Практическое христианство для мирян, или Письма из иной реальности - Бронич Борис А. 13 стр.


Быть частью духовной протяженности Церкви – это значит духовно (внутренне) участвовать в ее таинствах и ритуалах (крещении, причастии, венчании, отпевании и пр.), в литургиях, крестных ходах, совместных молитвах в храмах, поклоняться святым местам и мощам святых. Иными словами, это означает быть непосредственным участником духовного процесса, суть которого – непрекращающаяся в веках молитва, покаяние и стремление людей к Богу. Этот духовный процесс протекает в людских душах со времен Христа и передается нами из поколения в поколение. Тот, кто находится вне Церкви, не способен стать ни частью ее времени, ни частью ее пространства, ни частью ее Духа. Таковой не способен познать Благодать и служить Богу в духе и истине. Сам Христос высказался на эту тему достаточно ясно и без всяких притч: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни», и далее: «ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем».

9. Человек, отрицающий Церковь, считает мерилом правильности и праведности самого себя. Он думает, что может видеть и исправлять свои грехи самостоятельно, т. е. своей собственной духовной силой. И что смирение и раскаяние перед самим собой и есть подлинная духовная жертва и достаточная духовная практика. Ни разу не причастившись, он осуждает причастие, не повенчавшись, считает венчание лишь устаревшим обычаем. Одним словом, такие люди не понимают, что за формой таинств всегда скрывается духовное содержание. Бесцерковные христиане, словно барон Мюнхгаузен, всю жизнь стараются сами себя вытаскивать из духовного болота за волосы, тем самым только глубже уходя в трясину своих грехов.

…….

10. Самым известным бесцерковным христианином в истории России, отрекшимся от православия, является, безусловно, Лев Толстой. Я попробую прокомментировать его ответ Синоду, который стал литературной реакцией Толстого на отлучение от церкви и до сих пор является «катехизисом» бесцерковных христиан, а также всех, кто считает, что любой человек, прочитавший Новый Завет с молитвословом и часок постоявший в храме на службе, уже достаточно разбирается в христианстве, для того чтобы его судить.

11. Толстой, как и многие его образованные западноевропейские современники, считал, что в основе мировых религий лежат некие сформулированные их создателями ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ учения. К одному из таких учений он и относил христианство. Расценив ритуальную часть православия как пустые, не имеющие внутренней сути обряды и заключив из этого, что православная церковь отклонилась от учения Христа, он решил воссоздать это учение своими силами и заново.

Наверное, так будут поступать наши далекие потомки, которые захотят переоткрыть для себя учение, например, Карла Маркса. Они будут изучать его труды и, пытаясь уловить их интеллектуальную суть, будут стараться переформулировать все его идеи, исходя из современного им понимания политэкономии.

12. Однако две тысячи лет назад интеллектуальная реальность была совсем иной. Людские умы были не так развиты, но и не так высокомерны. Христианство, в отличие от марксизма, – это не набор идей. Это способ ПРАКТИЧЕСКОГО познания БОГА-реальности, потому что иного способа познания, кроме практического, просто не существует. Познавая чьи-то идеи о Боге, вы познаёте лишь ИДЕИ, а не самого БОГА.

Разве Христос оставил нам свои рассказы, очерки или философские сочинения, которые мы можем воспринимать в качестве его учения? Разве разрозненные воспоминания о жизни человека, написанные другими людьми, и есть Его собственное учение? Если бы Христос хотел, чтобы мы познавали христианство по книгам, разве не смог бы он уединиться в пустыне и написать для нас множество произведений? Христос пришел на землю, чтобы создать нечто гораздо большее, чем учение. Он создал Церковь и передал ей силу-знание, которую мы называем Благодать или Святой Дух. Эта сила и духовна и материальна одновременно. Духовна, потому что мы ее не видим простым зрением. Материальна – в том смысле, что мы ощущаем ее, не выходя за рамки материального мира.

Церковь же Христова есть как бы сосуд, в котором содержится практическая часть Его учения и с помощью которого оно пребывает в мире людей.

13. Догматическая же часть учения была сформулирована гораздо позднее, как попытка изложить языком интеллекта то, что в интеллект вообще-то вписывается плохо, а иногда не вписывается совсем. Учение в виде набора догм нужно скорее для борьбы с лжеучениями, чем для познания истины. Ведь резкое увеличение количества христиан закономерно привело к увеличению в их рядах тех, кого причислить к христианам можно лишь по формальным признакам. Тогда и сейчас существенная часть людей, называющих себя христианами, воспринимала и воспринимает христианство не как Путь, а как принадлежность к народу, государству, культуре или просто как необходимость хотя бы на словах следовать определенной системе нравственных ценностей.

Тем не менее фраза «Христос воскрес» означает буквально, что Он ЖИВ. Смысл христианства в том, чтобы общаться с живым Богом, а не с оставшимся после него теоретическим учением. Ведь если Бог умер, то какой же это Бог?..

Вспомним апостола Петра, о котором известно, что после ареста Христа он трижды отрекся от Него. Петр, который был рядом с Христом, слушал Его проповеди, имел возможность говорить с Ним и задавать вопросы, – этот самый Петр предал своего Учителя в минуту страха и душевной слабости. О чем это говорит? Да о том, что, несмотря ни на что, к моменту ареста Христа истинным христианином Петр еще не стал. Что лишь подтверждает тот факт, что путем интеллектуального постижения идей или притч стать практическим христианином невозможно. Не забывайте, что речь идет о человеке, имеющем возможность ежедневного общения со своим Учителем! Что же говорить о тех, кто никогда не имел подобных возможностей?.. Ну а истинным, практическим христианином Петр стал лишь после того, как на него вместе с другими апостолами снизошла Благодать. Только тогда Петру и открылся истинный смысл христианского Пути.

14. Христос не Конфуций и не Кант. Он не оставил нам своих книжных произведений, но оставил живое Знание, которое научил удерживать в себе и передавать из поколения в поколение в рамках Его Церкви. В этом практическом умении и живом Знании кроется суть Его учения. Эта передаваемая сила-знание называется Благодать. Она входит в нас потому, что мы доверились Христу и созданной Им Церкви и открыли им двери своего сердца. Она нас никогда не оставит, если мы сами не оставим ее.

Если кто хочет, чтобы дождь омыл его, нужно пойти и встать под тучей. Там, где нет облака, – нет дождя. А там, где нет Церкви, – нет Святого Духа. Не в переносном смысле, а в прямом. Благодать Господа – это душа Его тела. А тело Его – это Церковь. Благодать обитает в нашей Церкви, как душа в теле. Одного без другого в мире не существует.

15. Толстой уподобил себя человеку, который еще не взобрался на гору, а уже сам для себя определил, что на этой горе должно находиться и что он должен там увидеть. Не успев познать Бога на практике, он сам для себя интеллектуально определил, что в итоге должен познать. Между тем интеллектуальная деятельность в духовной практике всегда вторична. Именно этим руководствовались Отцы Церкви, используя интеллект лишь как инструмент для формулирования полученных духовным путем знаний, а отнюдь не как средство постижения истины. Так, например, появился догмат о Святой Троице, который суть результат практического созерцания и богопознания, а не жарких дискуссий или упражнений в небесной логике. Вера же Толстого полностью умозрительна.

16. Также выглядит лишь теоретически верной концепция Сэмюэла Кольриджа о разделении трех понятий – истины, христианства и церкви, – которая столь доверчиво была воспринята Толстым. Более того, я абсолютно уверен, что рождена эта идея человеком, имевшим весьма смутное представление о том, что есть духовный путь. Ведь Кольридж, по свидетельствам современников, всю жизнь безуспешно боролся с наркотической зависимостью. Разве может такой человек здраво рассуждать о Боге?

Носителем истины в христианстве является отнюдь не набор идей о том, что такое добро и зло, а САМА БЛАГОДАТЬ. Только с Ее помощью, а не с помощью бесплодных умозрительных методов, подобно Толстому, мы движемся по дороге познания Бога и самих себя.

Христианство суть одна из форм воплощения истины на земле, формой же самого христианства является Церковь. Поэтому с точки зрения богопознания для человека, называющего себя христианином, они абсолютно нераздельны. Иными словами, Церковь является неотъемлемой частью подлинного христианского Пути, которым Толстой идти отказался. Он сам выдумал для себя и путь, и крест, а это большая ошибка: ведь чтобы сдать экзамен, нужно взять билет с задачами, которые выбрал не ты, иначе какой же это экзамен?

Не увидев внутреннего содержания в молитве, поклонении иконам и мощам, а также отвергнув все церковные таинства, Толстой сделал Бога «ручным» и полностью познаваемым. Однако познаваемым и без таинств может быть только мертвый бог, каким он, собственно, и был для самого Льва Николаевича.

17. Я открываю книги современников Толстого – православных угодников Божиих, прославленных Церковью. Книги эти буквально наполнены, буквально дышат Духом Святым, в них я вижу живое учение живого Бога, в них я чувствую Благодать. Я храню их дома как сокровища. Когда беру их с полки, хочу прижать к груди как нечто очень мне дорогое. Когда читаю, мое сердце наполняется светом. Я готов идти за этими людьми хоть на край света! Читая же сочинения Толстого о Христе, я вижу лишь мертвое учение об умозрительном боге, исковерканное и лишенное Благодати.

Иоанн Кронштадтский, Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов, целое соцветие оптинских старцев. Как можно было, имея ТАКИХ современников, так оступиться?

Заблуждения Толстого – урок всем последующим поколениям искателей духовного пути. Он заключается в том, что БОГА-реальность без смирения познана быть не может, а ЭГО-ум только мешает человеку в стяжании смирения.

Толстой под воздействием помысла выбрал себе не тот объект для критического исследования. Он начал рассматривать под лупой деятельность церкви, а нужно было рассматривать самого себя и свои помыслы. Богопознание начинается с самопознания, а Церковь нам дана для того, чтобы в ней, как в зеркале, увидеть самих себя.

18. Изучая биографию Толстого, невозможно не заметить в его личности многочисленных проявлений страстности. А рассматривать истину через призму своих страстей – все равно что пытаться разглядеть мир сквозь грязное и мутное оконное стекло.

В начале Пути Благодать входит в нас как смирение. Не как полное понимание учения Христа, не как способность критиковать церковь и ее обряды, не как понимание того, что есть Бог. Все это случается потом, и не у всех. Вначале мы просто плачем, словно очищая этим пространство своего духовного сердца, а потом это сердце наполняется Знанием. Мудрость вплывает в нас только по реке слез.

Толстой же, не встав еще и на первую ступень познания БОГА-реальности, посчитал себя взошедшим на пять этажей вверх. Великий писатель не нашел в себе сил стать вначале великим учеником, пожелав сразу же стать судьей, отвергнув все, что не понял, вместо того, чтобы попытаться понять то, что отверг. А главное – попытаться понять, что же в нем самом мешает обрести это понимание.

Но чтобы понять, нужно вначале принять. Чтобы получить излечение от Христа при Его земной жизни, нужно было сначала в Него уверовать. Чтобы духовно обогатиться через Церковь, нужно ей довериться и стать ее частью. Нужно войти в истину, как в море Галилейское, сбросив с себя одежды собственного самомнения.

Записав в колдуны все православное священство, Толстой тем самым сжег за собой все духовные мосты и оставил только один путь – прямо в объятия Короля ЭГО-мира, в очередной раз подтвердив этим, что Россия – удивительное метафизическое пространство великих духовных взлетов и великих падений.

Практическое христианство

19. После того как в человеческой душе создано первое кольцо веры (внецерковное общение с Богом), приходит черед возникновению второго кольца, называемого «практическое христианство», ибо человек ищет способ продолжить начатое движение и осуществить самореализацию. Под практическим христианством мы подразумеваем одновременно и духовный путь, и набор духовных упражнений и техник, и свод принципов и правил, которыми руководствуемся в жизни. Все это будет детально объяснено в последующих письмах. Здесь же необходимо сказать следующее.

Обычный человек проживает земную жизнь, а практический христианин проходит земной Путь. Путь от жизни отличается так же, как хорошее яблоко от яблока червивого: форма похожа, а сердцевина другая. Путь приносит духовный плод, а обычная жизнь питает червя.

Выбирающий Путь есть идущий, выбирающий жизнь – живущий. Путь находится вне понимания для живущего, а жизнь – вне интереса для идущего. Путь – это движение сквозь морок и борьба с ЭГО-реальностью в себе. Путь – это личный бунт до смерти против лжи своего ума, это ежедневно предпринимаемые усилия по строительству Внутреннего Кремля и наполнению его Благодатью.

Главными соблазнами на Пути практического христианина являются: излишнее увлечение техникой духовных упражнений в ущерб их целям, а также высокомерное отношение к иным видам христиан и, как следствие, полный отказ от ритуальной и идеологической составляющих духовного пути.

Ритуальное христианство

20. Теперь скажем о третьем кольце веры – кольце ритуального христианства, о соответствующих ему ритуально-потребительских христианах и их заблуждениях.

Как известно, первые христианские общины сформировались вокруг апостолов и насчитывали очень небольшое количество неофитов. Все они были христианами практическими, ибо других на том этапе развития и не могло быть, ведь ни церковных ритуалов, ни церковной иерархии в годы зарождения нашей веры не существовало.

Но по мере того как христианство превращалось из оппозиционного мировоззрения в духовный, а затем и идеологический мейнстрим, количество христиан стало увеличиваться по закону S-кривой. Параллельно с этим совершенствовалось и принимало различные формы христианское богослужение, которое всегда было лишь средством богопознания, но никак не его целью.

В тот момент, когда выгоды от пребывания внутри христианской общины стали перевешивать риски, связанные с публичным объявлением себя христианином, в нашей религии стало формироваться кольцо ритуального христианства. Его формировали те, кто попадал в общину не одним из четырех способов, о которых я писал выше, а под влиянием своего ЭГО-ума. Они видели свою христианскую задачу исключительно в соблюдении внешних ритуалов, в управлении паствой и получении за это совершенно определенного материального и морального вознаграждения. После того как за христианизацию народов взялось государство, в ритуальные христиане попадали все, кто был крещен насильно. А таковых в первые века после Рождества Христова было большинство.

Назад Дальше