– Я уже второй раз слышу про его собаку, – прервал участкового Куприянов. – Бейсик, так его кажется кличка?
– Правильно. И первого, и второго.
– Так у него не одна собака была?
– Не одна. Об этом потом. Так вот, стал бы наш Валера потерпевшим, если бы не его овчарка. На Качинского напали двое мужчин. Место необычное. Даже так скажу, такое место не для прогулок. Это рядом с фабрикой, со стороны леса.
– Там же болото кругом, – удивился Егоров. – Маленький пустырь и дальше болото.
– Я и говорю, место не для прогулок. Качинский утверждал, что собака сама его повела туда. Он решил ей не мешать. С натяжкой, но поверить можно. Но эти двое, они как там оказались?
– Как они объяснили? – спросил Василий.
– Так и объяснили – гуляли. Шли по тропинке, тут навстречу мужик с собакой. Попросили уступить дорогу, он послал их. Они в драку. Бейсик бросился защищать хозяина. Один из мужчин, Хайрулин фамилия, достал нож и ранил пса. Но собака сильная, погрызла его. Второй убежал.
– А второго как фамилия?
– Сейчас посмотрю, – Мурунов достал из нагрудного кармана маленький блокнот и принялся листать. – Нет. Это у меня в старом блокноте записано. Я к себе вернусь, посмотрю и позвоню. Но тоже судимый был, как и Хайрулин. Фамилия на «а». Анохин, Анихин, боюсь соврать. Позвоню. Словом, дело было запутанное.
– Чем закончилось?
– А ничем. Примирились эти мужики с Качинским и всё. Раны у Бейсика зажили. Но после этого случая, примерно через полгода, Качинский уволился с фабрики и уехал.
– А собаку куда дел?
– Продал.
– Продал?
– Да. Продал. Новый хозяин недавно дом приобрёл в частном секторе, недалеко от фабрики. Он и купил. Дом охранять, я так думаю.
– А мужики эти где сейчас? – спросил Куприянов.
– Не знаю. Они не с моего участка. Хайрулин раньше жил в посёлке с родителями. Потом бараки в посёлке снесли, они переехали. Куда не знаю. Поэтому я его помню. Мерзавчик. Первый раз на гоп—стопе попался. Не могу сказать, где они сейчас. Но узнать не проблема.
– Хорошо. Иннокентий узнаем? – обратился к Егорову Василий.
– Узнаем, – ответил тот.
– А скажите, – продолжал Куприянов расспрашивать Мурунова, – вначале вы сказали, что Качинский был человек скрытный. Почему?
– А вы с соседями его поговорите, – предложил Матвей Эргизович. – Они вам про него ничего не расскажут. Как будто не было человека. Друзей у него нет. Жены и детей нет. В гостях никто из соседей у него не был. Если бы мне сказали, что Качинский иностранный шпион, я бы поверил.
– Кстати, – захохотал Егоров. – Надо рацию и шифры у него дома поискать.
– А почему нет? – на полном серьёзе сказал Мурунов. – Я утром, перед тем как идти сюда позвонил в БТИ. Квартиру—то он не продал.
– Похоже на то, что хотел уехать тихо, – сделал вывод Куприянов. – А про Прудникову вы что—нибудь знаете?
– Прудникова?
– Да, Елена Прудникова, – повторил Василий.
– Нет! – после небольшой паузы ответил участковый. – Фамилию где—то слышал, но я её не знаю. Вам надо на фабрику идти. Качинский там проработал много лет. От подмастерья до начальника лаборатории дошёл. Там наверняка есть люди, которые вам расскажут больше чем я.
– Спасибо тебе, Матвей Эргизович, – поблагодарил участкового Егоров. – Если что—нибудь вспомнишь, звони.
– И про фамилию второго нападавшего не забудьте, – напомнил Куприянов.
Мурунов ушёл. Егоров поднял трубку и стал кому—то звонить.
А в это время в следственном отделе Загурская беседовала с женщинами, на которых были совершены нападения. И чем дальше, тем Людмила отчетливее понимала, что это дело рук одного и того же преступника. Почерк идентичен. К сожалению не все из пострадавших запомнили преступника в лицо, но пятеро опознали Анисина. В поле зрения Загурской попали ещё два эпизода, которые были очень похожи на случай с женой высокопоставленного чиновника. На обеих женщин напали в их домах, на территории коттеджных посёлков, ночью. Одна из женщин, жена крупного местного бизнесмена, погибла, дом ограблен, пропали дорогие ювелирные украшения. Другая осталась инвалидом. Из дома тоже пропали деньги и дорогие вещи. Эти преступления были до сих пор нераскрытыми. Но этими эпизодами Людмила решила заняться только завтра. А сегодня надо опросить ещё четверых. Потом в гостиницу, отдыхать.
Егоров с Василием ехали на золотоизвлекательную фабрику. Иннокентий договорился о визите. Подготовил необходимые документы. На фабрике милиционеров уже встречали. Замдиректора по режиму Славский лично провёл оперов через все кордоны и вёл их прямо в лабораторию, где несколько лет начальствовал Качинский.
– Да, – сокрушался по дороге Славский, – жаль Валеру Колбасу. Такой аккуратный был. Кому он помешал? Жаль мужика.
– Как вы назвали Качинского? – переспросил Василий. – Колбаса?
– Да!
– Почему такая странная кличка?
– Так он каждый день на работу приходил с куском сырокопчёной колбасы.
– Интересно.
– У нас нельзя проносить никакую еду. И не еду тоже, – пояснял Славский. – Всё личное остаётся в раздевалке. Так Качинский достал и меня и директора. Он, видите ли, не может без колбасы. Ничего кроме неё не ест.
– Бред какой—то, – сказал Куприянов.
– Бред, конечно, но директор разрешил. Охрана каждый день эти куски проверяла. Всё чисто. По камерам лично смотрел. Никакого криминала. Садится в обед, нарезает, ест. Поэтому и прозвали его – Валера Колбаса.
– А ещё кто—нибудь приносит свою еду? Проносит её внутрь?
– Запрещено. Но если честно, – Славский перешёл на шёпот, – есть такие. Но только проверенные люди и с разрешения. Ну вот и пришли.
Славский достал электронный ключ и открыл дверь, на которой висела серебристая табличка с надписью «Лаборатория». В лаборатории гостей встретила женщина лет сорока – сорока пяти. Худощавая, почти без макияжа, с русыми волосами, собранными в конский хвост. Руки она держала в карманах халата голубого цвета, который был ей явно велик.
– Эльвира Юрьевна, – представил молчаливую женщину Славский, – начальник лаборатории. Это товарищи из милиции. У них есть вопросы.
Эльвира никак не реагировала на представление её милиционерам, лишь немного нахмурив брови, с недоверием разглядывала Куприянова и Егорова.
– Эльвира Юрьевна, – продолжал замдиректора, – приняла должность после Качинского. Она ответит вам на все вопросы.
Женщина продолжала молчать. Повисла странная пауза. Славский красноречивым взглядом подталкивал Эльвиру на ответ, но она, как упрямый ребёнок в детсадовской группе, набычилась и молчала. Ситуацию разрядил Куприянов. Он протянул руку заведующей.
– Здравствуйте, Эльвира Юрьевна! Меня зовут Василий Иванович, я хочу вас расспросить о вашем предшественнике.
Похоже, до Эльвиры стало доходить, что она сама не интересует «товарищей из органов», так она окрестила гостей в своём сознании.
– Эльвира Юрьевна, – продолжая держать протянутую руку, ещё раз сказал Василий, понимая, что женщина «тормозит», – вы меня слышите?
Эльвира, будто очнувшись, вложила в крепкую ладонь сыщика свою тоненькую кисть.
– Да, конечно, – прощебетала тонким голосом заведующая, – О… очень приятно. Простите, я не поняла… так неожиданно.
– А мы всегда приходим неожиданно, – без тени улыбки на лице сказал Егоров. – Нас так учили.
Эльвира побледнела. Егоров понял, что переборщил. С этой дамой юмор должен быть иного уровня.
– Не беспокойтесь вы, Эльвира Юрьевна, – поспешил исправить положение Иннокентий. – Шучу я. У вас всё в порядке. Мы по другому вопросу.
– Так! – сказал в этот момент Славский. – Вижу, контакт налажен. Я пошёл по делам. Когда закончите, позвоните. Я вас выведу.
Не прощаясь, замдиректора вышел из лаборатории.
– Эля, – раздался немолодой мужской голос откуда—то из—за стеллажей, чего ты держишь гостей в дверях. Приглашай их в кабинет. Я сейчас чай заварю. Вы чай будете?
Из—за высокого, под самый потолок, металлического стеллажа, забитого какими—то склянками, формами и коробками вышел пожилой мужчина в таком же, как у Эльвиры голубом халате.
– Чай спрашиваю, будете? – повторил вопрос мужчина.
– Да, спасибо, – нашёлся Куприянов, – но сначала хотелось бы поговорить. А вы кто?
– Простите, не назвался, – сказал мужчина, разведя виновато руками. – Игнат Игоревич Куваев, лаборант. Эльвира, – опять, но уже более настойчиво сказал Куваев, – пригласи офицеров в кабинет. Ты чего оторопела?
Василий и Кен переглянулись. Им стало понятно, что Эльвира лишь номинально начальник, а фактически дело стоило иметь именно с пожилым лаборантом.
– А знаете что, – сказал Егоров Куваеву, – чай подождёт. Пойдёмте вместе с нами, Игнат Игоревич. Я так понимаю, что вы тоже хорошо знали Качинского.
– Вы сказали: «знали». Что это значит? – настороженно спросил лаборант.
– Это значит, Игнат Игоревич, что Валерий Качинский погиб, – сухо сообщил Василий.
Эльвира вскрикнула и побледнела ещё раз. Её губы посинели и затряслись. А Игнат, услышав эту новость, глубоко обречённо вздохнул, снял очки и, достав из кармана халата платок, стал протирать стёкла.
– Эх! Валера, Валера, – тихо сказал Игнат. – Я всё—таки заварю чай и к вам присоединюсь. Идите в кабинет.
Куваев указал рукой на дверь в углу комнаты, а сам скрылся за стеллажами.
Эльвира ничего толком рассказать не могла. Всё время всхлипывала, говорила обрывками фраз, и в итоге убежала в туалет.
– Не давите на неё, – сказал, проводив взглядом женщину Куваев, – толку не будет. Объективно она ничего оценить не в состоянии. Влюблена она была как кошка в Валеру. А он на неё никакого внимания. Будто нет здесь Эльвиры. Пусть плачет. Всё что надо я вам расскажу. Но учтите, расскажу со своей колокольни.
– Нам всё равно с какой колокольни, – согласился Куприянов. – Нам факты нужны. Вы давно знали Качинского?
– Давно. Очень давно. Он приехал сюда и сразу устроился на фабрику. Поработал год и поступил в техникум на вечернее. Там, до недавнего времени я преподавал. Попал Валера в мою группу. Парень смышлёный, толковый, но прагматизма в нём было через край. Прагматизм это неплохо, но вот когда он вперемешку с пренебрежением к окружающим, это недобрая смесь. У Качинского это было. Он и женщин то не очень жаловал. Считал их существами низшего уровня.
– Простите, – перебил при этих словах Куваева Василий, – это он вам говорил или вы сами сделали такой вывод?
– Он говорил. Я часто с ним беседовал. Мы в общежитии тогда встречались почти каждый вечер. Я в ту пору развёлся и перешёл жить в рабочее общежитие. Пришлось мне на полставки в эту лабораторию устроиться. Кстати, это я сюда Валеру устроил.
– Он просил?
– Да, он просил посодействовать.
– Извините, что перебиваю вас, – извинился Василий.
– Я понимаю. Вы перебивайте, если что—то вас особо интересует. В общем, вы понимаете, что собой представлял Валера Качинский. У него была какая—то цель. Не знаю какая, но шёл он к ней невзирая ни на что. Жёстко шёл. Дисциплинированно. В этих стенах он был безупречным работником. Он ни разу за много лет не опоздал на работу.
– А за этими стенами? – спросил Василий.
– А за этими стенами он вёл себя иначе. Он был как будто в какой—то оболочке. Если кто—то пытался проникнуть внутрь его мира, он грубил, унижал, мог кинуться в драку. От его интеллигентности не оставалось и следа. Он не любил никого. У него не было близких людей. Разве что его собаки. И то, последнюю он продал.
– Получается, он дружил только с вами?
– Не дружил он со мной. Он со мной разговаривал и учился у меня. Но только тому, что ему нужно было. Лишнее он отбрасывал. Я же говорю – прагматизм.
– И вы ничего не знаете о его друзьях?
– Нет! Разве что Зина.
– Какая Зина?! – хором спросили Куприянов и Егоров.
– Не какая, а какой. Зиновий. Зиновий Бабурин. Он тоже поступил в техникум вместе с Валерой. Они вместе приехали сюда после армии. Но Бабурин потом перевёлся на экономический курс. Тогда это было странно.
– Почему?
– Парень – бухгалтер. Поэтому его студенты и стали звать Зиной.
– И что, он никак с этим не боролся?
– Боролся. Зиновий парень крепкий, здоровый. Раз его за драку отчислить хотели. Но оставили. Тогда Валера мне рассказывал про эту ситуацию. У меня сложилось впечатление, что Качинский имеет очень серьёзное влияние на Зиновия.
– А где Бабурин сейчас.
– Вот этого я не знаю. Валера мне о нём больше не рассказывал. Фамилия, имя есть. Найдёте.
– Найдём, найдём, – что—то записывая в блокнот, сказал Егоров.
– И ещё вопрос, вы Елену Прудникову знаете? – поинтересовался Куприянов.
– Я её никогда не видел, но знаю, что она какое—то время жила у Качинского.
– Откуда вы знаете?
– Слышал телефонный разговор. Валера грубо разговаривал с Леной. Он так называл женщину на другом конце провода. Тогда он сказал. Чтобы она убиралась из его дома. Я так понял, что что—то произошло с собакой. То ли Лена что—то не то сделала, то ли собака, но Валера взбесился и выгнал её. Потом ещё раз через несколько дней он около проходной ответил на звонок и сказал так: «Не звони мне больше. От Бейсика толку больше чем от тебя. Всё, Лена!». Я не знаю её фамилию. Вероятно это одна и та же Лена.
– Вероятно. Спасибо за разговор, Игнат Игоревич, – поблагодарил лаборанта Василий.
Когда возвращались в отдел, Василий всю дорогу молчал и раскладывал в голове по полочкам полученную информацию. А информации было уже предостаточно. «Цель, друг и собака, – размышлял Василий. – Чтобы вычислить цель, о которой говорил Куваев, надо найти друга. Если он ещё здесь, в Якутске, это хорошо. А если нет? Тогда всё сложнее. Теперь собака. Чувствую, что Бейсик тоже нужен был для достижения какой—то цели. Иначе бы Качинский верного пса тут не оставил. Нового хозяина собаки найдём. Наверняка что—нибудь расскажет. Да, забыл. Двое мужчин, те, что напали на Валеру, их обязательно надо найти и опросить. Случайная это была встреча на болоте или нет?»
– Ты чего молчишь, Василий? – окликнул Куприянова Егоров.
– Обдумываю план.
– Пока ты обдумываешь, мои ребята нашли нового хозяина собаки. Едем к нему, или сначала на обед?
– Сначала к хозяину собаки.
Егоров назвал водителю адрес и водитель, развернувшись на светофоре, повёз оперов в посёлок около золотоизвлекательной фабрики.
– Посмотрите на его глаза, – говорил хозяин собаки, мужчина средних лет Олег Бельков.
Бейсик лежал к углу гостиной на коврике. Морду он положил на скрещенные перед собой большие лапы. Глаза у пса действительно были грустные. Он безучастно смотрел на гостей. Ему было всё равно кто приходит в дом и что это за люди.
– Он не гавкает, не рычит, – продолжал рассказывать Олег. – Ест плохо. Александр Матвеевич, ветеринар наш, сказал, что всё пройдёт, но уже больше месяца Бейсик у меня, всё по—прежнему.
– И что, – спросил Куприянов, – так и лежит здесь целыми днями?
– Оживает только, когда идём гулять. Или когда жена купит сырокопчёную колбасу. Тоже начинает хвостом вилять. Валера его приучил к колбасе. Но дешёвую не ест. Только хорошую.
– Когда жена принесёт хорошую колбасу и я хвостом виляю, – добавил Егоров. – А гулять, мне кажется, все животные любят. Или нет?
– Понимаете, он ведь не просто гуляет. Он что—то ищет.
– Вот как! И как вы думаете, что? – заинтересовался Куприянов.
– Не знаю. Но всегда ведёт меня к фабрике.
– Это туда где маленький пустырь и болото начинается? – уточнил Егоров.
– Да! – удивился Олег. – А вы откуда знаете?
– Служба такая.
– Олег, – вдруг предложил Куприянов, – а пойдёмте с Бейсиком сходим туда. Вдруг поймем, что он там ищет.
Видно было, что прогулка не входит в планы Белькова, но противиться милиционерам он не стал. Как только Олег стал собираться, Бейсик повеселел и уселся около двери. Собака тянула Олега в сторону пустыря. Там Бейсик принялся обнюхивать каждый кустик, каждый холмик. Куприянов и Егоров внимательно наблюдали за псом и никак не могли понять, что же он ищет.
– И вот так каждый день, – пояснил Олег.
– Именно в этом месте? Больше он никуда не ведёт? – уточнил Василий.