Между тем мрачная туча растягивается, и образуются какие-то таинственные знаки, предвещающие гибель.
Внизу никто даже не шелохнется. Все ждут. Ждут главным образом, что 103-й, которому не занимать опыта, придумает что-нибудь эдакое.
Но 103-му ничего не придумывается. Он проверяет, довольно ли у него кислоты в брюшке, и просчитывает, сколько саранчи сможет уложить с таким запасом.
Туча опускается, медленно кружа. Все отчетливее слышится хруст бессчетных алчных саранчовых челюстей. Травинки скрючиваются: уж они-то знают наверное – саранча несет им погибель.
103-й замечает, что небо становится все мрачнее. Тринадцать муравьев-воинов занимают круговую оборону и выпячивают брюшки, готовые отстреливаться.
Ну вот и все: точно парашютисты-разведчики, засланные вперед несметного полчища, первые кобылки приземляются, неловко валясь назад. Но они мигом вскакивают на лапы и начинают пожирать все вокруг.
Они жрут все подряд и совокупляются.
Едва самка приземляется, как ее тут же берет самец. Едва закончив совокупляться, самки начинают откладывать яйца прямо на земле, притом в ошеломляюще-ужасающем количестве. Главное оружие саранчи – расторопность и размах, с какими она выкладывает яйца.
Страшнее муравьиной кислотной струи, страшнее розового пениса Пальцев может быть только саранчовый половой орган!
48. Энциклопедия
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА. Можно ли считать человеком шестимесячный эмбрион, даже если у него хорошо развиты все члены? И если да, можно ли называть человеком трехмесячный эмбрион? Считается ли человеком только-только оплодотворенная яйцеклетка? Стоит ли все еще называть человеком больного в коме, полгода не приходящего в сознание, хотя у него бьется сердце и дышат легкие?
А человеческий мозг, живой, но помещенный в питательную жидкость, – человек ли это?
А компьютер, способный воспроизводить все мыслительные процессы человеческого мозга, – достоин ли он называться человеком?
А робот, внешне похожий на человека и снабженный мозгом, как у человека, – являет ли он собой человеческое существо?
А человеческий клон, выращенный путем генетических манипуляций ради накопления запасов органов на замену дефективных, которые вдруг могут обнаружиться у его брата-близнеца, – человеческое ли это существо?
Все не так просто. В античные времена и в Средние века считалось, что женщины, чужеземцы и рабы – не люди. Обычно только законник мог установить, кто есть человек, а кто нет. Сюда же можно было бы отнести биологов, философов, программистов, генетиков, церковников, поэтов и физиков. Поскольку, честно говоря, определить, кто такой «человек», с каждым разом становится все труднее.
Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III49. В стиле рок
У большой и крепкой дубовой двери на заднем входе в лицей Жюли сняла рюкзак. И достала коктейль Молотова, который изготовила собственноручно. Чиркнув колесиком зажигалки, она лишь выбила искры, но пламя не вспыхнуло: кремень стерся. Порывшись в рюкзаке, она наконец нашла спичечный коробок. Теперь ничто не могло помешать ей швырнуть бутылку с горючей смесью в дверь. Она зажгла спичку и воззрилась на маленький оранжевый огонек, который постепенно разрастался.
– А, это ты, Жюли?
Инстинктивно она спрятала зажигательную бомбу в рюкзак. Кто же в этот раз помешал ей спокойно устроить пожар? Она обернулась. Опять Давид.
– Ну что, решилась все-таки заглянуть и послушать нашу группу? – загадочно спросил он.
К ним с подозрительным видом шел сторож.
– Точно, – ответила она, пряча поглубже бутылку.
– Тогда пошли.
Давид провел Жюли в каморку под кафетерием, где репетировали Семь Гномов. Некоторые из них уже настраивали инструменты.
– Глядите-ка, у нас гости… – заметила Франсина.
Комнатенка оказалась совсем крохотная. Там было место только для сцены, заставленной музыкальными инструментами. Стены были увешаны фотографиями группы, играющей не то на днях рождения, не то на танцевальных вечеринках.
Цзи-вонг закрыл дверь, чтобы их никто не побеспокоил.
– А мы боялись, что ты не придешь, – с усмешкой проговорил Нарцисс, обращаясь к Жюли.
– Мне хотелось только поглядеть, как вы играете, вот и все.
– Тебе нечего здесь делать. Не надо нам никаких зрителей! – воскликнула Зое. – Мы рок-группа, а значит, ты либо играешь с нами, либо до свидания.
При одной лишь мысли, что ей дадут от ворот поворот, девушке захотелось остаться, и это желание мелькнуло в ее светло-серых глазах.
– Вам повезло заполучить собственный уголок в лицее, – вздохнула она.
– Он нужен нам как воздух, чтобы репетировать, – объяснил Давид. – И тут директор действительно пошел нам навстречу.
– Ему уж очень хотелось всем показать, что у него в лицее процветает культура, – добавил Поль.
– А в классе думают, что вы просто держитесь особняком, – сказала Жюли.
– Известное дело, – бросила Франсина. – Только нам наплевать. Чтобы жить счастливо, надо жить скрытно.
Зое вскинула голову.
– Ты что, не поняла? – настойчиво вопросила она. – У нас репетиция, это наше личное дело. А тебе здесь делать нечего.
Жюли даже не шелохнулась, и тогда в спор спокойно вступил Цзи-вонг.
– Ты на чем-нибудь играешь? – спросил он.
– Нет. Зато я училась петь.
– И что же ты поешь?
– У меня сопрано. А пою я в основном арии Пурселя, Равеля, Шуберта, Форе, Сати… А вы какую музыку играете?
– Рок.
– Просто рок ни о чем не говорит. Какой рок?
Слово взял Поль:
– Наши кумиры – ранние «Genesis», в том числе их альбомы начиная с «Nursey Cryme», «Foxtrot», «The Lamb Lies Down On Broadway» и заканчивая «A Trick of Tail»… все «Yes», включая главным образом альбомы «Close to the Edge», «Tormato»… ну и весь «Pink Floyd» с самыми нашими любимыми альбомами – «Animals», «Wish You Were Here» и «The Wall».
Жюли кивнула со знанием дела.
– Ну да, старый, замшелый прогрессивный рок семидесятых!
Гномам ее замечание пришлось явно не по душе. Очевидно, это была их любимая музыка. Давид пришел ей на выручку:
– Значит, говоришь, ты училась петь. Так почему бы тебе не попробовать спеть с нами?
Жюли встряхнула копной каштановых волос.
– Нет уж, спасибо. У меня не все в порядке с голосом. Мне удалили узелки на связках, и врач посоветовал их больше не напрягать.
Она поочередно обвела их взглядом. Сказать по правде, ей очень хотелось петь с ними, и они все это чувствовали, но она уже так привыкла говорить «нет», что сейчас отвергла их предложение чисто инстинктивно.
– Не хочешь петь, тогда тебя никто не держит, – повторила Зое.
Давид не дал разговору обостриться.
– Можно попробовать какой-нибудь старенький блюз. Блюзы – это нечто среднее между классической музыкой и прогрессивным роком. А ты импровизируй со словами как угодно. И напрягать связки тебе не придется. Пой вполголоса.
Кроме Зое, настроенной скептически, все остальные согласились.
Цзи-вонг кивнул на микрофон, стоявший посреди комнатенки.
– Не волнуйся, – сказала Франсина. – У нас у всех тоже классическое образование. Я пять лет училась играть на фортепиано, но мой педагог был традиционалист до мозга костей, и мне быстро захотелось переключиться на джаз, а потом на рок, лишь бы ему насолить.
Все распределились по своим местам. Поль подошел к микшерному пульту и отрегулировал потенциометры.
Цзи-вонг стал отбивать тактовый размер в две четверти. Зое монотонно и нетерпеливо нажимала на басовые струны. Нарцисс взял привычные блюзовые аккорды: ми-8, ля-4, снова ми-4, си-2, ля-2, ми-2. Давид подхватил их арпеджио на электроарфе, а Франсина на синтезаторе. Мелодичный рисунок обозначился довольно четко. Недоставало только голоса.
Жюли неспешно завладела микрофоном. На мгновение ей показалось, будто время остановилось, потом губы ее разжались, челюсти разомкнулись, рот открылся – и она с головой бросилась в блюзовый омут.
Подхватив ритм блюза, она стала напевать слова, которые первыми приходили ей в голову:
– Зеленая мышка бежала по травке…
Сначала ее собственный голос показался ей как будто блеклым; на втором куплете связки, разогревшись, дали больше мощи. Жюли перепела по очереди все музыкальные инструменты, так что Поль даже не прикоснулся ни к одному бегунку на микшерном пульте. Уже не было слышно ни гитары, ни арфы, ни синтезатора – в каморке звучал только голос Жюли под фоновый аккомпанемент ударных Цзи-вонга.
– Ни дать ни взять улитка вышла из нее-йо-о-о-о-о.
Она закрыла глаза и еще раз выдала чистейшую длинную ноту:
– Йо-о-о-о-о.
Поль пытался убрать усилитель, потому как усиливать звук больше не было никакой надобности. Голос рвался из поля допуска микрофона.
Жюли остановилась.
– Зал здесь слишком маленький. И микрофон мне не нужен.
Она взяла ноту, и стены действительно задрожали. Цзи-вонг с Давидом были потрясены, Франсина сфальшивила, Поль, как зачарованный, воззрился на зашкалившие стрелки пульта. Голос Жюли заполнил все пространство и, разлившись по зальчику, проник в уши присутствующих, подобно ручейкам свежей воды.
Наступила долгая тишина. Франсина наконец оторвалась от клавиш и первая захлопала в ладоши – ее примеру тут же последовали и все остальные из семерки Гномов.
– Конечно, это не похоже на то, что мы обычно играем, но любопытно, – впервые с серьезным видом заметил Нарцисс.
– Ты отлично выдержала вступительный экзамен, – объявил Давид. – Если хочешь, оставайся, можешь присоединиться к группе.
До сих пор Жюли преуспевала только на занятиях с педагогом. И ей очень захотелось попробовать себя в группе.
Они снова приступили к репетиции и все вместе исполнили целиком всю композицию «The Great Gig In The Sky» группы «Pink Floyd». Голос Жюли взмывал до самых верхних пределов и опускался до самых нижних, выписывая восхитительные вокальные узоры.
«Здравствуйте, голосовые связочки!» – приветствовала их она про себя.
Семеро Гномов спросили, как она научилась так мастерски владеть голосом.
– Дело техники. Нужно много упражняться. У меня был замечательный педагог по вокалу. Он-то и научил меня управлять громкостью звучания. Он закрывал меня в темной комнате, и я должна была определить размеры помещения, а потом и полный его объем, извлекая звуки в полной темноте и стараясь приглушить звук до того, как он достигнет стены и та начнет дрожать. А еще он учил меня петь с опущенной головой и под водой.
Жюли рассказала, как Янкелевич, ее учитель, иногда заставлял учеников петь хором, стараясь слиться в «эгрегор», то есть таким образом, чтобы все в конце концов вышли точно на одну ноту, как если бы пел один человек.
Жюли предложила Семерым Гномам попробовать сделать нечто подобное. Она взяла определенную ноту – остальные худо-бедно попытались последовать ее примеру. Вышло не очень убедительно.
– Во всяком случае, добро пожаловать в нашу компанию, так мы решили, – повторил Цзи-вонг. – Если согласна, давай петь вместе, хотя бы время от времени.
– Дело в том, что…
– Хватит ломаться, – шепнула ей на ухо Зое. – В конце концов, это уже не смешно.
– Ну что ж… я согласна.
– Молодчина! – воскликнул Давид.
Все кинулись ее поздравлять, и каждый член группы представился ей по отдельности.
– Чернявый здоровяк с раскосыми глазами за ударными – это Цзи-вонг. На жаргоне Семи Гномов это Профи. Он у нас Учитель. И держит удар даже в самых трудных ситуациях. В случае чего обращайся к нему за советом.
– А ты, стало быть, главный?
– Здесь нет главных! – воскликнул Давид. – У нас демократическое самоуправление.
– А что такое «демократическое самоуправление»?
– Это значит, что каждый делает то, что ему нравится, если это не мешает остальным.
Жюли отошла от микрофона и села на маленький табурет.
– И как, получается?
– Нас объединяет музыка. Когда мы играем все вместе, приходится настраиваться на одну волну. По-моему, секрет нашей дружбы в том, что мы настоящая рок-группа.
– К тому же нас не так много. Всемером жить по законам демократического самоуправления не так уж трудно, – заметила Зое.
– А это Зое, она играет на басу и ворчит себе потихоньку. Так что она у нас Ворчунья…
Заслышав свою кличку, пухленькая коротковолосая девица состроила рожицу.
– Зое сперва поворчит, а после говорит, – пояснил Цзи-вонг.
Давид продолжал:
– За микшерным пультом сидит Поль, он же Простак. И при этом толстяк. Боится дать маху – и дает. Все, что с виду кажется съедобным и оказывается у него под рукой, он тянет в рот, потому как ему непременно надо все попробовать на вкус. Он считает, что окружающий мир лучше познается через язык.
Вышеупомянутый Поль насупился.
– Леопольд, флейтист, – наш Скромняга. По слухам, он доводится внуком вождю индейцев навахо, хотя, судя по его светлым волосам и голубым глазам, это весьма сомнительно.
Лео старался сохранять бесстрастную мину, свойственную его пращурам.
– Больше всего на свете его интересуют дома. Как только у него выпадает свободная минута, он рисует свое идеальное жилище.
Знакомство продолжалось.
– Франсина, орган, наша Соня. Она только и знает, что клевать носом. А еще она любит играть в компьютерные игры, и оттого что все время пялится в экран, у нее всегда красные глаза.
Юная, не очень коротко стриженная блондинка закурила самокрутку с марихуаной и выпустила длинную спираль синеватого дыма.
– На электрогитаре играет Нарцисс, наш Весельчак. С виду большая умница, но скоро ты поймешь: у него всегда найдется словечко, чтобы рассмешить или остудить любую компанию. Он зубоскалит по всякому поводу. Как видишь, он весь из себя приличный и всегда одет с иголочки. Сказать по правде, он сам себя обшивает.
Женоподобный паренек подмигнул Жюли и добавил:
– Ну и, наконец, на электроарфе у нас Давид. Он всегда как на иголках – может, потому что у него болят кости. Его постоянно что-то беспокоит, он превратился чуть ли не в параноика, впрочем, вполне сносного.
– Теперь понятно, почему вас так прозвали – Семь Гномов, – бросила Жюли.
– «Гном» происходит от греческого gnômê, что значит «знание», – подхватил Давид. – Каждый из нас занимается своим делом, и вместе мы прекрасно дополняем друг друга. А ты кто у нас такая?
Жюли замялась:
– Я… а я Белоснежка, само собой.
– Для Белоснежки ты слишком темненькая, – заметил Нарцисс, показывая на черное облачение девушки.
– У меня траур, – объяснила Жюли. – У меня недавно умер отец – несчастный случай. Он был начальником юридической службы лесного ведомства.
– А вообще?
– Вообще… я люблю черный цвет, – честно призналась она.
– Может, ты, как та Белоснежка из сказки, ждешь, когда явится волшебный принц и, поцеловав, разбудит тебя? – спросил Поль.
– Ты путаешь меня со Спящей красавицей, – возразила Жюли.
– Опять ты дал маху, Поль, – заметил Нарцисс.
– Ничего подобного. Во всех сказках есть спящая девица, которая только и ждет, чтоб ее разбудил возлюбленный…
– Может, еще споем? – предложила Жюли, мало-помалу входя во вкус.
Они выбирали все более сложные композиции. «And You and I» группы «Yes». «The Wall» тех же «Pink Floyd» и, наконец, «Supper’s Ready» группы «Genesis». Последняя растянулась на двадцать минут, позволив каждому из них проявить себя в сольной партии.
Жюли теперь так мастерски владела голосом, что выдала виртуозные пассажи в каждой из трех частей композиции, хотя они и различались по стилю.
Наконец, они решили расходиться по домам.
– Я поссорилась с матерью, и сегодня вечером мне не очень хочется возвращаться домой. Может, кто из вас приютит меня на ночь? – спросила Жюли.
– Давид, Зое, Леопольд и Цзи-вонг живут на полном пансионе и спят в лицейской общаге. А мы, Франсина, Нарцисс и я, живем дома. И каждый из нас, в случае чего, может приютить тебя по очереди. Если хочешь, пойдем сегодня вечером ко мне, – предложил Поль, – комната для друзей у меня всегда найдется.