А вот и знакомые ажурные ворота, шоссе, одноколейка железной дороги и примитивная набережная, еще хуже, чем у харьковской Лопани, где загорал, готовясь к этой поездке. Да и море отсюда какое-то серенькое, как обе наши речушки. А пляж – вообще смехотура. Полоска грязного песка, шириной метров пять, сплошь усеянная загорающими, скрытыми от посторонних взоров бетонной стеной набережной.
Но море обиженно шумит, мерно накатываясь на берег, и я прощаю ему береговую неустроенность. Здесь делать нечего, и я двинулся вдоль набережной к каким-то синим будочкам, виднеющимся вдали.
Минут через пятнадцать вхожу на огороженную территорию чудесного пляжика с желтеньким песочком, кабинками для переодевания и грибками от солнца. Вот только от обилия отдыхающей публики некуда деться.
Приглядевшись, обнаружил, что преобладают женщины и дети разных возрастов. Отметив несколько ровесников, успокоился. Лишь у самой кромки прибоя нашел подходящее место, бросил чемоданчик и разделся.
Теперь только вперед! Разогнавшись, сходу ныряю в свободное от людей пространство и тут же упираюсь руками в дно. Вынырнув, встаю. Воды – чуть выше колен, но она соленая, морская! К тому же теплая, как парное молоко. Да тут можно плавать руками по дну, как в детской колдыбане, если бы не какие-никакие волны. Они подхватывают на мгновение и вновь опускают. Подхватывают и опускают. А стоит окунуть лицо в воду, волна накрывает с головой. Отметив, что в волнах легче плавать, двинулся к буйкам, ограждающим доступное простым смертным водное пространство. Лишь у буйков глубина оказалась чуть выше пояса. Немного поплавав вдоль буйков, выхожу на берег.
– Это что, все море такое мелкое? – разочарованно спросил у соседки с маленьким ребенком, загорающим под зонтиком.
– Ну, да. Азовское море вообще мелкое, а здесь детский пляж, – открыла она мне Америку.
– Детский?!
– Детский. До шестнадцати лет.
– Ну, слава богу, уложился! А вам тоже до? – рассмешил ее.
– Я с ним, – показала она на малыша, – С ним пускают. А тебе лучше к порту пойти. Там глубоко. А нам туда еще рановато, – улыбнулась она.
– Да там пляж какой-то убогий, и весь забит.
– Ну, да. Места лучше с утра занимать, а то эти отдыхающие, – обреченно махнула рукой, – А ты что, к кому-то приехал? Я смотрю, загар не наш.
– Приехал из Харькова.
– Смотри, сгоришь. Рубашку одень, – посоветовала соседка.
– Не сгорю, – самонадеянно возразил ей.
Но, искупнувшись еще разок, вдруг почувствовал признаки солнечных ожогов. Вот это да! Обсохнув, оделся и, попрощавшись с соседкой, отправляюсь на врачебный осмотр.
– Новенький? – спросила врач.
– Нет, Стаскевич, – пошутил я.
– А-а-а! Это ты родственник нашего Жоры?
– Не знаю я никакого вашего Жору.
– Ну, Георгия Васильича.
– Ему, да, – не стал пикироваться, решив, что “от перестановки мест…”
– И кем же ты ему приходишься?
– Внуком.
– Как это?! Его же Толик еще не женат.
– Ну, и что. Я незаконнорожденный.
– Как это?! Он же старше тебя всего лет на десять.
– На одиннадцать. И что тут такого?
– Путаешь ты что-то, хлопче! Раздевайся!
– Совсем?
– Не умничай! О! Уже сгорел! Щиплет?
– Да нет. Я уже пол-лета загорал.
– Да хоть всё! В общем, два дня без моря. Понял? Я проверю!
– Понял, – ответил врачу, зная, что уже завтра, конечно же, отправлюсь на пляж. Быть у моря без моря! Бред!
Ну, а что делать сегодня? Ведь уже по дороге в столовую солнце обожгло даже через рубашку с длинными рукавами.
В обед познакомился с однокашниками моего стола. Две молодящиеся старушки лет сорока и такой же старичок-бодрячок. Меня восприняли на “ура”, и все втроем дружно взяли надо мной шефство.
– Чем тут заниматься, если на море нельзя? – сходу спросил шефов.
– Вечером фильмы показывают. Телевизор можно посмотреть, в бильярд поиграть, – просветил шеф.
– Танцы, – смущенно опустив глазки, с придыханием добавили шефини.
– Библиотека есть, но хороших книг мало или на руках, – добавил шеф.
– Это вечером. А днем?
– После обеда “мертвый час”. А вообще, можно в город съездить, – сказала одна из шефинь.
– А мертвый час обязательно?
– Конечно. Это же санаторий. Не выпустят, пока время не кончится.
– Концлагерь натуральный! – снова от души возмутился я.
Странные люди эти взрослые. Телевизор посмотреть, в бильярд поиграть, почитать, а для теток – непременно танцы. Тут целое море под боком, а им в город съездить.
– А морские путешествия здесь бывают? – спросил шефа.
– Не знаю, – ответил тот, – Говорили, будет экскурсия на “Азовсталь” и в какие-то музеи Жданова, а вот о морских прогулках – ничего.
– Жаль. А сбежать с мертвого часа можно?
– И не пытайся, Толик. За нарушение режима могут из санатория турнуть.
“Все равно сбегу. Не заметят”, – решил я.
Но, вернувшись с обеда в комнату, неожиданно для себя, завалился спать. Даже в детстве никогда не спал днем. А тут. “Похоже, море сморило”, – подумал, засыпая.
Проснулся часа через три. Вот это поспал!
Спустился в холл. Какой-то старичок изумительно играл на пианино.
– Что это вы играете? Да еще без нот, – удивился я.
– Да так, все подряд. А ноты, молодой человек, у меня здесь, – тронул он голову, – Намечаю программу, то есть, что хочу исполнить за вечер, и играю.
“Как радио”, – отметил я, и все слушал и слушал его неотрывно, до самого ужина.
После ужина переместился в биллиардную. Скучно. Но вахту отстоял до самого отбоя. Что ж, первый день позади. Осталось семнадцать.
Прямо с утра съездил в город. Не Харьков, конечно, но жить можно – вполне приличное местечко, да и море рядом, хоть и мелкое. А поехал, потому что, складывая вещи в шкафчик, обнаружил кем-то забытую маску для подводного плавания. Не было только трубки. У местных узнал, что купить ее можно и на пляже, но втридорога. Узнал и адрес магазина туристических принадлежностей.
Вернувшись, обнаружил свалку вещей и смятую вторую койку. Похоже, кого-то подселили. Но, до обеда целый час, и я отправился на опустевший пляжик, что прямо у лестницы.
Не теряя времени, сбросил одежду и обомлел от нежданного “подарка”: прямо передо мной, притворяясь спящей, нагло раскинулась молодая женщина в темных очках. Её вызывающая поза словно кричала: “Нате вам всем!” А единственная на ней одежда – полупрозрачные эротические трусики – откровенно “демонстрировала” любому страждущему всё, что по идее должна скрывать. Лишь аккуратненькие загорелые персики, небрежно “прикрытые” скрещенными на груди руками, казалось, беззвучно посмеивались глазками-сосочками: “Ну-ка, попробуй тронь”. В общем, зрелище не для слабонервных.
Ничего подобного за свои неполных шестнадцать еще не видел. Хорошо, до ближайших “соседей”, уткнувшихся носами в пляжный песочек, метров тридцать – не меньше, – и я невольно ощутил себя наедине с женщиной, с которой можно всё.
“Вот это да!” – лихорадочно заколотилось сердце, а в плавках вдруг стало невыносимо тесно, – “Вот бы…” – мелькнула и тут же угасла крамольная мысль, – “Ещё проснётся”, – и я застыл, словно под гипнозом, не в силах отвернуться.
Но долго стоять столбиком неудобно – вдруг действительно проснется, а прямо над ней, заслоняя солнце, озабоченный нахал в одних плавках, напяленных на откровенно выпирающее причинное место.
Попробовал осторожно присесть, но природу не обманешь: ткань и резинки ненадежные оковы для восставшего хулигана. Сообразив, что вернуть его в темницу никакими усилиями невозможно, не мешкая бросился в воду и плыл-плыл-плыл, пока не понял, что спасательный катер направляется не куда-нибудь, а ко мне. Развернувшись, устремился к буйкам.
Когда выбрался на берег, соблазнительницы уже не было. Спугнул ли столь поспешным бегством её “безмятежный сон”, или, наоборот, разочаровал, заглотив наживку и в последний момент сорвавшись с крючка, – так и осталось загадкой. Но, с тех пор места на пляже выбирал осмотрительней, ибо чувствовал в себе силы необъятные, бороться с которыми еще не научился.
После обеда познакомился с соседом по комнате. Виктор прилетел сюда аж с Сахалина – родители отправили на море по профсоюзной путевке.
– Так у вас же целый океан под боком, – удивленно напомнил ему.
– Ну, не совсем под боком, да и купаться холодно. А тут бесплатная путевка на материк и самолет за полцены. Грех не воспользоваться, тем более, мы с отцом вместе работаем.
– Ты работаешь?! А я думал, школьник.
– Да ты что, Толик! Школу в прошлом году окончил. В институт два раза поступал. Правда, мимо, – удивил он. А я-то принял его за ровесника.
После мертвого часа вдвоем отправились на море, в сторону порта. Там чуть получше, чем напротив лестницы, да и море, конечно же, глубже, чем на детском пляже. Первым делом опробовал снаряжение. Видимость в мутной воде не ахти, зато плавать в маске гораздо удобнее. Теперь на воде мог держаться часами, причем, ничуть не напрягаясь. Несколько раз намеренно заплывал за буйки, а заметив спасательный катер, успевал вернуться. Ласты бы, но на них денег не было.
Вечером, отправив Виктора в биллиардную, снова слушал пианиста.
И полетели-помчались дни-близнецы. К жаре быстро привык, солнце уже не беспокоило, а в теплом море мог находиться часами, плавая вдоль берега в зоне буйков.
Вечера не тяготили. Прямо под окнами танцы под хорошую музыку. Взрослые обитатели санатория меня не интересовали, как и их танцы. Но музыку слушал с удовольствием. Первое время Виктор приглашал за компанию, но я лишь смеялся:
– С кем танцевать? С тетками и старушками? Я даже с девочками на школьных вечерах не танцую.
– Ну, и напрасно, Толик. Здесь такие симпатичные тетки. Ну, как хочешь, – объявлял он и уходил вниз, а я, устроившись на лоджии, наслаждался теплым вечером и наблюдал за похождениями приятеля.
Удивляло, что молодой мужчина тянулся к зрелым женщинам и приглашал только их, игнорируя девушек своего возраста. Когда спросил, он лишь рассмеялся:
– Чудак ты, Толик. Тетку уговаривать не надо. Раз, и в дамках!
– А зачем уговаривать? Пригласил, и танцуй, – невольно развеселил молодого ловеласа.
– Ну, Толик! Танцы – это так. Самое интересное потом.
– А что потом?
– Да, всё! Ты что, с девочек трусики не снимал? – насмешливо глянул Виктор.
– Нет. А зачем?
– Ну, с тобой все ясно. Значит, не видел, что у них там?
– Почему не видел. Сами показывали. В детском садике еще, – сообразив все же, о чем это он, ловко соврал про детский садик, в котором никогда не был.
– А в яслях не показывали? – рассмеялся он.
– Нет, – обиделся я и даже отвернулся, внезапно ощутив, как лихорадочно забилось сердце от одних только разговоров на животрепещущую, но наглухо закрытую для меня тему, – Так вы что, и по-настоящему? – покраснев, все же спросил опытного в этом деле приятеля.
– Нет, как в детском садике! – окончательно развеселился тот.
– И где, интересно, вы этим занимаетесь? – спросил на всякий случай. А “случай” уже вторую неделю бессовестно ломился в душу подростка видением пляжной соблазнительницы, неотступно будоража и без того пылкое воображение.
– В кустиках, конечно! Где же еще?! – как сквозь ватную пелену, расслышал бурные сентенции приятеля.
– Издевательство какое-то, – живо представил отнюдь не “райские кущи” санатория, где, по его представлению, в перерывах между танцами блудливые парочки наспех предаются любовным утехам.
– Зато романтично. Сунул, плюнул и бежать! – пошло пошутил по этому поводу змей-искуситель и громко рассмеялся.
– А волосики не мешают? – невольно вырвалось, когда в памяти вдруг отчетливо возникла пикантная складочка соблазнительницы, полуприкрытая прядью золотистых колечек.
– Какие волосики? – не понял Виктор, но, сообразив, рассмеялся, – Извини, Толик, не заметил. Знаешь, когда невтерпеж, и тюрьма не помеха. А ты говоришь, танцы чепуха. Слушай! Идея! Давай, я завтра свою даму прямо сюда приведу.
– Приводи. Не жалко. А мне можно?
– Что можно? – удивленно глянул он.
– Ну, с дамой, – решился все же спросить, сообразив, что приобщиться к взрослым утехам хоть и осуждаемый, но, пожалуй, сейчас единственный для меня выход.
– Да ты что, Толик! Ты потанцуй, или у моря погуляй. Желательно до самого отбоя.
– Не бойся, погуляю. Я в принципе.
– А-а-а! Зацепило! Конечно, можно! Найди тетку и действуй.
– Какую тетку? – не понял, обрадованный наметившейся перспективой исполнения желаний, но, разумеется, с дамой, а не с какой-то там рыночной тёткой.
– Да любую, какая даст!
– Что даст?
– Что-что. Ты, как маленький.
– И даже по-настоящему?
– А как ещё!
– Слушай, Витя, а как такую найти, с которой по-настоящему?
– Да она сама тебя найдет. Они для этого сюда ездят! Как увидишь, что намекает, подходи смело.
– Да ты что?!
– Вот тебе и что. Только не говори, что школьник. И пару годков прибавь для солидности. А главное, не дрейфь! Тётки молоденьких любят. В прошлом году штук десять испробовал по полной программе и всем говорил, что впервые. Даже уговаривать не пришлось. Так что, давай, не теряйся.
– Я так не смогу. К девочкам не знаю как подойти, а тут. Еще за придурка примут, а то и в милицию заявят, – разочарованно махнул рукой, хотя и давно сообразил, почему так нескромно разлеглась на пляже та дама в темных очках. Наверняка для этого приехала. Уж очень откровенно намекала, а я, дурак, не понял, сбежал. Где её теперь искать? Разве что, как Виктор, на танцах?
– Ну, Толик, ты даешь! Девочки для этого не годятся. Визгу много, а шерсти, как с той свиньи, – рассмеялся своей шутке приятель, – Ладно, Толик. Найду тебе тетку. А завтра вечером погуляй у моря. Договорились?
– Договорились.
На следующий день, едва начались танцы, отправился к морю. Как ни странно, любителей вечернего купания хватало. Да и у моря прохладней, чем на площадке у санатория. А какие потрясающие закаты продемонстрировала в тот вечер природа! В городе таких не увидишь.
Но я ждал зрелища необычного – хотелось хоть одним глазком взглянуть на “лунную дорожку”, о которой немало прочел еще в детстве. Но луну скрывали тучки, а потом она совсем пропала. Словом, лунная дорожка так и осталась где-то в стороне.
А в номере, лежа на койке, меня с нетерпением ждёт возбужденный Виктор:
– Ну, Толик, нашел тебе тетку! Завтра познакомлю.
– Где?
– На танцах, конечно.
– Да я танцевать не умею.
– Научит. Всему научит. Знаешь, как обрадовалась, когда узнала, что ты целка.
– Я целка? – невольно смеюсь истерическим смехом.
– А кто же еще! Думаешь, так только девочек называют? Ладно, завтра она сделает тебя мужиком.
– Она хоть симпатичная?
– Да какая тебе разница! Ничего. Не крокодил. Не понравится, другую найду.
– Слушай, Витя! А вдруг дети?
– Какие дети! Откуда?!
– Ну, вы же по-настоящему? Или как?
– Как получится. Да тебе какое дело?! Может, у нее муж неспособный. Вот и поможешь, сделаешь ей ребеночка. У тебя получится, – ржёт приятель.
– Слушай, Витя, а о чем с ней говорить?
– Да о чем угодно. Это их заводит. Ну, а поймешь, что готова, делай с ней, что хочешь.
– И это самое?
– И это самое, – смеётся наставник, – Главное, не торопись.
– Ну, и когда уже можно?
– Когда-когда… Вот пристал. Не маленький уже. Сообразишь.
– Слушай, Витя, ты мастер. А тут… Расскажи хоть, как это делается. По порядку и с подробностями.
– Ну, Толик, нашел мастера… Что рассказывать? Ты же пробовал в детском садике.
– Я никогда не был в детском садике, – невольно покраснев, признаюсь, что соврал.
– Ха-ха-ха! – ржёт он во весь голос, – Выходит, ты и правда целочка?! Ха-ха-ха! – продолжая смеяться, крепко хлопает по плечу, но заметив, что я обиделся, умолкает, – Ладно, целочка, завтра тебя лишат невинности. А пока давай спать, – отворачивается он к стенке и мгновенно засыпает.
Мне же не спится. Мысли-мысли-мысли. Вспомнил “больших” девочек (скорее всего, десятилетних), которым “попался” в качестве наглядного пособия еще в пятилетнем возрасте:
– Ух ты, какой! Цэ мы граемо. А ты кукла дурна. Лэжи соби тыхэнько, и нэ дрыгайся, а то получишь, – трепали они по очереди “отросток”, как звала ту штучку бабушка, и, прикрыв мне глазки, чтобы ничего не видел, прикладывали его к чему-то мокрому.