Так или иначе, она твёрдо решила выяснить, что именно.
Глава третья
«Радость моя».
С этого всё и началось. Эти слова разбудили Мелоди Бишоп посреди ночи, и о них она продолжала думать, когда встала утром. Может, послышалось, сказала она себе. В конце концов, она скорее полудремала, нежели спала. А может, всё-таки приснилось. Но в глубине души Мелоди знала, что это был не сон и она ясно всё слышала.
«Радость моя».
С тех пор как они с отцом столкнулись в магазине с Нэнси Монтгомери, прошла неделя. Отец продолжал вести себя странно, отрицая, что происходит нечто необычное. Поэтому Мелоди стала внимательно прислушиваться и присматриваться – и, в конце концов, это принесло плоды.
Заправив кровать и сунув пижаму под подушку, она оделась и спустилась на первый этаж. Кислородный баллон дедушки стоял в коридоре, а тянувшаяся от него длинная пластиковая трубка лежала на полу и шипела словно змея. Мелоди совершенно забыла, что он собирался приехать на выходные. Она распахнула внешнюю дверь и вышла на крыльцо.
– Если кому интересно, я не сплю! – крикнула она во дворе.
Из-под слегка приподнятых гаражных ворот торчали обшарпанные мыски дедушкиных кожаных шлёпанцев.
– Секунду! – крикнул в ответ Дедуль. – Я тут молоток ищу!
Дедуль всегда говорил это, когда его заставали за курением в гараже. Хотя у него нашли эмфизему, он ни в какую не соглашался отказываться от любимых «Пэлл-Мэлл». Когда ему казалось, что никто не видит, он отключался от кислородного баллона и украдкой шёл курить.
Мелоди вернулась в дом и нашла на кухонном столе записку, нацарапанную на обратной стороне жёлтой листовки с объявлением об открытии салона красоты. Она пробежала пальцами по коротким тёмным волосам. Ей никогда не доводилось бывать в салоне красоты. Её волосы всегда подравнивала бабушка, пока была жива, а потом Мелоди научилась делать это сама, повернув зеркало на дверце шкафчика с лекарствами так, чтобы видеть затылок.
«Хороших выходных! Присматривай за Дедулем, – сообщала записка знакомыми папиными каракулями. – Если что-то случится, звони по этому номеру».
Мелоди искренне надеялась, что ей не придётся звонить «по этому номеру», потому что папины восьмёрки было невозможно отличить от двоек и троек. Он подписался как обычно: «Целую миллион раз. Папа».
Мелоди отложила листовку и налила себе стакан молока. На столе стояла коробка с пончиками. Девочка взяла себе один, посыпанный сахарной пудрой, разломила его пополам и уже приготовилась макнуть в молоко, но скрипнула дверь и в дом, шаркая, вошёл дедушка.
– Я на кухне! – позвала она.
Минутой позже дедушка Мелоди уже крепко обнимал внучку. Трубка от баллона заняла положенное место у него под носом, соединив мужчину с баллоном в форме цилиндра, который он повсюду возил за собой на маленькой тележке. Мелоди задержала дыхание, обнимая его в ответ. Она искренне любила деда, но ненавидела запах сигаретного дыма, пропитавший его одежду и волосы.
– Видела записку отца? – спросил он. – С таким почерком надо было становиться врачом.
– А что, у всех медиков плохой почерк? – поинтересовалась Мелоди, погружая кусок пончика в молоко.
– У моего волосатые руки.
– Если ты вдруг не знаешь, это нелогичное заключение, – сумничала Мелоди. – Волосатые руки не имеют никакого отношения к почерку. И не смеши меня, Дедуль, ты правда думаешь, я не знаю, что искать молоток – это эвфемизм? Ты собрался курить в гараже?
Дедуль рассмеялся и ущипнул её за щёку.
– Кто-то с утра полон энтузиазма. Есть причина?
Вообще-то, причина была.
– Ты заметил, что папа в последнее время будто не в себе? – спросила Мелоди.
– Генри даже в детстве не отличался особой собранностью. Но, если подумать, этим утром, когда я приехал, он встретил меня в разных носках, – потёр подбородок Дедуль.
– Это ерунда. Вчера я нашла книгу «Алый знак доблести» на коробке с замороженными вафлями.
– В морозилке?
– Ага. Папа пробовал отшутиться, но он ведёт себя странно не первую неделю – смотрит в одну точку, насвистывает одну и ту же песню. И у него теперь всё подгорает!
– Кстати, я приготовил на ужин макаронную запеканку с тунцом, – сообщил Дедуль.
Мелоди постаралась скрыть разочарование. Дедушка готовил просто ужасно, и она собиралась предложить заказать пиццу на ужин.
Зазвонил телефон, и Дедуль снял трубку.
– Это Ник, – он передал её Мелоди, – дам вам спокойно поговорить, а сам схожу в гараж поищу… хотя, кого я обманываю? Ты права, это действительно эвфемизм.
Он повернулся уходить, но остановился и положил руку на плечо Мелоди.
– Не беспокойся о папе, Мелли, – сказал он. – Он всегда такой в конце учебного года. Как выставит итоговые оценки, обязательно придёт в себя.
Дедуль не понимал одного: Мелоди не беспокоилась – она радовалась. Более того, она была просто в восторге.
Глядя, как дедушка направляется в гараж, Мелоди вспомнила прошлую весну, а потом и позапрошлую. Действительно, отец обычно бывал чуть более рассеянным в конце учебного года, но сейчас дело обстояло иначе. А в последние недели стало абсолютно ясно: он что-то скрывает, и теперь она почти не сомневалась в том, что именно. Услышав тихий голос, зовущий её по имени, она сообразила, что совсем забыла о Нике.
– Бишоп! – кричал в трубку Ник. – Бишоп, ты здесь?
– Я здесь, – ответила Мелоди, – и ты в жизни не догадаешься, что случилось. Намекну: это связано с моим папой.
Ник Ву и Мелоди Бишоп были неразлейвода с детского сада. Порой их дразнили женихом и невестой, но между ними никогда не было ничего подобного.
– Только не говори, что опять нашла книгу в морозилке.
– Нет, – протянула Мелоди, – но вчера поздно ночью у нас зазвонил телефон и разбудил меня. Я услышала, как папа с кем-то разговаривает, спросила потом, кто это, но он сказал, что ошиблись номером.
– И что в этом странного? – не понял Ник. – Нам постоянно звонят по ошибке.
– А то, что не было никакой ошибки, – выпалила Мелоди. – Папа точно её знает.
– Её? Как ты догадалась, что это была женщина?
– Я слышала, что папа назвал её по-особенному перед тем, как повесить трубку.
– И как же? – спросил Ник.
– Радость моя.
Ник ахнул.
– Неудивительно, что твой папа так странно себя ведёт, – заключил он. – Ты ведь понимаешь, что это значит, правда?
Мелоди понимала. Несмотря на то что отец никогда ей об этом не говорил, она знала, что смерть мамы разбила его сердце. И уже много лет Мелоди загадывала одно и то же желание, задувая свечки на торте, смахивая выпавшую ресницу или глядя на падающую звезду. Наконец-то оно сбылось.
– Папа с кем-то встречается! – воскликнула она.
– И с кем же? – спросил Ник.
Мелоди собиралась это выяснить.
Глава четвёртая
– Тук-тук! – позвала Тини Нельсон через дырку в заборе.
Мелоди застонала. Ей очень не хотелось отвлекаться. Мысли в её голове неслись с бешеной скоростью – она изо всех сил пыталась вычислить, что это за «радость».
– Я сказала тук-тук, – проинформировала её Тини, забираясь на забор.
Мелоди заметила, что Тини одета в обтягивающую розовую футболку, а её светлые волосы подобраны двумя серебряными заколками, украшенными розочками.
– Я занята, – сказала она Тини. – И, пожалуйста, не спрашивай, нельзя ли помочь, потому что сейчас мне нужно только одно – чтобы ты от меня отстала.
Тини скосила глаза к носу и высунула язык, а потом спрыгнула назад в свой двор. Мелоди улыбнулась. Это оказалось гораздо проще, чем она думала. Вернувшись к своим мыслям, она прокрутила в голове окончание разговора с Ником.
– Не могу больше терпеть неизвестность. Ты должен помочь мне выяснить, кто такая эта «радость»!
– А почему бы не спросить у папы напрямую? – поинтересовался Ник.
– Не могу. Он уехал с палатками на природу.
Когда отец поделился с ней планом похода, Мелоди принялась беспощадно его дразнить. Генри Бишоп отнюдь не был бойскаутом, но тренировал команду дискуссионного клуба. Выиграв в этом году чемпионат штата, члены команды единогласно проголосовали за то, чтобы отправиться с палатками на природу в длинные выходные на День памяти[4]. Если отец не потеряется в лесу или его заживо не съедят комары, то вернётся домой к ужину в понедельник.
Дедуль заснул перед телевизором за просмотром Си-эн-эн, а Ник застрял дома, заканчивая накопившиеся к выходным дела, так что, в ожидании друга, Мелоди решила снова попытаться выполоть одуванчики. Накануне вечером прошёл небольшой дождь, почва размягчилась, и ей стало гораздо проще работать вилкой для прополки. Раскачав крупный одуванчик, левой рукой она отвела зубчатые зелёные листья в сторону и осторожно погрузила пальцы правой руки в грунт. Нащупав корень сквозь перчатку, она обхватила его рукой и уверенно потянула. На этот раз растение выскочило с такой силой, что она упала назад, обдав себя душем из комьев земли.
– Эврика! – закричала она, потрясая одуванчиком с волосатым коричневым корнем.
Но стоило ей отложить в сторону тяжело заработанную награду и снова взяться за садовую вилку, как доска в заборе скрипнула и качнулась в сторону. Не успела Мелоди и слово сказать, а Тини Нельсон уже протиснулась к ней во двор.
То, что Мелоди приняла за розовую футболку, оказалось гимнастическим купальником с короткими рукавами. Подходящие по цвету лосины, подвёрнутые на щиколотках, обтягивали пухлые ножки Тини, а короткая розовая пачка, обрамляла круглую талию. На ногах у неё были розовые кожаные чешки, державшиеся на тонких резинках.
– Маме накрасили ногти сегодня утром, – объявила Тини.
– Невероятно интересно, – иронично протянула Мелоди, втыкая вилку рядом с очередным одуванчиком и раскачивая её взад-вперёд.
Нимало не смутившись, Тини продолжила болтать.
– Биби дала мне имбирный леденец и ещё разрешила погладить её собаку.
Мелоди вытянула из земли ещё один одуванчик и бросила его поверх первого.
– Кто такая Биби?
– Это высокая тётя с волосами как китайская лапша и оранжевыми ногтями на ногах.
– А, ну теперь я её точно узнаю, – съязвила Мелоди.
Её явный сарказм отскочил от Тини словно фрисби.
– Мама говорит, если я буду хорошей девочкой, в следующий раз мне тоже накрасят ногти. У мамы номер тридцать два, но, когда придёт моя очередь, я выберу или четырнадцать, или пятьдесят два.
– А почему цвета под номерами? – спросила Мелоди, вытаскивая третий одуванчик и бросая его к остальным. Теперь, когда она набила руку, процесс начал приносить ей удовольствие.
– Понятия не имею, – пожала плечиками Тини. – Хочешь, покажу трюк?
Она сунула руку под резинку своей пачки и вытащила йо-йо.
– Нет, спасибо, – ответила Мелоди.
– Хочешь посмотреть, как я выжимаю сцепление? – продолжала Тини.
– Нет.
– А хочешь посмотреть, как я выгуливаю собаку?
– Тоже нет.
– Ну ладно тебе, – заныла Тини, топая ногой. – Посмотри на меня. Посмотри на мой трюк.
– Ты сама-то представляешь, какая ты надоедливая? – спросила Мелоди. Она вытащила крупный корень, из которого на поверку росло целых два одуванчика, что довело общую сумму поверженных растений до пяти.
– Мама говорит, ничего тут не поделать. Я родилась надоедливой, – шмыгнула носом Тини.
– Это многое объясняет, – пробормотала Мелоди.
Тини вытерла нос тыльной стороной ладони, потом просунула средний палец в петельку на конце резинки и запустила йо-йо вниз. На секунду игрушка зависла над травой, а потом взметнулась обратно к ней в ладонь с тихим «вжжжух».
– Мама миссис Армстронг нечаянно уронила вставную челюсть в измельчитель мусора, и пришлось покупать новую, – сообщила Тини, снова выпуская и подхватывая йо-йо. Вжжух. А у мужа Эмили Барбер застрял кусок пули в берцовой кости.
– Кто его подстрелил? – удивилась Мелоди.
– Понятия не имею. Но у Эбби Гэбель разорвался аппендикс, а к семье Лебсонов скоро снова аист прилетит.
Вжжух.
– Ты хоть знаешь, что это значит? – спросила Мелоди.
– Нет. Но в «Риглис» распродажа майонеза, а у Генри появилась зазноба.
Мелоди замерла.
– Что ты сейчас сказала?
– В «Риглис» распродажа майонеза.
– Нет, другое.
– Кажется, у Генри появилась зазноба.
– Кто это сказал? – сердце Мелоди пропустило удар.
– Понятия не имею, – призналась Тини. Она встала на носочки и начала кружиться.
– Ну где ты об этом услышала?
Тини остановилась. Мелоди практически слышала, как в её маленькой голове вращаются шестерёнки. Потом по её лицу, словно масло по горячей сковородке, проскользнула хитрая улыбка.
– Дай мне копнуть этой смешной вилкой, и я расскажу тебе, где я это услышала, – заявила Тини.
В доме по соседству с грохотом распахнулось окно второго этажа, и миссис Нельсон высунула голову на улицу. Даже на расстоянии Мелоди видела её ярко-красные ногти.
– Ну вот, – пробурчала Тини себе под нос.
– Кристина Мари! – закричала её мать. – Что я тебе говорила о хождениях по чужим дворам?
– Надо, чтобы меня пригласили, – пробормотала Тини, вороша траву носком розовой чешки.
– Что-что?
Тини запрокинула голову и закричала изо всех сил:
– НАДО, ЧТОБЫ МЕНЯ ПРИГЛАСИЛИ!
– Или?
– ИЛИ МЕНЯ ОТШЛЁПАЮТ!
Когда папа Мелоди злился, он становился очень молчаливым, но никогда не угрожал отшлёпать её, и уж тем более никогда не делал этого. Несчастный вид Тини явно говорил, что в их семье всё совсем по-другому.
– Всё хорошо, миссис Нельсон! – крикнула Мелоди матери Тини. – Я её пригласила!
От удивления Тини так вытаращила глаза, что казалось, они вот-вот выскочат и покатятся по двору, словно два яйца, сваренных вкрутую.
– Ты слышала, мама? – радостно крикнула девочка. – Меня пригласили!
– Я слышала, – откликнулась мать Тини. – А теперь живо домой, ради всего святого. Уже половина одиннадцатого. Роксанна приедет с минуты на минуту, чтобы отвезти вас с Джулией на балет, а ты знаешь, как она не любит ждать.
Голова миссис Нельсон исчезла, и окно захлопнулось.
– Ну? – потребовала Мелоди.
– Что – ну?
– Ты расскажешь мне, где слышала, что у Генри появилась зазноба, или нет?
Тини поразмыслила, не стоит ли ей снова попытать счастья с вилкой для прополки, но они обе знали, что Мелоди только что спасла её от наказания.
– Ну ладно, – согласилась Тини. – Расскажу.
Окно в соседнем доме снова с грохотом распахнулось. Когда миссис Нельсон высунула голову, Тини уже неслась через двор, словно розовая комета.
– Подожди! – крикнула Мелоди ей вслед. – Скажи, где ты это услышала.
Тини добежала до забора. Она схватилась за хлипкую доску и отвела её в сторону, но перед тем, как исчезнуть в проёме, обернулась и крикнула через плечо:
– В «Улье»!
Глава пятая
С самых ранних лет Биби Пчёлкинс накручивала куклам волосы на бигуди и красила им ногти фломастерами – она мечтала открыть собственный салон красоты. Даже придумала для него название. После школы Биби поступила в школу косметологии в Индиане и быстро стала лучшей студенткой. Она научилась заплетать идеальную французскую косу, оформлять брови воском без малейшей боли и полировать мозолистые пятки до совершенной гладкости. Она могла подравнивать, подрезать, гофрировать и завивать не хуже остальных, но что её выделяло, так это удивительное чувство цвета.
Со временем ей наскучили банальные цвета лаков, которые стояли на маникюрных столах в школе, и она решила придумать что-то своё. Она брала прозрачную основу и по чуть-чуть подмешивала тени для век, пока не получала в точности тот оттенок, который хотела. Чтобы лак сверкал, она добавляла немного блёсток, потом клала в бутылочку пару металлических шариков, заворачивала колпачок и трясла – клац-клац-клац, – пока лак не становился однородной смесью.
– Какой невероятный цвет, – восхищалась одна из преподавательниц, держа в руках бутылочку синего с радужным отливом, который смешала Биби. – Никогда такого не видела!
Биби получила диплом школы косметологии и с гордостью вернулась в Кловерхитч, чтобы поселиться неподалёку от родственников. Она сняла деревянный домик у реки и устроилась работать ассистентом в единственном местном салоне красоты, «Семь прядей во лбу». Его владелица, Девора Флинн, быстро оценила способности Биби и повысила её до главного стилиста. Следующие четырнадцать лет своей жизни Биби посвятила заботе о красоте добропорядочных жителей Кловерхитча. Она всегда находила общий язык с клиентом: могла уговорить недовольного ребёнка на первую стрижку или успокоить нервную невесту, внося последние штрихи в её образ. У неё была полная запись на каждый день, а в её парикмахерском кресле всегда кто-то сидел.