Сам Ницше так обозначил различие между сверхчеловеком-героем и альтруистичным идеалистом: «Противоположностью героического идеала является идеал гармонической всеразвитости – прекрасная противоположность и весьма желательная! Но идеал этот действителен лишь для добротных людей» [5, с. 725].
Но все исторические хроники ставят акцент не на героях-альтруистах или героях-эгоцентристах, и не на довольно многочисленных ситуативных героях, проявляющихся в различных пограничных ситуациях – войны, наводнения. пожары, конфликты и т. п., а эти хроники описывают подвиги и бытие якобы героических императоров, королей, полководцев, реформаторов, религиозных лидеров и т. п., которые в лучшем случае оказываются в той или иной мере полезными для общества деятелями, а большей частью, отнюдь не героями, а фальшивым их подобием, которых так ярко и справедливо охарактеризовал Ларошфуко (см. выше).
Немецкий историк, философ и социолог Макс Вебер видел сущность героизма в харизме: «Харизма в большинстве случаев возникает в экстремальных исторических условиях, когда возникает соответствующая социально-психологическая необходимость. Качества харизматического лидера, действующего на религиозном или социально-политическом поле, в некоторых случаях мистифицируются. Его считают пророком, избранным, величайшей исторической особой, избавителем, полубогом, осуществляющим великую миссию, которой причисляются все успехи его сторонников и последователей. Даже очевидные неудачи оборачиваются его прославлением (бегство расценивается как спасение, любые потери – как обязательные жертвы или козни врагов, нелепые утверждения – как непостижимая мудрость» [7, p. 308].
Вебер считал, что харизматическое господство, в том числе и героизм в целом, противостоит другим типам господства, поскольку выделяется самоотдачей, противопоставлением рутине [8, p. 263].
Если понимать под харизмой (по-гречески «милость») авторитет, коммуникабельность, способность убеждать толпу в необходимости достижения поставленной цели, то Вебер полагает, что это свойство лежит в основе как господства, так и героизма.
Подобный взгляд Вебера на данную проблему вытекает из его общего подхода к решению проблем социологии.
Он трактует любое действие человека в социуме как субъективные отношения между индивидами, основывающиеся на понимании смыслов и целей, которыми обусловливаются их действия, то есть понимая некое событие [8, chapter 1].
Такой подход к решению многосторонней проблемы героизма вполне естественно приводит Вебера к выделению в качестве сущности героизма одного из его чисто внешних проявлений, хотя и одного из самых впечатляющих по воздействию на толпу.
Ошибочность такого подхода просматривается из того, что харизма присуща многим личностям, которых невозможно отнести к героям (Тимур, Мао Цзедун, Петр Великий), хотя внешне они могут походить на них, поскольку обладают многими свойствами героев, в том числе и харизмой, но, в отличие от истинных героев у них отсутствуют такие признаки, как бескорыстие и жертвенность, а присутствуют властолюбие и честолюбие.
Поэтому Вебер по адекватности определения природы героизма оказывается так же далек, как и его предшественники.
В свою очередь, русский философ Сергей Булгаков представлял сущность героизма совершенно иначе по сравнению с упомянутыми выше мыслителями: «Героизм стремится к спасению человечества своими силами и притом внешними средствами; отсюда исключительная оценка героических деяний, в максимальной степени воплощающих программу максимализма. Нужно что-то сдвинуть, совершить что-то свыше сил, отдать при этом самое дорогое, свою жизнь, – такова заповедь героизма. Стать героем, а вместе и спасителем человечества можно героическим деянием, далеко выходящим за пределы обыденного долга. Эта мечта, живущая в интеллигентской душе, хотя выполнима лишь для единиц, служит общим масштабом в суждениях, критерием для жизненных оценок. Совершить такое деяние и необыкновенно трудно, ибо требует побороть сильнейшие инстинкты привязанности к жизни и страха, и необыкновенно просто, ибо для этого требуется волевое усилие на коротких сравнительно период времени, а подразумеваемые или ожидаемые результаты считаются так велики» [9].
Булгаков полагал, что роль героя, которую он видел в спасении человечества, должны выполнять представители интеллигенции, как наиболее образованные и культурные члены общества, отметив при этом, что героем могут быть немногие, так как героизм, в частности, «требует побороть сильнейшие инстинкты привязанности к жизни и страха». Поэтому Булгаков обращается ко всем интеллигентам, делая довольно прозрачный намек на то, что только массовым вовлечением в совершение необыкновенных деяний (максимализм) можно выделить из этого культурного слоя истинных героев, что он обозначил в заглавии своей статьи как подвижничество.
Конечно, Булгаков прав в том, что на роль немногих героев-альтруистов – он имеет в виду только их – годятся персоны, понимающие что надо делать для спасения человечества, то есть в достаточной степени образованные и неглупые, и вместе с тем обладающие качествами жертвенности, ответственности и бесстрашия.
Однако спасать можно и нужно не только человечество, и, стало быть, не только представители интеллигенции могут обеспечить, например, массовый героизм во времена различных катаклизмов.
Булгаков также не определил другие типы героев, кроме альтруистов, и значит, для него осталась тайной сущность героизма, точно так же, как и для уже приведенных выше мыслителей, поскольку все они ограничились в своих попытках найти природу героизма только во внешних проявлениях сознания, таких, как сильная воля, жертвенность, бескорыстие, самоуваженние, харизма, интеллект, гордость и т. д.
Современная психология в лице Владимира Шадрикова, выделяя такие проявления сознания человека, как жертвенность и эгоизм, определяет природу героизма как победу жертвенности над эгоизмом, на которую способны немногие: «Сознательная жертвенность во имя других, как правило, членов своего рода, и стоит у истоков духовности. Героизм стоит у истоков духовности. И принципиально важно здесь не то, что человек приносит себя в жертву во имя рода, а то, что он делает это сознательно. И жертвенность теперь становится доступной для каждого. Каждый может возвыситься до духовного поступка, но не каждый возвышается. Сознание, возвышая человека, одновременно и обостряет его эгоизм, объединяясь с инстинктом сохранения индивиды (сохранения жизни). Формируется ситуация борьбы мотивов: жертвовать собой во имя других или спасать себя. Поэтизация героических поступков, закрепление их в мифах и преданиях способствует формированию духовности (героизм и жертвенность) как сознательной формы поведения» [10].
С тем что у героев жертвенность превалирует над эгоизмом трудно спорить, только вот жертвенность связана большей частью с альтруистическими стремлениями человека, а герои не всегда являются альтруистами. Жертвенность также отнюдь не единственная характеристика личности героя.
Кроме того, борьба жертвенности с эгоизмом не определяет природу героизма даже героев-альтруистов, поскольку жертвенность сама по себе есть лишь внешнее проявление героизма, а не его сущность.
Н. К. Рерих., Е. И. Рерих и Л. В. Шапошникова предположили, что сущность истинного героизма заложена в единении героя с космосом.
В своих дневниках Елена Рерих дает понять, что мысль героя содержит в себе космическое творчество, желания же героя продвигают эволюцию [11. Часть 2. § 797].
Елена Рерих полагает, что человек связан с бытием Космоса и процессами, происходящими в нем, через один из аспектов Всеначальной энергии – собственным внутренним огнем. Психическая энергия, дух, мысль человека есть проявление огненной природы человека, и накопление психической энергии развивает его нравственные качества: «Психическая энергия есть любовь и устремление… … Выработка в себе постоянного, ничем не сломимого устремления к совершенствованию, к свету во всех проявлениях и будет развитием этой жизнедеятельной энергии» [12. С. 148].
Героические деяния, таким образом, предполагают своего рода пик психической энергии человека.
Людмила Шапошникова вносит определенную конкретизацию в эти идеи о роли героя в космической эволюции: «Дух, персонифицированный в определенном герое, и есть та движущая сила, которая и пробивает энергетические коридоры дальнейшего одухотворения земной материи. Через героя и его подвиг действует космическая молния удара по веществу, которая продвигает человеческое мышление и сознание и создает для человечества возможность взять определенную эволюционную высоту» [13. С. 378].
Шапошникова полагает, что героизм является проявлением метаисторического действия неких Великих Учителей человечества, пребывающих в некоем Космосе. Это творчество субъектов космической эволюции, проявляющееся прежде всего в области культуры как самоорганизующейся системы духа, есть направленное энергетическое воздействие более высокой системы на человечество, рождающее героев [14, с. 54].
Таким образом, авторы предложенной концепции считают появление героев результатом космической эволюции, а герои помогают на определенном этапе развития общества своим примером подняться ему еще выше в ходе эволюционного развития: «Космическая энергия, как идущий творческий импульс, даст там исключительную жизнь, где проявлено устремление. Если бы человек осознал великое взаимовлечение, то он направлял бы чаще свою энергию навстречу космическому творчеству. Ведь зов утвержден как великий магнит» [11. Часть 1. § 55].
Надо сказать, что концепция единении героев с космосом имеет явно религиозный оттенок, предлагающий принять на веру определенные постулаты, которые отражают нечто внешнее и совершенно неизвестное самим авторам этой концепции. Они ставят это совершенно фантастичное в основу героизма, искусственно одушевляя некий Космос, тогда как одушевленными являются только живые существа.
Авторы данной концепции представляют внешний космос как энергетический источник героизма в виде Великих Учителей человечества (субъекты космической эволюции), направляющих человечество раз за разом на более высокие ступени эволюции под воздействием примера героев, в которых ими создается пик психической энергии, обусловливающий подвиги героев.
Подобный внешний Космос Великих Учителей человечества, существующий только в воображении авторов данной концепции, конечно, никакого отношения к сущности героизма иметь не может, которая может иметь отношение только к внутреннему содержанию сознания человека.
На самом деле человек есть самодеятельное существо, вполне осознающее как себя самого, так и свою деятельность, постепенно развиваясь в поколениях. То есть человеком управляет его собственное сознание, на которое не оказывается какое-то постороннее – космическое или подобное ему влияние. Мало того, деятельность как человека, так и его сообществ, а также всех живых существ, которые являются конечными образованиями, в отличие от их сознания, не только развивает общее (единое) бесконечное сознание дискретно через смертные существ, но и делает сознание вечным и удерживает всё мироздание в стабильном состоянии вечного развития.
По нашему мнению, кроме индивидуальных форм сознания в живых существах, функционирует и единое сознание, которое накапливает в базах данных голографической проекции бесконечности вне времени, представляющей единое сознание, результаты деятельности всех живых существ.
Вместе с тем единое сознание способно контролировать функционирование каждого организма, обеспечивая его жизнеспособность на определенных промежуток времени благодаря собственной голографической основе, в которой, как в любой голограмме каждый ее участок повторяет целое (всё в каждой части), благодаря чему, в частности, единое сознание голограммы не теряет единства с каждой из индивидуальных форм сознания в их бесконечной совокупности.
Поэтому едино-множественное сознание может в своем едином качестве обеспечивать с помощью этого единства связь с каждым индивидуальным сознанием в живом существе, организуя его функционирование через геном.
Сама же голограмма представляет собой высокочастотное образование как продукт наложения нескольких когерентных волн, дающего стационарную интерференционную картину, поскольку разность фаз волн не меняется.
Подробнее о голографической основе бытия изложено в моей работе о роли сознания в бытии и структуре мироздания в целом [см., напр., 15. Глава 2].
Тем не менее, авторы концепции единения героя с космосом совершенно справедливо отметили, что, кроме человека и его сообществ, существует некая структура, которую они обозначили как Космос. Эта структура, но в совершенно ином виде, действительно участвует в развитии, но не столько человека и человечества, которое конечно в своих цивилизациях, как и человеческая жизнь, а в виде голограммы, являющейся проекцией бесконечности вне времени. Взаимодействие бытия (текущей реальности) и бесконечности вне времени через ее голографическую проекцию создает в итоге бесконечное развитие сознания, которое является вечным, но проявляется последовательно и дискретно только через смертные существа.
Авторы единения героя с космосом так же вполне адекватно отметили некое свойство человека, которое, правда, они ошибочно назвали психической энергией.
На самом деле главным в человеке является не какая-то неопределенная психическая энергия или столь же надуманная энергия пассионарности, на которую указывает Л. Н Гумилев, которые непонятно откуда взялись, но сознание человека, благодаря которому он обладает неизбывной активностью и способен к развитию как собственного организма, так и собственного сознания, что обеспечивается главным и всем понятным состоянием сознания – его непреходящей неудовлетворенностью, без которой человек теряет стремление к чему-либо, превращаясь в живой труп, что несовместимо с развитием.
Более подробно о главной особенности сознания – его неизбывной неудовлетворенности, а также о пассионарности Л. Н. Гумилева рассказано в моей работе «Движущая сила и источник развития человека и его сообществ» [16. Часть 3, разделы 2, 4].
В герое неудовлетворенность сознания в обеих его формах – животное (природное) сознание и самосознание – проявляется весьма специфично, рождая героев разного типа, тогда как авторы концепции единения героя с космосом указывают только на один тип героя – альтруистичный.
Проблема связи неудовлетворенности обеих форм сознания с героизмом через определенные внешние проявления этого свойства сознания и понимание героем своей миссии, которые указывают на определенное взаимодействие неудовлетворенности природного сознания и неудовлетворенности самосознания, раскрыта в следующей главе.