужели вы думаете, что вам позволят её надеть? Магистры уже однажды ясно выразили свою волю в этом вопросе. Может, обсудим всё иначе? Претёмной ради, я же не отказываюсь! И всегда готов был выслушать вас…
– Выслушать? – язвительно фыркнул Райнгартен. – Не спорю. Но сейчас вы должны не только выслушать меня, но и послушаться, уж простите! Это вам не пустяк вроде обеспечения для сирот или даже назначения главы алхимикам. Это жизненно важное дело! Которое касается всех нас!
«Именно потому ты и взял в союзники Аранвена, – понял Грегор с бессильным злым восторгом. – Конечно, можно сколько угодно говорить, что канцлер и королевская власть не вмешиваются в дела Ордена, но мы все знаем, что это не так. И теперь ты готовишь почву. Показываешь Ангусу, как радеешь за Дорвенант. Лучше бы ты пять лет назад поддержал меня на том совете по поводу порталов. Тогда бы и пугался непредвиденных последствий! Может, сейчас ткань мироздания не вела бы себя таким странным образом. А то ведь мы оба понимаем, что в Озёрном крае творится Баргот знает что в самом прямом смысле, но для профанов это выглядит совсем иначе!»
– Разве я спорю? – спросил он. – Этьен, вы меня неправильно поняли! Я вовсе не считаю, что ваши слова недостойны внимания! Но сколько времени это может занять? Может быть, пока действительно выставить там пост? В конце концов, неужели вам самому тоже необходимо там присутствовать? С измерениями справится кто-то другой. И не говорите мне, что вся Оранжевая гильдия состоит исключительно из вас!
– Никому другому я подобное не доверю! – отрезал Райнгартен уже спокойнее, но тем холодным непримиримым тоном, который Грегор у него не слышал почти никогда. – Не хочу, чтобы в случае чего это легло на мою совесть. Но сколько… Хм… Что-то около недели, я полагаю. Меньше просто не имеет смысла! Надеюсь, моим профессиональным способностям вы доверяете?
– В полной мере, – подтвердил Грегор, понимая, что выхода ему просто не оставили.
Айлин! Ещё целую неделю не иметь возможности видеться с ней. Даже не поговорить толком… Сейчас бедная девочка ещё не оправилась от всего, что с ней случилось, а когда она придёт в себя, Грегора не будет рядом. Неделя?! Да это же вечность!
«Ты дурак, – с издевательской горечью сказал он себе. – Ты ждал столько лет, пока в твоей жизни появится именно она. Бесценная, ненаглядная, единственная! А теперь боишься разлуки на неделю, пока она будет выздоравливать?!»
«Я упустил её из виду на одну ночь, – возразил он сам себе, – и чем это закончилось?! Она сбежала, прихватила с собой бастарда и отправилась к Разлому. И едва не погибла…»
– В самом деле, дорогой Грегор, – тем же бесконечно терпеливым тоном произнёс Ангус. – Почему бы вам не прислушаться к нашему не менее дорогому Этьену и не успокоить Дорвенант, исследовав бывший Разлом как положено. Неделя? Иногда это очень много, но сейчас я решительно не вижу неотложных дел, требующих вашего непременного присутствия. С остатками демонов справятся егеря, столица чиста от мародёров – между прочим, вашими усилиями и благодаря милорду Эжену. Да-да, Этьен, мы глубоко ценим заслуги вашего брата! Дела Ордена? Ну, есть же у вас толковые заместители? Нельзя всё взваливать только на собственные плечи! Даже Фрагана ведёт себя исключительно любезно и намерена заключить прочный мирный договор. Отправляйтесь и не переживайте ни о чём! Я обещаю посылать вам уведомления каждый день. Порталы работают, в случае необходимости вы сможете вернуться в Дорвенну в течение часа!
– Боюсь, что нет, – извиняющимся тоном поправил его Райнгартен. – Мы ведь отправимся именно для того, чтобы провести точные измерения. Любое открытие портала ближе, чем в дне пути верхом, создаст неминуемые искажения, и всё окажется напрасным. Даже если вы, милорд, пришлёте обещанное уведомление, придётся начинать замеры сначала. Поэтому вылазки в Дорвенну возможны только в исключительной ситуации, в деле жизни и смерти.
Ангус кивнул, что понял, и вопросительно посмотрел на Грегора. Ответить на это можно было только одним.
– Милорд Аранвен, – поклонился Грегор, глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы хоть как-то привести в порядок разбегающиеся мысли. – Прошу прощения, что в ближайшую неделю буду вынужден переложить на ваши плечи ещё и мои собственные заботы лорда-протектора. Впрочем, никто другой не справится с этим лучше.
Что ж, теперь и правда всё решилось. Он не может отказать Райнгартену, потому что это будет полной глупостью. Если глава стихийников говорит, что положение настолько серьёзно, то… он знает, о чём говорит, верно? И уж тем более он не может отказать канцлеру, который столь любезен, что облёк прямой приказ в форму учтивого совета. Но это всё-таки приказ, и это понятно каждому из них.
– Отправимся завтра, – уронил он, стараясь не смотреть на Этьена. – Вам действительно стоит успокоить жену, да и подготовиться нужно как следует. Если, конечно, вы не против.
– Слушаюсь, милорд. – Райнгартен, волшебным образом вспомнивший о субординации, поклонился, и только его глаза блеснули то ли удовлетворённо, то ли, напротив, разочарованно – этого Грегор так и не смог понять. – Лорд Аранвен, вы позволите откланяться?
– Да-да, конечно, – кивнул Ангус, напоказ погружаясь в чтение какой-то бумаги, выуженной им из стопки на столе. – Желаю удачи, милорды, и прошу вас, в свою очередь, извещать меня обо всём по мере надобности.
Выйдя из кабинета вслед за Грегором, Райнгартен молча прошагал рядом с ним по коридору несколько шагов и лишь тогда напряжённо бросил:
– Мои глубочайшие извинения. Я бы никогда не стал… Но вы сами не выслушали меня трижды!
– Я об этом жалею, – сухо сообщил Грегор. – И понимаю ваше раздражение. Но впредь рекомендую подумать, прежде чем ставить мне ультиматумы. В свою очередь прошу прощения, что был невнимателен к вашим словам раньше. Полагаю, на этом закончим?
Райнгартен так же молча поклонился, а потом пробормотал:
– Целая неделя. Всеблагой клянусь, если бы вы знали, как мне самому не хочется уезжать! Мэнди прекрасно переносит беременность, но так дорожит каждой минутой, которую мы проводим вместе. И сейчас отказывать ей в этом просто бесчестно. Неделя, м-да… Меньше, чем браслетом, я точно не отделаюсь!
– Э… чем? – поразился Грегор, который искренне не уловил связь. – Браслетом?
– Ну разумеется! – посмотрел на него Райнгартен укоризненно. – Бастельеро, неужели вы в свои годы не знаете, что лучшее лекарство для расстроенных женских нервов – это драгоценности? Впрочем… э-э-э… ну да, простите! – смешался он и, явно желая загладить неловкость, торопливо продолжил: – Знаете, моя дорогая Мэнди обожает цитрины! А работать с ними по-настоящему хорошо умеет всего один ювелир. Истинный магистр своего дела!
– Артефактор? – рассеянно уточнил Грегор больше, чтобы поддержать разговор.
– Представьте себе – нет. Обычный профан, фраганец. Но великий умелец! Ах да, вы же не были у меня на свадьбе… – добавил он обиженно. – Я заказывал для Мэнди полный гарнитур с цитринами, ей они исключительно идут, вы же понимаете… А Эжену пришлось разориться на такой же, но только с голубыми топазами. Потому что нет ни одной девушки на свете, которая в такой день простит свою сестру, если у той будут украшения лучше! Впрочем, поверьте, оно того стоило. Сделал за две недели, и исполнение превосходное.
– Вот как? – Грегор несколько мгновений поколебался, а потом небрежно спросил: – И как зовут этого несравненного мастера? Вы ездили к нему во Фрагану?
– Разумеется! – подтвердил Этьен. – Конечно, в Дорвенне у него есть ювелирный магазин, но покупать для такого случая что-то готовое – как можно? Я заказывал у него лично. Месьор ди Амбруаз живёт в Люрьезе. Улица Голубых Лилий, если не ошибаюсь… А… вам зачем?
Брошенный на него удивлённый взгляд Райнгартена был откровенно обидным. Более того – оскорбительным! Да, Грегор одинок! И что, он теперь не может заказать украшения для… какой-то женщины?
Впрочем, Этьен и сам понял свою бестактность, потому что с преувеличенной любезностью распрощался, как только они вышли из дворца, и торопливо направился к своему экипажу.
– Милорд Бастельеро? – Подошедший лейтенант дворцовой охраны отдал ему честь. – Ваш экипаж подан.
Ах да, Ангус же обещал… Безупречно любезен и внимателен даже в мелочах и никогда ничего не забывает.
– Благодарю, – кивнул Грегор, чувствуя, что экипаж ему более чем необходим.
Верхом, конечно, быстрее, но проклятая нога… Ну что ж, вот на Барготовом холме заодно и обеспечит себе покой, о котором твердят целители. Ходить там просто некуда! Но сначала нужно закончить все дела здесь, а времени осталось не так уж много. Благодарение Семи Благим, что порталы снова работают!
– К ближайшей портальной площадке, – велел он кучеру. – И гони быстрее.
* * *
– Доброе утро, юноша! – весело произнёс незнакомый мужской голос, и Аластор окончательно проснулся.
Очнулся он всего несколько мгновений назад и даже не успел ни о чём подумать, кроме как о том, что лежит в чистой мягкой постели раздетым, а во всём теле чувствуется приятная тяжесть. Голова, напротив, была лёгкой и пустой, и ему пришлось постараться, чтобы вспомнить… вспомнить…
Аластор рывком сел, открыв глаза и попытавшись осмотреться. Небольшая комната со светло-зелёными стенами, открытое окно, шум деревьев… Где он? Как сюда попал? И где…
Память безжалостно показала, как Айлин шагает в портал, как проклятый Разлом поглощает её, и Аластор задохнулся от боли, резанувшей его изнутри так, что дыхание перехватило. Он согнулся, спрятав лицо в руки…
– Ну-ну, юноша! – с упрёком сказал всё тот же человек, подходя к кровати. – Разве можно так резко? Мы не для того уводили вас подальше от Претёмных Садов, чтобы вы всё испортили нетерпением. А ну-ка, извольте лечь! И выпить вот это. Что значит, не будете? – удивился он, когда Аластор помотал головой. – Такому хм… взрослому юноше не к лицу бояться лекарств.
– Прекратите… – выдавил Аластор, в этот момент ненавидя и себя, и этого дородного старика в зелёной мантии. – Она… Вы нашли… тело?
Назвать Айлин этим отвратительным словом было почти невозможно, но он убрал руки от лица, невольно стиснув их в кулаки, и отчаянно посмотрел на целителя. Айлин… И Лучано! Всё, что помнил Аластор, это как на них двоих накатилась волна клыков, когтей и чешуйчатых шкур. Разве мог итлиец уцелеть там, где упал сам Аластор? Значит… и он тоже?!
Боль стала почти нестерпимой, и седой целитель озабоченно покачал головой, вглядываясь ему в глаза, потом молниеносным движением ткнул пальцем куда-то в живот – и спазм отпустил, позволив Аластору дышать. А вот боль осталась.
– Что это вы себе надумали, мальчик мой? – сердито отчитал его лекарь. – Ваши спутники живы, хоть и не совсем невредимы. Хуже всех досталось вам, считайте, что заново родились по воле Милосердной Сестры! Так что прекратите над собой издеваться и быстренько… вот так, умница!
Он быстро влил в онемевшего и ничего не понимающего Аластора полстакана горького зелья и толкнул его обратно в кучу подушек.
Живы? Он сказал «спутники»? Но если бы речь шла об одном Лучано, то… Может ли надежда вспыхивать так же ярко, как до этого – отчаяние и боль? Аластор упрямо приподнялся и выдохнул:
– Милорд целитель, умоляю! Вы сказали – «живы»! Так вы нашли их? Обоих?! И… леди Айлин тоже?!