В этот момент дверь открылась, и вошел запоздавший Паша. Его вызывала классная прорабатывать за неуспеваемость.
– Я буду папашкой. А кто дочка?
Даша подняла руку.
– Согласен на такую дочку. А кто гад Молчалин?
– Ну если уговорите, то я буду, – отозвался Сашка с последнего ряда.
Накануне он поссорился с Дашей, а поскольку дополнительные нагрузки в виде спектакля его не интересовали, то присутствовал на собрании из «глупого чувства солидарности», как он сказал Олегу.
– Кто тебя должен уговаривать? – не понял Паша.
– Наверное, я, – Даша хмыкнула и отвернулась.
– Так я не понял? – нахмурился Олег. – Ты будешь или нет?
– Да буду, буду. Я забыл, а кто Лизанька, к кому я должен приставать?
– Подруга Даши, Женя Кудрявцева.
– Сойдет.
– Я тебе дам сейчас, сойдет, – возмутилась Кудрявцева, – совсем обнаглел уже.
Пока все не поругались, быстренько разошлись по домам.
Ухрина, как ни странно, от участия в пьесе отказалась. Видимо, не нашла себе подходящей роли. Олег предложил ей княгиню, никак не меньше, та только скривила губы и ушла. «Фрейлины» тоже не выразила желания даже чем-то помочь, чем разозлили Олега не на шутку. Пришлось все делать самим. Распечатали слова, украсили сцену. Даша хорошо рисовала, и на склеенном ватмане в полный рост изобразила двух дам будто шепчущихся.
Репетировали после уроков каждый день. Саша путался в словах. Тогда придумали ему папку, чтобы он с ней все время ходил, и доставал оттуда листки.
Пьесу приурочили ко дню рождения Грибоедова в январе. Но показать ее решили дважды: перед Новым годом для старшеклассников, а в январе для всех желающих.
За время подготовки к спектаклю Олег особенно сблизился и с Сашкой, и с Дашей, не говоря уже о Паше. На премьере чуть не лопнули от смеха. Очень забавно было смотреть на троечника Пашку, когда он с жаром читал, обращаясь в угол, где собрались учителя:
Ученье – вот чума, ученость – вот причина,
Что нынче пуще, чем когда
Безумных развелось людей, и лиц, и мнений!
Учителя понимающе улыбались, и кто-то даже грозил ему пальцем.
Пьеса прошла с успехом. Всех хвалили и Олега особенно – за то, как он выразительно читал. Роль Чацкого Олегу удалась, он и сам это знал. Было приятно.
Только Ухрина сидела с недовольным выражением лица. Проходя мимо Олег услышал довольно громкое: «Клоун». Он слегка притормозил, склонил голову и с деланной улыбкой обернулся к ее компании.
– Заметь, хороший клоун, – Олег подмигнул Ухриной и направился к родителям, которые довольные стояли в проходе.
Дальше по программе намечался предновогодний вечер с танцами. Танцы Олега не волновали, у них с Пашей было запланировано свое веселье, – хотелось взять побольше призов на розыгрышах. И еще хотелось подшутить над фрейлинами с королевой.
Только они еще не придумали как. Олег приглашал девочек из свиты Ухриной на медленный танец. Фрейлины смущались и робко поглядывали на королевну. Пока они думали, он приглашал следующую, и следующую. А Паша шел по очереди с другой стороны. Потом они одновременно подошли к Ухриной, переглянулись, покачали головой и отошли.
Никто так ничего и не понял. Ухрина только фыркнула, а они вдвоем заливались хохотом в коридоре. А потом… потом случилось неожиданное. Как только они вернулись в зал, объявили белый танец, и Ухрина пригласила Пашу. Тот настолько растерялся, что как теленок потопал за ней и пока Олег ухмылялся в углу, Павел, осторожно переступая, как положено в «медляке», старался не наступить ей на ногу.
К Олегу подошла какая-то девочка из старших классов. В темноте он не разобрал ее лица, да и не до того было, – не хотелось упускать из виду змеевидную Ухрину, опутавшую друга. Девочка что-то говорила, от нее приятно пахло духами, еле заметно, что создавало ореол романтичности. Но все уплывало, как только на глаза попадалась Ухрина с Пашей.
Когда – наконец-то! – танец закончился, Олег дернул Павла на выход.
– Ты чего поперся? – недовольно спросил он друга.
– Да как-то неудобно было, все смотрят… Да забей, я же так.
Забей, так забей. Больше эту тему не поднимали, тем более в новогоднюю ночь договорились с ребятами на площадке запускать салют. А после Нового года – на три для в Питер. Здорово! Олег уже был в предвкушении этой поездки и встречи с Андреем. Праздничное настроение создавала на кухне бабушка, – она готовила на праздник свои любимые блюда – кулебяку и пирог со смородиной. С началом холодов отец привез ее из деревни. Она всегда жила с ними до весны. Говорила, трудно там одной, да и страшновато – никого в округе нет, только три дома светятся в темноте.
«Дед Мороз» не обманул. Квадратный новенький «MP-3» плеер с большой памятью для записи мелодий, взамен поломанного, приятно лег в ладонь. В старом уже несколько месяцев работало только радио. Наконец-то, музыка и нормальные «уши».
– Наушники нравятся?
– То, что надо. Спасибо, пап.
Олег отправился в комнату, вытащил из ящика рамку для фото – родителям и набор из полотенца с прихватками – бабушке. Пускай тоже радуются. «Все, что скопил, отказывая себе в маленьких удовольствиях», – смеялся он, пока они с Пашей ходили по магазину, выбирая подарки.
В новогоднюю ночь поднялась метель, но это не мешало ракетницам с писклявым шумом взлетать, рассыпаться в огни и кружиться со снежным вихрем. Фейерверк получился красочным и громким.
Вышли девочки из соседнего дома. Он их видел иногда, они на класс или два старше. С одной он как раз танцевал. Да, с той, что поменьше ростом. Она сегодня была в черной объемной шапке и лыжном костюме. Очень увлеченно рассказывала той, что повыше, какую-то смешную историю – и так красиво смеялась. Олег невольно заслушался.
Как только на горизонте появилась Ухрина со своими фрейлинами, он предпочел отойти подальше.
Наушники пришлись очень кстати, и после нескольких канонад Олег ходил уже с новым плеером. Правда, пока опять пришлось слушать радио, – свои записи он сделает позже.
За время, проведенное вынужденным радиослушателем, он нашел волну, которая нравилась ему больше всех. «Там мелодии без слов, – говорил он друзьям. – Песня – это песня, она для другого состояния – веселья, грусти». Он даже не мог, как следует объяснить, для чего песня. Пашка посмеивался, что мелодия без слов – просто музыка. Олег хмурился, недовольно отмахивался, мол, думайте что хотите, потом улыбался, найдя волну, поднимал палец вверх и отдавал один наушник. Слушайте. Только мелодия, без слов. Сейчас Олег наслаждался в одиночку.
3
Идея написать в районную газету возникла случайно. Из почтового ящика достали все рекламные издания и пока рассматривали, Олег обратил внимание на заметку о спортивном соревновании в соседней школе. Мама предложила написать ему об их спектакле, так сказать, для пробы пера будущего журналиста.
– С чего начать? – Олег с сомнением пытался представить свой очерк на месте квадратика о спортивном соревновании.
– Возьми газету, посмотри, как заметки пишут, какого размера, как строятся предложения, какая форма подачи информации. И пробуй.
Он так и сделал. Прочитал газету с первой полосы до последней, и мелкий шрифт с информацией, где издается, в скольких экземплярах, телефон и адрес. То есть, можно и позвонить.
Убедившись, что району интересны события в новой специализированной школе, Олег принялся сочинять статью. Но она получалась очень большой. Вечером он отправился за помощью.
– Поможешь? – обратился Олег к матери, устроившейся в мягком кресле.
– Чем, коллега? – спросила она, оторвавшись от книги и поправляя очки.
– У меня не получается. Пойди, посмотри, – Олег умоляюще вытянул губы и округлил глаза.
– Ты лучше распечатай и принеси мне сюда. А то я не люблю с экрана читать – глаза болят.
Олег вернулся с распечаткой и стоял рядом, дожидаясь, когда закончится его вторая страница, которая теперь и самому казалась лишней. Мама сняла очки и отдала ему многострадальный труд.
– Это же не сочинение. Строго по существу и хватит.
Олег молча развернулся и исчез из ее «островка отдыха» под торшером с книгой. Строго по существу – это, значит, если он правильно понял, все беспощадно сокращать. Где-то, через полчаса, когда от двух страниц осталось только одна, мама сама зашла к нему.
– Как дела?
– Пока вот так. Многовато?
– Многословно, я бы сказала. Небольшие статьи могут напечатать. И тебе хорошо бы набрать несколько публикаций, если ты всерьез решишь заняться журналистикой. Вот здесь сократи, и концовку почетче. Пробуй, сын, – был ее вердикт.
Появившемуся у двери отцу она почему-то показала язык и с триумфом удалилась. Отец подошел к Олегу, поправил книжки и брошюры, в беспорядке разбросанные по столу, и строго осведомился:
– Все-таки уже решил? А как же дело программиста, которое мастера боится?
– Не знаю. Я пока хочу здесь попробовать. Сейчас все с компами возятся.
– Возиться – возятся, а толку… Ладно, раз еще не решил, оглядись, подумай.
– Я пользователь, продвинутый. А программистом быть не хочу.
– Продвинутый. А ты, кроме программистов знаешь кого-нибудь, пользователь?
И он, насвистывая, вышел из комнаты, сунув руки в карманы. Олег усмехнулся. Между матерью и отцом шла борьба за его будущее. Каждый считал, что его специальность больше всего подходит их отпрыску, и всячески демонстрировал это другому. «Как дети малые», – вздохнул Олег.
Заметку о спектакле напечатали как раз по окончании праздников и каникул. Олег даже получил немного денег за свой труд. Мать гордилась, отец посматривал из-под нахмуренных бровей, но, вроде, тоже был доволен.
Вскоре Олега пригласили на программу «Мнение», которая снималась на местном телевидении. С этой программы и начался непростой период в его жизни. Ох, до чего непростой. Если бы он знал…
Олег собирался неохотно. Мама убеждала, что обязательно нужно пойти, не каждый день приглашают. А ему было неуютно, – нужно что-то говорить, отвечать на вопросы, и еще непонятно какие. Запросто могут посадить в лужу и опозорить на весь район. Олег нервничал. Тему заявили, как современные взгляды молодежи на успех. Что это такое? Из чего он складывается, этот пресловутый успех? Какими чертами должен обладать человек, чтобы добиться успеха… и так далее на целый лист, где неоднократно звучало всего одно слово – успех, успех, успех.
Надо как-то подготовиться. К тому же сказали, что могут спросить, какие книжки читаете и можете привести примеры из жизни или прочитанного.
Олег не очень-то доверял ведущим этих ток-шоу. Показуха все. К тому же опять пришлось одеться как на парад.
Его встретила женщина средних лет в клетчатой рубашке. Она все время улыбалась, показывала ему студию, предложила попить чайку в фойе, где на столе были расставлены угощения в виде печенья и конфет. Здесь же возвышалась башня из пластиковых стаканчиков. Женщина подвела его к столу и занялась очередными гостями. Олег неуверенно потянулся за стаканчиком, потом передумал и остался стоять, разглядывая входящих. Когда мимо проходил ведущий, женщина отвлеклась от гостей, и представила ему Олега, что это тот самый мальчик и добавила что-то про спектакль. Ведущий смерил его оценивающим взглядом, приподнял брови, демонстрируя удивление, сдобренное то ли иронией, то ли возмущением. Олег так и не понял, что означало такое выражение лица. Ведущий ничего не сказал, а просто удалился в комнатку напротив пить кофе.
Олег ходил по залу, наблюдая за приготовлениями. Несколько человек устанавливали камеры, сплошные провода тянулись по полу, выключенные до поры до времени софиты торчали, словно фонарные столбы с квадратными глазами. Синие портьеры отделяли студию от проникновения лишнего света из коридоров. Здесь царило свое солнце, включаемое по команде режиссера.
Женщина в клетчатом усадила всех гостей на зеленый диван. Их было немного, человек двенадцать. Олег сел с краю во втором ряду. Вскоре появился ведущий программы в сопровождении двух экспертов. Они расположились напротив зеленого дивана в удобных креслах. Клетчатая показала на Олега, и что-то зашептала ведущему. Тот опять посмотрел на Олега непонятным взглядом – то ли удивленным, то ли возмущенным. Интересно, что его могло так возмутить?
Студия осветилась, и пошли последние приготовления к действию. Режиссер программы предупредила, что кассеты хватит ровно на час, поэтому за последние двадцать минут они будут периодически показывать время. Олег вздохнул с облегчением, что сидеть здесь недолго.