А ведь после того, как она лихо опрокинула не успевшую полностью встать в каре неприятельскую пехоту, бригада уже утратила свой боевой порядок. В пылу победной атаки она толпой понеслась к вражеским позициям, не обращая внимания на все усилия офицеров остановить её, и принялась рубить саблями артиллеристов и колоть лошадей вражеской батареи.
Наполеон отреагировал мгновенно, бросив в контратаку кирасирские бригады Фарине и два полка лёгкой кавалерии Жакино. Стремительного удара пиками польских улан во фланг они не выдержали и на своих выдохшихся, измождённых предыдущими атаками конях кинулись назад, причем, серьёзно пострадав при беспорядочном отступлении к британским позициям от вражеских пик. Британская кавалерия понесла тогда тяжёлые потери. Сам генерал-майор Уильям Понсонби погиб от пики рядового улана, будучи заколот в спину, а его родственник Фридрих Кавендиш Понсонби получил 9 (!) ранений пикой, остался на поле боя, пережил много злоключений, был доставлен в английский походный госпиталь, прооперирован и остался жив. Погиб полковник Фуллер, командир королевских драгун.
Лишь 1-й лейб-гвардейский полк, сражавшийся на правом фланге атаки сохранил-таки свой строй и пострадал не так сильно. Контратака британских и голландских лёгких драгун и гусар на левом фланге, а также голландских карабинеров в центре заставили французскую кавалерию вернуться на исходные позиции.
В этой динамичной фазе сражения участвовало в общей сложности до 20 тыс. чел. Французы потеряли 3 тыс. пленных и, что самое главное, потеряли драгоценное время – прусская армия была уже близко.
Незадолго до 16 часов Ней заметил движение в центре армии Веллингтона, которое он (?) ошибочно принял за отступление (Правда, до сих пор нет ясности, кто именно принял манёвры англичан за отступление и принял ли вообще!?). Французский маршал решил нанести удар по центру, но у него почти не осталось пехотных резервов.
Тогда Ней решил сломить центр Веллингтона силами одной только кавалерии. А ведь обычно не было принято использовать кавалерию – одну (!) – без поддержки пехоты, против твердо стоявшей на своих позициях пехоты.
Почему это тогда случилось!?
Даже англичане были удивлены тем, что огромные массы кавалерии бросили в широкомасштабную атаку туда, где не справилась пехота – одну!?
Для этой атаки был выбран кирасирский корпус Мийо и дивизион лёгкой кавалерии Лефевр-Денуэтта из императорской гвардии – что-то ок. 4.800 тяжелых палашей и лихих сабель. Позже будет добавлен корпус Келлермана и Гийо, и общее число всадников достигнет 9 тыс. – всего 67 эскадронов!
Эта атака была явной ошибкой, и Наполеон впоследствии винил в её проведении то Нея, то Мийо.
А ведь именно в это время (ок. 16 часов?) колонны Бюлова, под командованием Хиллера и фон Лостхина, и часть прусской кавалерии принца Вильгельма, уже пересекли долину реки Лан и приближались к Парижскому лесу, что был на правом фланге Наполеона.
Заметив приготовления Нея к массированной кавалерийской атаке, вся наличная в центре пехота Веллингтона сразу перестроились в каре. Причем, каре одного батальона (500 чел.) имело не более 18 метров в длину. Артиллеристам было приказано бросить орудия и укрыться внутри каре, чтобы вернуться к ним уже после конца атаки.
Кирасиры пошли в атаку медленной рысью. Батареи перед позициями Хэллкета успели-таки дать залп с сорока шагов, сразу же положив половину передовых эскадронов. Хотя оставшиеся и ворвались на позиции Веллингтона, но разбить каре не смогли. Они захватили орудия, но уничтожить их не могли, поскольку заклепочных молотков с собой не имели. Кирасиры понесли серьёзные потери от ружейного огня, после чего граф Эксбридж контратакой своей кавалерии заставил их отступить. И они отошли вниз, в долину, где Ней перестроил их и повёл в новую атаку.
Именно в этот момент с правого фланга раздались выстрелы… прусской артиллерии: это вступил в бой запыхавшийся от многочасовой гонки к полю сражения корпус Бюлова.
Вторая атака Нея, как показалось, опрокинула-таки британцев. Их артиллерийская обслуга опять бросила свои орудия и отошла в пехотные каре, а кирасиры снова прорвались вглубь британских позиций. Именно тогда вперёд кинется последний кавалерийский резерв французов – конница Келлермана и Гийо.
Теперь уже ок. 9 тыс. всадников поскакали в третью атаку!
Тут их встретила шотландская батарея Мерсера.
Последний также получил приказ бросить орудия и отойти под прикрытие брауншвейгской пехоты, но он решил, что на этот раз пехота не выдержит атаки, и его артиллеристы остались «работать» у своих орудий до последнего выстрела. По сути дела именно эта батарея в одиночку отразила третью атаку французской кавалерии.
В азарте боя она опять перегруппировалась и двинулась в четвёртую атаку.
Как потом с восхищением вспоминал в своих мемуарах все тот же Мерсер: «Это была не яростная атака галопом, а расчётливое наступление мерным шагом, словно они были полны решимости добиться цели. Они надвигались в глубоком молчании, и среди общего грохота сражения единственным звуком, исходившим именно от них, были громоподобные содрогания земли от одновременной поступи огромной массы лошадей. С нашей стороны также царила сосредоточенность. Все твёрдо стояли на своих постах, с орудиями наготове, заряженными картечью поверх ядер; запалы – в запальных шахтах; запальные шнуры зажжены и потрескивали за колёсами…»
Французские кавалеристы опять попали под убийственный залп вражеской артиллерии. Потери были столь велики, что тела погибших не позволили пройти остальным – атака захлебнулась.
На часах было ок. 18 часов.
И надо же такому случиться, что именно в этот момент из рядов Веллингтона дезертировала (!?) нидерландская кавбригада Трипа и ганноверский полк. Они поскакали назад в Брюссель, сея панику на своём пути, по крайней мере, так сообщают некоторые источники.
Но и Ней потерял треть своих солдат и лошадей. Многие офицеры были убиты. Впрочем, и потери Веллингтона тоже были серьёзны.
У обеих сторон кавалерия стала практически небоеспособна.
После потери почти всей кавалерии и появления Бюлова у Планшенуа у Наполеона уже были все основания для отступления.
Правда, вместо этого он приказал Нею штурмовать ферму Ла-Э-Сент, что стояла прямо перед центром армии Веллингтона. Ней двинулся на нее с одной лишь дивизией Данзело. Ферму защищал майор Баринг и 378 человек. У ее защитников осталось всего по 3—4 патрона на ствол. Французы топорами сломали ворота, ворвались на ферму и перебили почти весь гарнизон, спаслось только 42 бойца. Наполеон сразу велел переместить к ферме артиллерию. Так Веллингтон потерял важную позицию в центре своей армии. В это же время Дюрютт выбил-таки принца Бернхарда с фермы Папелотта.
А что же Груши, отправленный Бонапартом еще утром 17 июня с тремя корпусами (всего ок. 33 тыс. чел. с 80 орудиями – треть всех сил Наполеона!) догнать и уничтожить отступающего побитого Блюхера, ушедшего куда-то в направлении бельгийских городов Вавр и Лималь!?
Напомним, что в проигранной битве под Линьи прусский главнокомандующий Блюхер, возглавляя кавалерийскую атаку, был ранен и на какое-то время сложил с себя полномочия командующего армией. Начальник штаба прусской армии фон Гнейзенау принял их на себя. Он приказал немедленно собрать все оставшиеся боеспособными прусские части у Вавра.
Повторимся, что утомлённый битвой Наполеон не отдал-таки приказа об организации немедленного преследовании противника, т.е практически упустил прекрасную возможность покончить с прусской армией.
Принято считать, что педантичный Груши, совсем недавно ставший последним наполеоновскими маршалом, выполнял приказ слишком буквально. Его войска преследовали войска пруссаков, как потом оказалось самый малочисленный (всего лишь 17—25 тыс. чел. – данные заметно разнятся и 48 орудий) из всех их корпусов – Иоганна фон Тильмана (одного из саксонских героев кавалерийских атак на Курганную батарею на Бородинском поле!), которому было приказано уводить Груши подальше от Ватерлоо, слишком медленно. Они подойдут к Вавру только на следующий день – 18 июня, когда сражение при Ватерлоо уже начнется.
Тогда как Блюхер двинулся со своими основными силами из Вавра по труднопроходимым дорогам в сторону Ватерлоо еще в 11 часов утра 18 июня. На тот момент Груши ещё был в Валене.
Где-то в 11:30 он услышал первые выстрелы – это начался штурм Угумона, но Груши по одному ему известным (понятным: историки до сих пор спорят каким?) причинам не отменил своего наступления на Вавр. Генералы (Вандам и в особенности Жерар) предлагали «идти на пушки» (на звук стрельбы), но по некоторым данным Груши не был уверен в правильности этого хода и не знал намерений Наполеона на свой счёт.
В полдень авангард корпуса Бюлова еще находился в Шапель-Сен-Ламбер (6 км от Планшенуа и 4 км от фермы Папелотта). Цитен со своим корпусом двигался примерно тем же путём – из Вавра в Оэн.
Ок. 13:00 Блюхер был уже в Шапель-Сен-Ламбер и примерно через полчаса двинулся через болотистую долину на Планшенуа.
В 16:00, когда битва под Ватерлоо была уже в полном разгаре, Груши наконец приблизился к Вавру и получил письмо Наполеона, помеченное 10 часами утра (!), в котором Наполеон одобрял движение к Вавру. Груши убедился, что поступает в соответствии с планами Наполеона.
В это же время началась перестрелка под Вавром: это генерал Вандам, слыша уже многочасовую отдалённую канонаду под Ватерлоо и стремясь пробиться на помощь основным силам Наполеона, без приказа поднимет одну из дивизий на штурм хорошо укреплённых прусских позиций самого слабого в прусской армии корпус Тильмана, оставленного Блюхером, по сути дела как «приманка на живца», для войск Груши.
Тем временем, передовые бригады корпуса Бюлова, под командованием Хиллера и фон Лостхина, а также часть прусской кавалерии принца Вильгельма, (повторимся!) пересекли долину реки Лан и приближались к Парижскому лесу. Корпус Лобау ждал их у Фришермона. К тому моменту у Парижского леса Блюхер еще не успел собрать все свои силы, но действовать надо было немедленно – уже началась атака французской кавалерии на позиции Веллингтона – убийственная по свой сути для нее, но об этом еще никто не ведает. Категоричный Блюхер велел-таки наступать, и его войска (фон Лостхин и Хиллер) двинулись по обе стороны дороги на Планшенуа. Прусская батарея открыла огонь по солдатам графа Лобау: в основном для того, чтобы сообщить союзникам о своём появлении и поддержать их, в первую очередь, морально, а затем и практически.
10 тыс. пехоты Лобау пошли в атаку на прусские бригады. У него были свежие, ещё не задействованные в бою войска, и им по началу удалось-таки отбросить усталых от многочасового тяжелого марш-броска солдат Бюлова. Но тут к ним подошли остальные части, и теперь уже Бюлов имел в руках подавляющее – трехкратное превосходство – 30 тыс. против 10 тыс. Лобау, которому пришлось отступить.
Ок. 17:00 Груши, штурмующий позиции Тильмана, получает срочное письмо (помеченное 13:30!) с категоричным приказом немедленно спешить на соединение с Наполеоном, но он уже втянулся в бой под Вавром. У него были все шансы разгромить Тильмана, который предупредил об этом Блюхера. Рассказывали, что ответ командующего прусской армией был по-военному весьма доходчив: «Пусть генерал Тильман защищается, как только может. Его поражение в Вавре не будет иметь значения, если мы победим здесь». Действительно в сражении при Вавре прусский арьергард был атакован намного большими силами неприятеля. Обе стороны потеряли тогда по 2.5 тыс. убитыми и раненными. И все же, поражение пруссаков было не напрасным. Проиграв битву при Вавре, они отвлекли силы французов от главного театра военных действий на тот момент – Ватерлоо, где решалась судьба «Ста дней» Наполеона, как оказалось последних дней его повторного «пришествия» на французский престол.
Между тем, Бюлов все же вытеснил Лобау из Планшенуа и одно из прусских ядер даже упало недалеко от Наполеона. Он тут же отправил генерала Дюэма вместе с Молодой Гвардией (две бригады – 4.2 тыс. чел. и 24 орудия) немедленно вернуть деревню. Кавалерия, находившаяся поблизости от Планшенуа, была вынуждена развернуться и встретить пруссаков.
И действительно эти силы заставили Бюлова отойти.
Тем временем, когда в центре Веллингтон потерял Ла-Э-Сент, а ситуация под Планшенуа временно стабилизировалась, Наполеон решился-таки ввести в бой свой последний аргумент – резерв, императорскую Гвардию. Эта атака, предпринятая уже под вечер – в 19:30 – должна была прорвать центр Веллингтона, и отбросить его назад, не давая соединиться с Блюхером.
Это один из самых известных («раскрученных» художниками, писателями, кинематографом, «акробатами от Её Величества Истории» и интернет-играми) фрагментов военной истории.
Считается, в той полулегендарной атаке участвовали только несколько батальонов Средней Гвардии – но не гренадеры и не егеря Старой Гвардии. Недаром сам Ней потом с горечью вспоминал: «… я видел прибытие четырёх полков Средней Гвардии (жирный курсив – мой, Я. Нерсесов). Этими силами Наполеон хотел <<>> прорвать центр противника. Он приказал послать их вперёд; генералы, офицеры и солдаты демонстрировали величайшее бесстрашие; но эти части были слишком слабы, чтобы справиться с противостоящими силами противника.»
У оставшихся батальонов Старой Гвардии были свои неотложные задачи: Планшенуа, охрана ставки Наполеона в Ла-Кэйу, «исправления ошибок» и резерв на случай… ретирады с поля сражения. Они так и остались сзади и в атаку на центр Веллингтона так и не пошли.
Наполеон лично обратился ко всего лишь нескольким батальонам Средней гвардии с лаконичным как выстрел призывом. «Tout le monde en arriere!» («Все за мной!») и сам пошёл впереди них в смертельную атаку. Он вёл их до Ла-Э-Сент, затем уступил место маршалу Нею и укрылся в гравийном карьере, по крайней мере, так повествуют некоторые источники.
Батальоны двигались эшелоном.
1-й батальон 3-го полка гренадеров вёл маршал Ней, во главе также ехал генерал Фриан. Слева за ними шли 4-й полк гренадеров и 1-й и 2-й батальоны 3-го полка егерей, которые постепенно сливались в одно подразделение. И наконец, слева маршировал 4-й полк егерей. Принято считать, что их могло быть от 2.500 до 3.000 матерых бойцов (данные сильно разнятся), правда, без кавалерийской и артиллерийской (мобильными конными батареями) поддержки, чего, конечно, было, безусловно, недостаточно для опрокидывания вражеского центра навзничь.
Тридцать орудий противника открыли по ним огонь двойной шрапнелью. Пятая за время сражения лошадь Нея тут же погибла от этого обстрела. Пройдя шквал шрапнели и пуль, поредевшие батальоны Средней Гвардии прошли западнее Ла-Э-Сент и разделились на три колонны. Первая колонна, из двух батальонов гренадеров, ударила по британским (Хэллкет), брауншвейгским и нассауским (Крузе) войскам.
И тут настал черед известного в военной среде Европы той поры, как «генерал-байонет, т.е. штык», голландца Давида Шассе – штыковая атака была его излюбленным приемом на поле боя, ранее много лет прослужившего в наполеоновской армии. Если многие из его коллег по ремеслу проявили щепетильность и остались на стороне Наполеона (например, Дирк ван Гогендорп) или ушли перед Бельгийской кампанией французского императора в отставку (Ян Виллем Янсенс), то Шассе, как типичный «пёс войны» (!?), перешел на сторону союзников и при Ватерлоо сражался за Нидерланды, т.е. – Веллингтона. Именно его голландская дивизия встала на пути первой штурмовой колонны гренадер Средней Гвардии и приданная Шассе артиллерия открыла огонь им во фланг. Это не остановило французов, и тогда Шассе приказал своей первой бригаде ударить в штыки. Только так он смог остановить среднегвардейцев.