– Это я нашел его, если ты не в курсе, когда он крутился вокруг мусорного ведра в комнате для допросов, не в состоянии о себе позаботиться.
Косс смотрел будто сквозь Фредрика.
– Ты что, не понимаешь, Сюнне? Парни болтают. В полиции народу нужно знать, где, кто и чем занимается. И мы все согласились с тем, что Бейера надо исключить из больших дел, которые могут… оказаться громкими. Он и сам ведь согласился с этим, насколько я помню?
Косс откинулся на спинку расшатанного стула и сложил руки на груди.
– Нельзя, чтобы там, где полно трупов, дрожали осиновые листья.
Сюнне покачала головой.
– Ты несешь такую невообразимую чушь, Себастиан. Фредрику поставили штамп, что он здоров. Ты это отлично знаешь.
Она перевела взгляд на Фредрика.
– Ты хочешь что-нибудь сказать?
– Нет. Ты попросила меня приехать сюда. Я приехал. Я ничего не имел против спокойного лета… – сказал он и повернул голову к Коссу, – за письменным столом в Грёнланне с моим делом об исчезновении. Только все дело в том, что женщина и мальчик, которых я ищу, жили здесь. Так что теперь это в некотором роде тоже стало моим делом.
Косс с недоверием уставился на Сюнне. Она тихонько покашляла, тем самым будто подтверждая слова Фредрика.
– В Сульру жила община «Свет Господень». Аннетте Ветре состояла в ней.
– Дочь Ветре из Христианской народной партии? Вот черт подери.
Спустя десять минут Фредрик и Андреас встретились на улице. Фредрик насмешливо изобразил, как мертвенно бледный Косс звонил комиссару Неме, чтобы сообщить, что дочь и внук одной из ведущих политиков страны бесследно исчезли. Новость приняли нехорошо.
– Сойдет для идиота, – тихо прорычал Андреас, направляясь к белой палатке на лужайке.
В палатке на коленях сидели два судмедэксперта, изучая труп, у которого сохранилось только полголовы. Его раздробленные ноги напоминали разбитый вдребезги часовой механизм. Один из одетых в белое людей поднялся и направился к Фредрику и Андреасу.
– Двое мужчин, обоим от тридцати до сорока, застрелены с относительно близкого расстояния из автомата. В первом две дыры, во втором – три. Это не считая пули, выпущенной в последнего, дабы помочь ему раскрыть сознание.
– Понимаю, – снисходительно отозвался Фредрик.
Он не завидовал работе этих парней. Черный юмор помогал им делать их дерьмовую работу. Обернувшись, Фредрик посмотрел на судмедэксперта. Оба трупа лежали босые, одетые в тренировочные штаны и футболки. И тела, и одежда были насквозь мокрые.
– Похоже, вам это будет интересно, – сказал судмедэксперт, показав кивком головы на несколько прозрачных пластиковых мешков, стоявших у одной из стен палатки.
В одном из них был перцовый баллончик. В другом – электрошоковый пистолет. Разряд, которым должны были обездвижить жертву, не был выпущен. Фредрик и Андреас переглянулись. Это оружие самообороны, запрещенное в Норвегии. С какой стати общине, находящейся посреди пустоши, приобретать себе такую вещь?
Глава 8
– Фредрик Бейер! Фредрик Бейер здесь?
Одетый в белое парень в круглых очках, откинув полог палатки, заглянул внутрь.
– Это я.
– Пойдем.
Он поспешил через лужайку к палатке на въезде в амбар и, войдя внутрь, остановился у мертвых тел. Жуткое зрелище. У Андреаса перехватило дыхание.
Перед ними лежал мужчина, верхняя часть тела которого свесилась с мостика заезда в ангар. Или же Фредрику только показалось, что это был мужчина. Он раньше никогда не видел человека, так сильно изрешеченного пулями. Кости были раздроблены, кожа и мышцы – разорваны. Свитер с капюшоном превратился в месиво из плоти и крови, а от лица ничего не осталось.
– Как минимум двадцать выстрелов с близкого расстояния из автомата. Очень агрессивно, – констатировал криминалист.
Фредрик, как загипнотизированный, уставился на изуродованное тело и лишь с трудом смог оторвать от него взгляд.
– Господи.
Он взглянул на Андреаса, который, побледнев, также стоял и рассматривал труп.
На бедре погибшего виднелся электрошоковый пистолет.
– Из него стреляли?
Криминалист замешкался.
– Не уверен. Мы еще не закончили с фотосъемкой.
Фредрик наклонился к изрешеченным ногам погибшего и увидел, что пистолет разряжен. Он посмотрел на криминалистов. Парень в очках подошел ко второму трупу.
– Пойдемте. Вот что я хотел вам показать.
Он спрыгнул с мостика заезда в ангар на траву. Фредрик последовал за ним. Криминалист обеими руками отодвинул в сторону большую бетонную плиту в основании фундамента. Тяжелая конструкция поддалась, но массивные петли при этом не издали ни звука. Бетонная дверь, заложенная камнями, сливалась с мостиком заезда. Примерно тридцать сантиметров в толщину, почти метр в ширину и высотой с Фредрика.
– Что за чертовщина? – спросил Андреас, бросив взгляд на коллег.
Криминалист вопросительно посмотрел на Фредрика.
– Да. Что это за чертовщина?
За грубой бетонной дверью оказалась еще одна – блестящая стальная, в которой Фредрик увидел отражение своего удивленного лица. Сталь была матовой, гладкой – ни единой царапины. Ручки на двери не было. Вместо нее – углубление посередине металлической поверхности. На дисплее мигали шесть зеленых звездочек.
– Она открыта?
– Похоже на то, – ответил криминалист.
Фредрик натянул резиновые перчатки. В углублении не было места для пальцев, и он попробовал толкнуть дверь от себя. Она не поддалась. И тогда он увидел, что на ней нет петель. Дверь была раздвижной.
Легкого касания углубления кончиками пальцев оказалось достаточно. За дверью раздался какой-то гул, и она мягко скользнула, как японская бумажная стена. Отлитая из добротной стали, эта дверь была вдвое тяжелее обычной. За дверью оказалось круглое, чуть меньше метра в диаметре, помещение без пола. Вместо него вниз в темноту уходила закрепленная вдоль беленой бетонной стены алюминиевая лестница. Параллельно лестнице вдоль стены шел ряд люминесцентных ламп, но они были разбиты.
– Вот, возьми.
Андреас медленно протянул Фредрику карманный фонарик. Он посветил в темноту. Ему показалось, что далеко внизу видно пол.
– Спускаюсь.
Фредрик зажал фонарик в зубах. Всего пара ступенек – и звуки сверху исчезли. Единственное, что он слышал, – скрип ступеней. Но чем дальше спускался Фредрик, тем сильнее менялись звуки. Сначала был слышен низкий металлический гул, затем щелчок и, наконец, свист сжатого воздуха. Эта звуковая последовательность повторялась с интервалом в десять – одиннадцать секунд. Еще несколько ступенек – и Фредрик был на месте. Ощутив под ногами твердый пол, он инстинктивно сжался. Фредрик взял в руку фонарик и осмотрелся. От оставшихся наверху коллег его отделяло примерно шесть метров. Справа в бетонной стене находилось отверстие, за которым в темноту уходил коридор. Звук шел оттуда. Фредрик не осознавал, что находится в подвале амбара. Землей, удобренями и плесенью почти не пахло, но пахло чем-то другим, медицинским, как в больнице. Воздух был сухим. Здесь внизу было, наверное, минимум двадцать градусов. Прежде чем продолжить путь по коридору, Фредрик выключил фонарь и увидел какой-то проблеск. Он рассчитывал, что глаза привыкнут к темноте. Он прошел десять – двенадцать шагов, и коридор резко изогнулся. Он прислушался и заглянул за угол. Кромешная тьма, за исключением узкой полоски света. Как будто из приоткрытой двери.
Он подождал. Казалось, что свет оттуда мерцает в такт со звуком. На границе темноты и света, у основания пола ровные полоски света обрывались. Фредрик решил бежать вперед. Шумная дверь была оснащена вакуумным механизмом закрывания, который неприятно дребезжал, как будто ему что-то мешало. Дверь не закрывалась. Что-то лежало на проходе. Тюк. Похожее на тюк человеческое тело. Тяжелая металлическая дверь снова и снова ударялась об окровавленную голову. Фредрик поискал, за что ухватиться, и нащупал обмякшие плечи. Изо всех сил напрягшись, он перетащил тело через порог. Дверь захлопнулась, и стало темно. Фредрик наклонился, нащупал у человека пульс и послушал.
Черт.
Включив фонарь, он поспешил обратно к лестнице.
– Немедленно вызывайте скорую! У нас выживший!
Глава 9
Спасатели работали быстро и молча.
Фредрик и Андреас вместе с двумя полицейскими с автоматами, в шлемах образовали кольцо вокруг не подающего признаков жизни мужчины. Каждый из них направил свет своего фонаря на работающие руки врачей из скорой.
Раненый был одет не так, как другие жертвы. На трупах в саду не было обуви. Очевидно, спасаясь, люди одевались в спешке. А у этого человека были зашнурованы ботинки, на джинсах был застегнут ремень, и поверх рубашки надет тонкий свитер с V-образным вырезом. Это могло свидетельствовать о том, что он бодрствовал, когда пришел преступник. Что это значит? Они были знакомы?
Голову мужчины заслоняла спина спасателя в желтом, но Фредрик успел хорошо рассмотреть мокрое лицо пострадавшего, пока пытался помочь ему дышать в ожидании врачей. Мужчина лежал с закрытыми глазами. Из приоткрытого рта выбивалась красно-белая пена. Светлые волосы были выпачканы в крови. И только по тихому, прерывистому, хриплому дыханию можно было понять, что в этом теле теплится жизнь. На вид мужчине было около сорока. Фредрика затошнило от мысли, сколько пролежал этот человек, пока тяжелая металлическая дверь плющила ткани, хрящи и череп.
Удивительная воля к жизни. Он и раньше наблюдал это – изуродованные тела на месте преступления. Скрюченные и застывшие, их можно было принять за мертвецов, но глубоко внутри, в самых недрах, тлел огонек жизни.
Но стоило ли продолжать после этого жить?
И потом он тоже встречал таких «овощей», когда брал у них свидетельские показания. На реабилитации. По шрамам и пересаженной коже можно было догадаться, что их медленно восстанавливают с помощью стальных нитей и штифтов. Но их глаза, их тихие надтрестнутые голоса, дрожь… Неловкая жалость родственников и друзей. Недержание и вонь от подгузников. Да ни черта. Ни черта оно того не стоит. Ни черта оно не стоит – такое возрождение.
– Что думаете?
Фредрик надеялся поймать взгляд врача скорой помощи, пока закрепляли ремни на носилках, но врач даже не посмотрел на полицейского. Вместо этого он сжал губы и покачал головой.
– Мы будем обыскивать остальную часть помещения с оружием. Это приказ Сюнне, – произнес Андреас и протянул ему полуавтоматический пистолет «Хеклер и Кох».
Фредрик почувствововал в руке тяжесть оружия в кобуре из синтетического материала. Он проверил магазин пистолета и надел через голову пуленепробиваемый жилет. Фредрик вспотел. До этого момента он не волновался. Но теперь он нервничал из-за оружия. Ему не нравилось ни ощущать пистолет на бедре, ни держать его в руках. Из-за этой неприязни к оружию он был плохим стрелком. Фредрик заметил взгляд Андреаса. Это был взгляд психолога. Коллега собирался задать Фредрику вопрос, но тот опередил его.
– Все нормально.
Полицейские с автоматами заняли места по обе стороны двери в коридоре. Надвинув забрала на лица, они ждали сигнала.
Дверь приоткрылась, тихо скрипнув, и их ослепил комнатный свет. Фредрик зажмурился, прежде чем снова открыть глаза. Двое полицейских уже проникли в помещение и передвигались перебежками вдоль стен с оружием наготове. Андреас стоял в дверях, держа пистолет на уровне груди.
Комната была размером со школьный класс. Стены и потолок выкрашены в ослепительно-белый цвет. Из люминесцентных ламп, расположенных на потолке в два ряда, лился яркий свет. На полу, застеленном гладким серым линолеумом, были отчетливо видны следы крови. Вдоль стен стояли рабочие столы, усыпанные битым стеклом и уставленные реагентами, емкостями с пипетками, пинцетами, пластиковыми штативами и прочим лабораторным инвентарем. В шкафах над столами находились колбы, весы, прозрачные пластмассовые чаши и множество всевозможных склянок в пластиковых контейнерах. Под столами стояли холодильники и газовые баллоны.
Без сомнения, это была лаборатория. По царившему в ней беспоряку можно было догадаться, что здесь что-то искали. Еще одна дверь в другом конце комнаты была слегка приоткрыта. Полицейские ринулись в помещение.
– Все чисто! – прорычал один из них.
Фредрик снял жилет. Хотелось пить. Сердце колотилось в груди. Дыхание было частым и прерывистым. Он вспотел.
– Что это за чертово место, – громко сказал Андреас. – Оно явно не для молебнов.
Фредрик попросил полицейских сообщить Сюнне, чтобы та вызвала группу криминалистов.
– И кого-нибудь, кто разбирается в химии. Кого-то, кто сможет объяснить мне, что значит вся эта чертовщина!
Он опустился на колени перед одним их холодильников и аккуратно потянул дверь. Пусто. Проверил следующий, затем все остальные. Везде было пусто.
– Здравствуйте, это Кари Лисе Ветре, Христианская народная партия. Спасибо за ваш звонок. К сожалению, я не могу подойти к телефону, но вы можете отправить мне текстовое сообщение, и я свяжусь с вами. Если вы представитель прессы, можете связаться с моим советником Тиной Хольтен. Хорошего дня!
Глава 10
Герхард Мунсен сложил ладони перед собой и скользнул взглядом по конференц-залу. Он стоял молча поразительно долго.
– Политика, – начал он, – искусство возможного.
Мунсен, одетый в обтягивающий, сшитый на заказ костюм, поправил пиджак. Из-за озорного взгляда он выглядел моложе своих лет.
– Политика без результатов – не что иное как упражнение для мазохистов и бесконечный фуршет с канапе и болгарским красным вином.
Он услышал тихий смех. За круглыми столами сидели десятки политиков из Стортинга, руководителей партий и советников. Покинув сцену, оратор оказался прямо среди них и остановил взгляд на сидевших за столом перед ним лидерах партий.
– Я здесь, чтобы говорить о том, что требуется. Что требуется от вас. Что требуется, когда политики четырех гражданских партий впервые в истории нации должны объединиться и править страной. Вместе. Заниматься реальной политикой. Применять закон всемирного тяготения в политике. Проявлять умение отдавать, чтобы получать.
Заднеязычное «р» выдавало в его речи диалект[12].
– Правительство, в котором не все части аппарата власти признают этот закон, будет медленно пожирать само себя.
Его улыбка торгаша обнажила белые как мел зубы.
– Пока в конце концов оно не падет замертво у ног мстительной оппозиции.
Он сделал паузу, а затем продолжил:
– Готовое к тому, чтобы его забили до смерти и сожрали.
Кари Лисе Ветре изучала лица сидевших в зале людей. Восемь лет они были грифами, оппозицией. Опросы общественного мнения свидетельствовали о том, что они хорошо делают свою работу. От скелета правительства вскоре не останется и мелкой косточки.
– В тот день, когда мы сформируем правительство, все непреодолимые разногласия между нашими четырьмя партиями должны быть устранены. Потому что у политических сорняков есть кое-что общее: они пробивают бетон, а этого не потерпит ни одно правительство. Даже нынешнее.
Он снова замолчал.
– Об этом я и хочу поговорить с вами сегодня.
Он развернулся, словно танцуя танго, и пошел обратно к сцене.
– О том дне, когда мы сформируем правительство.
Что если они на самом деле выиграют на выборах? Тогда именно с этими людьми он будет править страной. Нет. Не править. Менять. Менять страну вместе. Премьер-министр должен быть из правых. Это понятно. Их больше всех. Она остановила взгляд на Симоне Рибе. Если можно считать, что у круглого стола есть конец, то там и сидел лидер правой партии «Хёйре». Его волосы цвета перца с солью были гладко причесаны, как у многих государственных деятелей, лицо было загорелым, а зубы – идеально вычищены и отбелены. На нем был галстук королевского синего цвета и темный костюм, сидевший на нем как спортивное трико на конькобежце. Будущий премьер-министр страны.