Сапожников молчал.
– Инна Петровна говорила, что Вы ходили на другие собеседования, и чаще всего Вас не устраивала зарплата. Значит, хотите хорошо зарабатывать?
– Ну, я же не таджик какой-нибудь?
Хозяин кабинета недоумённо посмотрел на своего визави:
– У нас работают таджики, узбеки и люди других национальностей. Причём они трудятся, как говорится, не покладая рук, ответственно относятся к своим обязанностям и поэтому достойны уважения… и хорошей зарплаты.
Сева опять промолчал. Что он мог сказать?
– Ладно, – директор отодвинулся вместе с креслом от рабочего стола, давая тем самым понять, что разговор окончен. – Если в течение суток Вам не перезвонят, значит, Вы нам не подошли.
Когда Сапожников был уже в дверях, его снова настиг голос директора:
– С авторучкой – это известный фокус, много лет используется на тренингах и собеседованиях. Могли бы глянуть в интернете, перед тем, как идти на соискание должности менеджера.
Когда дверь захлопнулась, оставшиеся по разные стороны: хозяин кабинета и его посетитель – уже понимали, что никто никому не перезвонит.
Инна Петровна в молодости была красива, но молодость быстро проходит. Сергея она полюбила, как только увидела и сделала всё, чтобы увести крепкого широкоплечего и видного во всех отношениях парня у подруги. Любовь закрутилась быстро. Молодые люди словно потеряли ощущение реальности. Для них не существовало ни времени, ни пространства, ни других гомосапиенсов. На всё им было наплевать, кроме друг друга. Учёбу в институте Инна забросила, с подружками рассорилась, никого не замечала. Закончилось это, когда девушка поняла, что ждёт ребенка. Она была красива, молода и неопытна. А ещё была влюблена, и это делало её вдвойне безумной. Реакция Сергея на новость о беременности подруги была бурной:
– Почему ты так спокойно об этом говоришь?
– А как я должна сказать? Торжественно, с трибуны? Или плача и ломая руки?
– Как это могло случиться… мы же предохранялись!
– Серёженька, это иногда случается. Не понимаю, почему ты так расстроен? Это не болезнь. Это ведь частичка тебя… во мне.
– Я не готов стать отцом, – он вскочил и начал мерить шагами комнату, – Мы ещё молоды и… не нужен сейчас этот ребёнок.
– Ты за нас двоих так решил? – холодно произнесла Инна.
Она ясно увидела, что огонь любви погас в его глазах так же внезапно, как вспыхнул. После ухода Сергея вернулась реальность и обрушилась на молодую беременную женщину градом проблем. Она твёрдо решила оставить ребёнка. От Инны отвернулись многие, в том числе родители. Они были жёсткими людьми с консервативными понятиями о семейной жизни.
– Ты променяла образование на какого-то мерзавца, обрюхатившего тебя и слинявшего в неизвестность, – ледяным тоном констатировал отец. – Значит, это твой выбор и твоя судьба. Можешь переехать в бабушкину квартиру, ты же теперь самостоятельная.
Бабушка Инны скончалась три года назад от пневмонии, успев перед смертью завещать свою «однушку» на Гражданке любимой внучке.
Инна перебралась на новое место жительства и осталась вдвоём сначала со своим горем, а потом со своим сыном. Об институте пришлось забыть, найти работу… и начать всё как бы сначала.
Постепенно жизнь устроилась, но любовь к Инне больше не приходила. У ещё молодой и привлекательной женщины «случались» ухажёры, но она никогда не приводила их в свою скромную квартирку на северной окраине Питера, где ждал уже всё понимающий Сева.
Маршрут от дома до работы и обратно резко сократил её жизнь, значительно уменьшив плотность событий. Когда Инна Петровна посмотрела в печальное зеркало, то увидела, что от былой красоты мало что осталось. Сын вырос, но перестал обращать на неё внимание, как и другие мужчины. Хотя она ходила на работу, покупала в магазине продукты, готовила еду и всё же знала, что жизнь её закончилась. Умерли желания и надежды, а без них словно и нет человека. Инна Петровна, бесспорно, хотела сыну добра, только не знала, как ему помочь. Севочка давно считал себя умнее матери и не желал прислушиваться к её нравоучениям.
– Когда уже ты перестанешь скрипеть? – нередко обрывал неблагодарный сын материнские упрёки.
Та замолкала и отворачивалась. Вырос сын, и воспитывать его уже поздно.
Если приходил Игорь – Севин товарищ по компьютерным играм – парни нередко вели беседы о своём, молодёжном:
– Игорёк, вот ты в университете учился аж до второго курса, много чего, наверное, узнал? – начинал подтрунивать над школьным другом приятель.
– Ну, хватит, ёк-макарёк, прикалывать-то. Чё надо?
– Вот скажи, почему весь мир разделился на геймеров и чайников, которые только и могут, что пасьянс разложить или тетрис по полю гонять? Некоторые, – Сева выразительно посмотрел в сторону кухни, – даже комп включать правильно не умеют. И они друг друга терпеть не могут, потому что не понимают. Живут в параллельных мирах, говорят на разных языках, но иногда сталкиваются на одной кухне.
– И что тебя удивляет? Да, появление компьютеров и интернета изменило мир. Теперь мы первые среди равных. Я считаю, квесты16 и файтинги17 круто прокачивают скилы18. Учиться не надо, переживать разные сложные жизненные ситуации тоже. Игра всему научит. Легко и быстро.
– Но это совсем другое и никак с реальностью не вяжется. Тут монстры и рейдбоссы19, а там мать ворчит, деньги где-то брать надо. Если бы можно было нажать «искейп»20 или перезагрузиться.
– Кто тебе мешает, ёк-макарёк! Нажми кнопку входа, надень шлем, возьми джойстик, войди в виртуал – и ты в другой реальности, повелитель матрицы.
– Как у тебя всё просто…
– Ты много паришься, смотри, философом заделаешься, книжки начнёшь писать, мозг в черепную коробку перестанет помещаться.
– Вот отключили бы меня от этой реальности и оставили в виртуальной, – мечтательно произнёс Сева, – там можно перерождаться и начинать всё сызнова..
– Хэ! Ёк-макарёк, был уже в мифологии такой, которому боги в наказание оставили жизнь и заставили юзать одну и ту же игру. И звали того героя Сизиф, и катал он свои камушки, как шарики в лайнсе21, целую вечность и хотел только одного – смерти, как у обычного человека.
– Ну, и к чему эта твоя поучительная история?
– Мы боги, пока можем жить и творить сразу в двух мирах: реале и виртуале. Помнишь, два года назад, когда началась эта пандемия, всех посадили на карантин, а потом ещё на целую неделю вырубился интернет, вот тогда и была засада, казалось, что мир рухнул. Кругом сбои в работе всех служб! Да, никто без интернета ничего не может. Вся сила в глобальной сети!
– Ты, конечно, загнул, но я эту неделю помню. Жестокое попадалово.
– Ладно, ёк-макарёк, надеюсь, больше такого не случится… лучше не вспоминать. Как говорил наш препод по психологии: «Только не думайте про белого кролика». Это, поди, из какой-нибудь книжки или фильма. И как после такой фразы про него не думать? Наши девчонки потом долго вспоминали этого кролика.
– А чего о нём думать?
– Не грузись! Это у него прикол был такой. Понимаешь, поверил я Льву Анатольевичу, классный мужик. Мне даже интересно было на его занятиях. Вот на высшей математике я ничего не шарил, а на психологии было реально круто. Препод пытался объяснить нам, в чём смысл жизни, хотя и говорил, что это нерешаемая задача. Ключевыми в этом деле он называл время и место. Это две философские категории.
– И что? При чём тут время и место?
– Человек, это так Лев Анатольевич говорил, должен найти своё место в своём времени. Типа нужным кому-то стать, пользу приносить. Это теория такая, а практика как-то не складывается. И всё-таки, при чём тут белый кролик, ёк-макарёк! – Игорь задумчиво упёрся взглядом в стенку и замолчал.
Когда Сева учился в школе, с ним произошел один случай, о котором он старался впоследствии не вспоминать. Но и забыть не получалось. Мальчик с раннего детства понимал, что их семья живёт беднее других, так как мать из сил выбивается, чтобы одеть и накормить сына. А он всё равно страдал от осознания нищеты. Одноклассники и ровесники не упускали случая, чтобы дать почувствовать своё превосходство, связанное с обладанием теми или иными предметами детской роскоши. А у Севы не было этих желанных вещей, да и быть не могло. Ни дорогие импортные игрушки, ни модные «тамагочи», ни навороченные сотовые телефоны даже «не улыбались» мальчугану. Мечтать о них не имело никакого смысла.
Мать в конце каждого месяца вынуждена была занимать, чтобы дотянуть до зарплаты. Уже в начальной школе Сапожников столкнулся с обидно-жалостливыми сочетаниями «мать-одиночка» и «неполная семья». Так говорила их учительница, проводя в классе опрос. Мальчик, задумываясь над простыми, на первый взгляд, словами «одиночка» и «неполный», нутром чуял свою оторванность от общества и неполноценность.
Как-то на перемене к Севе пристал Вовка Синицын, требуя объяснить, почему у Сапожникова нет отца.
– Без папы дети не получаются. Я-то знаю. Где твой отец скрывается или ты его скрываешь? Рассказывай!
Вова накануне подсмотрел в классном журнале, что напротив фамилии Сапожникова записаны только данные матери.
Сева ничего рассказывать не хотел, да и не знал, что говорить, ведь мать на эту тему никогда не распространялась. И он с досады толкнул настырного мальчишку. Синицын спиной налетел на стеклянную дверь и по закону глобального невезения разбил её вдребезги. Он вскочил и выпучил глаза на осколки, не в силах осмыслить произошедшее.
А Сева от испуга разревелся, словно испытал сильную боль. Учительница застала немую сцену. Перед ней стояли ничуть не пострадавший Синицын и размазывающий слёзы по щекам Сапожников. Суровый, но справедливый педагог сделала неверный вывод, что пострадавшим следует считать Сапожникова. Все последующие разъяснения не смогли переубедить классную руководительницу, которая уже вынесла вердикт. От своего первоначального мнения учительница никогда не отказывалась, поэтому в школу вызвали родителей Синицына. Да и что взять с матери-одиночки Сапожниковой? А отец виновника отремонтирует сломанное без возражений.
После уроков к Севе подошёл Вовка с двумя дружками. Не терпелось разобраться, ведь виноватым во всём Синицын считал своего одноклассника. И спускать обиду не собирался. Разговор был коротким, но Сапожников так испугался, что он принял решение не выходить из школы.
Сева искренне поверил, что троица будет караулить его на улице, а значит, путь домой отрезан. Помощь ждать было неоткуда. Второклассник забился в дальний угол раздевалки для младших школьников. Там складировали потерянные вещи. Мальчик расположился на мягком и обессиленный от свалившихся на него переживаний задремал.
Когда открыл глаза, то не сразу сообразил, где находится. Над ним стояла женщина и бесцеремонно его разглядывала. Сева смутился.
– Ты почему здесь? Почему домой не идёшь? – грозно спросила гардеробщица.
– Я уснул, – честно признался второклассник.
– И что тебе снилось?
И вдруг неожиданно для себя и для слушательницы Всеволод начал рассказывать свой сон.
Вокруг гулко шумели высокие деревья. Тёмные тени надвигались на меня. Было очень страшно. Я шёл по дороге в глубь леса. Чувствовал, как всё дальше ухожу от дома. Я что-то искал, но не знаю, что. А потом прямо на дороге я увидел волка. Он смотрел на меня с хитрым прищуром. А глаза горели зелёным огнём. Как будто знал обо мне всё. Я не мог убежать, но и дальше идти не мог. А зверь, преграждая дорогу, чего-то ждал от меня. Не знаю, чего. А потом, словно не дождавшись, развернулся, мотнул большой лохматой головой и ушёл. Я открыл глаза и увидел вас.
Суровая женщина улыбнулась, и Сева понял, что она не страшная. Этот случай и сон, увиденный в школьной раздевалке, парень запомнил навсегда. Вот только мучил его один вопрос: чего ждал от него волк?
На днях, выходя из магазина с упаковкой чипсов, Сева столкнулся со своим бывшим одноклассником Вовкой Синицыным. Тот из малька превратился в крепкого спортивного парня. Он смотрел в длинный список продуктов и чуть не сбил Сапожникова с ног.
– О, Вован. Здоров! – развязно приветствовал его геймер. – Чё, на месяц затовариваешься? – он ткнул пальцем в список.
Синицын смущённо убрал листок в карман:
– На неделю.
– А чего доставку не закажешь?
– Да так… привычнее. Самому можно свежее выбрать.
– А, ясно. Как сам-то? Слыхал, в универе маешься? Грызёшь гранит науки?
– Ага, грызу.
Старые распри были давно забыты, ребята несколько лет не виделись и поэтому охотно общались.
– Какая специальность-то? – спросил Сева.
– Лингвистика.
– Блин, да это сплошная зубрёжка, наверное? И чё, нравится?
– Да как сказать… с одной стороны, тяжко. С другой – понимаю, что это на будущее. Куда сейчас без специальности? Да и иностранный язык всегда пригодится. Вот, к примеру, что мы знаем о европейцах? То, что нам по телеящику показывают. А ведь там может быть предвзятая информация, в зависимости от того, дружим мы сейчас с этим государством или нет. А поговорить с каким-нибудь, скажем, бельгийцем, понять, как ему живётся в его Брюсселе, смогу, только зная язык.
– Да ты крамольные вещи глаголешь, ишь, телек ему не нравится, – усмехнулся Сева. – А ты новости всякие не смотри, там и другие каналы есть. А кем будешь работать, когда выучишь свои языки и диплом получишь?
– Не знаю ещё, рано об этом думать, – вздохнул Володя. – Может, экскурсоводом устроюсь, как моя мама. Она очень много интересного рассказывает о своей работе. Что это я всё о себе, ты-то как? Учишься? – спохватился будущий лингвист.
– Да нееет, – протянул Сапожников. – Дудки, насиделся я за партой. Пошёл в лицей после школы, радиотехнический… но там тоже не понравилось, та же физика с математикой, и кругом одно быдло… катись оно всё! Сейчас работу подыщу, чтобы по душе… Сева ковырнул носком ботинка трещину в напольной плитке. – Приходишь домой, и свободен! Ни тебе зачётов, ни курсовиков, ни других хоум-ворков22! Никаких экзаменов – кайф! Вникаешь?
– Понимаю, – подтвердил Синицын. – Ладно, мне пора. А то все огурцы без меня скупят. Бывай, свободный человек!
Сева запустил руку в пакет с чипсами и побрёл к выходу.
Вообще, Сева нечасто вспоминал свой класс, но по отношению к компьютерным играм всё было просто. Все ученики были разделены отношением к геймерству на две неравные части. Толик, например, был в классе самый умный, любил читать, если находил хоть одну свободную минуту в течение дня. У него просто физически времени на зависание в сети не было. У Вовки Синицына родители были строгие. Уроки сделал – спать! Скука…
Егор с Филиппом увлекались физкультурой. Сева часто их видел на спортплощадке рядом со школой. «Какой интерес потеть на турнике?» – недоумевал Сапожников. Вот Игорьку надо бы похудеть, но он-то как раз был «сторонником» компьютерных игр и виртуалки. Ашот занимался музыкой. Кажется, виолончелью. Трындец! Родители-музыканты. Вот чуваку не повезло… в старших классах он перевёлся в специализированную музыкальную школу. Ну а про девчонок вообще говорить нечего – какие из них игроманы? Чатятся сутками и смотрят свой любимый «Дом-2». Курицы.
Лишь Сева не мог жить без игр в онлайне вплоть до того, что засыпал перед включенным компьютером, который был для него и другом, и соперником, и врагом. Жизнь внутри всемирной паутины подходит не всем, всё равно как военный лётчик свысока презрительно смотрит на все остальные рода войск.
В игровой мир Сапожникова вовлёк Игорёк. Тогда они ещё не были друзьями. Просто после школы шли в одном направлении.
Одноклассник пригласил Севу домой, чтобы похвастаться новым родительским подарком – компьютером. Как только в первый раз попал в виртуальный мир, он оказался в своей стихии. Даже рыба в воде не чувствует себя лучше и естественнее, чем ощутил себя подросток. Он стал одержим компьютерными играми. Мать каждый день слушала причитания сына о том, что невозможно жить без мощного компьютера. А как без него полноценно учиться?
Инна Петровна стала откладывать деньги на дорогую «машину», а пока что Игорь стал для Сапожникова лучшим другом и проводником в другую реальность.