Государство вообще часто слишком много на себя берёт и начинает мнить себя главным защитником традиционных ценностей, решая, что нравственно, а что нет. Ведь большой брат всегда лучше знает, что тебе нужно смотреть, гражданин! Речь сейчас, конечно же, про Китай, где за флешку с парочкой откровенных фильмов можно отхватить вполне реальный срок от 3 до 12 лет. Великая коммунистическая партия заботится о нравственной чистоте нации и блокирует вообще всё, что может послужить распространению порно. Помимо самих сайтов со взрослым контентом, в Китае заблокированы сервисы облачного хранения данных, такие как Google Drive. А отхватить пожизненный бан на стриме можно поедая банан, если какой-нибудь чиновник сочтёт это зрелище слишком уж возбуждающим. Ну или просто за ношение чулок. А за групповушку на том же стриме – добро пожаловать в цугундер на четыре года. В общем, луноликие чиновники делают всё, чтобы пролетарий не отвлекался на гнилые видеопродукты запада. Однако в Sina Weibo – самой популярной китайской соцсети, легко можно найти поставщика, который за определённую сумму юаней скинет вам видео с сочными милфами. И так как всевидящее око не дремлет, у любителей клубнички появился свой порно-сленг. Контент для взрослых, например, в Китае называется «благосостояние» (welfare). Так что глупо полагать, что запреты помогут с бороться с производством и распространением чего бы то ни было. И проблема, в случае с порно, даже не в цензуре. Бизнес никуда не исчезает, а просто уходит в подполье. Например, в даркнет, где плавают совсем уж нездоровые вещи. И чем сильнее давление, тем сложнее потом будет добраться до этого подполья. Вместо того, чтобы легализоваться и платить налоги, заключать официальные контракты с совершеннолетними моделями, порноиндустрия уходит в тень. Деньги от этого теневого бизнеса идут неизвестно кому. И финансироваться на эти деньги могут уже не просто нелегальные, а вполне себе преступные вещи. На пустом месте возникает проблема посерьёзнее оскорбления чьих-тот там моральных ценностей. Проблема для всего общества. Всего лишь из-за того, что кому-то что-то показалось безнравственным.
Окей, порно – не доллар, всем нравится не должно. Но запрещать его – это всё равно, что запрещать мемасы: порнушка уже давно стала частью человеческой культуры. Да и зачем это делать? Для любого психически-здорового человека без комплексов, порно – не замена сексуальной жизни, а всего лишь эмоциональная разрядка. Которая, к тому же, экономит кучу времени и нервов. Девушке больше нет нужды уезжать из клуба непонятно куда с каким-то мутным типом в полтретьего ночи лишь потому, что ваджайна требует пищи. А мужчине не надо ехать в этот самый клуб, просаживать кучу бабла и пудрить мозги случайной девушке лишь потому, что парню в штанах захотелось приключений. А если мужчина ещё и женатый, то премиум аккаунт на сайте для взрослых сохранит семью, когда «домашняя еда» встанет поперек горла. Хардкорные ученые больше не отвлекаются на куртизанок – пара минут, и голова чиста. Можно и дальше двигать науку вперёд и вести человечество в светлое будущее (ну, или приближать апокалипсис). При этом в интернете даже самый требовательный мсье сможет найти свой фетиш и удовлетворить свои потребности, не вредя ни окружающим, ни своей репутации. За последние четверть века количество изнасилований в США снизилось на 85 процентов. И профессор Северо-Западного университета Энтони Дьямонто связывает это именно с возросшей доступностью порно. Короче, сплошные плюсы же, ну!
Конечно, секс с другим живым человеком – это хорошо. Но, к сожалению, не всегда получается засунуть свои гениталии в отверстие другого человека (или наоборот). А желание, при этом, никуда не девается. Ведь секс – это основная человеческая потребность, и сколько не подавляй, она всё равно так или иначе напомнит о себе. Причем, не самым приятным образом. Можно, конечно, садиться голым задом на муравейник, как Блаженный Макарий, или закапываться по плечи в землю, как Иоанн Многострадальный, чтобы побороть плотские искушения. Дедушка Фрейд писал, что это даже может подтолкнуть вас писать красивые картины или строить огромные фаллические небоскрёбы. Но, скорее всего, вы просто заработаете кучу неврозов и поедете кукухой. Так что, если рядом никого нет, как говорится, «сura te ipsum». Ведь лучший способ избежать соблазна – испытать его. А самые кровопролитные войны всегда велись теми, кто придерживался целибата.
05.02.18
И весь этот гнев, что крутится вокруг пенисов, вагин и сфинктеров, часто чужих, считается праведным. Ведь прелюбодействовать, тем более смотреть, как занимаются этим греховным делом другие – «аморально» и «безнравственно». Хотя, казалось бы, трахаться и дрочить столь же естественно, как есть и испражняться – даже дырки подчас используются одни и те же. И уж точно секс гораздо естественнее спорта: какому нормальному примату придёт в его волосатую голову кидать и поднимать тяжести не ради охоты или строительства, а ради потехи других? Но спорт – это жизнь. Золотоносный атлет своим подвигом не только обессмертит себя, но и причастит к бессмертию всю нацию. А секс – это смерть. Разумеется, секс, который проходит без твоего участия. Осознание того, что кто-то за стенкой посмел трахаться без тебя, да ещё и заполучил самку или самца лучше, чем у тебя, вызывает не только зависть, но и часто напоминает тебе о собственной ущербности, ничтожности и никчёмности.
Поэтому многие так хотят заклеймить эту терапию грязным фарисейским ритуалом – обрядом не изгнания, но преклонения перед Князем мира сего. Запретить её, уничтожить все свидетельства и покарать всех, кто даже намекает на этот греховный ритуал. Оправдывается эта ярость тяжеловесными скрижалями с догмами, которые замешаны, что характерно, тоже на страхе: страхе порицания другими – моралью. И из этих плит, что нависают над каждым из нас, мы строим монументальный лабиринт, в который сами себя и загоняем, в монолитность которого сами начинаем верить. Но если подойти и поковырять штукатурку этой сплошной на первой взгляд стены, то станет понятно, что она состоит из множества кирпичей, которые то выпадают, то снова встают на место. Иногда сами, иногда с божьей помощью. А само расположение плит так же непостоянно и переменчиво, как и эрекция большинства проповедников.
Басня о проститутке
О переменчивой морали, извращениях Раневской и порно с конями.
Ох уж этот интернет. Все помнят скандал вокруг Жанны Фриске и одного небезызвестного паблика. Сколько хайпа было, сколько клавиатур сломали интернет-борцы за нравственность, разя жирных троллей своими острыми комментариями. Поднявшееся фекальное цунами достигло даже телевидения. И вот уже третьесортные селебрити с праведной яростью в глазах и желанием попиариться в сердце брызгали слюной в камеру, пытаясь образумить неокрепшие умы. Только вот что-то в стране, где больше всего любят говорить о традиционных ценностях, духовные скрепы ломаются одна за другой, а задницы морализаторов трещат по швам: то школьницу в Челябинске прямо на танцполе отымеют, то в Курске пройдет сеанс семейного стриптиза. На самом деле, свежие мемасы про смерть Лил Пипа и мифологизация Чарльза Мэнсона, подельники которого убили беременную жену режиссера Полански – вовсе не признак упадничества, а, наоборот, знак становления нравственности. Просто мораль всегда была портовой шлюхой, готовой отсосать любому за доллар.
«Я, по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный возлюбленный», – говорил Федр в платоновской нетленке «Пир». Гомосексуальность, так ненавидимая сегодня многими приверженцами традиционных ценностей и одним петербургским депутатом, не считалась чем-то аморальным. Наоборот, долбиться под хвост в Древней Греции было не западло всем нормальным пацанам: «А когда мужчина сойдется с мужчиной – достигалось все же удовлетворение от соития, после чего они могли бы передохнуть, взяться за дела и позаботиться о других своих нуждах». Мол, перепихнулись с братаном и разошлись заниматься своими мужскими делами. Но потом генеральным поставщиком опиума для народа стало ЗАО «Католическая церковь» – и спать с мальчиками сделалось не комильфо (если вы, конечно, не католический священник). Да и в принципе, секс стал считаться игрушкой диавола: «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость – да будут преданы смерти, кровь их на них». Затем наступило Возрождение, маятник опять качнулся в другую сторону, потом обратно, потом «еще раз и еще много-много раз». А все потому, что мораль – просто набор правил, который легко корректируется в зависимости не только от времени и места, но и от сообщества. Европейская общественность до сих пор срет кирпичами от того факта, что во многих азиатских странах едят собачатину, при этом уплетая за обе щеки бургеры из священной для любого индуиста коровы. С интернетом – все то же самое: у каждого сообщества свои ценности.
Но почему-то эта мысль никак не укладывается в головах многих представителей интеллектуального большинства, и они рьяно начинают читать свои нравоучения каждому встречному, возводя мораль в абсолют. Мало того, что это просто-напросто бесит и такого человека хочется ударить, например, книжицей Маркиза де Сада, так это еще и плохо. Плохо, во-первых, потому что только ситхи возводят все в абсолют, а, во-вторых, потому что это приводит к слепому следованию догме. Моралисту не понятно, как можно смеяться над умершей от рака девушкой. Но на девушку-то ему плевать, его волнует лишь то, что кто-то дерзнул посягнуть на догму. Отсюда следует главный вывод, который надо запомнить каждому: бойтесь моралистов, ибо они – циничные мрази. Такой человек будет громче всех кричать, что вы тонете и какие все вокруг бесчувственные сволочи, но никогда, ни при каких условиях не протянет вам руку помощи. Ему не это нужно.
Особенно забавляет главный аргумент таких фарисеев, неважно, касается ли беседа эвтаназии или посмертных мемов: «А вот если бы вы оказались на его/ее месте?» Черт возьми, если после того, как я умру на 105-м году жизни, трахая двух обкокаиненных моделей, про меня еще и мемы начнут делать, то жизнь точно была прожита не зря. Ведь это все равно что быть канонизированным интернетом. Но это лишь мои пошлые фантазии, а реальность в том, что мне, как и любому другому человеку, после смерти будет уже все равно, гнию я в дубовом гробу с шелковой обивкой или мою тушку на свалке трахает в пустую глазницу бездомная собака.
И ладно бы все ограничивалось срачами в интернете, но морализаторство – далеко не виртуальный феномен. Только вот эти моральные догмы соотносятся с действительностью не больше, чем уже упомянутые мемасы, а в особо тяжелых случаях вообще идут вразрез со здравым смыслом. В этом плане моралисты становятся ничем не лучше любых других фанатиков. Взять хотя бы ситуацию с легкими наркотиками. Есть одна реальность, где процент употребления всех видов наркотиков в странах с более мягкой антинаркотической политикой (вроде Нидерландов) гораздо ниже. И есть другая, где легкие наркотики – абсолютное зло, но водка (которая гораздо токсичнее для организма) продается на каждом углу, а в пьяных поножовщинах и ДТП каждый год гибнут сотни тысяч людей. Но, дабы нас не закрыли отважные сотрудники уполномоченных органов, стоит оговориться, что «водка (и наркотики) – плохо, Nintendo – хорошо». Я предупредил.
Еще более показательна история с абортами. В католической Польше с 1993 года прерывать беременность можно только по медицинским показаниям, либо с разрешения прокурора. Доблестное польское правительство следит за нравственной чистотой нации, и, действительно, по официальной статистике, абортов делается крайне мало. По неофициальной же, каждая четвертая полячка прерывала беременность (данные CBOS). И не надо говорить про демографию: по показателям рождаемости Польша среди европейских стран занимает 31-е место из 32 возможных (данные Евростата). Зато страна лидирует по отказам от детей. Семейные ценности, мать их.
Можно и дальше приводить какие-угодно данные и до посинения спорить о цифрах, но есть одна истина: чем запретнее плод, тем он слаще. И чем сильнее давишь с одной стороны, тем больше выдавливается с другой. В России, где разговоры о морали котируются как нигде и вводятся законы о защите каких-то там чувств, этот маразм расцветает во всем своем старческом великолепии. Когда, с одной стороны, кинотеатры с якобы безнравственными фильмами грозятся сжечь, а школьника, высказавшего, пусть и весьма неосторожно, мнение, которое отличается от партийного курса, готовы чуть ли не линчевать, ведь он покусился на святое. А с другой, в прайм-тайм на федеральных каналах показывают малолетнюю шлюху, а в социальных сетях становятся популярными весьма сомнительные личности.
Самое смешное, что чаще всего за этой напускными духовностью и пуританством кроется банальное осознание собственной ущербности. Когда жарким летним вечером ты видишь упругие зады 18-летних сосок в коротких шортах и понимаешь, что тебе то они точно не достанутся, то только и остается, что кричать о срамности такого внешнего вида. Не мне – так никому. Когда ты видишь фотографию спортивного тела и осознаешь, что твои телеса свисают уже почти до пола, то проще кричать: «Шлюха», чем что-либо делать с собой. Да и ханжество никто не отменял – за счет других самоутверждаться проще. Для конкретного человека это выливается в неврозы и психические отклонения. Ведь сколько агрессию и сексуальное желание не подавляй – выход они все равно найдут, только еще более изощренным путем. Но, как уже было сказано, радикальным моралистам плевать на окружающих: их заботят только свои суеверия.
И тошнит ведь не от самих норм, а от лицемерных свиней, которые постоянно учат других, как им жить, а дома дрочат на порно с конями. Самодостаточной и сильной личности не нужны никакие внешние рамки, сидит ли он под деревом Бодхи или в пентхаусе «Москва-Сити». А если при выходе из дома тебе нужен список не только продуктов, но и правил, как не быть мудаком, то, поздравляю, ты – мудак. И в твой список каждый вносит что-то свое, потому что ему показалось, что так правильно. Именно об этом писал старикан Ницше. Так что шлите всех ханжей и пуритан в жопу, ведь, как говорила Раневская, извращений всего два: хоккей на траве и балет на льду.
03.12.17
Мы оправдываем положение этих плит тем, что они лишь обрамляют естественные человеческие тропы, ограждают нас от всего дурного и разрушительного. Хотя правда в том, что любые разговоры о естественности или неестественности того или иного пути, того или иного поведения столь же смехотворны, как и беседы о пользе профессионального спорта. Ведь, возможно, человеческое сознание и все причуды, которые оно породило: все кирпичи в этой якобы-монолитной стене – такой же искусственный феномен, как и нарождающийся искусственный интеллект.