– То есть нам нужно успеть поймать фазу быстрого сна? – предположила ты, доев мороженое.
– Не совсем. Иногда погружение в нужный сон происходит само по себе, как, например, это случилось сегодня с тобой. Но важно уметь погружаться самостоятельно. Нужно визуализировать погружение. Представь, что погружение в сон – это погружение в воду.
Ты засыпаешь, и наступает первая стадия фазы медленного сна – дремота. Это переход из реального мира к миру снов – переход с суши в воду. Ты входишь в море только по уши, но если кто-нибудь окликнет тебя с берега, ты сразу выйдешь из воды – то есть проснешься от любого звука в реальности.
Но представим, что этого не произошло, ты по уши в воде и начинаешь опускаться ниже. Теперь ты нырнула под воду полностью. Но если кто-нибудь громко окликнет тебя, ты вылезешь. Предположим, что тебя никто не разбудил и ты погружаешься глубже.
Стадия умеренно глубокого сна. Ты опустилась достаточно глубоко, но еще не оказалась на самом дне. Напомню, что это фаза медленного сна. Ты отдыхаешь и расслабляешься. Не спеша опускаешься под воду, прислушиваешься к звукам, любуешься подводным миром.
И наконец последняя стадия – глубокий сон. Ты касаешься ступнями дна. Здесь сон бывает самым крепким.
Опускаться больше некуда. Поэтому ты медленно поднимаешься обратно на стадию легкого сна, а после переходишь в быструю фазу. Это быстрый режим. Не отдых, а адреналин. Теперь ты не погружаешься вниз, а разгоняешься в сторону, вдоль дна, подальше от берега, на бешеной скорости, обгоняя дельфинов и огибая торчащие скалы. А теперь, скажи мне, ДАР, от какой фазы у тебя останется больше впечатлений?
– Конечно, от быстрой, – не задумываясь, заявила ты. – Там же столько приключений!
– Вот видишь. Именно поэтому обычно мы запоминаем только те сны, что приснились нам в фазе быстрого сна.
– А что дальше?
– Ну а дальше ты возвращаешься на стадию дремоты, приплываешь к берегу. И на этом моменте, ты можешь просто выйти из воды и проснуться, а можешь вновь опуститься на дно, подняться обратно, сгонять в сторону и либо проснуться, либо начать все сначала. Вот этот процесс от начала погружения и до возвращения из фазы быстрого сна называется циклом. В реальной жизни он длится где-то около полутора часов.
Ром остановился. Он словно ждал вопроса. И ты спросила:
– А в какой момент я должна попасть в пропасть воспоминаний?
– На самом деле я не рассказал тебе о еще одной фазе сна – паранормальная. Она не доказана научно и существует только у фазеров, поэтому кажется чем-то паранормальным.
– И как в нее попасть?
– Нужно, как ты выразилась ранее, поймать ее. Она выходит из быстрой фазы. В нее можно попасть, а можно и нет. Представь, что на бешеной скорости мы отплыли от берега. И вот теперь попытайся проснуться. Вынырни из воды. Но не на суше, а далеко в море. И вот тогда ты окажешься в мире между снами и реальностью. Не на суше, но и не в воде. Это и есть фаза паранормального сна. Фаза осознанного сна. Фаза настоящего осознанного сна.
– А бывают ненастоящие?
– Бывают. У тех, кто смотрит сны с масками. Ох, если бы ты только знала, скольким людям снятся подержанные сны. Сегодня каждому из них приснится что-то, что однажды уже видел кто-то другой. Есть ограниченное количество запрограммированных сонатом картин. Если бы они каждый день снимали новый для всех жителей города, то сами поспать не успевали бы.
– Подождите, – удивилась ты. – Но разве с помощью масок они не могут попадать в осознанные сны? На сономатике нам…
– Не верь ни единому слову преподавателя по сономатике. Маски – это тюрьма для человеческого подсознания. Соноглазки – инструмент для контроля населения. Сонат показывает нам лишь то, что считает нужным и внушает свои идеи.
– Что? – усмехнулась ты. – Но зачем им это? Ведь лекарства…
– И кстати, о лекарствах, – перебил Ром. – Все это неправда: таблетки не укрепляют здоровье, а ослабляют организм, поэтому твоим друзьям постоянно хочется спать. Так задумано очень давно. Иначе бы люди просто перебили друг друга в столь тесном мирке. Поэтому сонату приходится контролировать наши мысли.
– Но это же… – В глазах потемнело от обиды за людей. – Нечестно! Нечестно лишать людей возможности самостоятельно… – Ты запнулась. – Получается… Поэтому правительство пытается отловить фазеров? Просто потому что мы не поддаемся их чертову контролю?
– Все верно, но… – Ром коснулся твоего плеча, стараясь успокоить.
Но тебя было уже не остановить:
– То есть с нами все так? И мы не опасны для общества. Мы угроза для соната! И вот все эти истории про бешенство и пену изо рта дефектных… Это ведь все неправда, да?
– Именно так.
– Но почему они так поступают с людьми? Почему? Вот мой дедушка… – Ты остановилась. – Но ведь мой дедушка тоже работал в сонате… Неужели он?..
– Так о чем мы там говорили? – поспешил сменить тему наставник, и ты сосредоточилась на получении информации. – Ах да, важно визуализировать погружение в воду во время засыпания. Потом подъем. Ускорение. И выскакивай из воды. А затем представляй все, что хочешь. Любой объект, который мог бы оказаться в море. Можешь очутиться на острове, на корабле. Или море может замерзнуть и превратиться в лед. Все зависит от твоей фантазии. Ну а дальше делай все, что хочешь. Можешь представить пропасть воспоминаний и прыгнуть туда. А можешь визуализировать кусанийскую нить. Любой предмет, объединяющий нас. Да хоть тот же самый лист. И позови меня. Хотя… – Он задумчиво почесал подбородок. – Нет, лучше не зови меня, этим вечером у меня намечаются кое-какие дела. Если будет нужно, я сам с тобой свяжусь.
– В призвании говорится, что я должна оплатить разговор, – вспомнила ты.
– Не стоит, – отмахнулся мужчина. – Знания – это вещь, которая просто так не появится.
«Появится», – мысленно возразила ты, вспоминая об атакующих тебя мыслях.
Ром продолжал:
– Но платить за них можно только другими знаниями. Услуга за услугу. Придет время, и ты сможешь мне отплатить.
Ты думала о другом.
– А появляющиеся знания – это тоже одна из способностей фазеров?
– Ты расстраиваешься… – задумчиво пробормотал Ром, проводя указательным пальцем по подбородку.
– Конечно, я расстраиваюсь! Мой дедушка оказался еще большим злодеем, чем я думала!
– Да не сейчас. Мысли со знаниями появляются тогда, когда ты испытываешь чувства, ведь так? – Он вопросительно взглянул на тебя и добавил: – Попытайся вспомнить.
Ты покорно нырнула в волны воспоминаний, стараясь выяснить, что чувствовала во время появляющихся знаний. Воспоминание возникло перед тобой как проекция прошлого. Вот ты стоишь в классе у доски и дрожащей рукой пишешь формулу, которая появилась в сознании из ниоткуда. Но что ты тогда чувствовала? Сожаление? Злость? На лбу выступила испарина. Зубы плотно сжаты. Руки дрожат. «Ну конечно!»
– Страх, – опередил твои мысли Ром. – Ты боялась, и формулы сами возникли в твоей голове.
– То есть… У всех фазеров из-за страха появляются знания? – уточнила ты.
– От любых ярких чувств, – пояснил наставник. – Но у каждого из нас есть особое сильное чувство. У кого-то это радость, у кого-то печаль. Такая ярко выраженная эмоция способна не просто пробудить знания, как информацию в виде текста, но и показать ее в других видах: позволить тебе увидеть, услышать, почувствовать. Возможно, твоя эмоция – страх. А может, и нет. Ты должна определить ее сама.
– Но-о… Где в этом смысл?
– Понимаю, – согласился Ром. – Кажется, что у снов и знаний нет ничего общего, но они тесно связаны. Я могу… – И он начал исчезать. – Я просыпаюсь. – Мужчина улыбнулся и развел руками. – В следующий раз…
Ты кивнула.
– Дорогая, погружаясь, будь внимательней! Выходи из сна аккуратно, а иначе ты можешь застрять между реальным миром и миром снов! – прокричал на прощение Ром и полностью растворился.
Вместе с ним исчезла и библиотека, а через какое-то время ты сама открыла глаза, все еще тяжело дыша от легкого потрясения. Подумать только – теперь ты настоящий фазер, который может владеть своим сном!
И как раз в тот момент, когда ты собиралась заснуть и попробовать погрузиться на морское дно, у Златы зазвонил будильник. Сегодня был четверник, и уроков не планировалось, но завтрак пропускать не хотелось. Злата села на кровати и свесила ноги.
– Сонное утро, – пробормотала она.
– Сонное.
За эти несколько недель вы со Златой сблизились. Соседка уже давно называла тебя подругой. Но ты не спешила с этим: «Каждый сам за себя. Чувства опасны». Особенно теперь, когда ты знала, что именно эмоции были причиной твоих головных болей.
– Поедем сегодня за подарками? – спросила Злата, расчесывая волосы.
– А? – рассеянно переспросила ты, мысленно все еще находясь во сне.
– Ну я же тебе говорила. – Злата всплеснула руками. – Перед распределением всегда бывает День подарков. Мы же заканчиваем подготовительный этап. У нас должен быть праздник. – Она обиженно надула губы. – Я столько раз тебе говорила, что День подарков уже завтра. И мы тоже должны приготовить что-нибудь одноклассникам.
– Угу, – кивнула ты, натягивая джинсы, и добавила для уверенности: – Я помню.
– Вот и отлично. – Злата хлопнула в ладоши. – Значит, после завтрака едем на первый ярус!
– Хорошо.
Тебе не хотелось целый день таскаться по магазинам. Все мысли были забиты фазами сна. Но ты чувствовала себя в долгу перед Златой, поэтому понуро поплелась за ней умываться и завтракать, а потом на ярус.
Там, около входа в главный лифт, уже установили огромную коробку, перевязанную большим бантиком из глянцевой бумаги. Каждый мог положить в нее свой подарок с надписью, кому сей презент адресован. В этот день детям было разрешено спускаться, чтобы купить подарки.
– Кому будешь дарить? – поинтересовалась ты, когда вы вышли из лифта на первом ярусе.
– Много кому. – Злата мечтательно улыбнулась. – Кэр, Кириллу, Ваське. Емеле, может. И тебе, а ты?
– Еще не знаю. – Ты осеклась. – Смотри: трамвай!
– Ты радуешься трамваю, как маленький ребенок!
– Еще бы! Я каталась на нем всего раз.
Вы запрыгнули внутрь, заняли два места в начале салона и уставились в большое стеклянное окно, наслаждаясь видом. Ты смотрела на широкий сквер, что находился в центре первого яруса.
Полная женщина в широкой шляпе нажала кнопку остановки. Трамвай сбавил скорость. Ты задумалась о том, зачем люди в Сомнус-Сити носят головные уборы.
– Давай выйдем здесь? – предложила Злата.
И когда трамвай полностью остановился, вы спустились по ступенькам и зашагали по тропинке вдоль яблонь. Через несколько минут вы были в «Сономаркете» – самом крупном супермаркете города, где продавали все, от одежды до продуктов питания.
– Итак, у меня есть сто сонников, чтобы купить подарки шестерым друзьям. Как же мне уложиться? – задумчиво произнесла Злата.
– И у меня столько же. – Ты вытащила из кармана мятую купюру с надписью «сто сонников», которую нашла в рюкзаке.
– А давай скинемся и будем дарить подарки вместе? – предложила Злата, распутывая прядь, которая зацепилась за заклепку на солнцезащитных очках.
– Можно, – согласилась ты, размышляя о том, как странно все-таки одеваются люди. Зачем в Сомнус-Сити нужны солнечные очки или, например, шапка и куртка, как у Волка?
– Предлагаю купить всем по плитке шоколада, я не знаю, что тут можно еще найти, – заявила Злата, растерянно разводя руками после того, как вы уже во второй раз обошли весь магазин. – Хотя, плитка – это такая гадость… Помнится, мне подарили ее на каком-то осеннем конкурсе в прошлом году…
Ты ушла в свои мысли. Осень – очень странная и одновременно обыкновенная пора. В принципе, все времена года для жителей Сомнус-Сити были одинаковыми. Единственное, что помогало ориентироваться в сезонах, это дневная подсветка купола. Сейчас, весной, он был зеленым. Ближе к лету цвет плавно перетекал в желтый, к осени – в оранжевый, к зиме – в голубой.
– Эй! – Злата провела рукой перед твоим лицом. – Ты вообще меня слышишь? У меня есть идея!
– Какая? – Ты отвела взгляд от прилавка, где так и не нашла ничего интересного, и невольно улыбнулась, увидев восторженное лицо соседки: – Ну что? Говори уже!
– В общем… – заговорщически начала та. – В городе есть один нелегальный магазин. Там продают много всего интересного. Пошли. – Она вытащила тебя из помещения, а затем повела мимо пестрых вывесок.
Обойдя половину купола, вы дошли до седьмого лифта, располагающегося около неработающей парикмахерской, к которой и направилась Злата. Она огляделась: в округе никого не было. Но тебя пугало другое.
– Злат, ты говорила, что на первом этаже есть камеры.
– Здесь нет, – отрезала она, отворяя дверь.
Вы быстро проскользнули внутрь пустого помещения, покрытого толстым слоем пыли.
– Ну и что дальше? – недоверчиво спросила ты, уперев руки в бока.
На вас смотрела голая кирпичная стена, даже отдаленно не напоминающая магазин. Злата подошла к ней и со знанием дела начала давить на определенные кирпичи. Часть стены вдруг отъехала в сторону, и перед вами появилась лестница, уходящая вниз.
– Быстрее. – Злата полезла в темноту.
Как только ты вошла внутрь, она что-то нажала, и дверь-стена закрылась.
– Что это за жуткое место?
Ты обхватила себя за плечи от холода.
– Тут работает моя мама, – объяснила Злата.
Вы дошли до конца лестницы, повернули направо и оказались в просторной комнате с каменными стенами. Она была заставлена металлическими столами, заваленными грудами разнообразных вещей. Между ними прохаживались люди. Злата направилась вперед.
– Почему они здесь? – спросила ты, еле поспевая за ней.
– В Сомнус-Сити нельзя работать на себя – только на благо города. Но они, – Злата указала на людей, – так не хотят. Поэтому делают вещи и продают их здесь. Тайно.
Вы подошли к столу, за которым ссутулившись сидела женщина в заляпанном краской костюме. На стене позади нее висели картины в криво сколоченных рамах, а на столе лежали потрепанные рисунки. Ты невольно ими залюбовалась.
– Мама.
– Золотце мое! – Женщина подняла встревоженный взгляд, поморщилась и схватилась за голову. – Я же просила тебя не приходить сюда. Это опасно.
– Однако ты здесь бываешь каждый четверник… Что с тобой? Опять?..
– Нет-нет, я просто устала. – Мама Златы наконец взглянула на тебя и улыбнулась. – А это кто?
– Это моя подруга, Даня. Мы пришли за подарками.
– Хорошо. – Женщина тяжело выпустила воздух. – Тогда посмотрите, но только недолго.
– Спасибо, мамочка! – Соседка просияла от счастья.
– У тебя есть деньги? – Художница потянулась к карману заляпанного костюма.
– Нет, мама… – Злата вдруг побледнела, и ты опустила взгляд на рисунки: не хотелось лезть в отношения этой семьи. – Не вздумай. Они же…
Но ее мама была непреклонна. Она вытащила из кармана стопку помятых купюр и протянула дочери:
– Держи-держи. День подарков бывает раз в жизни.
– Но мама! – Злата повысила голос. Может, она хотела заработать деньги сама? Иначе как можно было объяснить такую реакцию? Ты вгляделась в рисунки перед собой, стараясь не прислушиваться к чужой ссоре, но слова все равно до тебя долетали: – Ты ведь знаешь, что я…
– Я знаю, милая. Но нет ничего плохого в том, чтобы принять мой подарок, – мягко проговорила женщина. – Я хочу дать его тебе. Невежливо отказываться от подарков, ты знаешь?
– Ладно, мам… – чуть ли не плача проговорила Злата и сразу же повеселела: – Спасибо большое! Даня, пошли!
С этими словами она потащила тебя за собой. Но ты стояла и, словно околдованная, глядела на рисунок. Маленький такой потертый портрет, с которого на тебя смотрела мама. Черные волосы, серые глаза, высокие скулы, аккуратненький нос, как у АК-2 – это точно была она. Или тебе показалось? Может, ты так сильно пыталась отвлечься от беседы Златы и ее мамы, так отчаянно старалась не думать, как говорила бы со своей, что… вообразила ее?