Да, невозможно познать непознаваемый, бесконечный и чистый Абсолют, но в процессе его заведомо безрезультатного познания (к чему всегда и с удовольствием готов человек) обнаружится устойчивая связь познающего и познаваемого объектов через их причастность к сущему. Как, например, полнота Бытия невозможна без её мыслительного измерения, что автоматически придает всякому познанию фундаментально онтологический статус. Понимание Абсолюта его ни в коем случае не оконечивает, а скорее, оштриховывает в наиболее близких к нам местах, наличие которых всегда спорно и иллюзорно. Поэтому многие учения преднамеренно уходили от всякой возможной разработки абсолютной логики и детализации абсолютной реальности.
Думаю, что наука, информационные технологии и новая философия должны предложить нам новый уровень понимания Абсолюта с новым языком и формулировками. Научным Абсолютом в Космизме может стать «новая математика», которая решит проблемы кодировки реальности и, собственно, станет информационным измерением Бытия.
Понятие Абсолюта может трансформироваться в идею фундаментальной константы, предшествующую времени, через которую Бытие обнаруживает себя в пустоте Ничто. Такой константой может стать степень несовпадения Ничто с самим собой. То есть его постоянная (абсолютная) не само-тождественность дальше которой уже ничего нет.
Глава III.
Бытие
Сущность Бытия в не-само-тождественности Ничто
Невозможно до конца понять что-либо существующее (актуально или потенциально), не выяснив принцип существования как таковой. Например, опытный авиаконструктор, взглянув на чертежи нового самолета, сможет сразу сказать, полетит он или нет. Аналогично, конструктор вещей (Демиург), посмотрев на новый экзистенциальный пакет вещи, тоже сможет сразу сказать, будет она существовать или нет. Этот экзистенциальный пакет должен вписываться в архитектуру той реальности, в которой вещь предполагается существовать. Сама же реальность имеет множество уровней, иногда практически не взаимодействующих друг с другом, как, например, гравитация и квантовый мир. Вещь же оказывается распределена (погружена) в разных уровнях реальности но не равномерно и не статично, а в зависимости от ее подключённости к ведущей «логике своего уровня», как например, к волновой функции в микромире или к гравитационной постоянной в макромире.
При этом сознательный наблюдатель является активным и универсальным участником вселенских событий, способный наиболее полно присутствовать (быть в своем знании) на множестве уровней реальности и видеть всё во всём. Именно он понимает и моделирует вещи в своем совокупном знании. Именно он является единственным хранилищем информации о вещах и о Бытие. Именно он, постепенно из наблюдателя станет созидателем. И не только новых вещей, но и новых миров, которые возможно уже сейчас где-то существуют потенциально. Но что значит существовать?
Понятное нам существование всегда предикатно, то есть это всегда существование чего-то, которое конкретно и явленно. Это вещь или процесс (во времени) на которые можно указать. Но далеко не всё так просто.
У существования возникают серьезные проблемы со временем, так-как существование чего-либо в будущем или прошлом становится умозрительным, как и само существование, которое утрачивает свою предикатность потому, что постоянно меняющиеся формы вещей делают невозможным точно сказать, что же именно существует во времени? Можно возразить античным аргументом, что сущности вещей остаются вечными и неизменными, но тогда возникает вопрос как существуют сами сущности и как существует время?
Спиноза, например полагал, что сущность сущности должна заключать в себе существование. Это, по сути, означает, что истинно существуют только сущности (идеи) о чем говорил еще Платон и повторял за ним Гегель в иной формулировке.
Конкретное существование «чего-либо», всегда оказывается нам понятным, живущим во времени и историчным. Однако, абстрактное существование как таковое, остается сложным для понимания. Экзистенциалисты вообще вынесли его в некую непознаваемую трансценденцию и, в определенном смысле были правы, ибо способность к существованию опережает само существование и корни этой способности уходят глубоко в Бытие.
Проблема абстрактного существования заключается в том, что его сущность оказывается пуста и неотличима от абстрактного не существования. Попробуем прояснить это. Представьте себя универсальным мастером (а лучше Богом) способным создавать любые вещи и у вас творческое настроение. Ваша мастерская (мысли) переполнена в потенции всем необходимым, но на самом деле актуально пуста. В этот момент вечности все существует потенциально и не существует актуально. Равноценно и одновременно. Впрочем, не совсем так. Есть нечто что сверх существует – это ваше божественное творческое настроение. Именно благодаря ему, из мастерской будут постоянно вылетать уникальные космические конструкции, уже обремененные своим индивидуальным существованием.
Здесь надо различать разные уровни существования связанные со своими противоположными уровнями не существования. От сверх-существования (то есть бытийствования) Бытия, которое неявно присутствует всегда, везде и во всем до виртуальных флюктуаций пространства, заимствующих своё существование у времени. Но мы так и не ответили на вопрос что же есть существование как таковое?
Можно предположить, что абстрактное существование есть качество Бытия, тогда как чистое существование есть актуализированная временем некая часть Бытия. Здесь, время становится манифестацией (формулой) существования, а безвременное и не актуальное, то есть потенциальное Бытие будет уже не существовать, а особым способом бытийствовать в своей потенции. В этом случае Бытие утрачивает свое единство, но обретает необходимую динамику и возможность трансформации в реальность и Космосы. В таком Бытие, существование становится как-бы «энергетически выгодным» состоянием, снимающим напряжение переполняющейся потенции через процесс замыкания (разрядки) и образования в нем первичных логик (связей) в которых уже возможно чистое существование, а значит свое, «чистое» время и собственный идеальный Логос. Можно сказать, что Бытие реализует свое чистое существование через эманацию Космосов, в каждом из которых формируется уже своё время.
Всякая вещь или нечто, подтверждает свое индивидуальное существование совокупной реакцией на внешний мир. То, что ни с чем не связанно и ни на что не реагирует, то не существует, ибо существование заключается в причастности к сущности, целостности и закономерности. Но Бытие не есть нечто. Оно не имеет внешнего мира и в отличии от всего остального не существует, а как было ранее отмечено, специфически бытийствует. Современный Космизм может предположить, что высшие формы сознания (сверхразумной жизни) тоже способны к определенной форме бытийствования, ведь абсолютное знание так-же не имеет «внешнего» непознанного мира, оно замкнуто на себя, но при этом может привнести в Космос новые формы существования. В этой главе мы как раз и постараемся понять связку Бытие-Космос-Сознание.
Бытие
Понятие Бытия относится к наиболее простым и чисто абстрактным категориям, в которых предельно обобщается все что имеет право на существование. При этом Бытие не есть прямой источник существования реальности, но дает ей возможность сбыться в единстве. Как в действительности, так и в возможности. Например, единица «простым» раздвоением образует множество. Пространство дает возможность быть движению, а Логос делает возможным время.
Иногда в понятие Бытия, как в огромный сосуд, складывают все, что когда-либо существовало, могло существовать, существует и будет существовать. Однако, сущность Бытия заключена не в содержании этого сосуда, а в самом сосуде как форме, позволяющей всему быть вместе. Ведь если бы «сосуд Бытия» был перевернутым (вогнутым в хаос), то вещам и идеям не было бы места, «где жить», или лучше сказать – в чем быть. Всякое такое «бездомное» вне-бытийное нечто оказалось бы принципиально невозможным и рассыпанным в хаос, не успев начаться, как, рассыпались бы шары, оказавшись на выпуклой вершине перевернутой полусферы (сосуда).
В этой главе мы рассмотрим историческое развитие концепции Бытия в античной и западноевропейской философии. Затем попытаемся представить Бытие не абстрактной идеей, а информационным основанием реальности, которую, вероятно, нельзя измерить, но на которую можно указать. Бытие будет представлено как принцип не-само-тождественности Ничто, как совокупность его флуктуаций, образующих бесконечную сеть саморазвивающихся Космосов и иных реальностей. В заключение мы рассмотрим Бытие как первичный экзистенциальный код. Но, начнем с истории.
Элеат Парменид, ученик Ксенофана, в своей знаменитой поэме впервые вводит понятие Бытия. «Бытие есть, небытия же нет» и далее «бытие есть мысль о бытии, а мысль о бытии есть бытие». Неожиданно для античной мысли постулируется принцип тождества Бытия и мышления. Парменидовское Бытие едино, неделимо, всенаполненно, истинно, прекрасно, неподвижно, вневременно, вечносуще и даже сферично (при этом, однако, безгранично в самом себе). Таким образом, истинно мыслимое – есть подлинно существующее и наоборот – все существующее должно быть истинно мыслимо. Формообразующее, сущностное, онтологическое мышление оказывается единственно возможным и единственно истинным мышлением, в котором Бытие уже присутствует как необходимость. Оно, умозримое и неподвижное как единый, монолитный фундамент незримо поддерживает каждый элемент мироздания.
Единство – есть, пожалуй, основной атрибут Парменидовского Бытия. Однако, существует ли само Единое? Можно также спросить – а существует ли сама округлость, истина, благо и красота, которыми Парменид щедро наделил свое Бытие? На самом деле, Бытие не может иметь никаких предикатов, само являясь первейшим предикатом, но об этом станут говорить значительно позже. Единое существует одним, простым, особым и «единственным» способом, отличным от существования всего остального – оно просто есть. Так просто, что, кроме него, нет ничего больше. Как пустое пространство или как Лейбницевская субстанция, не нуждаясь ни в чем другом для причины своего существования. Впрочем, Парменид не углублялся в такие детали. От досократиков вообще нельзя требовать никакой системности и концепций, ибо философия тогда только начиналась.
Есть некоторая сложность понимания Парменида – с одной стороны, истинно мыслиться может только Единое, так как множественность отражает принцип разрозненности, лишённости объединяющего начала и, стало быть, неистинности. С другой стороны, Единое непознаваемо в силу своей абсолютной уникальности и неделимой полноты, что означает его не явленность, отчужденность и не связанность ни с чем (позже эту тему очень хорошо развили софисты). В той же поэме Парменида «О природе» неизвестная Богиня (скорее всего, богиня судьбы Ананке или, по Хайдеггеру, сама Истина – Алетейя) риторически замечает, что «Мне безразлично, откуда начать, ибо снова туда же Я вернусь». Этот замкнутый божественный круг как бы символизирует полноту и даже бесплодность Единого, когда невозможно сделать шаг от самодостаточного единства к очевидной множественности сущего.
Главная идея Парменида, определившая развитие всей последующей метафизики, в его открытии, что «бытие есть мышление». Однако без механики их отношений и нисхождения к человеку эта идея слишком абстрактна, ведь мало ли с чем можно сравнить Бытие в поэтическом восторге. Уникальность Парменидовской концепции заключена именно в том, что только истинное мышление становится (уже стало) Бытием. Наше же собственное мышление никогда не истинно, так как это человечно-иллюзорное мышление (то есть мнение) будет всегда о чем-то конкретном, тогда как Бытие должно мыслиться другого рода онтологическим мышлением – ни о чем, но о самом себе как таковом, как круг мышления в самом мышлении.
Механика эманации онтологического мышления у Парменида не разработана, но можно представить, что отведя (с трудом) внимание от Бытия (или, в сущности, от самого себя), мышление становится сразу иным, более земным и формообразующим. То есть, если бы мы смогли основательно продумать вещь до ее «самого конца», где она упирается в сущее своим основанием, то вещь бы попросту материализовалась из чистого замысла, а мы стали бы гордыми обладателями онтологического мышления. В дальнейшем окажется, что открытие человеком «бытия в себе» звучит более правильно, чем «причастность к нему», и не только в силу эвристичности (почти сакральности) процесса, но главным образом потому, что Бытию причастны все вещи, но лишь человек может это понять, тем самым впервые открывая Бытие в самом себе и являя его себе самому. Сущее, оставаясь так же причастным к Бытию, как говорил Парменид, «есть теперь – все сразу» и в этом смысле оно вневременно и вечно. Также нельзя сказать, что Бытие просто есть, так как оно более чем есть – оно – это все что подлинно есть. Впрочем, сущее может просто существовать без всеобщих обязательств. Оно всегда есть перед нами в своем есть-естве.
Гераклит нашел пересечение Бытия и мышления в Логосе (Пифагор в числе). Однако Гераклитовский Логос не обладает универсальностью и единством Парменидовского Бытия: «путь вверх и путь вниз один и тот же». Сущее находится в постоянном движении и следует Логосу: «Огонь живет смертью земного (земли), воздух – смертью огня, вода – смертью воздуха, земля – смертью воды», говорил Гераклит. Однако Логос вряд ли может претендовать на полноценный статус Бытия, оборачиваясь скорее его судьбой или смыслом и являясь, таким образом, более космическим, чем онтологическим началом, так как будучи подвижным и не само-тождественным, он, как и сущее, нуждается в основании. Можно, конечно, представить Гераклитовское Бытие как некий предел «молчания» Логоса или как его чистую потенцию, а время – как его развертывание (самоконструкцию), но это уже будет слишком современная интерпретация Гераклита.
У Пифагора все есть число. Оно есть и мысль, так как число может быть только мыслимо, и сущность Бытия, которое бытийствует через число. Вещи изменчивы, но отношения между ними, выраженные в числе, неизменны, вечно-истинны и божественно пропорциональны. Число-образование оказывается принципом существования. Из монады и диады гипостазировались числа. Тождественная, непрерывная Единица есть истинно сущее, начало всех вещей и формообразующая причина. Ее путь к декаде можно представить как время, которое у Пифагора «самое разумное – одно оно уже открыло, а другое еще откроет». Думаю, что в нашу эпоху лучшим свидетельством гениальности Пифагореизма является общая теория относительности. Гравитация как степень искривления пространства-времени оказывается чистой геометрией (Римановской) и по сути может описываться числом. Виртуально-цифровой мир, являющийся нам в компьютерно-полупроводниковой форме, как известно, закодирован в двоичном коде нечто (1) и ничто (0). Это напоминает пифагорейскую монаду, соединяющую предел и бесконечность, четность и нечетность.