Мой телефон вибрирует – неизвестный номер прислал мне фотографию пиццы-колобка. Его глаза и в самом деле сделаны из оливок, и он выглядит довольно жутко. Произведение искусства Сэма, по-видимому, так же хорошо подходит для того, чтобы заставить меня улыбнуться, как истории Джона Майера в Инстаграме. Все еще ухмыляясь фотографии, я выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице вниз – на кухню. Я видела, где Хиллари поставила свою корзину сегодня днем, и наполнила ее бутылками пива, которые я обнаруживаю в большом холодильнике. При этом я чувствую себя воришкой. Мне остается только надеяться, что Феникс и Саймон уже спят или что Ашер забрал их с собой, где бы он ни был. Я не хочу больше никаких сюрпризов и уж тем более не хочу, чтобы меня застукали с украденным пивом в руке. В кладовке я нахожу еще несколько бутылок красного вина и также беру с собой одну из них. Никогда не знаешь, когда тебе может что-то пригодиться…
Несмотря на то что Харпер была так добра по телефону, я все же нервничаю. Сэм, кажется, настоящий болтун. Если он называет Ашера избалованным сыном семейства, то как тогда он описал меня? Как надоедливый придаток, который нужно кормить?
Солнце еще не зашло, но в доме уже повсюду горит свет. Хоть ключ и торчит в замке снаружи – такое бывает, когда живешь на частном острове, – но я не могу просто так войти в дом. Я собираюсь с силами и нажимаю на дверной звонок. Вскоре из кухни доносится шипение и громкое ругательство. Дверь распахивается, и невысокая, миниатюрная девушка приглашает меня жестом прямо в дом. Ростом она достает мне до кончика носа. Хотя я представляла ее себе совсем по-другому, Харпер кажется мне совершенно очаровательной. Ее прическа – пикси цвета блонд, а на лице девушки сейчас красные пятна. Ее подбородок немного в муке, а ярко-голубые глаза переливаются, словно лед в лучах солнца.
– Привет, Айви. Как здорово, что ты смогла прийти вот так спонтанно.
Она толкает меня локтем, потому что к ее рукам прилипло тесто.
– Спасибо за приглашение. – я поднимаю корзину. – Я нашла еще бутылку красного вина. Подумала, оно подойдет для пиццы, но, к сожалению, я не знаю, насколько оно хорошее. В этом я вообще не разбираюсь, честно говоря.
– Сэм разбирается. Он считает, что вино хорошее, когда оно вкусное. В этом он не так уж не прав, не так ли? – она, улыбаясь, поднимает брови, и на щеке у девушки появляется ямочка. – Просто поставь корзину на кухню. Ты как раз подоспела вовремя. Мы должны помешать Сэму воссоздать целую серию картин, иначе сегодня нам будет нечего есть. Стоит ему только начать, как перфекционизм больше не отпускает его. Честно говоря, нет ничего хуже, чем совершенно ленивый парень, который при этом еще и перфекционист. – Она стонет и выходит на кухню.
– Я все слышал! – лицо Сэма покраснело от напряжения. – И я не ленивый.
Он орудует скалкой по столешнице и издает гудящие звуки, потому что половина теста прилипла к ней, и теперь перед ним снова лежит непонятный комок теста. Зрелище более чем непривычное для меня, потому что я всегда помнила его склонившимся только над книгами. Видимо, Харпер хорошо на него влияет.
– Но ты непродуктивен.
– Как ты можешь такое говорить?
Подбородком он кивает на духовку, в которой находятся непонятные образования из кусочков овощей, грибов и тунца, посыпанные сыром.
Харпер кривит лицо.
– Хорошо, я перефразирую. Твою продуктивность нужно срочно направить в разумное русло. Никто не станет есть это.
– На самом деле это выглядит очень вкусно, – говорю я. – За исключением тунца, может быть.
– Благодарю. – Сэм усмехается и откладывает скалку. – Ты можешь нарезать сыр. Но вот здесь, пожалуйста, оставь верхнюю часть свободной, потому что у «Крика» должно быть кроваво-красное небо.
Он намекает на пиццу-колобка.
Харпер закатывает глаза.
– Это, кстати, «отчаяние».
Сэм щедро раскладывает черные оливки на куске пиццы.
– Я же говорю, что никто не станет есть это. Мало того, что «отчаяние» звучит не совсем аппетитно, так еще и оливки просто отвратительны.
– Неужели ты тоже не любишь оливки?
Сэм смотрит на меня с таким же отчаянием, как его девушка на произведения искусства своего молодого человека, и мне почти жаль разочаровывать его.
– Да нет. Но не обязательно так много сразу.
Я поднимаю плечи, словно извиняясь.
– Ладно.
Явно неохотно Сэм снова собирает большую часть оливок, а затем очень недовольно смотрит на испорченную картину-пиццу.
Харпер ловит мой взгляд и беззвучно шевелит губами. Спасибо.
– Теперь это действительно выглядит супервкусно, – подтверждаю я. – Хочешь, я порежу моцареллу на ломтики?
Мой взгляд блуждает по барной стойке и задерживается на деревянной доске.
– Хорошая идея. Думаю, что у Хиллари есть острые ножи там, в верхнем ящике. – Она протягивает мне несколько пакетиков с шариками моцареллы, а также пакет с чем-то, похожим на синюю плесень. – Это французский сыр, а на потом у нас есть еще один из Швейцарии. Грюйер или что-то в этом роде. Сэм купил готовый тертый сыр, – говорит она с явным неодобрением в голосе. – Но чего еще ожидать от художника.
Сэм подходит к Харпер и нежно тычет ей в нос указательным пальцем, оставляя маленький отпечаток томатного соуса лишь для того, чтобы в следующий момент поцеловать пятно.
– Что он умеет творчески обращаться с едой, может быть?
Я откашливаюсь и, улыбаясь, опускаю взгляд на свою разделочную доску. Эти двое слишком милые, и от этого становится очень приятно на душе после столь холодной и чужой атмосферы на вилле. Кроме того, этот дом обставлен совершенно по-другому и излучает домашнюю теплоту. Я не помню, чтобы когда-либо бывала в гостевом доме раньше, но всегда думала, что он будет выдержан в том же стиле, что и основное здание. Но вместо роскошной мебели, как в доме у Ричарда, здесь царит дикая неразбериха разных цветов дерева. Обеденный стол сделан из темного дуба, а стулья по большей части светлые и антикварные, два из них даже не подходят друг другу. Если у Ричарда окна обрамляют преимущественно тяжелые парчовые шторы, то здесь они украшены почти невесомыми льняными занавесками пастельных тонов. Я замечаю спонтанную привязанность к обшивке стен панелями в столовой, которые кто-то с большой любовью покрасил в нежно-синий, отдающий скорее голубым оттенком. На стенах висят какие-то ботанические рисунки в простых деревянных рамах, возможно даже, их нарисовал Сэм. И повсюду лежат книги. На подоконниках между цветочными горшками с суккулентами, на полке и на столе. Даже если вам захочется присесть на маленький диван в гостиной, то вам придется предварительно очистить его от книг. Мне нравится это.
Харпер придвигает ко мне поднос:
– Добавить ветчину или салями на твою пиццу?
– Мне, пожалуйста, без мяса, – быстро говорю я.
Я чувствую, как урчит мой желудок, когда чуть позже сыр на первой пицце начинает таять в духовке, распространяя пряный аромат.
– О боже, это уже чертовски вкусно пахнет. Есть ли на свете что-нибудь лучше, чем пицца? – задаю я вопрос в пространство.
– Нет, – говорим мы все трое одновременно.
Мы болтаем об университете и музыке, которую нам нравится слушать. Харпер – поклонница Джорджа Эзры, поэтому она проигрывает одну его песню за другой. Я чувствую себя вполне комфортно в ее обществе и начинаю расслабляться, рассказывая ей о своей работе в бистро и моей комнате в кампусе.
– Синяя обшивка стен потрясающая, – говорю я. – Я бы многое отдала за то, чтобы моя комната выглядела хотя бы наполовину такой же красивой, как ваша столовая.
– Деревянную стену покрасил Ашер.
Сэм борется с бутылкой вина, но в конце концов сдается и позволяет Харпер вытащить пробку.
– Мама боялась, что он этим испортит всю комнату, но она уже привыкла.
– Вообще, я тоже считаю это восхитительным. – Харпер подает каждому по полстакана вина. – Хоть Ашер понятия не имеет об искусстве, он очень любит работать руками. По крайней мере, когда не занят в компании. Так что если тебе нужно что-то отремонтировать, это подходящий человек.
Я только молча киваю, потом мы чокаемся.
– За Айви и за то, чтобы она какое-то время побыла еще здесь и не бросила меня наедине со всеми этими мужчинами на острове.
Когда Харпер с сияющим лицом произносит этот тост, жар ударяет меня по щекам. Я быстро подношу бокал к губам, но в этот момент в коридоре хлопает дверь. Я вздрагиваю, вино переливается через край и щедро растекается по моей футболке. Вот дерьмо. Шаги направляются в сторону кухни.
– О, привет, Ашер! Мы думали, ты уже не придешь. – Харпер тепло обнимает его. – К сожалению, все уже в духовке, так что тебе достанется то, что останется. Но Айви тоже ест вегетарианскую пищу, может быть, она поделится своей пиццей с тобой. В противном случае тебе придется соскоблить салями с произведений искусства Сэма.
– Обыватели, – недовольно стонет Сэм.
Взгляд Ашера я не могу истолковать, но его глаза такие темные, что мне невольно хочется потереть свои ладони из-за мурашек на руках.
– Я пойду в ванную, скоро вернусь.
Только теперь Харпер видит огромное красное пятно на моей груди.
– О, черт возьми… Хочешь, я одолжу тебе свою футболку?
– Спасибо, все в порядке, я просто надену свою кофту.
Я делаю два шага в сторону коридора, а затем беспомощно останавливаюсь.
– Первая дверь направо, – окликает меня Сэм. Он открывает пиво и протягивает его Ашеру. Тот держит его, не отпивая, а наблюдая за мной с поднятыми бровями. Это глупо, но я прямо-таки выбегаю из комнаты. По-видимому, такова моя судьба – прятаться от Ашера по разным туалетам, и сейчас он для меня словно кость в горле. До сих пор вечер был таким прекрасным. И почему он все-таки передумал и пришел? Только все испортил.
В ванной я выскальзываю из мокрой футболки и смотрю в зеркало над раковиной. Мои щеки покраснели от вина и тепла духовки. Одной рукой я отодвигаю челку в сторону, а другой брызгаю себе в лицо немного воды. Наверное, это будет выглядеть глупо, если я сейчас, стоило Ашеру едва пересечь порог дома, заявлю, что устала как собака, и просто уйду. Поэтому нужно одержать контроль над своими эмоциями и сделать вид, что Ашер просто старый знакомый, а не придурок, который ударил меня по голове, когда мне было двенадцать лет. Он совсем не воспринимал меня всерьез, когда я была маленькой.
Чем больше я об этом думаю, тем больше напрягаюсь. Но потом качаю головой и пытаюсь успокоиться. Все это было целую вечность назад, и я не должна быть такой обидчивой. Ашеру тогда было восемнадцать, и он был полным придурком. Ладно, сейчас Ашер тоже тот еще осел, но с тех пор оба повзрослели. Я могу справиться с этим и выстоять. Я справлюсь. Независимо от того, что говорит или делает Ашер, сегодня это не может ранить меня так же легко, как четыре года назад. С вновь обретенным мужеством я проскальзываю в свою кофту и застегиваю молнию до подбородка. Как только я вхожу в коридор, то тут же прислушиваюсь. Я вдруг ожидаю, что они будут говорить обо мне и стоит мне войти, как воцарится молчание, но это, слава богу, не так.
Когда я прихожу на кухню, первая пицца уже готова и Сэм максимально неловко пытается разрезать ее специальным ножиком для пиццы. Ашер достает из шкафа несколько салфеток, а Харпер громко перечисляет названия фильмов из гостиной, держа в руке пульт.
– У вас есть выбор между «Мстители: Финал» и «Форсаж: Хоббс и Шоу».
Сэм и Ашер, как по команде, выкрикивают «Мстителей». По их лицам видно, что они не ожидали этого.
– Ребята, это была шутка! – Харпер хихикает, потом сдвигает книги со стола, чтобы освободить место для подноса с пиццей. – Вы же не думаете на самом деле, что мы дадим вам выбор? В обоих фильмах постоянно что-то разрушают и ведут бестолковые разговоры, как дураки. Либо мы смотрим «Люди в черном-2», либо пятый сезон «Девственница Джейн». Я только сегодня обнаружила, что этот сериал есть на Netflix, и мне очень обидно, что я до сих пор не смотрела новый сезон.
– Ну, ты же не серьезно, – говорит Сэм, отключая духовку. Он хватает пиццу-колобок и дует на дымящийся настил. Потом откусывает кусочек, а затем пытается поймать языком растянувшийся сыр. Тогда определенно «Люди в черном», – чавкает он.
– Да, – отзывается Ашер, бросая стопку салфеток на стол. – Хотя для меня эта часть действительно слишком женская.
Харпер игнорирует его комментарий.
– Давайте голосовать! Кто за «Девственницу Джейн»? – ее правая рука победно взлетает вверх.
Я опускаюсь рядом с ней на диван и тоже поднимаю руку, хотя, если честно, я тоже голосовала бы за «Мстителей».
– Я еще не смотрела пятый сезон.
– Ну, – удовлетворенно говорит Ашер. – Значит, ничья. Тогда, наверное, нам все-таки придется подыскать альтернативную программу.
– Сэм! – возмущенно восклицает Харпер и дает своему парню подзатыльник. Сэм, который сел на пол перед диваном и не заметил приближающуюся атаку, едва не подавился растянувшимся сыром. Он запрокидывает голову назад и неуверенно оглядывается между нашими поднятыми руками и угрожающей миной Ашера. Его кадык подпрыгивает вверх и вниз, когда он глотает.
– Прости, парень.
Затем он тоже поднимает руку.
– Ах ты мерзкий предатель. – Ашер бросается на диван рядом с Харпер с таким размахом, что я чувствую, как спинка откидывается назад. – Но ладно, я уже принес куда большую жертву ради куска пиццы, чем просмотр мыльной оперы один вечер.
– Это не мыльная опера. – Харпер возмущенно фыркает. – Во всяком случае, это ироничное высмеивание мыльных опер.
Она нажимает на пульт дистанционного управления и пролистывает эпизоды вперед, пока не натыкается на последний сезон.
– Майкл или Рафаэль? – спрашивает она меня, и от Сэма исходит стон.
– Сейчас опять начнется! Разве этот парень не мертв? Как же тогда еще можно продолжать пускать по нему слюни? Я даже не помню, как он выглядел.
– Конечно Майкл, – отвечаю я. – До сих пор не могу поверить, что они убили его в третьем сезоне, а затем Майкл внезапно появляется снова в четвертом.
Харпер удовлетворенно кивает:
– Та же история. Я тоже была в полном шоке. Сэм подобного не понимает, но я сохраню верность Майклу до конца независимо от того, возродился он или что там еще с ним произошло. О боже, он наверняка был в программе защиты свидетелей и должен был скрываться в течение многих лет.
Она включает первый эпизод, и в течение первых минут мы слышим голос рассказчика под чавканье Сэма и закатывание глаз Ашера. Я никогда не могла себе представить, что можно услышать закатывание глаз, но Ашер и в самом деле делает это. В какой-то момент он встает и достает из духовки второй противень с пиццей.
– Это ты ее делала? – спрашивает он у меня за спиной Харпер, протягивая мне тарелку. – Я люблю пиццу с чили.
Я удивляюсь, что он вообще обращается ко мне, и то, что Ашер плюс ко всему говорит еще что-то приятное, почти лишает меня дара речи. Скорее всего он просто проголодался.
– Я принимала участие.
Это настолько глупо – вот так радоваться его словам. Боже мой, он просто похвалил мою начинку для пиццы, это не признание в любви. Но, несмотря на это, в этот момент по моему животу распространяется приятное тепло, и это не только из-за горячей пиццы.
– Я за Рохелио, – вдруг говорит Сэм, указывая на совершенно взвинченного свекра героини сериала, который только что появился на экране. Он и Ашер, смеясь, в честь этого чокаются пивными бутылками.
На самом деле, кажется, это будет уютный вечер, чего я не ожидала после появления Ашера. Большую часть времени ему удается не отпускать обидных замечаний, за исключением одного раза, когда он комментирует событие в сериале фразой «сестра и в самом деле – настоящая язва». Я стараюсь не обращать на это внимания и вместо этого полностью сосредотачиваюсь на десерте Харпер, что не слишком сложно, так как он невероятно вкусный. Десерт состоит из своего рода сливочного сыра с толстым слоем покрошенного туда шоколадного печенья. Из-за этого лакомство напоминает кучу земли.