Леонардо Бруни[60] в своей «Истории Флоренции» демонстрирует чёткое понимание различий между республикой и империей, отсутствие которого столь заметно у Риенцо. Будучи ярым сторонником республиканских свобод, противопоставленных имперскому деспотизму, Бруни отсчитывает закат Рима с падения республики. Как и Вернани, хотя и по другим причинам, он не верит в золотой век Августа. Согласно Бруни, Рим «начал свой путь к упадку в момент, когда имя Цезаря впервые, как проклятие, прозвучало над городом, ибо свобода закончилась с имперским титулом, а вслед за свободой ушла и добродетель»[61]. Это ломает всю теорию избранного свыше имперского золотого века, в который был рождён Христос, и все следствия дальнейшей имперской истории. И вряд ли стоит упоминать после этого, что Бруни не верил в перемещение империи к Карлу Великому, ибо, если сама Римская империя была деградацией республики, то её перемещённая и варваризованная форма имела ещё меньше значения.
Основываясь на этой точке зрения, Бруни выработал такое видение средневековой истории, которое отличалось как от взглядов северного имперского хроникёра, восхищённо следившего за жизненным путём императоров Священной Римской империи, так и от Петрарки, для которого Средневековье было тёмной эпохой варварства. Бруни не считает Средние века тёмными, ибо они дали начало постепенному росту духа свободы в вольных городах-коммунах Италии. Это удачное и многообещающее движение расцвело в период, когда империя была слаба, и императоры потеряли своё влияние в Италии. Во времена ослабления имперской деспотии коммунам удалось расширить свои свободы и полномочия.
Помимо антиимперских мотивов «История Флоренции» Бруни несёт в себе также образец более чёткого и научного типа историографии, который вёл к более реалистичному и светскому взгляду на историю и политику, сферы, где общественное мнение было всё менее склонно основывать своё видение прошлого или настоящего на мистических интерпретациях Римской империи.
Научную базу под Realpolitik подвёл, конечно, Макиавелли. Движимый искренним патриотизмом, он мечтал о создании сильного, хорошо организованного государства, которое стало бы ядром объединения Италии. Свои познания в античной истории и наблюдения за текущими событиями он использовал в качестве материала при создании практического руководства для правителя о том, как получить и сохранить власть. Этот реалистичный подход по необходимости вытеснил старые идеалистические и универсалистские концепции. По мнению Макиавелли, ни один из двух центров, вокруг которых фокусировалась средневековая история – папство и империя – не способствовал процветанию Италии. Он с крайней неприязнью относился к папству, считая его главной причиной слабости и разобщённости страны, империю же полагал устаревшим и отжившим своё институтом, а также раздражающим оправданием иностранного вмешательства в итальянские дела[62]. Тем не менее, используя римскую историю, республиканскую или имперскую, в качестве хранилища, откуда можно извлекать эмпирические наблюдения для руководства по работе современного политика на благо Италии, он подразумевает, что итальянская история есть история римская со всеми её мировыми подтекстами. Макиавеллиевская мысль несёт в себе пережиток старых циклических взглядов, ибо он верит в естественный процесс подъёма и упадка государства и в то, что их обновление заключается в возврате к древней добродетели.
Таким образом, мы подошли ко времени, когда новые ориентации исторического мышления, открытые итальянским гуманизмом, окончательно отбросили империю даже в качестве мифа или призрака универсалистской идеи. В дальнейшем национальные государства будут черпать из Макиавелли свои представления о том, как строить суверенную власть на базе реалистичного мышления и суждений.
Северный гуманизм, появившийся, конечно, позже южного, достиг своего наивысшего расцвета в фигуре Эразма Роттердамского. Как политический мыслитель Эразм был христианским идеалистом, стоявшим далеко от макиавеллиевского реализма. Его идеал Европы состоял в том, чтобы все монархи получали христианское образование с особым акцентом на обучении необходимым правителю добродетелям, которые следовало брать из трудов таких языческих авторов как Платон, Цицерон, Сенека или Плутарх. Воспитанные в таком духе монархи независимых государств должны будут действовать сообща для защиты и поддержания международного мира в Европе. Эти идеи он развивает в работе «Воспитание христианского государя», написанной в 1516 году для наставления юноши, который впоследствии станет императором Карлом V.
И хотя Эразм тоже отвергает империю как инструмент поддержания вселенского мира, заменяя её согласием христианских государей, в некоторых его сочинениях можно заметить рудиментарные пережитки имперской идеи. В 1517 г. в письме герцогам Фридриху и Георгу Саксонским (использованном в качестве предисловия к его изданию Светония в 1518 г.)[63] Эразм говорит, что имя империи, однажды священное для всего мира, даже сейчас несёт в себе религиозные и сакральные ассоциации, хотя и является лишь тенью себя прошлого. Он подчёркивает, что даже в античные времена Римская империя никогда не была в действительности всемирной. Многие открытые недавно части света были ей неведомы. Её величие бледнеет на фоне света Евангелия, как луна на фоне солнца. Нашествия варваров уничтожили империю, и хотя через много веков римские понтифики восстановили её, но скорее на словах, чем на деле. Он сомневается, возможно ли и нужно ли восстанавливать империю, хотя и признаёт, что теоретически вселенская монархия была бы лучшей формой правления миром. Всё это кажется теперь несбыточным и, в любом случае, правление владетеля мира было бы слишком большой ответственностью для одного человека. Более того, в мировой монархии и вовсе не будет необходимости, «если среди христианских государей будет согласие». Христос есть истинный правитель мира, и если наши государи станут следовать его учению, наступит процветание под властью единого царя.
Написанное за три года до избрания Карла V императором, письмо Эразма является ценным свидетельством того, что чувствовали по отношению к империи в просвещённых северных кругах накануне этого события. Эразм был реалистом в понимании того, что современные государства Европы с их современными монархами превращают империю в призрак. И он был идеалистом в том, что передавал имперские функции по поддержанию вселенского мира и справедливости согласию христианских государей. И всё же имя империи, которое, даже будучи переданным папами императорам, всегда оставалось не больше, чем именем (в Эразме нет ничего от понятия Romanitas
Примечания
1
‘Queen Elizabeth as Astrea', Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, X (1947), pp. 27–82.
2
Имеется в виду лекция, прочитанная в рамках ежегодных «Чтений Элизабет Хоуленд» в церкви Святой Марии в Стретеме (Лондон). Заложенная в начале XVIII в. традиция изначально предполагала чтение ежегодного доклада о королеве Елизавете I в форме проповеди в день её восшествия на престол. – Прим. переводчика.
3
Имеется в виду переезд Варбургского института из Германии в Лондон. – Прим. переводчика.
4
‘Charles Quint et l'Idе́e d'Empire', F ệ tes et Cе́rе́monies au Temps de Charles Quint, ed. Jean Jacquot, Centre National de la Recherche Scientifique, Paris, 1960, pp. 57–97.
5
‘Elizabethan chivalry: The romance of the Accession Day Tilts', Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, XX (1957), pp. 4–25.
6
‘Poètes et artistes dans les Entrе́es de Charles IX et de sa reine à Paris en 1571', Les Fệtes de la Renaissance, ed. Jean Jacquot, Centre National de la Recherche Scientifique, Paris, 1956, pp. 61–84.
7
Simon Bouquet, Bref recueil, etc, Paris, 1572. Факсимильное издание этого текста выйдет в серии Renaissance Triumphs and Magnificences, ed. Margaret McGowan, Theatrum Orbis Terrarum Ltd, Amsterdam, Vol. III. Моё предисловие к этому репринтному изданию содержит материалы, которых нет в опубликованном здесь эссе.
8
‘Poе́sie et musique dans les Magnificences au Mariage du Duc de Joyeuse, Paris, 1581', Musique et Poе́sie au XVIe Siècle, ed. Jean Jacquot, Centre National de la Recherche Scientifique, Paris, 1954, pp. 241–264.
9
‘Dramatic religious processions in Paris, in the late sixteenth century', Annales musicologiques, II, Publication de la Sociе́tе́ de la Musique d'Autrefois, Direction G. Thibault, F. Lesure, Paris, 1954, pp. 215–270, plates I–XX.
10
Hatfield House Booklet, no. 1, out of print.
11
‘Boissard's costume book and two portraits', Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, XXII (1959), pp. 365–366.
12
‘Antoine Caron's paintings for triumphal arches', Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, XIV (1951), pp. 133–134.
13
The French Academies of the Sixteenth Century, Warburg Institute, no. 15, London, 1947 (Kraus Reprint, 1967).
14
The Valois Tapestries, Warburg Institute, London, 1959.
15
R. Folz, L'Idе́e d'empire en Occident du Ve au XIVe siècle, Paris, 1953, p. 178.
16
См.: L. Halphen, Charlemagne et l'Empire carolingien, Paris, 1947; R. Folz, Le Souvenir et la lе́gende de Charlemagne, Paris, 1950.
17
Об августинианстве и теории империи см.: H. X. Arquillière, L'Augustinisme politique, Paris, 1934; E. Gilson, Les Mе́tamorphoses de la Citе́ de Dieu, Louvain, 1932.
18
J. Bryce, The Holy Roman Empire, London, 1904 ed., p. 398 note.
19
Император Константин первым открыто назвал четвёртую эклогу мессианским пророчеством. См.: Constantine, Oratio ad Sanctorum Coetum, in Migne, Patr. graec., VIII, 456; Lactantius, Div. Inst., V, v (Opera omnia, ed. S. Brandt and G. Laubmann, Vienna, 1890, p. 413). О дискуссиях по этому вопросу см. J. B. Mayor, W. Warde Fowler, R. S. Conway, Virgil's Messianic Eclogue, London, 1907; A. Bartlett Giamatti, The Earthly Paradise and the Renaissance Epic, Princeton, 1966, pp. 23ff. Об использовании мотива христианизированного обновления на имперских монетах см.: H. Mattingly, ‘Virgil's Fourth Eclogue', Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, X (1947), pp. 14–19.
20
См.: E. Kantorowicz, Frederick II, London, 1931, р. 8.
21
См.: W. Ullmann, Medieval Papalism, London, 1949.
22
Frederick II, pp. 234–235.
23
Ibid., p. 236.
24
Ibid., pp. 254 ff.
25
Ibid., pp. 614 ff.
26
Ibid., pp. 258 ff.
27
Div. Inst., V. viii (ed. cit.), p. 421.
28
Данте Алигьери. Божественная комедия. Ад. Песни X, XIII. – Прим. переводчика.
29
Монархия. Кн. I, ii. Пер. В. П. Зубова // Данте Алигьери. Малые произведения. М., Наука, 1968. С. 305–306.
30
Там же. I, v. С. 309–310.
31
Пир. Трактат IV, iv. Пер. А. Г. Габричевского // Данте Алигьери. Малые произведения. М. 1968. С. 209.
32
Монархия. I, xi. С. 312.
33
Там же. II, viii-xii. С. 334–341.
34
Пир. IV, v. С. 211.
35
Дар Константина (лат. Donatio Constantini) – подложный дарственный акт императора Константина I римскому папе Сильвестру, закреплявший передачу верховной власти над Западной Римской империей главе римской церкви. – Прим. переводчика.
36
Монархия. III. С. 341–362.
37
Генриху VII, императору. Пер. И. Н. Голенищева-Кутузова // Данте Алигьери. Малые произведения. М. 1968. С. 374.
38
De reg. princ., I, xiv; cf. A. P. D'Entrèves, The Mediaeval Contribution to Political Thought, Oxford, 1939, p. 40.
39
De reg. princ., II; cf. D'Entrèves, op. cit., p. 37.
40
Ibid., p. 36.
41
Guido Vernani, De Potestate Pontificiis et de reprobatione Monarchiae compositae a Dante Alighieri, 1327; cf. D'Entrèves, op. cit., p. 28.
42
О взглядах Петрарки на империю см.: T. E. Mommsen, ‘Petrarch's conception of the Dark Ages', Speculum, XVII (1942), pp. 226–242; C. C. Bayley, ‘Petrarch, Charles IV, and the Renovatio Imperii', Speculum, XVII (1942), pp. 323–341; W. K. Ferguson, The Renaissance in Historical Thought, Cambridge, Mass., 1948, pp. 8 ff.
43
Согласно Фергюсону (Ferguson, op. cit., p. 7), хотя многие средневековые историки и осознавали закат Римской империи, они воспринимали это как симптом общего старения мира, близящегося к концу.
44
Петрарка. Африка. Песнь II, строфы 288–293. Пер. E. Г. Рабиновича и М. Л. Гаспарова. М., Наука, 1992. С. 28.
45
Le Familiari, ed. V. Rossi, 1926, I, 25.
46
Африка. II, 274–278. С. 27.
47
Liber sine nomine, IV, in P. Piur, Petrarcas ‘Buch ohne Namen' und die papstliche Kurie, Halle, 1925. p. 126; cf. Ferguson, op cit., p. 9.
48
См. C. Burdach, Rienzo und die geistige Wandlung seiner Zeit (in Vom Mittelalter zur Reformation, II, i), Berlin, 1913; P. Piur, Cola di Rienzo, Vienna, 1913; I. Origo, Tribune of Rome, London, 1938.
49
Virtus romanus (лат.) – совокупность личных добродетелей и качеств, определявших идеального римского гражданина – Прим. переводчика.
50
Арнольд Брешианский (Arnaldo da Brescia, 1100–1155) – итальянский религиозный и общественный деятель. Проповедовал отказ от роскоши в церковной жизни и возврат к первоначальному христианству, чем поставил своё учение в оппозицию к римским папам. В 1145 году пытался во главе народной партии воссоздать республику в Риме. После многократных изгнаний казнён по приказу папы Адриана IV. – Прим. переводчика.
51
См.: Bayley, op. cit., pp. 324–325.
52
Ibid., pp. 328 ff.
53
Poggio to Guarino, December 1416; cited W. Shepherd, Poggio Bracciolini, Liverpool, 1837, pp. 97–98.
54
Bruni to Poggio, cited Shepherd, op. cit., pp. 95–96.
55
См.: G. Billanovich, ‘Petrarch and the textual tradition of Livy', Journal of the Warburg and Courtauld Institutes, XIV (1951), pp. 137–208.
56
L. Valla, De elegantia latinae linguae lib. VI, Rome, 1471, preface. За энтузиазмом в отношении ренессанса классической литературы в этом предисловии чётко различим призрак римского имперского renovatio. В работах итальянских гуманистов можно найти множество подобных отрывков.
Исследование идеологии, стоявшей за художественной трансформацией Капитолия в эпоху Ренессанса см. в работе F. Saxl, ‘The Capitol during the Renaissance, a symbol of the imperial idea', Lectures, London, Warburg Institute (1957), pp. 200–14.
57
Ferguson, op. cit., pp. 33 ff.
58
J. Nauclerus, Memorabilium omnis aetatis et omnium gentium chronici commentarii, Cologne, 1544 (1st ed., Tubingen, 1516), pp. 619–620, 630; cf. Ferguson, op. cit., p. 35.
59
О народном красноречии. Кн. I, xii. Пер. Ф. А. Петровского // Данте Алигьери. Малые произведения. М. 1968. С. 280–281.
60
См.: Ferguson, op. cit., pp. 10–11; J. W. Thompson, History of Historical Writing, New York, 1942, I, pp. 473ff.; H. Baron, The Crisis of the Early Italian Renaissance, Princeton, 1966, pp. 94 ff.
61
Ferguson, op. cit., p. 10.
62
Первая книга «Истории Флоренции» Макиавелли исследует итальянскую историю с точки зрения бедствий, вызванных амбициями пап и вмешательствами императоров. В следующих книгах он указывает на печальные для Флоренции результаты непрекращающейся распри между гвельфами и гибеллинами.
63
Erasmus, Opus epistolarum, ed. P. S. Allen et al., 1906–47, II, 586. На это важное письмо мне указала покойная Барбара Флауэр.