С этим не поспоришь, Кави выучила евроамериканский совсем недавно, но она же все понимает, читает и пишет на нем без ошибок, даже конкурсную работу написала на евроамериканском!
– Языковый барьер не представит препятствия для вашей воспитанницы, поскольку Вирикависта свободно владеет евроамериканским, ее конкурсная работа написана прекрасным стилем, что заставляет предполагать в монадности ее мышления яркий прорыв к немыслимости тонких обобщений. – продолжал толстый человечек. – Кроме того, желание проникнуться духом незнакомого общества сквозит в недрах ее мысли, обращая в язык невыразимое во внешних слоях мышления.
Насколько знала Кави, в ее работе не было ни монадности, ни невыразимого. Но специалисту виднее, что там в недрах…
– Этнология и этнография не могут развертываться как чистое умозрительное познание или общая теория человека. Эмпирическое проникновение возможно для человеческого разума лишь внутри некоей практики, которую недопустимо ограничивать вашим постоянным наблюдением, – глядя снизу вверх, человечек говорил уверенным хрипловатым басом. Кави вспомнила учебники по космоэтнографии, которые она читала, готовясь к конкурсу – хриплые голоса должны были быть у всех биополевиков, как и рыжие волосы. У этого биополевика волосы были темные, только слегка рыжеватые, зато голос был как раз такой, как надо.
– Уважаемый Ральф Хоппе должен понять, что семья Нараян не потерпит нарушения законов в отношении младшей дочери главы семейства! – настаивала Сати. – Господин Хоппе должен понять, что она находится под действием нанокомпенсаторов быстрого роста и обучающего чипа, что накладывает значительные ограничения на ее дееспособность!
Румяный господин Хоппе сделал очередной шаг назад и уперся спиной в стену космопорта.
– Дорогая госпожа Самадж, устройства, которые вы упомянули, не помешали талантливой юной исследовательнице связать аналитическое знание с практикой, стремясь достичь крайних его пределов. – хрипло возразил он. – Присутствие вашей воспитанницы на торжествах в деревне алов было бы весьма полезно для ее развития как этнографа, это была бы настоящая полевая практика этнографии. А если вы сочтете необходимым оградить мысли юной Вирикависты от нежелательного вмешательства, можно будет хоть сейчас вживить ей биоволновой фильтр. На Стике такой фильтр носят все, кроме маленьких детей. Он пропускает мысленные команды бытовому оборудованию, но не позволяет посторонним прослушивать мысли или внушать.
– Воспользоваться фильтром в деревне аборигенов Вирикависта Нараян не сможет! – отрезала Сати. – Собеседница прекрасно знает, что при общении с аборигенами Стики включение биополевого фильтра неприемлемо по этическим соображениям. Однако для Вирикависты это недопустимо – мысли выростка не должны быть доступны иным лицам, кроме непосредственного воспитателя!
Ну вот, на свадьбу алов Кави тоже не попадет! Она уже целый день на Стике, и вообще ничего не видела, кроме номера в гостинице космопорта.
– Конечно, запретить мысленное общение – ваше право как воспитательницы, здесь возражений быть не может. Но присутствие победителей конкурса молодых этнографов и этнологов «Молодость Галактики» на борту катера «Рассвет» во время инициации – это истинное проникновение в микрокосм общества Стики. – продолжал господин Хоппе. – Но присутствие на инициации и приобщение к современным традициям Стики и Астриона – это награда для победителей конкурса, а не для их воспитателей! – закончил он ядовито.
– В таком случае, пусть господин Хоппе, как член оргкомитета конкурса и представитель министерства образования Стики, заверит своим идентификатором документ о собственной ответственности за безопасность Вирикависты Нараян во время инициации, – объявила Сати. Хоппе согласно кивнул, с темных волосах мелькнули рыжеватые отблески. Кави затаила дыхание, сердце заколотилось где-то в горле. Ура! Хотя бы на время инициации она будет действительно свободна!
– Конечно, я с радостью заверю идентификатором обязательство о собственной персональной ответственности за безопасность юной Вирикависты! Пройдемте, пожалуйста, со мной в управление космопорта!
– Вирикависта Нараян должна следовать за воспитательницей! – скомандовала Сати, и Кави поплелась за ней, едва дыша и с трудом передвигая ноги – притяжение на Стике было почти вдвое сильнее привычного каутильского. Голова слегка кружилась от избытка кислорода. Как биополевики вообще здесь живут?
– Вирикависта Нараян может включить двигатель экзоскелета!
Кави включила двигатель, и идти сразу стало легче – космический костюм начал сам двигать ее руки и ноги. Сердце, правда, все равно колотилось – с тяжестью крови в ее сосудах экзоскелет ничего сделать не мог. Хоппе отвел их в какую-то комнату, где вместе с Сати подошел к столу с пультом, а Кави уселась на стул возле открытого окна.
Из окна было видно зеленоватое посадочное поле, слева стояла белая трибуна с местами для зрителей, а над ней плавали миражи с разноцветными государственными флагами. Зрителей уже не было, на трибуне и на поле было пусто. С дальнего края поля белой стрелой взлетел перехватчик, и Кави на секунду приподняло над стулом. Катер улетел, и притяжение вернулось.
Кави встала на стул коленями и высунулась из окна. Прямо перед окном бежала движущаяся дорожка с тремя полосами движения, а за ней поднимался мираж с надписью: «Межпланетный Космосалон Звезда 2474». Вот странно! Сати говорила, что Стика – отсталая планета, а здесь у них даже космосалон. Интересно, что здесь показывают?
Мираж, будто услышав мысли Кави, мгновенно сменил изображение и показал нечто шарообразное, блестящее, усеянное темными круглыми впадинами и конусообразными выпуклостями. Как бы сделать его покрупнее и разглядеть? Мираж немедленно начал раздуваться, расти и перемещаться в сторону окна. Неужели он принял сигнал ее мыслей на неосанскрите? Вот здорово!
«Базовый корабль «Кентавр», проект СВК-2465 построен конструкторским бюро «Икар» в 2468 году, является испытательной базой КБ «Икар». Диаметр 300 метров… количество катеров – 20, перехватчиков – 85. – прочла Кави в мираже рядом с изображением корабля-шара. Ого! Вот таких длинных крылатых перехватчиков, как тот, что улетел, там целых восемьдесят пять! Дальше шли непонятные технические слова на евроамериканском, но Кави подозревала, что на неосанскрите она бы тоже их не поняла. – Доступные скоростные коридоры – до 18С. По этому же проекту построены «Вихрь» (Военный космический флот Стики) и «Уграсена» ( Военный космический флот Каутильи). Аналоги могут быть построены под заказ… ». Вот интересно, для Каутильи на Стике тоже строят корабли! О корабле «Уграсена» Кави даже что-то слышала раньше! Значит, не такие уж они тут отсталые…
По самой быстрой полосе движущейся дорожки пробежал мимо окна высокий худой человек в черном комбинезоне, перепрыгнул на повороте через перила и надпись «Проход запрещен», приземлился в зарослях фиолетовых стикских растений и вбежал в здание космопорта. Но ведь это тот самый рыжий пилот, который разговаривал с ней сегодня! Уже вечер, он, должно быть, бежит к девушке, с которой договаривался на «Индре». Вот если бы Кави могла так бегать и прыгать на этой жаркой планете с огромным притяжением! И если бы ей было к кому бежать!
А что это за фиолетовые растения, в которые прыгнул пилот? Округлые, в буграх и впадинах, напоминающие мешки, набитые мячами. Наверное, это те самые аморфиты, которые она видела в мираже по космографии! Когда они засыхают, в них живут алы, аборигены Стики, и еще какие-то животные. А еще там было сказано, что аморфиты – это основная растительность на Стике, и что они бывают фиолетового цвета, а на самом деле они совсем разные. Большие, ростом метра по три, бугристые и толстокожие, – действительно фиолетовые; мелкие, по колено человеку, – ярко-розовые, а самые маленькие, растущие даже из трещин в пластике посадочного поля, – почти белые.
От раздавленных пилотом аморфитов шел острый запах, напоминающий запах водорослей, которые растут в каутильских морях. Эти водоросли сто лет назад привезла с Земли фирма «Нараян» во время терраформирования Каутильи. И не только водоросли – и деревья, и травы, и образцы почвы, по которым синтезировали всю почву Каутильи, были привезены с Земли угнетателями из Индостанской Федерации. На Каутилье все было сделано правильно – местные мхи и лишайники сохранены только в заповедниках, а везде, где жили люди, росла земная растительность, и жили земные звери и птицы.
Странно, в учебниках сказано, что без терраформирования полноценной жизни для людей на планете быть не может, а на Стике все растения местные! И море у них здесь не искусственное, а настоящее, которое было всегда, еще до прилета людей с Земли. А это что такое? Перед лицом Кави, шевеля двумя десятками ножек и хлопая кожистыми зелеными крыльями, приземлилось на подоконник живое существо длиной в две ладони. Кажется, это была стикская многоножка, во всяком случае, ног у нее было не меньше десятка.
Из-под раздавленных растений раздался шорох, зашевелились куски разорванной кожуры аморфита, и из-под них выползло безногое существо размером едва ли не с человека. Ой, Трое Великих! Это кавин, местное неразумное животное! В мираже по этнографии Кави видела, что аборигены даже что-то готовят из его мяса и едят. Кави посмотрела, как похожее на гигантского слизняка существо, быстро переливаясь с места на место, подползло к крупному аморфиту и начало прогрызать отверстие в его кожуре. Со стороны дорожки послышался шум, и кавин быстро скользнул в аморфит.
По мимо окна средней полосе дорожки проехали два невысоких, коренастых и смуглолицых пилота в серой форме с черно-зелеными нашивками на рукавах. Они шумно разговаривали, размахивали руками и разглядывали мираж с базовым кораблем. Кави прислушалась – некоторые слова казались ей знакомыми, но понять она ничего не смогла. Ну конечно, это же угнетатели из Индостанской Федерации! Целых сто лет они угнетали Каутилью, пока ее борьба за свободу не увенчалась полным отделением. Теперь индостанцев на Каутилье не увидишь. Как это на Стике их терпят? Впрочем, Стика ведь не была их колонией. Однако она была когда-то колонией Союза Северного Полушария, но вроде бы землян здесь принимают неплохо.
Угнетатели, шумя и смеясь, уехали на дорожке в сторону города, где над домами летали стаи разноцветных унимобилей и уникрыльев. Машины облетали стеклянные полупрозрачные здания, мелькали среди ажурных многоэтажных мостов и садились на площадки. Кави вздохнула, глядя на вьющиеся в воздухе унимобили. Вот бы поводить хоть раз такую машину! Когда же она станет по-настоящему свободной?
А это кто среди машин летает на собственных черных крыльях, руля хвостом? Это же коренные жители Стики! В мираже, который Кави читала перед отлетом на «Индре», они назывались «алы». И они не только в городе летают, вот целая компания их летит над полем, сверкая черной кожей крыльев и блестящими сетчатыми накидками, а двое среди них – в черных одеждах, напоминающих ромб и повторяющих форму их тела. Похоже на комбинезоны пилотов, может быть, они и есть пилоты? Вот интересно было бы с ними поговорить!
Но разговаривать с алами могут только местные люди – биополевики, потому что алы говорят только мысленно, биоволной. Поэтому включать биополевые фильтры в присутствии алов считается невежливым, об этом только что говорила Сати. В миражах по этнологии Кави читала, что у биополевиков сильное биополе, что они могут слышать чужие мысли и передавать собственные – людям, алам, кому угодно. А в Грависети была статья, где говорилось, что биополевики – это люди, созданные искусственно в институтах конструктивной генетики, как и модифицированные жители Каутильи. Но у модификантов-каутильцев все прогрессивно и полезно – они имеют большой объем легких, чтобы дышать разреженным воздухом Каутильи, и легкое, изящное телосложение, которое удобно при малом притяжении их планеты. А вот у биополевиков много лишнего. Часть формулы ДНК у них создана по образцу алов, и поэтому у биополевиков отличная память, какая-то жуткая скорость реакции, и вообще они сообразительные. Правда, главная способность – внушать свои мысли и слушать чужие – проявляется у них лишь когда они становятся взрослыми, и только после инициации. А инициация происходит при встрече с астрионидами и их знаменитым А-полем, причем биополевик при этом обязательно должен испытать нервное напряжение или какие-нибудь сильные чувства. Впрочем, как говорилось в той статье, если даже инициации не будет, биополевик и без слушания мыслей не пропадет.
– Смотрите, госпожа Самадж! Рейдеров ведут! – услышала Кави голос Ральфа Хоппе. Сердце оборвалось, а потом застучало так, будто Кави только что пробежала через все посадочное поле при стикском притяжении и без экзоскелета. Рейдеров? И ее комда тоже? Кави высунулась из окна. По краю поля, не поднимаясь на движущуюся дорожку, брела колонна из двух десятков понурых, мрачных людей. Головы их были обриты наголо, и на левых висках виднелись заклеенные голубыми пакетиками с регенератором места, куда им были вживлены чипы внушения. В начале и в конце колонны шли стикские полицейские в их красно-синих комбинезонах, держа наготове дубинки и какие-то черные ящички.
– Это портативные станции внушения, чтобы держать их под контролем, – объяснил господин Хоппе своим хриплым голосом. Кого они собрались держать под контролем? Чьи мысли будут подавлять эти биополевики, не знающие свободы? Свободного человека, огнеглазого и смелого комда? Они не имеют права! Кави лихорадочно всматривалась в лица пленных, но не видела ни огненных черных глаз, ни прямых четких бровей, ни твердо сжатых губ. Наконец, мимо нее прошел последний человек с обритой головой. Комда здесь не было! А если его, командира, уже заперли в какой-нибудь ужасной тюрьме? Или она чего-то не поняла? Она должна знать точно!
– Господин Хоппе, – проговорила Кави по-евроамерикански, запинаясь на каждом слоге. – А они все здесь? Все, кто был там?
– Почти все, но вам, моя милая, не придется впускать ненужный страх в свой духовный микрокосм. Один из них успел скрыться еще в космосе, но на Стике он никогда не появится, поверьте мне! – добродушно улыбаясь всем своим румяным лицом, ответил Хоппе.
Успел скрыться? Ну конечно! Разве кто-нибудь может захватить этого сильного, умного, по-настоящему свободного человека? К тому же он ни в чем не виноват! Мало ли какие ужасы творили эти рейдеры, но ведь это же не он! Кави облегченно улыбнулась, глядя на Хоппе и Сати.
Строгое лицо Сати вдруг сделалось напряженным, потом испуганным, и она попятилась от окна. Пульт в глубине комнаты со звоном выключился. Хоппе, нахмурившись, выглянул в окно. Кави почувствовала смутную тревогу, волнение переросло в страх и отчаянный ужас. Кави выглянула в окно из-за плеча Хоппе. Над посадочным полем висел огромный сгусток ярко-синего пламени. Длинные гибкие языки синего огня взлетали вокруг него. Один из языков протянулся вниз, и Кави вскрикнула от страха – ей показалось, будто он падает прямо на нее.
– Вирикависта Нараян не должна подвергаться опасности! – крикнула Сати и помчалась к двери, таща за руку Кави.
– Да подождите, это всего-навсего астриониды с их А-полем! – крикнул им вслед Хоппе.
Кави почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног, будто в невесомости. Она споткнулась о порог и полетела вперед, отпустив руку Сати. Скорее бежать! Трое Великих, помогите! Она выскочила в коридор и помчалась по нему, куда глаза глядят. Впереди показался светлый прямоугольник двери, Кави бросилась туда, но это был выход на посадочное поле. Комок синего огня полыхал в небе, а огненная лента связывала его с зеленым пластиком поля. Но если это астрионид, как же он не взрывается во влажной атмосфере? Ведь астриониды от водяного пара взрываются, это всем известно! Это плазменные существа, сродни шаровым молниям!