В Москве такая же мерзость, как и в Питере. Разве что без ветра. С полов шляпы капает прямо на нос. Ну да ладно, не сахарный. Терпеть не могу зонтов, предпочитаю иметь свободные руки. Слава богу, идти до гостиницы от метро недалеко. Ничего отель, вполне приличный. Чувствую на себе неодобрительные взгляды, брошенные из-за стойки, с ясно прочитываемой мыслью – ну вот ещё один заявился. Сам понимаю – не подарок, но что делать? Стряхиваю плащ и шляпу у входа и направляюсь к роскошному деревянному барьеру, отделяющему нас, простых смертных, от них, существующих в этом великолепии. Ожившая модель с обложки журнала «Деловая Женщина» по ту сторону стойки настойчиво делает вид, что меня не существует на свете, перекладывая бумаги с места на место. Интересно откуда они такие берутся? Не сразу же их заведёнными куклами матери рожают? Бьюсь об заклад – в детстве это был вполне нормальный ребёнок.
– Здравствуйте, девушка!
– Да? Я вас слушаю. По какому вопросу? – Кудрявая дива со скучающим видом отозвалась на моё приветствие заученной фразой. С виду она казалась умней. Ну вот по какому вопросу только что прибывшие граждане обычно обращаются в ресепшн?
– Свободные номера есть?
– А у вас есть бронь? – вопросом на вопрос ответила она, из чего я делаю вывод, что номера есть, но «не для всяких там с улицы». Откуда в нас такое? Уверен – эта красавица в другой ситуации сама рьяно возмущается бюрократией на пустом месте. Что ж, с волками жить…
– Так. Короче! Мне нужен номер, одноместный. Я здесь в служебной командировке. И побыстрее! – жёстко произношу я и показываю своё фирменное удостоверение в развёрнутом виде. Фотография хоть и старая, но узнать можно. А главное ведь не фото, а надпись: «старший следователь по особо важным делам». Это произвело впечатление. Явные перемены в лице дивы: от растерянности и мимолётного страха к услужливой готовности выполнить любой приказ. Теперь можно убирать краснокожую книжицу. В который раз она помогла прорвать бюрократическую блокаду. Молча, про себя, ещё раз говорю «спасибо» бывшим сослуживцам, что не отняли его у меня, как полагается, когда уходишь на пенсию, оставили на память.
– Одну секунду. Ваш паспорт. Пожалуйста. Третий этаж, номер триста двадцать. Что-нибудь ещё?
– Вас как зовут? – я тоже умею отвечать вопросом на вопрос.
– Света, Светлана Юрьевна.
– Мне нужен список гостей, останавливавшихся у вас за последнюю неделю.
– Вообще-то такую информацию только с разрешения старшего администратора… – робко прошептала Света.
– Ну так получите это разрешение! Надеюсь, вам полчаса хватит? А пока я приму душ и приведу себя в порядок. Устал с дороги. Кстати, где у вас можно поужинать?
– Всё будет сделано. Располагайтесь. При нашем отеле прекрасный ресторан. Европейская, грузинская, японская кухня. Можно заказать в номер.
– Не надо в номер, Я спущусь.
Мне хотелось спокойно поужинать наедине со своими мыслями, но, видимо, слух обо мне уже прошёл, и вокруг меня стали суетиться официанты. Заказал хинкали и фаршированные грецкими орехами баклажаны. От винной карты демонстративно отказался, что было воспринято с некоторым замешательством. Согласился на чайник зелёного чая. Горячий грузинский лаваш в форме бумеранга от шеф-повара оказался очень кстати.
Лысеющий метрдотель, стоя в сторонке, одними взглядами руководил процессом. Его вытянутая по струнке фигура, гладко прилизанные волосы, острый нос, настороженные глазки и слегка согнутые в локтях руки кого-то мне напоминали. Да, точно! Сурикат, один в один. По-своему оценив мою улыбку, «сурикат» осторожно подошёл к столу, протянув несколько листов бумаги.
– Как вы просили. Это список. К сожалению, старшего администратора в настоящий момент здесь нет, но он поручил мне во всём вам помогать. Будут ещё какие распоряжения?
– Спасибо, я вас позову.
Найти, что искал, не составило труда. Вот она, Анастасия Плужина. Номер семьсот шестнадцать. Надо было ей всё же перейти на мою фамилию. Коробит немного видеть рядом со своей женой фамилию бывшего напарника. Испугалась бумажной волокиты… Хотя, сейчас это даже хорошо. Мои расспросы не вызовут подозрений в личном мотиве. Заселена 20 ноября, выписана 21. Действительно, всего одна ночь. Куда же ты делась, радость моя? Где ты сейчас?
Вышколены они здесь на славу. Стоило мне лишь взглянуть на «суриката», как он оказался возле столика.
– Скажите, в номере семьсот шестнадцать кто-нибудь заселён?
– Одну секунду, сейчас выясним.
Через минуту он возвратился вместе со Светланой. Та явилась с планшетом в руках:
– В этом номере должна жить Плужина Анастасия. Номер забронирован вплоть до завтрашнего утра, – бойко рапортовала она.
– Должна, но не живёт! Судя по этим записям, она выписалась ещё двадцать первого числа.
– Да? Хм-м-м. Но броня не была снята. Как так? А, понятно, номер проплачен на весь срок. В таком случае, там пока никого нет. А что она натворила?
– Давайте сразу условимся, что вопросы здесь буду задавать я! – пришлось резко отрезать мне. – Лучше скажите, почему так получилось? Ведь если человек выписался раньше времени, разве не положено вернуть ему деньги?
Тут вмешался метрдотель. Он весьма выразительно посмотрел на Свету, высоко подняв одну бровь. Та сразу замешкалась, покраснела и поспешила оправдаться:
– Вообще-то да… но я её не выписывала. Завтра с утра придёт Наташа, это было в её смену.
– Что ж, придётся спрашивать с Наташи. Могу я осмотреть номер?
– Пожалуйста. Ключ я немедленно принесу. – Светлана уже ринулась было из ресторана, но мне пришлось её остановить:
– А кто убирался там? Мне бы хотелось поговорить с уборщицей.
– Сейчас посмотрю. – Света стала лихорадочно тыкать пальцем в планшет. – Так! Двадцать первого числа… на этом этаже… работала Гульнара. Она тоже завтра утром должна выйти.
– В таком случае, оставим всё до завтра. В семьсот шестнадцатый никого не заселять, а утром пусть Гульнара первым делом зайдёт ко мне, мы с ней вместе его проверим. Всё ясно?
Поднявшись к себе, я позвонил ДОКА-2. Алик будто ждал звонка, отозвался сразу:
– Дмитрий Александрович? Как дела?
– Пока никак. А что у тебя?
– Никаких серьёзных аварий или происшествий с участием женщин последние дни по Москве не отмечено. Но…
– В чём дело? Что замялся, партнёр?
– Дядя Дим, вы только заранее не расстраивайтесь! Может быть, вовсе не о чем беспокоиться!
– Конкретней, а то ты меня совсем запугаешь своими вступлениями.
Олежка перешёл на жаркий шёпот:
– В трёх моргах Москвы есть неопознанные женские трупы. Один из них после пожара два дня назад, сильно обгоревший. Два других – не знаю, сведений нет. И я не смог пока узнать, когда они поступили, так что вполне возможно, что…
– Ладно, понял. Не переживай раньше времени. Пришли мне адреса, завтра проверю.
Олег снова заговорил громко:
– Тут Катя трубку рвёт!
– Слушаю.
– Дядя Дим. Я звонила на Станцию скорой помощи Москвы – у них нет информации на неё. Но она могла сама обратиться в больницу. Завтра попробую обзвонить клиники.
– Хорошо. Что-нибудь ещё?
– Я тут нашла один портал. Называется «Ищу тебя». Он как раз создан для поиска пропавших людей в Москве. Вы разрешите заполнить его от вашего имени?
– Конечно! И укажи мой номер телефона для связи.
Глава 3. Кто ты, Аделаида?
На удивление всю ночь проспал, как убитый. Очнулся только от какого-то тихого скрежета. Не сразу осознал, где нахожусь – незнакомая кровать, шторы, настольная лампа, дурацкая тумбочка. Но странный скрежет быстро вернул меня в действительность. На цыпочках подошёл к входной двери – царапание доносилось оттуда. Поймал себя на знакомом жесте – рука сама потянулась к левой подмышке. Уже два года на пенсии, а привычка жива! Мне бы сейчас пистолет… Резко распахнул дверь – женщина в платке и форменной одёжке уборщицы испуганно отпрянула от неё.
– Вы кто? Что вам надо?
– Ви сами просиль утром зайти. Я Гульнар.
– А, это вы. Простите за мой вид. Один момент, я сейчас буду готов. – Коря себя за подозрительность, поспешил ретироваться подальше от двери. Вид мужчины в трусах на пороге может испугать любую женщину, тем более, азиатку.
Через минуты три мы уже поднимались с моей новой знакомой на лифте на седьмой этаж. Номер семьсот шестнадцать. Похож на мой, разве что эстамп на стене другой. Вид из окна соответствует фото на телефоне. Заглянул в шкаф, под кровать – никаких следов. Гульнара скромно стояла в сторонке, наблюдая за моими действиями.
– Ви, начальник, напрасно искать. Тут ничего нету. Я свою работу знать.
– Гульнара, когда вы тут последний раз убирались?
– Двадцать первый ноября. С тех пор неть.
– Всё было в порядке? Ничего необычного? Может, что-то было разбито или потеряно?
– Неть, все било в норма. Он даже минибар не открываль! Вот только вода бутылка выпил. Но это нормално.
– Он?
– Ну да, постоялка.
– Постойте, тут жил мужчина или женщина?
– Женщин, толко женщин, мужчин не видеть. И в соседнем номере тоже толко женщин. Вредний.
– В соседнем номере? Это в семьсот восемнадцатом? – догадался я.
– Ну да, оттуда. Он через этот дверь входить. – Уборщица глазами показала на дверь между номерами.
– А почему вы решили, что она вредная?
– Он зашёль и смотрель тут, как я убирать! – Гульнара встала у смежной двери, скрестив руки на груди.
– Ещё командовать – «чище, чище!», будто я не знай, как свой работа делать! Говорить – много пыль! – возмущённо продолжала жаловаться уборщица. – Какой пыль? У нас в Тошкент – вот где пыль, а здесь откуда? Уже целий недель дожжь… Я тут всё как следует мыть, так что ничего нет, верь мине. Даже постель менять, как положено. Раз человек ранше уехаль, надо менять.
– Раньше уехала?
– Ну да! Вообще-то мы обычно просто постель заправлять нужно, когда человек здесь живёт. А когда уезжать – тогда менять.
– А откуда вы знали, что отсюда выехали? Вам менеджер сказал?
– Нет! Не менеджер. Это так соседка и сказать – «нет здесь болше никого, уехал домой, убирай, как следует!» И следиль за мной!
– А вы ничего не находили?
– А-а-а! Да! Совсем забиль. Зарядка биль. Для телефон. Я всё вниз менеджер отдаль. У неё можно спросить.
– А телефона здесь разве не было?
– Нет! Точно нет! Я ишо удивилась – зарядка ест, а телефон нету.
– Что же вы зарядку этой вредной соседке не отдали?
– Ещё чево! Я права не иметь! Это не их комната! Нас так училь: всо, что найдём – всо вниз менеджеру отдавать надо. Вдруг человек вернётся, спрашиват будет.
Какая-то неувязка… Аделаида говорила, что телефон разрывался звонками два следующих дня… А уборщица утверждает, что телефон не видела…
– А за этой вредной соседкой вы тоже убирали?
– Конечно! Позавчера это быль. Но ничего не оставался в комната. Всо чисто! – упреждая мой вопрос, поспешила ответить она.
– Спасибо, Гульнара, вы свободны.
Я вернулся в свой номер. На душе было неспокойно. Вчера я что-то упустил из виду. Вчера вечером за ужином… что-то ускользнуло от моего внимания. Хотя, точнее сказать, видимо, не ускользнуло – отметилось где-то в глубинах подсознания, раз сейчас это меня беспокоит. Просто я не придал этому значения тогда. Со мной так бывало. Знакомое чувство потери следа. Следует переворошить память. Что же я упустил из вчерашнего вечера? Ужин, «сурикат», Светлана… список постояльцев… Так и есть! В номере семьсот восемнадцать была прописана Андреева Татьяна Николаевна. А где же Аделаида? Лихорадочно просматриваю заново весь список. Женщины с таким именем в нём нет. Хм-м-м…
Спускаюсь вниз. За стойкой сегодня другая сотрудница. Тоже модель, но гораздо приветливее.
– Доброе утро! Бесплатный завтрак в ресторане – это вон туда по коридору.
– Спасибо, Наталья. Я по другому вопросу.
– Чем я могу вам помочь? – сдержанная улыбка, внимательный, но спокойный взгляд. Эта «модель» внушает мне доверие.
– Видите ли, я следователь.
– А-а-а, да, меня предупреждали. Вы из номера триста двадцать? Дмитрий Александрович?
– Так точно.
– Гульнара-уборщица, уже заходила к вам? Я её с утра направляла.
– Да, мы с ней уже осмотрели номер. Там вроде зарядку находили?
– Сейчас посмотрим… – Наталья вытаскивает большую коробку из-под стола. – Чего у нас только не забывают! Две недели назад даже детскую коляску забыли, представляете? Первую неделю мы здесь храним, чтобы под рукой, а потом в камеру хранения отдаём. Это же двадцать первого было? Так и есть! Вот она, подписана, как положено, из номера семьсот шестнадцать.
– Спасибо. Скажите, Наталья, это вы выписывали женщину из этого номера?
– Да. Если двадцать первого, то я. Моё дежурство.
– Вы не помните, всё ли с ней было в порядке? Может, она выглядела бледной или обеспокоенной? Может, она такси вызывала или адреса больниц искала? – Я стал задавать наводящие вопросы.
– Хм-м-м… насколько я помню – нет. Обычная крашеная блондинка с короткой стрижкой. Сказала только, что уезжает. Я хотела сделать ей перерасчёт, чтобы вернуть деньги за бронь, но женщина сказала, что пусть всё так и остаётся, как оформлено, вдруг она ещё вернётся. Да и потом, номера были спонсором оплачены, так что…
В голове звякнул тревожный колокольчик. Ладно бы какой-нибудь международный конгресс, скажем, по электронике или новейшим лекарствам – там, само собой, без спонсоров – никак, но обычные курсы для библиотекарей???
– Спонсором?
– Точнее, приглашающей организацией.
– А вы не подскажете, что это за организация?
– Одну секунду… Это компания «ЛОБ-М». Она также оплатила номер семьсот восемнадцатый.
– Ладно… дайте-ка мне их контакты на всякий пожарный.
Наталья деловито записала адрес и телефон на листок из блокнота с фирменным логотипом отеля… Звонок в голове снова дал о себе знать, когда я уже было собрался попрощаться. Блондинка? Насколько я помню свою жену, у неё были прекрасные тёмно-русые, волнистые волосы до плеч.
– Простите, ещё один вопрос. А почему вы решили, что она крашеная блондинка?
Наталья довольно хмыкнула и сказала с назидательным тоном:
– Мы, женщины, это сразу видим.
Может, и в самом деле, визит в Москву – достаточная причина для перекрашивания? Особенно во второй половине беременности. Вспомнилось, что с первой женой во время её «отягощённого» состояния приходилось по три раза на дню ехать в другой конец города, чтобы она могла съесть свою «двойную порцию» пельменей. Причём только в одной и той же пельменной! Кто этих женщин поймёт? Но когда же Настя успела? Ведь на селфи она, вроде бы, была ещё не перекрашенной… Перелистал галерею на Настином смартфоне. Так и есть! Тёмно-русая. И фотография сделана, судя по всему, вечером. А утром, получается, она перекрасилась, прежде чем покинуть гостиницу?
– Наталья, посмотрите на это фото. Это была она?
– Конечно. Вот эта! – ответила девушка и уверенно ткнула пальцем… в Аделаиду.
– Вы абсолютно уверены?
– Вот теперь, когда вы сказали, я засомневалась. Да нет, вроде эта. Точно эта!
– Послушайте, а паспорт она показывала перед выпиской?
– Показывала. Там было ясно написано: Анастасия Петровна Плужина. Поэтому-то я и подумала, что перекрашенная – ведь в паспорте она выглядела темнее.
– Значит, на то, что волосы темнее, вы обратили внимание, а то, что это совсем разные лица – нет?!
– Да вы что? Какие-такие разные лица? Это была она! – тут Наташа взяла в руки мобильник и стала внимательней всматриваться в фото. – Вроде она. И мы тут не пограничники вам! Нам главное, чтобы написано было – кто и как, номер серии, кем выдан. И вообще – они между собой так похожи!
Взглянул на селфи свежим взглядом. Действительно, они казались похожими друг на друга, только волосы разные – как я сразу этого не заметил? Аделаида в жизни была ростом повыше да осанкой покрепче, но на фото этого не заметишь…
– Хорошо, хорошо, успокойтесь. Напоследок распечатайте-ка мне всю информацию по жилице номера семьсот восемнадцать.