– Я вовсе не хотела заставлять вас ждать.
– Я не выношу эти мрачные туннели, – мисс Веспер вздрогнула, но сразу же застыла абсолютно неподвижно, будто не хотела, чтобы Ирреель заметила эту брешь в её броне хладнокровия. – Однако, полагаю, тебе эта прогулка пришлась по душе, коль скоро ты прохлаждалась там так долго.
Хотя это был не вопрос, Ирреель знала, что лучше извиниться ещё раз.
– Простите, что я была так нерасторопна.
– Для тебя это всё равно что рвать цветы, верно? Собирать такие чудесные штучки в саду костей, – мисс Веспер кончиками пальцев ущипнула лепестки нарциссов, стоявших в вазе на столе. От её прикосновения жёлтые цветки едва заметно увяли. Мисс Веспер убрала руку, как будто не заметив этого.
Ирреель не помнила, чтобы она когда-нибудь собирала цветы. Она в принципе очень редко выходила из дома, а если такое случалось, то она не отваживалась уходить дальше заднего двора. Даже в этом случае она держалась под низкими ветвями дуба, прячась, чтобы её не увидели соседи.
Мисс Веспер обошла стол и взяла руки Ирреель в свои. Она не привыкла, чтобы мисс Веспер подходила так близко, а уж тем более касалась её. Этот жест доброты ошеломил Ирреель. Она подумала, что всё это могло бы быть мило и даже выглядеть как проявление заботы. Если бы пальцы мисс Веспер не были обжигающе ледяными. У Ирреель внутри всё сжалось.
– Я просто хочу, чтобы ты работала быстрее, – вздохнула мисс Веспер. – Но, полагаю, вина лежит только на мне.
Она сжала руки, её ногти вонзились в ладони Ирреель. Мисс Веспер перехватила Ирреель за запястья, заставив её вытянуть руки. Обе её руки были тощие, правая чуть короче левой.
– Какая ты нескладная, – она посмотрела в глаза Ирреель. – Какая несуразная.
Глаза Ирреель были зелёные, карие и золотистые, а в левом притаилась голубая искорка. Она моргнула несколько раз, желая вообще закрыть их, чтобы мисс Веспер не пришлось в них смотреть, чтобы их странный цвет не оскорблял её.
Мисс Веспер выпустила руки Ирреель и отвернулась от неё.
– Не нервничай. Как я уже сказала, это моя вина, – она покачала головой. – Или мальчика, как тебе кажется?
Ирреель сцепила руки за спиной. Согласна она или нет, правильный ответ ей известен.
– Я думаю, что мальчика.
– Значит, ты его видела?
– Я никого не видела.
Она умолчала о детях, за которыми порой шпионила из-за забора, пока те играли в догонялки с собакой или бросали друг другу мяч. Ирреель не знала, кого мисс Веспер имела в виду, но её слова явно не относились к тем девочкам с тоненькими косичками.
Мисс Веспер опустилась в одно из двух мягких кресел, стоявших по бокам камина. Она не стала поджимать под себя ноги и откидываться на подушки, как всегда мечтала сделать Ирреель. Вместо этого она села так, будто сидела за столом, держа спину прямо и скрестив ноги.
Поскольку ей не предлагали занять второе кресло, Ирреель осталась стоять на том же месте.
– Полагаю, это не здесь и не там. А сейчас ты здесь, а он там.
Ирреель кивнула. Несколько прядей волос упали ей на лицо, и она не стала их убирать, радуясь, что теперь есть за чем укрыться.
– Прискорбно, что ты такая странная и к тому же слабая. Я хотела поручить тебе иное задание.
Всегда она возвращалась к этому – к заданию, которое Ирреель не способна выполнить.
– Я не настолько слабая.
Пусть на вид она казалась неразвитой, как будто её телу не досталось энергии и сил, но внутри неё жил яркий пронзительный свет. И неважно, что мисс Веспер его не видит.
Мисс Веспер смерила её взглядом.
– Но, как я уже сказала, ты такая странная.
Ирреель это было известно лучше, чем кому бы то ни было другому. Она попыталась сжать колени вместе, хотя они не сходились, но ничто не могло унять её дрожь. Голос мисс Веспер резал глубоко.
– В случае с тобой мне хватило воображения, но не хватило костяного порошка, – мисс Веспер смахнула с платья невидимые песчинки. Потом закрыла глаза и наклонила голову набок. Свет упал на её лицо, подчёркивая изящно очерченные скулы. – Я представляла умную девочку, маленькую и быструю, с чёрными волосами, сверкающими глазами, тонкими чертами и сильными, сильными костями, – она резко открыла глаза, устремив взгляд на Ирреель. – Ты маленькая.
Её слова больно жалили, хотя и были правдой. Щёки Ирреель вспыхнули. Мисс Веспер могла бы отвесить ей пощечину, и это не причинило бы ей такой боли.
– Может быть, меня можно подлатать и исправить.
– Нет-нет. Конечно нет. Я не могу тратить ни время, ни костяной порошок. И то, и другое слишком дорого, а ты слишком неправильная, чтобы с тобой возиться.
– Может быть, я всё равно могу быть полезной, – Ирреель окинула себя взглядом. – Такая, какая есть.
– Такая, какая есть? Исключено, – мисс Веспер провела пальцем по брови, изогнутой и гладкой. – Да, если тебя кто-нибудь заметит, твой чудной облик вызовет недоумение и массу вопросов. Важное это задание или нет, но я не могу рисковать и отправлять тебя в мир. Что обо мне подумают люди, если узнают, что я сотворила существо, подобное тебе? Ты не подумала, какие беды можешь принести к моему порогу. Ты эгоистичное создание.
Ирреель не нравилось существовать в нелепом облике, который ей придали, но мисс Веспер, разумеется, права. Если кто-нибудь увидит Ирреель (и не упадёт в обморок в тот же миг), то он что-то заподозрит и задастся вопросом, откуда она взялась. Меньше всего Ирреель хотела доставить неприятности мисс Веспер.
– Я всего лишь хотела помочь.
– Вполне возможно, но твои желания меня мало заботят. Теперь можешь идти.
Ирреель дышала очень часто, изо всех сил сдерживая слёзы, готовые сорваться с её бесцветных ресниц. Она повернулась к выходу – ей хотелось выбежать из комнаты, чтобы мисс Веспер не увидела её плачущей, но к двери она пошла спокойным шагом, будто с ней всё в порядке. Уже занеся ногу за порог, Ирреель замерла, потому что мисс Веспер заговорила снова:
– Помни, дорогая, ты не являешься настоящим и полноценным существом. Ты плод моего воображения, прочнейшей нитью привязанный к этому миру.
Глава 3. Мера девочки
Сидя в одиночестве под дубом, она смотрела, как слёзы капают ей на колено. Она говорила себе перестать, но слёзы отказывались подчиняться и продолжали струиться по щекам и сквозь пальцы, прижатые к лицу.
Из всех жестокостей, которые когда-либо ей говорила мисс Веспер (без сомнения, она их все заслужила), это последнее напоминание ранило Ирреель сильнее остальных: что она не может существовать вне сознания мисс Веспер и что её легко можно уничтожить – для этого мисс Веспер достаточно закрыть свои синие глаза и пожелать. «Это всё равно что жука ногой раздавить», – как-то сказала она ей, для пущего эффекта топнув по полу каблуком.
Вспомнив об этом, Ирреель вздрогнула. Её желудок сжался, точно бедный раздавленный жук, которого соскребли с подошвы туфли мисс Веспер. Несколько иначе, но не менее зверски мисс Веспер могла стереть Ирреель из своего сознания и вновь обратить её в прах.
Ирреель шмыгнула и вытерла глаза. Слёзы только разозлят мисс Веспер, а Ирреель желала лишь одного – угодить ей.
Она опустила руки и подержала их перед собой. Ладони были абсолютно одинаковые, из-за этого на фоне остального тела и его непропорциональности они казались Ирреель какими-то чужими. Она поворачивала их так и эдак. Казалось, они вполне себе настоящие. Когда она хотела, чтобы они двигались, они двигались: переворачивали страницу книги, когда она дочитывала главу, держали забиратель костей во время её тонкой работы, дёргали стебельки травы на лужайке.
Неожиданно для себя Ирреель обнаружила, что сжимает полные кулаки травы. Она разжала их и подула на ладони. Стебельки взвились и посыпались на траву.
Внезапно во дворе за домом послышался звонкий смех. Взгляд Ирреель метнулся к деревянному забору, разделявшему участки. Поднявшись на ноги, она подошла к росшим вокруг кустам боярышника, усыпанным белым цветом. За кустами она отыскала место в заборе, где одна из досок треснула, – здесь можно было взглянуть на соседний двор. Стоя на цыпочках, Ирреель закрыла один глаз, а вторым приникла к щели, наблюдая за увлечёнными игрой девочками с косичками – их лица были красными от смеха.
По её костям прокатилась боль – у обычного человека сжалось бы сердце.
По крайней мере, они не знают о ней.
Они даже не подозревают о её существовании.
Ирреель иногда задавалась вопросом, что было бы, если бы девочки заглянули за забор: они бы не заметили её или завизжали бы при виде её необычного тела и с криком убежали бы к родителям? Она даже не знала, какой из двух вариантов хуже. Так или иначе, она наблюдала за ними.
Одна девочка, распластавшись, лежала на спине в высокой траве. Она как будто ничего не делала, только глядела в небо. Другая, раскинув руки, кружилась на месте, косички летели в стороны от её головы. Юбка взвивалась вокруг неё. Чем быстрее она кружилась, тем сильнее теряла равновесие, но она как можно дольше пыталась остаться на ногах, пока не споткнулась и не лишилась опоры из-за головокружения. Смеясь, она рухнула на землю рядом с первой девочкой, должно быть, её сестрой (они были очень похожи). Они лежали так близко, что их пальцы касались друг друга.
Ирреель вжалась лицом в забор, не обращая внимания на жёсткое занозистое дерево, царапающее кожу. Она подумала, что, возможно, они сцепились мизинцами, хотя на таком расстоянии разглядеть было нельзя.
– Я могла бы целый день так делать, – сказала первая девочка.
– У меня в глазах двоится, – сказала вторая. Она шлёпнула себя рукой по лбу, будто бы для того, чтобы сфокусировать зрение.
– Значит, ты видишь две меня? – спросила первая, нависнув над сестрой, высунув язык и сделав идиотское лицо.
– Да, к сожалению, – сказала вторая.
Первая не обратила внимания на уточнение.
– Ещё раз! – крикнула она и вскочила на ноги. Из обеих косичек выбились пряди волос.
И обе они снова закружились – одна по часовой стрелке, другая против. Каким-то образом им удавалось не врезаться друг в друга. Казалось, они абсолютно счастливы, а у Ирреель внутри всё сжималось от одной мысли о том, что можно закружиться так быстро и, ещё хуже, потерять равновесие. Она делала всё возможное, чтобы быть незаметной, и в последнюю очередь ей бы захотелось кружиться и шататься, чтобы привлечь ещё больше внимания к своему перекошенному телу.
А девочки выглядели такими радостными, такими беззаботными, как будто им не было совершенно никакого дела до своей внешности. Они даже не думали об этом и не обращали никакого внимания на беспорядок в волосах, на пятна от травы на юбках, на неуклюжие движения. Может, они бы вовсе не сочли её странной. Иногда Ирреель пыталась себе представить, как она здоровается с ними, но знала, что у неё никогда не хватит на это смелости.
Если бы только у неё был кто-нибудь, кого она могла бы назвать другом, – вот как сёстры были друг у друга. Ей было бы всё равно, как этот кто-то выглядит или что он сделан из праха и кости. Главное только, чтобы он был добрым.
Ирреель не стала ждать, пока сёстры снова упадут. Она отстранилась от забора, выпуталась из куста и раздвинула низко свисающие ветки боярышника, чтобы выбраться из зарослей. У неё за спиной девочки опять рассмеялись и продолжали смеяться, пока у них не перехватило дыхание.
* * *
Очень, очень поздно тем вечером, после того как она вымылась и в одиночестве поужинала в своей комнате, когда она была абсолютно уверена, что сегодня у мисс Веспер больше не будет для неё никаких поручений, Ирреель закрыла дверь спальни, опустилась на колени перед кроватью и вытащила на свет старую потрёпанную коробку. Она подняла крышку и вытащила из коробки пёрышко.
Оно было чёрное и блестящее и явно раньше принадлежало вороне или ворону. В любом случае это была большая птица, потому что перо было самым длинным из всех, какие Ирреель когда-либо находила. Она провела пальцами по шелковистой канве. Все волоски снова встали на место.
Ирреель отнесла перо к камину. В очаге тлели оранжевые угли, наполняя теплом крошечную комнату. Она тыкала пером в угли, пока кончик не посерел от пепла.
На задней стороне двери на белой краске чернели маленькие чёрточки. Встав рядом с метками, она плотно прижалась спиной к двери, максимально выпрямила спину и чуть согнула ту ногу, которая была длиннее. Зажав перо в руке, она подняла его над головой и очень осторожно коснулась им двери, рисуя пеплом линию, чтобы отметить свой рост.
Отойдя назад, она увидела, что чуть-чуть подросла (совсем капельку): такой мерой было бы кстати мерить соль, специи или костяной порошок, но подобным показателем трудно измерить рост девочки. Однако без линейки ей приходилось довольствоваться этим.
Она выросла на самую малость. Но этого было достаточно, чтобы порадовать Ирреель. Ей нравилось думать, что у неё есть секрет. Что она может меняться (пусть лишь на толику) без непосредственного участия мисс Веспер.
Так же с помощью пера она измерила длину костей. Оно щекотало внутреннюю сторону запястий и коленей, но Ирреель не засмеялась и даже не улыбнулась. Сосредоточенная на своей задаче, она измеряла длину рук и длину ног, но сколько бы раз она ни повторяла эту процедуру, результат только подтверждал то, что она и так видела своими разномастными глазами. Её конечности были неодинаковыми.
Пусть они стали длиннее, но они не стали симметричнее. Из-за какой-то глупой надежды Ирреель всегда ожидала, что результат будет другим, и поэтому всегда расстраивалась. Ирреель всю жизнь выглядела неправильно. Неполноценно. И если она не хочет, чтобы мисс Веспер её стёрла, она должна быть очень хорошей и при каждом случае ей угождать.
Возможно, если Ирреель будет делать всё так, как положено, мисс Веспер всё-таки выделит ей немного костяного порошка. Она могла бы исправить кости Ирреель. Она могла бы вообразить её нормальной.
Она могла бы вообразить её настоящей.
Глава 4. Для элегантности и долголетия
Мисс Веспер всегда спала допоздна. Или если говорить точнее, Ирреель всегда просыпалась рано, резко стряхивая покрывало сна вместе с гнетущим страхом остаться надолго в темноте и никогда не выйти из неё. Это было бы так легко – раствориться, погрузиться не в сон, но в небытие.
Она вставала до первого проблеска рассвета, до того, как стрекотание сверчков и других ночных созданий сменялось щебетом воробьёв и дроздов. Это было время, когда все сколько бы то ни было разумные существа нежились в постели, а для Ирреель (которая была разумной девочкой) это было время, которое она могла урвать для себя.
В этот час, когда дом был тих и неподвижен, она медленно и бесшумно спускалась по лестнице. Ирреель шла в тишине, размышляя, стоило ли ей дождаться, когда рассвет торжественно объявит начало дня, прежде чем вторгаться в его пространство. До наступления светлого утра Ирреель казалось, что она находится в месте, которое выглядит, звучит и пахнет, как вчерашний день. Воздух был спёртый.
Она проскользнула в кабинет. Угли в очаге прогорели за ночь. Она вычистила сажу и сложила поленья, чтобы огонь ярко полыхал к тому времени, когда мисс Веспер будет пить утренний чай.
В свете пламени она не могла не заметить, в каком печальном состоянии теперь находятся нарциссы: лишённые цвета, они поникли, стоя в центре стола. Они были всё равно что мертвы.
Когда она подняла вазу, иссохшие лепестки упали на пол, и это напомнило ей, как по осени листья опадают на землю. Она собрала лепестки и направилась на кухню, размышляя о том, что прежде она никогда не собирала цветы, а мисс Веспер так увлечённо говорила об этом: Ирреель решила найти замену увядшим нарциссам.
Задняя дверь со скрипом отворилась, когда она толкнула её. Выйдя наружу, Ирреель шёпотом пожелала доброго утра костям, веря, что ветер подхватит её послание. Даже здесь, на значительном удалении от кладбища, она ощущала их ласковое притяжение. Они как будто были намного ближе, чем казалось, их пульсирующее тепло смягчало её одиночество.