– Васечка хотел меня научить больше уделять времени семье и дому. А теперь вместо меня безвылазно сидит, будто инвалид, прикованный к дивану и к своему компьютеру, – прозрела Мария Карловна и улыбнулась в темноте, будто наконец поставила диагноз неразрешимой болезни Васи. Но улыбка слетела с губ, мать потянулась за фотографией последнего сына, Александра Земина.
Глава 5. Александр
– Что случилось? – в третий раз спросила Лейсян и тяжело вздохнула. Ранее она предупреждала группу, что если участник не может с третьего раза сформулировать проблему, больше вопросов не задается. Проблема условно не считается проблемной, потому что человек не может ее выговорить, а значит, она остается при нем. Она нужна ему. Даже если это нечто совсем ужасное.
– Саша… Шурик… хочет поменять пол, – тихо произнесла Мария Карловна, потому что это была настоящая проблема. Лейсян безмолвствовала, приглашая молчанием поделиться деталями беды.
– Если б он был с детства каким-то больным, я б отправила его на лечение. Хоть рак, хоть диабет, хоть что… мы бы боролись до последнего, – Мария Карловна устало закрыла лицо руками. За усталостью стояли десятки разговоров, уговоров, скандалов и даже драк. Отец, узнав о решении сына, послушав его разговоры, не выдержал и вмазал шестнадцатилетнему пацану в морду. Остался синяк. Шурик обиделся. Мария Карловна ничего не сказала, она сама хотела дать в морду этому гаденышу. – Если б у него имелись наклонности с детства – тоже б приняла. В конце концов, есть психологи и разные учреждения, способные вправить мозги. Но он абсолютно здоров, – прочеканила врач, – это какая-то глупость! Фарс! Издевательство!
Она перевела дух, глаза налились кровью от злости на непонятную ситуацию.
– В него как бес вселился. Он ведь с детства бабником был. Все в футбол играют, а этот в двенадцать уже целоваться лез. Мы его из кровати доставали… – она кашлянула, решив не продолжать до таких подробностей. – Я вообще удивлялась, как ни одного ребеночка не получилось от этого бабника. Он красивый, как Аполлон, на него вешаются, думают ему уже двадцать. А сопляку только шестнадцать недавно исполнилось, – она все-таки заплакала, вытирая слезы. – А тут три месяца назад приходит и выдает эту новость. Хочу стать женщиной. Уже все узнал. Надо год гормоны пить, чтоб отрезать все причиндалы, что Бог послал. Дает нам с отцом бумажку на подпись на гормоны. И мол, если не подпишете сейчас, дождусь восемнадцати и все равно Александрой стану. Или, говорит, убью себя.
Мария Карловна вперилась в Лейсян, которая держалась холодно.
– Отец ему вмазал, а тот хохотал, как черт. Он умный, хитрый, наглый, но не урод и не больной, – твердо сказала Мария Карловна и зачем-то схватилась за поясницу.
– Чему он учит вас, Маша? – спросила психолог.
Мария Карловна будто ослепла в темноте, перед глазами стояли два лица Лейсян и Шурика. Их обоих ей хотелось задушить, искромсать, истребить. Они мучили ее.
Но она не отставила фотографию Шурика, как это делала много раз за этот вечер.
Наоборот, еще внимательнее всмотрелась в красивое лицо.
– Гордость моя, – сказала мать. – Самое слабое место мое. Ни Гриня, ни Кузя, ни Вася меня так не рвали, но через тебя мою гордость достали до самой матки.
– Вы очень гордый человек, – начала Лейсян, – это и понятно, обязывает положение. Но… – и она подбросила невидимый мячик Марии.
– Слишком гордый, – подхватила мячик врач-гинеколог, – такой гордый, что забыла, ради чего живу, ради чего рожала всех этих прекрасных юношей.
«Браво! – читалось на лице у Лейсян. – Браво!».
Глава 6. Выбор
– И что мне теперь делать? Он не сдастся, – почти плача, спросила Мария Карловна. – Он три раза резал вены. Два раза демонстративно. Третий раз я спасла…
– Вам плот или байдарку? – после продолжительной паузы спросила психолог.
– Не поняла? – переспросила гинеколог.
– Плот или байдарку? – глаза Лейсян улыбались, будто она не слышала комментария про самоубийственные попытки сына клиентки. – Пятизвездочный отель в Турции или прохлаждение у бабушки на огороде не помогут. Тут нужно приключение на грани фола. Переживете? Останетесь живы. Не переживете? Вы все равно не жильцы.
– Он передумает с операцией? – не унималась мать. – Есть шанс?
Лейсян не ответила.
Семинар закончился в час ночи, хотя должен был в десять вечера. Но никто не ушел. А после окончания каждый из двадцати участников подошел к Марии и поблагодарил за удивительный опыт и пожелал удачи.
«Удивительный опыт, как выложить себе дорогу в ад», – грустно кивала Маша на пожелания удачи.
– Вы уж меня извините за резкость, – попросила прощения Лейсян. – Дело в том, что во время семинара иногда приходится быть жесткой, чтоб у клиента пропали иллюзии или чтоб не дать ему спрятаться за слезами и нытьем.
– Да ну что вы! – успокоила ее Мария Карловна, махнув рукой, – вы мне жизнь спасли. Я очень рада, что вы прижали меня к стенке. Этого не смогли сделать пятеро здоровых мужчин.
– Потому что они очень любят вас, – просто сказала девушка. – А я нет.
Мария Карловна прикусила губу, чтоб не разрыдаться.
«Любят, эх, очень любят… Да они ее ненавидят, и на их месте она б сделала то же самое. Не мать, а ехидна», – подумала Мария Карловна.
– Очень любят, поэтому еще живы. Ради вас, – психолог взяла ее за руку и крепко сжала. Мария Карловна пришла в себя и, внимательно посмотрев в глаза психологине, поняла, что та не шутит и не ерничает, а говорит правду. Они ее действительно должны были очень любить, раз так обозлились за ее отсутствие.
Глава 7. Плот или байдарку
Ложиться спать не было смысла. Уже светало. Мария Карловна отправилась к своему домашнему компьютеру и приступила к поиску прописанного лечения. И в поисковой сети набрала «Плот или байдарка».
Если про плот врач-гинеколог что-то знала из литературы и детства, то байдарка, кроме как синоним лодки, больше не вызывала никаких ассоциаций.
Но после просмотра загруженных первых картинок, Марию Карловну охватило отчаяние: какое-то странное бревно с веслами, которые надо крутить, чтоб тащить вперед. Она плохо представляла себя в этом бревне, да еще на протяжении пары дней.
Когда набрала «плот», стало как-то легче и понятнее, но прочитанное описание: «готовка, стирка и безостановочное движение вперед», навело еще больший ужас. Как остаться с пятью мужиками на квадратной доске посреди реки?
– Вам плот или байдарку? – спросили по телефону в туристической компании. – Просто сплав по речке или настоящее приключение на полноводной реке?
Мария Карловна молчала и попросила время подумать. А утром проснулся Шурик и опять, словно заведенный, завел разговор о смене пола. Мария Карловна инстинктивно выбрала плот.
Если в клинике да и в городе узнают о беде Земиных, это, конечно, не навредит ее железной репутации, но разразится страшный скандал. Хуже всего, что начнут пялиться на нее, как на жертву, станут жалеть и вести с ней слезные разговоры. В скором времени она станет посмешищем. Наступит невыносимый период. Хотя и он пройдет.
Мария Карловна поймала себя на мысли, что опять думает о себе, но не о сыне. Этом взбалмошном мерзавце, решившем проучить свою мать.
Она с теплотой посмотрела на сына, копавшегося в холодильнике, и сама не поняла, как предложила сплав на плоте взамен на гормоны.
Шурик аж обалдел от такой новости и закрыл холодильник.
– Четыре недели. Дальний Восток. Никаких компьютеров.
– И ты мне дашь разрешение и отец тоже? – хитро спросил сын, а в глазах зажегся огонь.
– Я подпишу его там же на плоту в последний день сплава. Отец тоже.
Шурик молчал, зная, что мать не шутит, она никогда не шутила, всегда говорила всерьез и если что-то обещала, то выполняла.
– Я подумаю, – сказал он. Но это означало «согласен». Гордость не позволяла сказать сразу да.
Гордость – это диагноз пострашнее любого неизлечимого заболевания. От гордости страдали дети.
После разговора Мария Карловна вдруг осознала, что назвала нереальные для ее графика работы даты сплава. Дай Бог бы выкрасть неделю, а тут четыре! Она заохала, не представляя, как разговаривать с начальством. Да ее попрут за четыре недели.
Однажды Мария Карловна сломала ногу, так на третий день вышла с гипсом и костылями на работу. Нещадно пила обезболивающие. Она хотела выйти сразу на второй, но из клиники позвонили и разрешили день отлежаться.
На кухню вошел Вася, бледный и задумчивый. Значит, болела голова. Панические атаки прекратились с принятием наркотиков, но в эти дни болела голова.
– А почему Дальний Восток? – спросил глухо Вася. Мария Карловна аж поперхнулась чаем. Как быстро Шурик растрепал новость.
– Если б я поехал, то на амурские сплавы… – налил и себе чая Вася.
– Так поехали, – неожиданно для себя сказала мать. А действительно, почему она думала только про младшего? Вася тоже мог бы присоединиться, взять свои таблетки…
Вася внимательно посмотрел на мать и тоже впервые задумался об этой идее.
Таблетки взять не проблема, если голова заболит…
– Ну возьмешь сильные, я тебе выпишу, – вслух сказала мать.
Николай ехать категорически отказался, во-первых, он только вернулся с охоты, где уже хлебнул воздуха и природы вдоволь. Во-вторых, ехать с одним нытиком, с другим выродком никак не вписывалось в планы мужчины.
– Если б Гриня поехал, я б еще подумал, – ворчал Николай под нос про то, что два младших не то что лодку не потащат, еще их придется на спине таскать.
Про Кузю никто не вспоминал.
Мария Карловна так и не спала ночь после семинара, но чувствовала себя хорошо, если не сказать прекрасно. Потому что засветилось, заярчело нечто на горизонте, затмевая беспробудное отчаяние.