Через неделю Юра вернулся с тяжеленной сумкой, в которой лежала оснастка. Там было шесть пар «матрица-пуансон» – и у меня же на кухне, безо всяких прессов, из металлической крышки для стеклянных банок с домашней консервацией, позиционируя матрицу руками и развивая усилие молотком, мы попытались отштамповать несколько пробных изделий. Изделия отштамповались – неидеально, но при условии, что вместо молотка будет пресс, был шанс повысить качество… Но пока мы решали, где можно найти или изготовить прессы – вопрос, о котором мы не задумывались, пока занимались технологией производства – на рынке появились пластиковые кнопки. Надежность их, конечно, невелика, зато они очень дешевые, хорошо выглядят, и краска с них не облезает, потому что они окрашены в массе…
Вставка. Надежный маркер, позволяющий судить о степени эксплуатации трудящихся в СССР
Еще один макроэкономический вывод, который следовало бы сделать – это то, что в Советском Союзе степень эксплуатации рабочего класса (по дедушке Марксу) была очень высокой. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что кооператив, вручную – подчеркиваю, вручную! – при низкой производительности труда клепающий эти плохонькие одежные кнопки, был рентабельным и мог существовать, работать, развиваться в течение достаточно длительного времени, и сотрудники этого кооператива находились в более выгодном экономическом положении, чем их коллеги, трудящиеся на советских предприятиях. Соответственно, норма эксплуатации (то есть соотношение полного рабочего времени и необходимого рабочего времени) была высокой. Частично высокая степень эксплуатации компенсировалось социальными благами – общими, доступными и бесплатными – но в целом население находилось в весьма стесненных финансовых условиях. Деньги имели огромное значение, а 50—70 рублей разницы в зарплате условно позволяла человеку подняться на следующую ступеньку социальной иерархии общества. Поэтому у меня и моих ровесников было особое уважение к деньгам и сформировалось устойчивое стремление к материальному благополучию. Наверное, в студенческие годы это и было главной мотивирующей силой и, может быть, даже основной идеей жизни. Не познание печалей мира, не поиск себя, что, на мой взгляд, вообще весьма туманная затея, а конкретная цель – заработать.
Помнится, один важный знакомый, в те годы занимавший пост замминистра цветной металлургии, ставил мне на вид: мол, что же вы с товарищами столь меркантильны – кроме денег, ни о чем и говорить не можете? Все очень просто. Мы были голодные. Ну, не в прямом смысле – на еду денег хватало – а вот нищенство советское утомило! Хотелось быть побогаче. Не ужиматься постоянно, не копить месяцами на новые ботинки. Хотелось искренне и сильно. А материальная мотивация – она, как известно, простая, понятная и весьма мощная.
Глава 2. 3. Попытка покорения термопластавтомата. Упрямое стремление к невозможному
Тогда мы предприняли следующую попытку. Я опять засел за кульман и нарисовал уже многопозиционную форму для изготовления пластмассовых кнопок на станках – термопластавтоматах. На втором курсе, после службы в армии, мой друг Юра и я устроились работать во вневедомственную охрану. Сейчас охранников десятки тысяч, раньше их было гораздо меньше. Весь отдел охраны «Ждановский» был, наверное, человек двадцать. Для устройства на работу потребовалось хитростью получить трудовую книжку по месту производственной практики. Иначе деканат мог отказаться одобрить мое трудоустройство. А раз трудовая на руках, а не в деканате, то я волен сам решать, совмещать работу с учебой или нет. Вопрос с отсутствием прописки я решил, взяв напрокат у приятеля паспорт и переставив страничку с пропиской из его паспорта в свой. И с этим неопровержимым доказательством подделки документов бодро пошел в кадровую службу вневедомственной охраны, где бдительный майор милиции преспокойно меня оформил на работу по «сборному» паспорту. А куда еще было устраиваться, если после армии в голове один устав гарнизонной и караульной службы? С такими знаниями только в охрану и возьмут… Тем более что график работы должен был сочетаться с дневным обучением в ВУЗе.
Так вот, на одном из объектов, которые мы по ночам охраняли, стоял примитивный термопластавтомат. Даже не совсем автомат. Просто станок, способный выпускать изделия из расплавленной пластмассы. На это старенькое и простаивающие оборудование мы и рассчитывали…. Находился станок в одном институте на Таганке, в Дровяном переулке. Мы рассчитывали установить на станок свою собственную оснастку и работать ночную смену себе во благо. Но не сложилось. Никто из наших знакомых не взялся изготовить многопозиционную пресс-форму по моим чертежам. Наверное, это даже хорошо, поскольку, не имея опыта работы с пластмассой, мы вряд ли смогли бы настроить станок и выбрать правильные режимы. Больше потратили бы сил, времени и денег. Но дополнительный курс машиностроительного черчения был мной пройден при интуитивном проектировании пресс-формы. Хорошо мало знать! Не понимаешь сложности задачи и с энтузиазмом берешься за воплощение, не мучаясь никакими сомнениями…
Вся эпопея с одежными кнопками закончилась тем, что я получил некоторый опыт проектирования штамповой оснастки. А еще у нас осталась куча каленого железа в виде пресс-форм. Одной из таких матриц моя мама еще долгое время прижимала цыпленка табака при обжарке ― единственное полезное применение. То есть идея, что называется, не взлетела. Тем более что потихонечку протаптывались тропинки, по которым сюда везли все подряд: бижутерию, швейную фурнитуру и много чего еще. Тот тотальный дефицит, который позволял находить сбыт поделкам, выполненным (ужас, ужас!) на прессах, сработанных из водопроводных задвижек, – этот период подходил к концу, и сегменты рынка постепенно заполнялись привезенными из-за границы вещами. Королями одежных кнопок мы так и не стали.
Глава 2. 4. Лунный трактор и вольные землепашцы. Ожидания от техники всегда отличаются от реальности
Следующей нашей затеей стала покупка двух мини-тракторов у одного из матерых конструкторов института НАТИ. Толковый и деятельный инженер главного тракторного института страны сконструировал и собрал для себя два образца техники. Один более всего подходил под классификацию «мотоблок»: с ломающейся рамой, грузовой тележкой, удивительным плугом со множеством регулировок по глубине, наклонам, отвалу. Полностью готовая, красивая конструкция с двигателем от мотороллера ВП-150 и восьмиступенчатой трансмиссией с реверсом. И блестяще выполнена. Я был уверен, что такая классная техника наверняка хорошо работает.
Второй агрегат представлял собой уже классический трактор. Двигатель – половина «Запорожца» (такие использовались на армейских бензогенераторах), потом последовательно стояла коробка передач от «Москвича-412», за ней коробка и главная передача от «Запорожца». Ведущие полуоси были снабжены компенсаторами несоосностей и соединялись с бортовыми редукторами. Проектировал и строил все это высокий профессионал.
Трактор был уменьшенным аналогом «Беларуси». Что-то похожее с хондовским мотором сейчас производит тот же самый Минский тракторный завод. Но где-то в процессе разработки у автора этих конструкций иссяк энтузиазм, или же просто изменились планы, – и он решил свои детища продать. Одно – в полностью готовом состоянии, второе – в виде комплекта агрегатов для дальнейшей сборки. Цена была заявлена привлекательная – четыреста рублей, и мы с Юрой решили эту технику приобрести в целях дальнейшего коммерческого использования.
Мотоблоком мы планировали вспахивать гражданам огороды за деньги, а трактор довести до ума и тогда уже определить его дальнейшее предназначение. Надо сказать, что огороды тогда были практически у всех. И вся страна дружно трудилась на них после основной работы, стремясь обеспечить себя картошкой. Сейчас это сложно представить, но тогда самостоятельное выращивание картошки имело вполне конкретный экономический смысл и составляло значимую часть бюджета семьи. По этой картофельной традиции можно еще раз косвенно оценить, что степень эксплуатации по Марксу в СССР была достаточно высокой. Примитивной лопатой и тяпкой люди зарабатывали «необходимую часть прибавочной стоимости» (то есть свой доход без доли государства), сопоставимую с их почасовым доходом на основном месте работы: рабочим, врачом или инженером. Я уже говорил об этом. Но не лишним будет и повторить. Пусть советский период нашей истории не очерняют, но и не идеализируют. Важно знать правду.