Добавляла забот и бывшая любовница. Сьюзен Каслтон забрасывала его письмами, пытаясь вернуть его расположение, но он ей не отвечал.
От Эдварда он знал, что Сьюзен распускает про него всякие слухи. Правда, сейчас это его почти не беспокоило. После того как сестра проболела несколько недель, она начала выздоравливать. В нем впервые затеплилась искра надежды. Он понимал, что надежда на лучшее – заслуга странной и необычной мисс Аннабель Смит.
Ее ярко-голубые глаза постоянно вспоминались ему. Неожиданно для себя он вдруг задумался, какие чувства испытал бы, если бы она очутилась с ним в постели…
Он едва не ахнул от неожиданности. Нет, он не должен думать о ней в таком смысле! Следующая женщина, с которой он ляжет в постель, станет его женой. А женится он на девушке из знатной семьи, с хорошей родословной, подходящей для будущей графини.
Тем не менее ему трудно было отделаться от образа обнаженной Аннабель Смит с разметавшимися длинными черными кудрями. Девственница ли она? Обладает ли опытом в плотских наслаждениях? При одной мысли о ней у него поднялось настроение – в центре Лондона, среди бела дня, в толпе прохожих!
Он может научить ее всему, что знает сам, всем оттенкам наслаждения…
– Торн! – послышался знакомый голос. Тряхнув головой, он отделался от наваждения и увидел Саммерли Шейборна, который переходил дорогу ему навстречу. – У тебя задумчивый вид.
Он улыбнулся:
– Иду из банка.
– Хорошие новости? – Шей знал о трудностях, которые преследовали его в прошлом году, когда казалось, что весь мир перевернулся с ног на голову.
– Все хорошо, пусть остается таким же как можно дольше.
– Говорят, ты – восходящая звезда финансового мира. Граф, которому удалось весьма выгодно вложить свои капиталы! Многие пэры когтями и зубами держатся за фамильные поместья, но, судя по всему, твой последний замысел обернулся большой удачей.
– Консервный завод в окрестностях Лондона? Всем нужно есть, а консервированные фрукты и овощи по карману каждому. К концу года такие заводы появятся во всех английских больших городах. Если хочешь, вступай со мной в долю, стань моим партнером. Я приглашу и Льяна, и Эдварда.
– Ты серьезно?
– Да.
– Когда составим договор? – Вид у Шея сделался взволнованным.
– На следующей неделе. Только никому ничего не говори; не хочу, чтобы меня опередили.
– Пойдем к нам, выпьем чего-нибудь. В Лондон приехала и Селеста; нам будет приятно твое общество.
– Отлично! – Он подозвал карету, и оба сели.
Литтон всегда восхищался женой Шея. Она отличалась загадочной твердостью и несгибаемостью и была при этом такой красивой, что у него захватывало дух всякий раз, как он ее видел. Кроме того, она совершенно не походила на жену, какую, по мнению светского общества, должен был выбрать для себя Саммерли Шейборн, виконт Лаксфорд.
– Торн, вы обещали в начале лета приехать в Лаксфорд, но не приехали, – заметила Селеста с озадаченным видом.
– Пришлось несколько недель провести в Балмэне, потому что моя сестра заболела. Мы вернулись в Лондон совсем недавно.
– Говорят, последнее время ей немного лучше?
– Очень на это надеюсь. Я пригласил к ней целительницу, и той удалось уговорить Люси встать с постели. Ее зовут мисс Аннабель Смит из Уайтчепела; мне кажется, она не такая, как все.
– Травница? Позавчера о ней очень хорошо отзывалась горничная моей супруги. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться. Она наведается к твоей сестре на следующей неделе?
– Она придет завтра, но очень рано. В девять утра. Она приходит в самое необычное время.
– Можно и нам заглянуть? Возможно, у меня будет единственная возможность поговорить с ней, а она меня очень занимает.
– Не вижу препятствий.
На завтрашнее утро Литтон договорился о деловой встрече, но решил, что ее можно отменить. Прежние мысли не покидали его, и он испытывал… тревогу. Он не мог себе представить, чтобы Аннабель Смит о чем-то беседовала с его сестрой и Селестой за чаем с лепешками. Кстати, интересно, читала ли Селеста произведения Мэри Уолстонкрафт?
Настал день ее рождения.
Точнее, тот день рождения, какой выбрала для нее тетя Алисия, когда ей было четыре года и она стала жить во французской деревне, лишенная какого бы то ни было прошлого.
Третье июля. Жаркое утро в деревне Море-сюр-Луан, когда монахиня привела больного ребенка в дом местной целительницы и упросила ту принять девочку. Вот и все, что ей было известно; в ответ на расспросы Алисия снова и снова повторяла одно и то же, ни разу не упоминая о тех, кто ее бросил.
Сегодня в честь дня рождения Аннабель надела новые чулки и съела апельсин. Кроме того, она немного по-другому уложила волосы, забрав их назад с помощью толстого платка и заколов шпильками. Конечно, непокорные кудри выбивались из прически, но она решила, что они не портят общую картину, а, напротив, очень ей идут. Сегодня ей почему-то стало легко и радостно на душе – так легко ей не было уже давно. Возможно, отчасти ее настроение улучшилось благодаря яркому солнцу над головой.
Бель надеялась, что леди Люси прочла книгу, которую она ей дала и что девушка не перестает есть. Если она питается, перемена по сравнению с прошлой неделей будет разительной.
Заметив незнакомую карету перед особняком Торнтонов, она нахмурилась. Только бы дома не оказалось гостей, которые отнимут время, которое она может провести со своей пациенткой! Лошади были очень красивыми; кучер в ливрее при виде ее притронулся к шляпе:
– Доброе утро, мисс. Погодка сегодня просто загляденье!
Она улыбнулась ему и подошла к двери. Ей открыл незнакомый слуга.
– Хозяин ждет вас, мисс. Он в синем салоне. Я вас провожу.
Сняв пальто и шляпку, она пошла за слугой и услышала разговор нескольких человек; голоса приближались. Она остановилась, и слуга оглянулся.
– По-моему, произошла какая-то ошибка. Я пришла только для того, чтобы повидать мисс Стейнс. Я занимаюсь ее лечением.
– Вы ведь мисс Смит, так?
– Да.
– Тогда мне велено вас проводить.
Бель расправила юбки на ходу; изнутри поднимался страх. Она не хотела встречаться с другими гостями. В обществе ее не примут; неужели граф Торнтон этого не понимает?
Дверь открылась. Граф стоял у камина с двумя незнакомцами, красивой женщиной и высоким красивым мужчиной. Заметив ее, граф извинился и направился к ней.
– Я подумал, что перед тем, как вы подниметесь наверх к сестре, вы, может быть, захотите познакомиться с лордом и леди Лаксфорд.
Бель вздохнула. Она еще никогда не оказывалась в подобном положении. Глядя на гостей, она думала, как бы поскорее уйти отсюда.
– Мисс Смит! – Женщина заговорила первой. – Я Селеста Шейборн и много слышала о ваших добрых делах в Уайтчепеле. Мой муж тоже хочет о них послушать.
Словно в подтверждение ее слов стоящий рядом с ней мужчина кивнул.
– Похоже, мисс Смит, ваша слава бежит впереди вас, – подал голос лорд Лаксфорд, хотя Бель отметила: голос у него не такой радостный, как у его жены. Она не знала, как вести себя в обществе. Нужно ли ей присесть перед этим лордом или можно разговаривать запросто?
– У меня совсем небольшая лечебница, но в таком районе, где много пациентов. Странно, что вы слышали о ней.
Литтон подумал: она пользуется своим голосом как оружием; ее низкий, грудной голос казался удивительным, как и правильная, грамотная речь. В ее речи не слышалось интонаций Ист-Энда; он выдавал образованную женщину. Если закрыть глаза, можно было подумать, что перед ним одна из титулованных светских дам, получившая хорошее воспитание. Он заметил интерес в глазах Селесты и любопытство в глазах Шея.
– Кто ваши родители, мисс Смит? – Если Селесте что-то хотелось узнать, она не ходила вокруг да около.
Вместо ответа, Аннабель Смит повернулась к Торнтону и спросила:
– Ваша светлость, стало ли вашей сестре лучше после моего последнего визита?
Любопытно, подумал Литтон. Здесь какая-то тайна; он сразу понял, что Селеста тоже это заметила.
– Селеста, мисс Смит дала Люси книгу Мэри Уолстонкрафт, и моей сестре очень понравилось то, о чем пишет автор.
– Ах, я тоже прочла ее книги и от всей души согласна с выраженными в них чувствами.
Бель не очень хотелось говорить о правах всех женщин независимо от их положения в жизни, поэтому она промолчала. Она сама лишь нащупывала свой путь в жизни, а то, что она приехала в дом графа прямо с суровых улиц Уайтчепела, считала огромной преградой. Она не чувствовала никакой скованности в обществе графа и даже его сестры. Но, увидев в красивом салоне светских красавцев, поняла: стоящая между ними преграда непреодолима.
Ей здесь не место.
У нее разболелась голова, и она взмолилась про себя: только бы боль не проявилась на лице. Во всяком случае, до тех пор, пока она не вернется домой. Струйка пота потекла между грудями; бусины пота выступили над верхней губой.
Ее спас граф; он спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить, и подвел ее к шкафчику. На отполированной столешнице красного дерева стояли всевозможные бутылки.
Аннабель никогда в жизни не пробовала спиртного и поискала взглядом безалкогольные напитки.
– Белое вино очень хорошее, – тихо сказал граф, нагнувшись к ней.
– Совсем немного, пожалуйста.
Он налил ей вина с легкостью, свойственной людям, привыкшим много пить. То есть она еще не встречала людей, которые много пили. Тетка была трезвенницей, и спиртное в доме держали лишь для медицинских целей. Тетка называла спиртное «дьявольским зельем», и в Уайтчепеле они находили немало свидетельств тому, что ее слова правда.
Аннабель с удовольствием выпила бы чашку чаю, но понимала, что просить не подобает. Она с трудом улыбнулась, думая, сколько еще времени ей удастся продержаться. Очень хотелось поскорее извиниться и подняться наверх, к пациентке.
– Селеста и Шей – мои друзья.
– Понимаю, ваша светлость. – Она подняла голову и поймала на себе его взгляд. Чего он от нее ждет? И что пытается ей сказать?
Собственное смятение стало для нее неожиданностью и даже напугало ее; она старалась дышать размеренно и ровно. Этим людям известно о ней и ее лечебнице; они знают, что она приехала сюда прямиком из трущоб. И тем не менее они стараются вести себя дружелюбно. Она отпила вина – глоток, потом еще один, удивляясь тому, какое оно крепкое. Тем не менее вино дало ей занятие. Она быстро выпила содержимое бокала.
– Хотите еще? – Его золотистые глаза слегка потемнели, когда она кивнула.
– Благодарю вас.
На сей раз она пила медленнее, а он повел ее назад, к гостям. Белое вино помогло ей расслабиться. Впервые за десять минут ей показалось, будто она справится.
– Мисс Смит, где вы научились целительству? – Селеста Шейборн говорила с легким иностранным акцентом – возможно, французским.
– Моя тетка травница. Она меня учила.
– Должно быть, для того, чтобы научиться, нужно много времени?
– Годы и годы. Я и сейчас еще учусь. Тете Алисии шестьдесят три; она говорит, что и сама знает далеко не все. Она очень старается всему меня обучить в надежде, что ее знания не будут утрачены и я смогу передать их следующему поколению…
Боже… Неужели она столько наговорила? Она старалась вспомнить все свои слова, но оказалось, что не может. Между ней и остальным миром словно воздвиглась стена. Это все вино! Поставив почти пустой бокал на стол, она снова пожалела, что не попросила чаю или кофе; необходимо было как-то нейтрализовать растущее внутри тепло, которое все больше ее беспокоило. Самообладание покидало ее, а вместе с ним – и сдержанность.
– Ваша тетя француженка? – Селеста Шейборн хлопнула в ладоши. – Вы говорите по-французски?
– Немного, – ответила она, но потом вспомнила: Литтон Стейнс слышал, как она говорила, в день их первой встречи, после того как Стэнли порвал ему жилет. Он наверняка понял, что она лукавит, но ей не хотелось отвечать на следующие вопросы, вызванные ее искренностью.
Голос графа избавил ее от страха, за что она была ему благодарна.
– По-моему, вам стоит выпить что-нибудь безалкогольное. – Он налил большой стакан лимонада и протянул ей.
Страх сменился облегчением. Все будет хорошо! Она справится.
Усталость смыла благодарность; потом все затопила грусть. Столько эмоций за такой короткий срок! Голова кружилась; она с трудом держалась на ногах. Будь она дома, она бы легла, накрыв голову подушкой, чтобы избавиться от дневного света, и спала бы, пока не пройдет головная боль. Иногда, если боль бывала особенно сильной, она принимала сульфат хинина, хинную кору или валериану. Но здесь не было ничего из того, в чем она нуждалась. Она видела, что Селеста Шейборн озабоченно смотрит на нее; даже граф, судя по всему, забеспокоился.
– Со мной все в порядке. Только болит голова; головные боли мучают меня постоянно. И вино оказалось крепким, хотя сейчас еще рано…
Еще один взгляд Торнтона подсказал ей: ее признание было неожиданным, даже неприличным. По этому она замолчала, не договорив. Тряхнув головой, она с трудом старалась сохранить равновесие.
– Знаете, наверное, мне все же лучше уйти. Похоже, сегодня день неподходящий; наверное, мне лучше отправиться домой и поспать.
Еще одна оплошность… И неужели она только что говорила по-французски?
– По-моему, голова болит все сильнее; в таких случаях я не способна находиться в обществе.
Боже, теперь она говорит на двух языках попеременно, слова сливаются, и она уже не уверена, что правильно произносит их.
– Поэтому позвольте распрощаться… Au revoir. – Она обещала навестить леди Люси, но понимала, что сейчас не в том состоянии. Она вернется завтра, когда ей полегчает.
Граф обвил рукой ее талию, и она позволила ему увести себя к двери.
Когда они вышли в холл, он подал ей накидку и шляпку, а затем вывел на улицу – карета уже ждала их. Устроившись на мягком кожаном сиденье, она вздохнула с облегчением.
– Простите.
– За что?
– За то, что устроила представление. За то, что вела себя вульгарно.
– Такое слово не приходит мне в голову, мисс Смит. Скорее вы были… занимательной.
– Вы слишком добры.
– Мне редко такое говорят.
Она сделала вид, что не слышала его последних слов.
– И ваши друзья тоже очень добры.
– Вы когда-нибудь раньше пили вино?
– Нет.
– Боже! – Он рассмеялся, и его смех стал для нее неожиданностью.
– Надеюсь, вы не потребуете назад свои десять фунтов, потому что я их уже истратила.
– Знаю. Не забывайте, вы прислали мне письменный отчет. Я понятия не имел, сколько всего можно, оказывается, купить на такую небольшую сумму! Я вам доверяю, мисс Смит.
– Бель.
– Простите…
– Можете называть меня Бель. Так меня зовут все. По-французски это значит «красавица», но не думаю, что ей следовало давать мне такое имя, потому что я совсем не красива.
– Проклятье!
– Вот вы опять ругаетесь, милорд граф. Не уверена, что вам следует так поступать. Это более чем грубо, и, хотя я не высокородная леди, я все же женщина.
Он постучал по стеклу, и карета остановилась.
– Барнс, езжайте вкруговую, не меньше часа, и остановитесь возле следующей лавки, где продают лимонад.
– Лимонад, милорд?
– В очень большой бутыли.
Глава 4
Она уснула, положив голову ему на плечо, а одну руку – ему на колени. Его украшенная затейливой вышивкой куртка помялась, а шляпа лежала на полу рядом с ним. Ему показалось, что за окнами кареты стемнело – было гораздо позже, чем следовало.
– Который час? – вдруг спросила Аннабель, дернувшись, словно от страха. Во рту у нее пересохло; ее мутило.
– Половина первого.
– Почему мы стоим?
– Лошадям нужно отдохнуть; они долго бежали.
– Боже мой! – Аннабель закрыла лицо руками и спросила: – Хотите сказать, что мы ездим вокруг Лондона, потому что я заснула? Это хуже, чем Стэнли, хуже, чем ваш жилет, даже хуже моей попытки отчистить вам брюки… – Она тяжело вздохнула и погрузилась в молчание.